Книга «История викингов»
В книге «История викингов» Александр Торопцев, автор более 40 книг по мировой и отечественной истории, объемно и в разножанровой манере поведал о причинах возникновения Эпохи викингов, о самой эпохе и том, что она дала тем странам, в которые с середины VIII по середину XI века врывались с оружием в руках дерзкие «люди Севера». Насыщенные фактологическим материалом хронологические своды, увлекательные героические рассказы, обильные фрагменты из фольклора и эпоса народов Европы, а также из трудов древних и средневековых писателей, мемуаристов, хронистов и историков, историологические эссе и биографические очерки из жизни самых выдающихся викингов (норманнов, варягов), а также повелителях и полководцев разных стран, вынужденных организовывать отпор натиску неистовых «людей в кольчугах», создают объемную, многоцветную панораму событий на огромной территории планеты Земля: от Америки и Гренландии до низовья Волги и от Скандинавского полуострова и Биармии до Северной Африки и Передней Азии в весьма обширном временном интервале: с середины I тыс. до н.э. до XIV – XV вв. н.э. Завершает книгу большой библиографический свод, в трудах которого, переведенных на русский язык, читатель найдет более детальную разработку любой из проблем множественной во всех ее проявлениях «Эпохи викингов».
Книга «История викингов» А. П. Торопцева и Эпоха викингов
В новой книге Александра Торопцева, известного русского писателя и историка, руководителя семинара в Литературном институте им. А. М. Горького, автора более 40 книг по мировой и отечественной истории, с присущей эмоциональностью, жесткой логикой, основанной на фактологической достоверности и планетарной охватности, рассказано об одном из самых ярких явлений в мировой истории: Эпохе викингов. Именно явлений, а не событий и тем более не фактов. Героика военных походов и психология человека, вынужденного воевать, удивительная метаморфоза «людей Севера», в начале Эпохи викингов по язычески яростно громивших церкви и монастыри, но вскоре принявших крещение и превратившихся в преданных исполнителей воли пап Римских, и причины этого духовного перевоплощения, неспособность народов Европы дать достойный отпор пришельцам с Севера, и причины удивительных с военной точки зрения побед викингов, и последствия деяний викингов для народов Европы – все это отражено в книге Александра Торопцева «История викингов». Смело, но логически обоснованно, звучит в этой работе авторская версия причин и следствий так называемого «призвания варягов на Русь». В ней автор остается патриотом земли Русской, корня и первоначала всего русского, российского. В книге широко используются переводные источники, которые не только привносят в повествование психологические краски времен и стран, но и помогают писателю и читателю душевно осмыслить и логические обосновать бурные годы, десятилетия и века Эпохи викингов, понять ее героев и антигероев.
Александр Торопцев
История викингов
Глава I. Вводная
Беда острова Линдисфарн
В июньский полдень 793 г. стояли молчаливые монахи на каменистом берегу острова Линдисфарн, расположенном неподалеку от северо-восточной оконечности Альбиона, и смотрели в морскую серебристую даль. С востока, гонимые ветром судьбы, приближались красные четырехугольные паруса диковинных кораблей с высокими фигурными носами.
Сто пятьдесят лет единственные обитатели небольшого острова вели здесь суровую жизнь аскетов, посвятивших себя Богу Иисусу Христу. Никто им не мешал. Дни бежали за днями, как волны спокойного моря. Очень хорошее место выбрали монахи для монастыря. Здесь почти не было растительности, каменистая почва давала небольшой урожай, море подкармливало монахов. В дни отливов между Альбионом и Линдисфарном образовывалась влажная полоса земли, к монахам приходили люди, но мало приходило людей сюда. И было здесь тихо. Суета земная, шум обжитых людьми мест таял в ропоте волн, страсти людские тонули в бесконечной череде волн, – тихо было здесь, на острове Линдисфарн. Здесь люди мечтали очистить души свои от всего ненужного… от всего человеческого.
Вождь викингов – зоркий был глаз у него – еще издали заметил на возвышенности группу монахов, и чем ближе подходили краснокрылые драккары к острову, тем крепче сжимал он меч в руке. Вот – берег. Вождь глянул на меч, на синей стали у рукояти, он сам вырезал руны – руны удачи. Секрет магии рун передал ему старый вождь.
– Вперед! Вперед! Удача ждет нас! – крикнул викинг, заметив, как с каменистого холма пошел навстречу пришельцам одинокий монах, высокий, худой, старый – жить ему осталось немного.
На берег вышли люди с боевыми топорами, облаченные в черные кольчуги. Впереди поднимался по камню пологого склона вождь с мечом в руке. На мече были начертаны руны удачи. По камню пологого склона спускался монах в старой рясе. Он хотел приветствовать пришельцев. Так заведено у всех добрых народов мира – приветствовать гостей.
Руны удачи на синем металле видно было хорошо в тусклом свете облачного полдня. Вождь не дождался приветственной речи, меч взметнул он над шлемом высоким, и пал удивленный монах с рассеченной головой на землю. И кровь жадной струей – быстрой змеей – побежала по камню вниз к ровно шуршащему морю, к воде. И кровь лизнула руны на мече, и зазвенел от счастья меч, и топоры в руках викингов задрожали от жажды крови.
И задрожали от страха души монахов. Бросились они врассыпную от пришельцев, но остров был слишком мал, чтобы сберечь хотя бы одного из них от топоров, жаждущих крови, от мечей, от диких глаз викингов – золото и серебро мечтали добыть эти люди, но мало богатств припасли монахи в монастыре. Все богатство – в душах людей.
Беззащитные люди Божьи умоляли пришельцев пощадить их, пощадить монастырь, но люди в кольчугах не понимали их, словно бы детская беспомощность и старческая тяга к жизни были неведомы в тех краях, откуда прилетели гонимые ветром драккары викингов. Монастырь они разграбили, много монахов убили, кому-то повезло чуть больше – их взяли в плен.
Закончив дело, викинги отыскали на берегу уютное местечко, сели пировать. Горел костер, разбрасывая золотые брызги, жарилось мясо, разливалось вино в большие медные чаши – их осторожно передавали по кругу сильные руки. Скупо пировали викинги, дети заливов, дети фьордов, но в этой скупости чудилась пленникам дикая мощь…
Мы пропели обедню на копьях
Начали от раннего утра
Продолжали до ночи!
Нестройным хором начали суровую песнь дети сурового края, долго горланили они, до поздней ночи. Потом был краткий сон. А утром драккары викингов покинули Линдисфарн с громкой песней моря.
Буря помогает рукам
Наших гребцов,
Нам служит ураган
И несет нас,
Куда хотим.
Грустные монахи не могли понять, почему так счастливы эти люди – убийцы, почему Бог не покарает. Молча сидели они, связанные, на палубе и слушали шум моря и песню викингов.
Они еще не догадывались, что началась драматичная, для многих трагичная, а для кого-то героическая эпоха викингов. Но они могли не только догадываться, но и знать наверняка, что ждет Европу в последующие времена.
«Люди Севера»
Это был не первый налет «людей Севера» на чужую землю, но он так крепко врезался в память людскую, что именно с этого дня многие специалисты начинают отчет Эпохи викингов. В последний раз «люди севера» соберутся в поход в 1066 г. во главе с Харальдом Суровым (Хардероде). Почти три столетия дети скандинавских фьордов, островов Балтийского и Северного морей держали в напряжении и страхе всю Европу (Восточную, Западную и Островную), а также народы и государства Средиземного моря вплоть до Константинополя. Они ходили в Гренландию, в Виноградную страну (в Северную Америку). Их называли норманнами, викингами, варягами в Восточной Европе, верингами – в Византийской империи.
Дикая отвага, могучий дух, неистребимая тяга к победе, к наживе, воинская выучка и смекалка, беспощадное отношение к противнику, высочайшая степень обучаемости, организаторский талант, завидное упорство, столь же завидное воинское трудолюбие – все это демонстрировали «люди Севера» в течение долгой-долгой Эпохи викингов. Но не только воинскими подвигами и жестокостью запомнились они людям. Норманны сыграли важную роль в противостоянии Западной Европы и мусульманского Востока, неоднократно побеждая великих воинов ислама. Они внесли заметный вклад в государственное строительство народов Европы.
Осмысляя «Дело людей Севера», любой думающий человек не может не задавать себе сложнейшие вопросы, которые касаются не только очерченного нами пространственно-временного интервала, но и мировой истории в целом.
Почему, например, народы Европы не смогли дать им достойных отпор, ведь отряды «людей Севера» значительно уступали по численности войску любого (!) государства, в пределы которого они врывались?
Почему в течение почти трех веков в относительном небольшом ареале Европы постоянно, с некоторыми временными перерывами генерировала столь мощная людская энергия, выплескивая «могучих людей в кольчугах»?
Случаен ли этот факт «скандинавского извержения», или существует какая-то причинно-следственная нить это крупного даже в планетарном масштабе исторического события? Можно ли назвать это событие историологичным?
Существовали ли подобные события в Мировой истории?
Возможно ли народам, стремящимся к мирной жизни, прогнозировать подобные «извержения» могучих людских вулканов? Актуален ли этот вопрос в настоящее время?
Правы ли те специалисты, которые утверждают, например, что Древнерусское государство создали варяги?
Уже перечисленные вопросы (а это только малая часть вопросов!) говорят о многомерности, многосложности «Истории викингов» в Мировой истории, а значит, и о необходимости многомерного же, глубинного подхода к изучению «Дела людей Севера». Между прочим, эти вопросы не давали покоя не только историкам или философам, или государственникам, но и … самим же «людям Севера» на всем протяжении «Эпохи викингов», сразу после и гораздо позже нее.
Чтобы разобраться
Для того, чтобы разобраться во всех сложностях столь объемной эпохи, столь напряженного явления в истории народов Европы и пограничных с нею стран, необходимо, по нашему глубочайшему убеждению, не только изложить историю викингов, но и рассказать о ее предыстории, а также поведать читателю о важнейших событиях в этой части Земного шара после похода Харальда Сурового на Альбион.
Жизнь – логична во всех ее проявлениях. В этом может убедиться любопытный читатель, прочитав историю сотворения мира Господом Богом. Логичность жизни подтверждается историей нашей планеты. Но почувствовать логику историю могут только те люди, которые изучают ее, помня о трех уровнях познания: уровне фактов, уровне событий, уровне явлений.
Факт сам по себе случаен, причинно не обусловлен, точечен. Фактов бесконечное множество. Своей массой они-то и пугают хорошего человека, решившего познать историю: как много нужно всего узнать! Факты отталкивают даже сильных людей. Факты дезорганизуют в том случае, если полагаться только на факты, забывая второй и третий уровни познания истории.
События являются, во-первых, следствием движения Земного шара в каком-то интервале пространственно-временного поля, во-вторых, они, как правило, сами служат причинами последующих событий. Они причинно объемны. Событий на несколько порядков меньше, чем фактов. Но это не значит, что изучать и осмысливать их легче, чем изучать и осмысливать хаотичное множество фактов.
Явления в жизни Земного шара имеют целый пучок причин, социальных, природных, астрономических, психологических (Земной шар есть социально-психологический единый организм). До сих пор человечеству не удавалось достойным образом подготовиться к достойной существа разумного «встрече» того или иного явления, хотя, как правило, они, явления, не налетают на Земной шар неожиданным ураганом. Вспомним, например, какой вред цивилизационному процессу принесло так называемое Великое переселение народов, сколько шедевров Древнего мира было загублено во всех цивилизационных центрах планеты в те страшные века, сколько всего забыли люди! Великое переселение народов – земношарное явление, которое сформировалось из пучка причин и разбросало по земному шару столь же сложный пучок исторических установок для тех или иных территорий, на которых начиналась новая жизнь новых народов, рожденных в оргиастических утомительных войнах оседлого люда с босоногими переселенцами.
«Эпоха викингов» с неба не свалилась, кирпичи в пустынях на головы путников беспричинно не падают. Дело викингов – это одна из нитей сложного, прочнейшего каната жизни. Оно имеет 1) множественную причину (как и любое крупное явление), 2) само дело (т. е. «Эпоху викингов» во всем ее глубинном объеме) и 3) следствие, т. е. историю народов и стран, куда ходили «люди севера», в первые несколько веков после экспансии викингов.
Герои, страны и эпохи
Главными героями нашей книги являются, с одной стороны, обитатели Скандинавского полуострова, Дании, некоторых островов Балтийского и Северного морей, которые (обитатели) низвергались мелкими и крупными лавинами на страны Островной Европы, Западной Европы, Восточной Европы, Средиземноморья, Причерноморья, Каспия, Малой Азии, ходили далеко на запад, в Гренландию, в Америку, а с другой стороны, - претерпевшие многие беды от налетов викингов народы перечисленных стран.
В данной работе будет поведано: 1) о противостоянии Римской державы с племенами и народами, обживавшими Европу севернее границ Римской империи (середина I тысячелетия до н. э. – первые века н.э.), 2) о Великом переселении народов, в котором заглавную роль сыграли германские племена, обитавшие когда-то в Скандинавии (III – VII вв. н. э.), 3) об Эпохе викингов (середина VIII в. – 1066 г.), 4) о странах Европы после Эпохи викингов (XI – XV вв.)
Глава II. Римская держава и германские племена до III в. н.э.
Из ничего, словом, должно признать, ничто не родится,
Ибо все вещи должны иметь семена, из которых
Выйти могли бы они и пробиться на воздух прозрачный.
(Лукреций. О природе вещей. М., 1937. С. 39)
Путешественники античного мира
Не сложно догадаться, что путешественники, скажем, времен египетской царицы Хатшепсут, имели гипотетическую возможность плавать на Альбион и другие острова, расположенные западнее и северо-западнее Европы, но пока точных свидетельств этого историческая наука не имеет. И обратного движения с севера на юг тоже пока не зафиксировано в источниках.
Ганнон
Карфагенский мореплаватель, флотоводец VII – VI вв. до н. э. Совершил плавание вдоль западного берега Африки и основал ряд пунийских колоний. Описание плавания Ганнона («Перипл») дошло в древнегреческой переработке.
Гимилькон
Карфагенский мореплаватель VII – VI вв.до н.э. ходил в дальние и продолжительные путешествия вдоль берегов Африки, Испании и Галлии; первый посетил Северный океан и указал путь к Британским островам. О его путешествиях имеется очень мало сведений.
Путешествие Пифея
Пифей (Питеас) (IV в. до н. э.) - древнегреческий мореплаватель, географ, астроном и математик, уроженец Мессалии... Между 350 и 320 гг. до н. э. совершил плавание вдоль северных берегов Европы. Открыл острова Зеландия, Великобритания и Ирландия, полуострова Бретань и Скандинавский, моря Северное и Ирландское, проливы Каттегат и Бискайский зал. Вычислил наклон плоскости эклиптики к плоскости небесного экватора, первым указал на связь между движением Луны и приливно-отливными явлениями океана. Подлинных свидетельств самого Пифея о его путешествии не сохранилось, но есть ссылки о нем у других авторов поздней античности. Страбон, ссылаясь на записки Пифея, отмечал:
«В описании стран Европы Полибий заявляет, что он умалчивает о древних географах, но рассматривает взгляды Дикеарха и Эратосфена, которые критиковали их, а также Пифея, который многих ввел в заблуждение. Ведь Пифей заявил, что прошел всю доступную для путешественников Бреттанию, он сообщил, что береговая линия острова составляет 40 000 стадий, и прибавил рассказ о Туле и об областях, где нет более ни земли в собственном смысле, ни моря, ни воздуха, а некое вещество, сгустившееся из всех этих элементов, похожее на морское легкое; в нем, говорит Пифей, висят земля, море и все элементы, и это вещество является как бы связью целого: по нему невозможно ни пройти, ни проплыть на корабле. Что касается этого, похожего на легкое вещества, то он утверждал, что видел его сам, обо всем же остальном он рассказывает по слухам. Таков рассказ Пифея; он добавляет еще, что при возвращении из тех мест он посетил всю береговую линию Европы от Гадир до Танаиса». (Страбон. География. В 17 книгах. М., 1994. С. 106).
Страбон весьма скептически относился к сведениям, приписываемых Пифею. Однако позднейшие ученые доказали, что многое из того, о чем говорил Пифей, соответствует действительности. К сожалению, его труд, как сказано было выше, не сохранился, и этот факт специалисты называют одной из самых больших потер для географической да и для исторической науки. Мы приведем еще несколько цитат из «Географии» Страбона.
«Пифей заявил, что прошел всю доступную для путешественников Британию, он сообщил, что береговая линия острова составляет более 40 000 стадий, и прибавил рассказ о Фуле (Туле) и об областях, где нет более ни земли в собственном смысле, ни моря, ни воздуха, а некое вещество, сгустившееся из всех этих элементов, похоже на морское легкое; в нем, говорит Пифей, висит земля, море и все элементы, и это вещество является как бы связью целого: по нему невозможно ни пройти, ни проплыть на корабле. Что же касается этого похожего на легкое вещества, то он утверждает, что видел его сам, обо всем же остальном он рассказывает по слухам».
«Туле, по словам Пифея, отстоит от Бреттании к северу на 6 дней морского пути и находится вблизи замерзшего моря».
«Люди, живущие там, питаются просом и другими злаками, плодами и кореньями; а где есть хлеб и мед, там из них приготавливается и напиток. Что касается хлеба, говорит он, то так как у них не бывает солнечных дней, они молотят хлеб в больших амбарах, свозя его туда в колосьях, ибо молотильный ток они не употребляют из-за недостатка солнечных дней и из-за дождей».
Пифей в своем путешествии миновал Оркнейские острова, расположенные севернее Шотландии, поднялся на такую широту, где «летом ночь не превышала двух часов» после шестидневного плавания по Северному морю Пифей достиг земли, известной с тех пор под названием Крайнее Туле. По-видимому это был полуостров Скандинавия. Но дальше он идти не рискнул. «Дальше не было ни моря, ни земли, ни воздуха». Он повернул назад, затем взял курс на восток, подошел к устью Рейна, где обитали остионы, миновал земли, на которых обитали германцы, приплыл к устью большой реки, названной им Таис (ученые считают, что это была Эльба), после чего он отправился на родину, в Массалию.
Об этом путешествии важно помнить еще и потому, что Пифей достиг тех, земель, которые позже станут эпицентром урагана викингов.
Кимвры и тевтоны
В I в. до н.э. римляне уже узнали, пусть и не в полной мере, какую силу представляют собой германские племена.
Германцы древние – обширная группа племён, занимавших в I в. до н. э. территорию между нижним Рейном и Вислой, Дунаем и Балтийским и Северным морями и южную Скандинавию. Впервые сведения о них встречаются в письменных источниках у Пифея (Питеаса) из Массилии (IV в. до н. э.). А в конце II в. до н.э. произошло первое столкновение римского войска с германскими племенами кимвров и тевтонов, вторгшихся в пределы Римской державы.
Кимвры и тевтоны обитали на Ютландском полуострове. Во II в. до н.э. кимвры отправились в поход к берегам Черного моря, пограбили там, но на обратном пути натолкнулись на живших в пределах современной Чехии боев, потеснивших их на юг, и осели к северу от устья реки Альбий. В 113 г. до н.э. кимвры потребовали земель от пропретора Гнея Папирия Карбона в Иллирии и в Норике. Тот пытался отделаться от варваров хитростью, но они разгромили его войско в битве при Норее. Затем кимвры пошли на север, обогнули Альпы, соединились с несколькими кельтскими племенами гельветов, а у Рейна — с тевтонами. Собрав тем самым 300 тыс. воинов, они без особого труда опустошили Галлию между Роной и Пиренеями. Только бельгам удалось одержать над ними победу в открытом сражении.
Оставив награбленную добычу в крепости Адуатике, грабители пошли на юг в римскую Провинцию и вновь просили у пропретора разрешения поселиться на территории державы. Взамен они обещали охранять границы империи и помогать римлянам в войнах. Вновь получив отказ, кимвры и тевтоны с союзниками в 109 г. до н.э. разгромили войско консула М. Юния Силана. В 107 г. до н.э. они повергли войско М. Аврелия Скавра, легата консула Л. Кассия. 6 октября 105 г. до н.э. при Араузио (правильнее Аравсион, современный Оранж) в бою с кимврами и тевтонами потерпело поражение войско Кв. Сервилия Цепиона и Гн. Манлия Максима. В этом сражении погибли все 80000 римлян. В войске побежденных не осталось ни одного человека, который мог бы сообщить согражданам о страшной трагедии.
В 104 г. до н.э. римляне для ведения войны со столь серьезным противником заочно выбрали консулом Гая Мария, победоносно завершившего Югуртинскую войну и пленившего в Африке царя Югурту. Марий действовал осторожно, наверняка. Он стоял у Роны в хорошо укрепленном лагере и упражнял войско, пока неприятель разорял северную Галлию и Испанию. На пути врага в Италию лагерь Мария. В 102 г. до н.э. тевтоны и кимвры подошли к лагерю, но штурмовать сильное укрепление не рискнули и пошли дальше, уверенные, что римский полководец не рискнет напасть на них: их было так много, что они шли мимо лагеря Мария шесть суток. Злые шутки налетчиков нервировали римлян, но опытный полководец спокойно ждал своего часа.
Когда последние отряды противника прошли, консул повел легионы за ним, и, выбрав удобный момент, напал и разгромил непрошенных гостей в битве при Секстиевых водах. Кимвров однако было много. Они набрали новое войско и в том же году ворвались через современный Тироль в Италию, разбили войско консула Квинта Лутация Катулла. Но в 101 г. до н.э. Марий соединился с Катуллом и одержал полную победу над врагом в битве на Равдийских полях, у города Верцелл между Турином и Миланом. 150 тысяч кимров и их союзников – мужчины, женщины и дети – частью погибла на поле битвы, частью попала в римское рабство.
Древние авторы о германцах
Страбон (64/63 до н. э. — 23/24 н. э.) – древнегреческий географ и историк. Родился в Амасии в Малой Азии, путешествовал по Греции, Малой Азии, Италии и Египту. Написал не дошедшие до нас «Исторические записки», задуманные как продолжение истории Полибия и содержавшие описание событий со 146 до н. э. (разрушение римлянами Коринфа и Карфагена) до около 31 до н. э. (видимо, до битвы при Акции). Кроме этого в 7 г. до н.э. он написал «Географию» как продолжение «Исторических записок». В «Географии» Страбон описывал ойкумену на основе обобщения известных к тому времени данных. Историографы называют это сочинение итогом географических знаний античности. Вот что он писал о германцах.
«Посидоний считает, что переселение кимвров и родственных им племен из их родной страны произошло вследствие внезапного наступления моря». (Страбон. География. В 17 книгах. М., 1994. С. 104).
Эта ссылка на Посидония кроме всего прочего дает один из ответов на вопрос, почему же извергался «Скандинавский вулкан», какие причины гнали людей из родного края в чужие страны, где их никто с распростертыми объятиями не ждал? Повторяю: это один из ответов. Его, впрочем, отвергает сам Страбон.
«Что касается кимвров, то одни рассказы о них не точны, а другие – совершенно невероятны. Ведь нельзя считать причиной превращения их в кочевников и разбойников, то обстоятельство, что они были изгнаны из своих жилищ сильным наводнением, когда жили на полуострове». (Там же. С. 268). И дальше древний историк, географ излагает свое опровержение мнения Посидония. Мы не будем цитировать его полностью. Но лишь скажем, что логика Страбона не представляется нам вполне убедительной. Он, например, считает, что для кимвров, живших у моря, привыкших к морю, знавших море, наводнение не могло быть причиной переселения. Конечно же, причины могли быть и другие, причин могло быть несколько, в том числе и наводнение, как одна из причин. Но даже близкий нам опыт XX-XXI вв. с мощными природными катаклизмами говорит о том, что исключать гигантское наводнение как одну из причин переселения кимвров со своей родины не стоит.
«Говорят также, что гельветы (кельтские племена – А. П. Т.), хотя и богатые золотом, тем не менее обратились к разбою, увидев богатство кимвров; во время походов 2 племени погибло, а их было всего 3. Однако война против Божественного Цезаря показала многочисленность потомков уцелевших жителей; в этой войне было уничтожено около 400 000 человек, хотя Цезарь дал возможность спастись остальным (около 8000), чтобы не оставлять в добычу их соседям германцам безлюдную страну». (Страбон. География. В 17 книгах. М., 1994. С. 184).
Это – еще один ответ! Жажда наживы в разные времена и в разных регионах планеты гнала толпы босоногих в богатые страны. Но в данном фрагменте работы Страбона есть одна фраза, на которую нужно обратить внимание: «Однако война против Божественного Цезаря показала многочисленность потомков уцелевших жителей…» Вот – загадка! Потеряв в походах за наживой два из трех племен, гельветы тем не менее в самые кратчайшие довели численность своего племени до 400000 человек. Демографическая динамика! А лучше сказать - демографический бум сопутствовал активности кимров, гельветов, тевтонов в II – I вв. до н.э., а также в I – III вв. н. э. И когда готы выхватили у своих предшественников «эстафетную палочку истории» и началась эпоха готов, демографическая динамика у них была очень положительной. Затем пришло время викингов – и у них с демографией было все нормально.
Загадка? – для автора данных строк, это пока загадка.
Почти три века продолжалась эпоха викингов. Все активные участники этого крупнейшего события теряли людей, главным образом – сильных молодых парней, самых активных «воспроизводителей» рода человеческого, да простят автора добрые читатели за этот вульгаризм. Но точнее и короче не скажешь. Что же это за силища такая, которая заставляла женщин много рожать от тех, чья жизнь постоянно висела на волоске и очень часто обрывалась еще в совсем молодом возрасте?!
«Области за Реном (современная река Рейн – А. П. Т.), обращенные на восток и лежащие за территорией кельтов, населяют германцы. Последние мало отличаются от кельтского племени: большей дикостью, рослостью и более светлыми волосами; но всем остальным они схожи: по телосложению, нравам и образу жизни они таковы, как я описал кельтов. Поэтому, мне кажется, и римляне назвали их «германцами», как бы желая указать, что это «истинные галаты». Ведь слово germani на языке римлян означает «подлинные». (Там же. С. 265). Описывая места обитания германских племен от Рена до Альбия (от Рейна до Эльбы), Страбон по поводу некоторых племен делает следующее сообщение: «Общей особенностью всех племен этой местности является способность легко переселяться из-за простоты их образа жизни и из-за того, что они не занимаются земледелием и даже не делают запасов пищи, а живут в хижинах временного характера. Средства пропитания они подобно кочевникам получают преимущественно от скота, так что по примеру кочевников нагружают свою утварь на повозки и со своими стадами отправляются куда угодно. Есть, однако, более бедные германские племена, как херуски, хаты, гамабривии…» (Там же. С. 266).
На наш взгляд, это – очень важная информация для Генерального штаба, будь таковой в Риме. Здесь сказано о том, что на территории от Рейна до Эльбы проживает очень много племен, всегда готовых воевать, отправляться в дальние походы. Бедность и хорошая рождаемость, не слишком большая привязанность к тому, что люди называют словом Родина, образ жизни некоторых из германских племен, в чем-то схожий с образом жизни кочевников, дикость, физическая сила и выносливость, навыки «людей суровой природы» (охота, рыболовство, примитивное земледелие и т.д.) – так жили германцы многие поколения. Они по сути своей были воинами. Но, как обычно в таких случаях, несуществующий римский Генеральный штаб (т. е. ответственные за военную стратегию и тактику лица) не принимал всерьез ближних и дальних соседей на Севере. Громили галлов, громили кимвров и тевтонов, будем громить их и дальше. Мы – римляне! Нам нет равных в подлунном мире. Так приблизительно думали граждане, воины и полководцы Римской державы во времена Гая Юлия Цезаря, и – вот что показательно в аналогичных случаях Мировой истории! – у них были на это все основания!
А вот, что пишет о германцах Корнелий Тацит.
«В древних песнопениях, - а германцам известен только один этот вид повествования о былом и только такие анналы, - они славят порожденного землей бога Туистона. Его сын Манн – прародитель и праотец их народа; Манну они приписывают трех сыновей, по именам которых обитающие близ Океана прозываются ингевонами, посередине – гермионами, все прочие - истевонами. Но поскольку старина всегда доставляет простор для всяческих домыслов, некоторые утверждают, что у бога было большее число сыновей, откуда и большее число наименований народов, какова марсы, гамбривии, свебы, вандилии, и что эти имена подлинные и древние. Напротив, слово Германия – новое и недавно вошедшее в обиход, ибо те, кто первыми переправились через Рейн и прогнали галлов, ныне известные под именем тунгров, тогда прозывались германцами. Таким образом, наименование племени постепенно возобладало и распространилось на весь народ; вначале все из страха обозначали его по имени победителей, а затем, после того как это название укоренилось, он и сам стал называть себя германцами». (Корнелий Тацит. «О происхождении германцев и местоположение Германии»: в кн. Корнелий Тацит. Сочинение в двух томах. Том первый. Анналы. Малые произведения. М., 1993. С. 354).
Между прочим, данное свидетельство Корнелия Тацита является серьезной «информацией к размышлению» по поводу причин появления имен народов и даже государств. Вспомним, название государства Франции пошло от франков, которые (тоже, кстати, - западногерманские племена!), ворвавшись в Галлию с северо-востока современной территории этого государства, побеждали многочисленные местные племена, обихаживая землю, т. е. создавая пред инфраструктуру будущего государства, вольно или невольно навязывали этому государству свое имя, имя франков. То же самое позже произойдет с Нормандией. Однако следует помнить, что не только, и, как мы думаем, не столько сила победителей и их победы являлись главной причиной появления нового имени государства, сколько разобщенность племен побежденных, каждому из которых легче было смириться с новым именем, чем с именем какого-нибудь старого заклятого врага. Быть может, и слова Русь, росы, русские в Восточной Европе «прошли» именно поэтому.
«Говорят, что Геркулес побывал и у них, и, собираясь сразиться, они славят его как мужа, с которыми никому не сравняться в отваге. Есть у них и такие заклятия, провозглашением которых, называемым ими «бардит», они распыляют боевой пыл, и по его звучанию судят о том, каков будет исход предстоящей битвы; ведь они устрашают врага или, напротив, сами трепещут пред ним, смотря по тому, как звучит песнь их войска, причем принимают в расчет не столько голоса воинов, сколько показали ли они себя единодушными в доблести. Стремятся же они больше всего к резкости звука и к попеременном нарастанию и затуханию гула и при этом ко ртам приближают щиты, дабы голоса, отразившись от них, набирались силы и обретали полнозвучность и мощь. Иные считают также, что, занесенный в этот Океан во время своего знаменитого и баснословного странствия, посетил земли Германии и Одиссей … (Там же. С. 354 – 355).
Мы не потехи ради даем столь подробные цитаты древних писателей о древних германцах. Позже, когда речь пойдет о деяниях викингов, читатель убедится, что у «людей Севера», всколыхнувших Европу в 793 – 1066 гг. было немало общего с теми, кто терзал Римскую державу с II в. до н.э. по VII в. н.э.
«Сам я присоединяюсь к мнению тех, кто полагает, что населяющие Германии племена, никогда не подвергавшиеся смешению через браки с какими-либо иноплеменниками, искони составляют особый, сохранивший изначальную чистоту и лишь на себя похожий народ. Отсюда, несмотря на такое число людей, всем им присущ тот же облик: жесткие голубые глаза, русые волосы, рослые тела, способные только к кратковременному усилию; вместе с тем им не хватает терпения, чтобы упорно и напряженно трудиться, и они совсем не выносят жажды и зноя, тогда как непогода и почва приучили их легко претерпевать холод и голод». (Там же. С. 355).
Дело Цезаря
Цезарь Гай Юлий (100 – 44 гг. до н.э.) – римский политический деятель и полководец. В 78 г. до н. э. началась его политическая карьера. В 65 г. Цезарь устроил пышные зрелища для народа, обновил памятники Марию, завоевав тем самым авторитет у народа. В 62 г. управлял провинцией Испанией. Здесь он разбогател, рассчитался с большими долгами. В 59 г. избран консулом. В 49, 48—46, 45 гг. избирался диктатором. В 44 г. избран диктатором пожизненно. В 59 г. стал наместником Галлии. В 58—51 гг. покорил Цезальпийскую Галлию. В 49—45 гг. в борьбе за единоличную власть разгромил Помпея и его сторонников. Сосредоточив в своих руках важнейшие государственные должности, стал по сути дела монархом великой державы, чем навлек на себя гнев республиканцев. Они устроили заговор во главе с Кассием и Брутом и убили Цезаря. Цезарь написал «Записки о галльской войне» и «Записки о гражданских войнах», провел реформу календаря, ввел в обращение так называемый Юлианский календарь.
В 58 до н. э. Цезарь нанёс поражение свевам, сильному германскому племени во главе с Ариовистом и начал Галльскую войну.
…Адуатуки, воины, согласно Цезарю принадлежавшие к племени кимвров и тевтонов, стояли на стенах города и смеялись, глядя на римских солдат, копошившихся в земле в двух километрах от них и очень похожих на муравьев. Чудак он, Цезарь! Пришел, увидел и вместо того, чтобы воевать, стал закапываться в землю, строить огромную башню, сооружать вокруг города насыпь. Город адуатуков сама природа сделала неприступным: с трех сторон его окружали скалы, а четвертую сторону адуатуки укрепили прочной двойной стеной, положили на нее каменные глыбы, заостренные бревна. Взять такую крепость было невозможно.
Адуатуки смеялись над крепышами-римлянами, совершали мелкие набеги, после которых вновь забирались на стены и кричали: «Копай себе могилу, Цезарь! Похороним с почестями».
Утром проснулись защитники и замерли от удивления: вокруг города выросла дамба высотою в четыре метра. Вот так муравьи у Цезаря! Копошатся днем и ночью, копошатся, столько земли перекидали: почти двадцать километров в окружности дамбу соорудили. Призадумались адуатуки. В атаки перестали ходить, потому что воины Цезаря теперь сами вроде как в крепости засели, за насыпью! А зачем римляне строят башню? Неужели думают передвинуть ее к стенам города? Башня росла с каждым часом. Быстро, слаженно работали воины, большую, высокую башню построили, двадцать легионеров свободно вставали на верхней площадке, откуда город был как на ладони.
Цезарь был спокоен. Насмешки воинов врага не волновали его. Он готовился к штурму, каких в его военной жизни было много. Римляне вошли в башню и вдруг на виду у изумленных адуатуков огромное сооружение медленно, как корабль по морю, поплыло в сторону города. Невиданное зрелище так поразило галлов, что они тут же отправили к Цезарю послов, решив, что римлянам помогают боги — иначе как бы те справились с такой громадиной?!
Пришел, увидел и построил…
Однажды его войску нужно было форсировать Рейн. Местные племена предложили много лодок. Но Цезарю показалось унизительным для римлянина качаться в лодке по воле волн. Он хотел взойти на правый берег Рейна на коне, как и полагается великим полководцам.
Цезарь решил строить мост.
Местные племена удивились и обрадовались такому решению: пока враг будет строить, они либо стянут к переправе крупные силы, либо растворятся в лесах, которые не раз спасали их от бед. Но Цезарь решительно взялся за дело и за десять дней после того, как стали поступать бревна, мост через бурную реку был построен.
Полководец на коне перешел через Рейн и гордо вступил на покоренный правый берег.
В 55 г. до н.э. он отбросил за Рейн узипетов и тенктеров. В I в. до н. э. римляне поставили под номинальную зависимость германцев, живших к востоку от Рейна (вплоть до Везера). Юлий Цезарь первым увидел в германцах особую этническую группу, отличную от кельтов.
Цезарь. Сравнительная характеристика галльских и германских нравов
«Нравы германцев во многом отличаются от галльских нравов: у них нет друидов для заведывания богослужением, и они мало придают значения жертвоприношениям. Они веруют только в таких богов, которых они видят и которые им явно помогают, - именно: в солнце, Вулкана и луну; об остальных богах они не знают и по слуху. Вся жизнь их проходит в охоте и военных занятиях: они с детства приучаются к труду и к суровой жизни. Чем дольше молодые люди сохраняют целомудрие, тем больше им славы у своих: по их мнению, это увеличивает рост и укрепляет мускульную силу; знать до двадцатилетнего возраста, что такое женщина, они считают великим позором. Однако это и не скрывается, так как оба пола купаются в реках и одеваются в шкуры или небольшие меха, которые оставляют значительную часть тела голой.
Земледелием они занимаются мало; их пища состоит, главным образом, из молока, сыра и мяса. Ни у кого из них нет определенных земельных участков и вообще земельной собственности, но власти и князья каждый год наделяют землей, насколько и где найдут нужным, роды и объединившиеся союзы родственников, а через год заставляют их переходить на другое место. Этот порядок они объясняют разными соображениями; именно, чтобы в увлечении оседлой жизнью люди не променяли интереса к войне на занятия земледелием, чтобы они не стремились к приобретению обширных имений и люди сильные не выгоняли бы слабых из их владений; чтобы люди не слишком основательно строились из боязни холодов и жары; чтобы не нарождалась у них жадность к деньгам, благодаря которой возникают партии и раздоры; наконец, это лучшее средство управлять народом путем укрепления в нем довольства, раз каждый видит, что в имущественном отношении он не уступает людям самым сильным.
Чем больше опустошает известная община соседние земли и чем обширнее пустыни, ее окружающие, тем больше для нее славы. Истинная доблесть в глазах германцев в том и состоит, чтобы соседи, изгнанные из своих земель, уходили дальше и чтобы никто не осмеливался селиться поблизости от них; вместе с тем они полагают, что они будут находиться в большей безопасности, если будут устраивать повод для страха перед неожиданными набегами. Когда община ведет оборонительную или наступательную войну, она выбирает для руководства ею особую власть с правом жизни и смерти. В мирное же время у них нет общей для всего племени власти, но старейшины областей и пагов творят суд среди своих и улаживают их сопры. Разбои вне пределов собственной страны у них не считаются позорными, и они даже хвалят их как лучшее средство для упражнения молодежи и для устранения праздности. И когда какой-нибудь князь предлагает себя в народном собрании в вожди подобного набега и вызывает желающих за ним последовать, тогда поднимаются все, кто сочувствует предприятию и личности вождя, и при одобрении народной массы обещают свою помощь. Но те из них, кто на самом деле не пойдет, считаются дезертирами и изменниками, и после этого им ни в чем не верят. Оскорбить гостя германцы считают грехом, и кто бы и по какому бы делу к ним не пришел, ограждают его от обид, признают его неприкосновенным, для него открыты все дома, и с ним все делятся пищей.
Было некогда время, когда галлы превосходили храбростью германцев, сами шли на них войной и вследствие избытка населения при недостатке земли высылали свои колонии за Рейн. Таким образом самые плодородные местности в Германии около Геркинского леса … захватили вольки-тектосаги и там поселились. Народ этот до сих пор там живет и пользуется большой славой за свою справедливость и военную доблесть. Но теперь германцы продолжают пребывать в той же нужде и бедности и по-прежнему терпеливо выносят их; у них осталась такая же пища, как прежде, и такая же одежда. Что касается галлов, то близость римских провинций и знакомство с заморскими товарами способствует развитию у них благосостояния и новых потребностей; благодаря этому они мало-помалу привыкли к тому, чтобы их побеждали, и после многих поражений даже и сами не пытаются равняться в храбрости с германцами».(Записки Юлия Цезаря и его продолжателей о Галльской войне, о Гражданской войне, об Александрийской войне, об Африканской войне. М.-Л., 1948. С. 128-130).
Эти характеристики и некоторые выводы Цезаря могли бы очень пригодиться в начале Эпохи викингов западноевропейским монархам, тем более что его труды они знали или, во всяком случае, могли узнать, если бы хотели. Почему-то они не использовали эти труды для, говоря языком XX в., выработки военной доктрины, военной идеологии для борьбы с викингами. Они были слишком самоуверенными.
Во времена Цезаря и в последующие два столетия римляне побеждали своих северных соседей, главным образом, с помощью завидной дисциплины, военной и государственной организованности и технической оснащенности войск. Но еще войны с кимврами показали им, что этого может не хватить для успешной борьбы с так называемыми варварами.
Альбион
С Альбиона Эпоха викингов началась, на Альбионе она и завершится нормандским завоеванием. Альбион без сомнения принял самые страшные удары викингов…
Древнейшие следы человека на территории Великобритании относятся к эпохе раннего и среднего палеолита (палеолит: свыше 2 млн. лет назад – 12-10 тысяч лет назад). Еще во времена позднего палеолита территория Британии составляла одно целое с континентом. Около 5-го тыс. до н. э. море отделило Великобритании от материка. Большие перемены, возможно связанные с переселением племён более высокой культуры (либо иберов с Пиренейского полуострова, либо людей «средиземноморской» расы из Франции), произошли в период позднего мезолита и особенно в период неолита (3-е — начало 2-го тыс. до н. э.), когда наряду с охотой и рыболовством появляются и постепенно становятся главными занятиями населения скотоводство и земледелие. Совершенствуются каменные орудия, уступая затем место бронзовым, а позднее и железным, развивается ткачество.
В период поздней бронзы и раннего железа (800—700 до гг. н. э.) на территорию Великобритании начинают переселяться кельты (последнее вторжение — белги, около 75 до н. э.). Они принесли с собой элементы культуры железного века, сосуществовавшие первоначально с бронзой. За кельтским и кельтизированным населением Британии утвердилось условное название «бритты». У них были развиты скотоводство и земледелие. Они применяли тяжёлый колёсный плуг, ручную мельницу, гончарный круг, обрабатывали шкуры животных, занимались ткачеством, разрабатывали рудники, вели торговлю с приезжавшими с континента купцами. Племена бриттов объединялись иногда в племенные союзы во главе с военными предводителями («королями»). Из некоторых племенных центров позже выросли римские и средневековые города: Камулодунум (ныне Колчестер), Эборакум (ныне Йорк), Лондиниум (ныне Лондон) и др.
В середине I в. до н. э. Юлий Цезарь предпринял два похода в Британию (55 и 54 до н. э.). Систематические завоевание Британии Римом началось в 43 н. э. и завершилось в основном к концу 60-х гг. Британия стала одной из окраинных провинций Римской империи. Романизации подверглись главным образом южная, восточная и отчасти центральная области. Запад и Север острова почти не были ею затронуты. Завоевание было закреплено системой укрепленных пунктов (римские лагери) и военных дорог. Вдоль северных границ были сооружены римские валы. Кризис Римской империи сказался и на судьбах Британии. С конца III в. начались набеги северогерманских племён.
Цезарь и Альбион
В истории викингов, а еще раньше в противостоянии германских и других племен с Римской державой важнейшую роль сыграл Альбион.
Галльские племена сопротивлялись римлянам с завидным упорством. Им помогали в этом обитатели Альбиона, о котором Гай Юлий Цезарь знал совсем мало и который манил его не только своей загадочностью, но и выгодами для Римской империи и для Римского консула.
Цезарь начал с главного – с купцов. Этот ушлый люд с давних времен отличался от мирного и военного человечества потрясающей степенью просачиваемости в самые отдаленные и, казалось бы, недоступные уголки Ойкумены и даже за ее пределы. Цезарь купцом не был. И, более того, патриций из знатного и древнего римского рода считал это занятие недостойным для таких людей, как он. Но без купцов невозможно было осуществить ни одно крупное и значительное государственное предприятие. Отказываться от их помощи он не мог.
По приказу консула в лагерь стали прибывать купцы. Они вели с Цезарем короткие и очень похожие друг на друга беседы.
– Каковы размеры Британии? – спрашивал полководец.
– Точно не знаем, – отвечали купцы. – Но очень большой это остров.
– Где находятся удобные гавани? В каком месте безопаснее всего производить высадку? Как много племен проживает в прибрежной полосе?
Молчали купцы, пожимали плечами. О чисто военных вопросах – о количестве воинов в армии предполагаемого противника, о вооружении, о способах ведения боевых действий, о характерной особенности того или иного военачальника и так далее – консул даже не спрашивал. Впрочем, некоторую информацию об Альбионе он мог получить в битвах против тех, кто прибывал небольшими отрядами из Британии на материк, помогая своим соплеменникам в трудной борьбе с упрямым Цезарем, с Римской державой, уже неспособной остановиться в своей завоевательной политике. Этих знаний явно не хватало для рискованного дела. Сложно воевать в потемках, да еще и с завязанными глазами.
Цезарь отправил в разведку быстроходный корабль под командованием опытного Волусена. Тот пересек пролив и, не высаживаясь на берег, ходил вдоль острова, исследуя бухты и гавани. В это время на материке, в стране моринов, в строгой тайне собрался большой флот грузовых кораблей. Несколько месяцев строили их римские мастера с помощью местных корабелов в поселениях, разбросанных по галльскому побережью. Подготовка к дерзкой операции шла полным ходом. Как ни хотелось Цезарю сохранить от островитян в секрете свои планы, сделать это было невозможно. Вскоре с Альбиона прибыли послы от вождей некоторых племен. Они узнали о грозящей опасности и попытались кончить дело миром.
Цезарь не удивился гостям, будто бы ждал их, будто бы знал наверняка, что они приедут в его лагерь. Послов провели по пристани, показали им готовые к походу корабли, затем гости увидели лагерь, воинов в полном вооружении, после чего британцев представили Цезарю.
Он не отличался, как и все римляне, гигантским ростом. Среднего роста крепыш. Верный взгляд. Выдержка. Точность и краткость. Ясность мысли. В скупых движениях консула угадывалась взрывная энергия, ловкость.
– Ваши вожди приняли верное решение, – сказал Цезарь. – Передайте им и другим вождям, что с нами лучше не воевать. Заложников готовьте. Я прибуду за ними сам.
Послы отплыли на Альбион.
На следующий день вернулся Волусен. Сведения у него были скудные, но Цезарю этого пока хватило. Он вышел на пристань, где стояло 80 готовых к делу кораблей. Два легиона они могли перевезти на остров. В 12 километрах отсюда стояло еще столько же судов для перевозки конницы. Их не пускал к основной базе ветер, капризный, упрямый в этих краях. Он не вздымал огромные волны, он был, если так можно сказать о морском ветре, среднего роста вредный крепыш, очень похожий характером на римских солдат, которые вздумали поспорить с местным ветром и переправиться на Альбион.
Пропустит ли их ветер моря, не набросится ли на флотилию Цезаря в самый неблагоприятный момент?
В полночь – на пост заступила третья стража – Цезарь отправил в дальнюю гавань конницу, приказал грузиться на корабли и брать курс на Британию. Сам он в ту же ночь повел свою флотилию через пролив.
Четыре часа понадобилось римлянам, чтобы преодолеть пролив. Рассвело. Цезарь увидел впереди крутые склоны холмов, похожих на головы сказочных великанов, тесной толпой вошедших в воду. «Прическа» у всех богатырей была одинаковая. Тысячи и тысячи воинов стояли на вершинах холмов, подняв копья.
Цезарь осмотрелся. Кораблей с конницей не увидел. Опаздывали корабли. Что-то случилось на дальней гавани. Без конницы он, человек решительный, не решался высаживаться на берег. А тут еще ветер потянул с берега, будто великаны, не жалея легких, стали дуть в сторону пришельцев. Девять часов ждал Цезарь у моря погг.. Затем созвал военачальников на совет, строго приказал всем исполнять в точности его команды, повелел кормчим плыть вдоль берега.
Волусен дал полководцу верную информацию. Через десять километров холмы пошли на убыль, и перед римлянами раскинулась неширокая долина с удобной для десанта бухтой. Высадка началась неудачно. Корабли бросили якорь в нескольких десятках метрах от берега, где глубина моря была около полутора метров: минимальная глубина для тяжелых кораблей, запредельная глубина для невысоких римлян. При полном вооружении по первой же команде полководца они бросились в воду, но не успели сделать и пяти шагов к берегу, как раздался топот вражеской конницы и шум боевых колесниц. Неприятель занял удобные позиции на берегу, и полетели в головы, грустно покачивающиеся над мелкой волной, сотни и тысячи стрел.
«Полуморское» сражение, непривычное для покорителей Галлии, могло кончиться для Цезаря печально. Он приказал кормчим провести перегруппировку. Тяжелые грузовые корабли отошли назад, легкие военные суда на полном ходу с помощью весел и парусов рванулись к берегу на правый фланг, где дела у десантников были совсем плохи. Воины местных племен, увидев слаженную работу противника, мерные нырки огромных весел в помутневшую воду, невероятную скорость кораблей, опешили на мгновение: уж не чудо ли птицы устремились на них, отталкиваясь крыльями от моря?!
Цезарь, рассчитывая именно на этот эффект, не дал врагу опомниться, приказал ввести в дело баллисты, метательные орудия, пращников с Балеарских островов. Крупные и мелкие камни, толстые длинные стрелы с непривычным резким звуком полетели на головы изумленных обитателей Альбиона, невольно подавшихся назад. Нельзя было терять ни секунды. Шок от удивления быстр, как свет молнии.
– В воду! На берег! – кричали военачальники, но даже римские воины – эталон железной дисциплины и исполнительности – не повиновались приказу: слишком грустным был вид качающихся на слабой волне соотечественников.
Головы римлян с вражескими стрелами во рту, в глазах, в щеках, кровь на морской соленой воде вызывали жуткий страх. Прыгать в воду никто не хотел. Один из несчастных коротко вскрикнул: в его голову вонзилось сразу три британских стрелы.
В такие мгновения войску и победе уже не нужны гении боя, разные Македоняне, Ганнибалы, Камиллы, Марцеллы, Киры. Все они бесполезны в такие страшные минуты, когда бой спасти могут только герои.
– Прыгайте! – вдруг раздался зычный голос орлоносца 9‑го легиона. – Прыгайте, если не хотите отдать орла врагу! – крикнул он еще громче и кинулся в воду с орлом легиона в руках. Он чуть было не захлебнулся, подвернув ногу о камень на дне и невольно подогнув колена – вода на миг закрыла дерзкие его глаза. Но поднялся храбрый воин и пошел с орлом легиона вперед. Орел легиона! Честь легиона. Слава. Всех тех, кто сражался в девятом легионе задолго до тебя, кто будет сражаться в девятом легионе после тебя, если ты не предашь орла врагу, если ты не выполнишь приказ. «Я не предам!» – шепнул зло один воин и прыгнул за орлоносцем в море. «Я не предам!» – шепнул второй воин, и вот уже сотни воинов полетели друг за другом в воду.
Шлепки крепких тел о мелкую волну заглушили почти беззвучный, но очень злой шепот воинов, прыгавших в море, с трудом перемалывающих ногами густую воду. Люди шли за орлом. Орел крупно подрагивал, низко летел над морем вперед, к берегу, откуда летели на людей и на орла сотни и сотни стрел.
Завязался ближний бой. Всегда римляне легко побеждали любого врага в ближнем бою. Но сейчас драться им было очень трудно. В бою больше работали ноги, хотя и невидимая то работа, незаметная. Люди больше верят в руки, больше внимания уделяют в бою своим рукам и рукам противника. В руке оружие. Оружие – смерть. Оружие – это жизнь. Смотреть нужно только на острие меча или копья. Или дротика в ближнем бою. Все верно. Но ловкость и стремительность, мощь и точность рождаются в ногах. А ноги римлян и тела их по грудь были в воде. Британцы делали все, чтобы не пустить противника на берег, не дать римлянам возможность пустить главное свое оружие: железный строй когорт, дисциплину легионов, подчиненных великому гению боя – Цезарю.
Он стоял на носу грузового высокого корабля, следил за ходом сражения, отдавая распоряжения, и шлюпки с воинами неслись, одолевая волну, туда, где британцы, собрав ударный отряд, атаковали римлян, уже приблизившихся к земле. Шлюпки вовремя подоспели своим на подмогу, исправили положение. Никогда еще не видели воины Альбиона такую слаженную работу армии противника. Никогда еще не ступала нога римлянина‑воина на остров. Но вот три лодки, набитые легионерами, врезались в берег, и когорта Цезаря в строгом боевом строе нанесла по противнику фланговый удар. Не успели британцы перестроиться, перегруппироваться, как еще три шлюпки уткнулись носами в берег Альбиона.
Цезарь улыбнулся. Британцы в панике разбежались. Для полного разгрома врага римлянам не хватило конницы. Она застряла где-то в пути.
… Как все легко получалось у Цезаря! Пришел, увидел, победил, покорил. Еще бы ему не побеждать! Римская держава к тому времени прочно окольцевала Средиземное море, расширила владения в Европе, Азии, Африке. Сила легионов была известна всем, кто пытался с оружием в руках противостоять Риму. Любая попытка отстоять свою независимость каралась жестоко. И все же попытки освободиться от опеки римских консулов и легатов повторялись с упрямством наката морской волны.
Римляне добрались до Альбиона, покорили племена, разгромленные в том береговом сражении. Да, всего лишь покорили племена. Покорить народ трудно. Завоевать страну – гораздо труднее. Цезарю сделать это не удалось.
На четвертый день пребывания в Британии римляне увидели корабли, перевозившие конницу, обрадовались: конница им была очень нужна именно для закрепления победы, для завоевания Альбиона, отдаленные от побережья племена которого не изъявили покорность Цезарю. Корабли медленно приближались, с каждой минутой настроение у римлян улучшалось, радость росла с каждой прибывшей из далей морских волной.
Но вдруг море взволновалось. Волны стали резко бить о берег. Так зарождается шторм на море: ударом быстро крепнущей, острой волны о берег. Никто из римлян не успел понять, предугадать, что произойдет в последующие секунды, как с ревом подраненного вепря бросилось море на корабли. Начался неравный бой. Море било кулаками волн по бортам, рвало паруса, ломало весла. Корабли сопротивлялись упорно, пытались пристать к берегу, но море было сильнее. Оно отшвырнуло почти все суда в ревущую темную даль, и лишь несколько кораблей прибились к острову, бросили якоря. Но море не смирилось с этим. Оно и здесь, близ берега, не прекратило бой. Волны стали круче, сильнее, злее. Кормчие поняли, что высадку осуществить не удается, приняли решение вернуться на материк, подняли якоря. Очень верный они сделали ход. Скалы в тех местах были острые, а к вечеру море совсем обезумело. Начался прилив. Полная луна взошла над заливом, океан в приливе чувств подался к берегам Альбиона. Сильные приливы обычны в полнолуние в проливе, а в восточной его части, узкой, как горлышко воронки, они часто приносят огромный вред.
Цезарь вступил в бой с океаном, приказал вытащить корабли на берег. Но он не знал, с какой силой тянется океан к полной луне! За ночь волны разбили много грузовых и военных кораблей, римляне запаниковали. Они надеялись через несколько дней вернуться с победой, с деньгами и заложниками в Галлию на зимние квартиры, но океан решил иначе. Он перекрыл дорогу римлянам на материк. Как быть?
Продуктов на зиму хватит, корабли починить нечем. Местные племена, узнав о бедах пришельцев, наверняка попытаются взять реванш за досадное поражение. А сколько здесь воинов, какое войско могут выставить местные вожди, Цезарь не знал.
Заложники, находившиеся в лагере, внешне ничем не выдавали своей радости, но проницательный полководец понял по их взглядам, что они готовы продолжить борьбу. К утру заложников осталось гораздо меньше. В этой сложной ситуации Цезарь проявил свои лучшие качества организатора и полководца. Часть людей он поставил на ремонт судов, приказал разбирать негодные и приводить в порядок уцелевшие корабли. Несколько когорт ходило по окрестностям, собирало хлеб. Укреплялся лагерь. Работа, тяжелая, утомительная, развеяла панику, убила в душах людских страх.
Британцы подготовились к решающему сражению. Выиграть они его не смогли: римские легионы крушили в первом веке до нашей эры куда более мощные армии. Только отсутствие конницы не позволило Цезарю уничтожить врага. После победы он взял вдвое больше заложников, дождался хорошей погоды и вернулся на материк.
На следующий год он собрал для вторжения на остров уже пять легионов, крупный отряд конницы. Восемьсот военных и грузовых кораблей, больших и малых, подготовил он, и однажды ночью флотилия вышла в море.
И в этот раз море пошутило, правда, не так зло, над римлянами: в полночь затих ветер, и сильное течение отбросило корабли далеко на восток. Утром течение изменилось, Цезарь приказал воинам налечь на весла. С большим трудом удалось справиться со строптивым морем. Все восемьсот кораблей высадились на берег в уже известной римлянам бухте. Британцы не решились дать сражение, испугались: так много кораблей, так много людей было у Цезаря.
Римский полководец занялся привычным делом: повелел разбить и хорошо укрепить лагерь, оставил в нем большой отряд, а сам с отборным войском отправился в поход.
Целый год британцы готовились ко второму вторжению на Альбион и подготовились. Они, казалось, забыли старые обиды друг на друга, выбрали единого вождя Кассивеллауна, тот сделал все возможное для повышения боевой готовности дружин, которые во много раз превышали по численности армию ворвавшегося на остров врага. Одних колесниц у британцев было более пяти тысяч, много было конницы, много пеших воинов. На больших дорогах в удобных местах (например, у бродов рек), британцы оборудовали позиции… Все сделал Кассивеллаун для успешной борьбы с грозным противником, да и свободолюбивые народы острова решили драться с римлянами до последнего. Так им всем казалось. Пока на Альбион не высадился Цезарь со своими легионами.
Уже первые стычки и небольшие сражения убедили Кассивеллауна в том, что в открытом бою сокрушить римлян невозможно. Железные люди, железная воля, лучшее вооружение, прекрасная тактика, великий полководец. Но покоряться врагу британцы и их вождь не думали. Кассивеллаун изменил тактику ведения войны. Он стал отступать, заманивал небольшие отряды римлян в леса, внезапными атаками громил врага. Не британский вождь изобрел эту тактику, не один раз в разных точках земного шара и до него и после подобным образом удавалось сокрушать прекрасные армии. Но только в одном случае: если в армии отступающих нет разлада, если население, на территории которого ведутся боевые действия, полностью поддерживают отступающего. Только так.
Цезарь прекрасно понимал, что в затяжной войне у него нет шансов одержать победу, как не было шансов покорить Рим у Ганнибала, вторгшегося на Апеннины. На чужой территории играть в затяжную войну могут только сумасшедшие. На чужой территории нужно побеждать противника в одном сражении. Либо…
Цезарь приказал опустошать поля, сжигать поселения. Оба полководца будто бы чего-то ждали…
К нему, как пишет он в своих «Записках», явились послы триновантов, одного из могущественных племен Альбиона, пожаловались на Кассивеллауна, лишившего их вождя Мандубракия власти, почестей и всех материальных ценностей. Очень нехороший человек, Кассивеллаун! Одержал над триновантами победу, захватил верховную власть, обидел Мандубракия.
Цезарь слушал послов со строгим выражением лица, хотя ему очень хотелось крикнуть: «Вот она, победа!» Сама пришла к нему в руки победа. Теперь затяжная война на чужой территории была для него не страшна. Римский консул по-отечески успокоил послов, обещал сделать для Мандубракия все возможное, потребовал за это хлеб для своей армии и сорок знатных триновантов заложниками. В знак дружбы. Дружба без заложников ненадежна, как ненадежно море в осеннюю погоду.
Вскоре племя триновантов получило своего вождя. Цезарь умел держать слово. К Мандубракию и к его соплеменникам он и все римляне относились с должным уважением. Через некоторое время в лагерь римлян прибыли послы других племен и народов, пострадавших в жестокой борьбе с Кассивеллауном. Тот, понимая, что почва уходит у него из-под ног, пошел на риск, решил взять стоянку кораблей римлян. Но легионы Цезаря выиграли этот бой, и противник прекратил сопротивление. Цезарь покорил племена, обитавшие на юго-востоке острова, наложил на них ежегодную дань и строго-настрого приказал Кассивеллауну не обижать Мандубракия, триновантов и других своих соотечественников.
А нам пора возвращаться на материк, где с каждым десятилетием возрастало давление римлян на северных границах империи.
Алисон
Римская крепость, заложенная в 11 г. до н.э. Друзом на реке Липе при впадении реки Алисона в Лупию. Выполняла роль опорного пункта в войнах против германцев. Вскоре после основания была захвачена германцами В 15 г. н. э. римляне выбили из крепости противника и восстановили ее. В 16 г. н. э. германцы осадили Алисон, но Германик вынудил их снять осаду.
Именно так продвигались на север римляне: победа, захват пусть и небольшой территории, возведение укреплений: либо крепости, либо вала, либо системы крепостей.
Тевтобургский лес (По следам Квинтилия Вара)
Широкомасштабные завоевание германцев начал Друз в I в. н.э. Он построил на Рейне мост, 50 укреплений, прорыл канал в Эйсель для транспортировки судов, совершил несколько рейдов по территории врага. Продолжил дело Тиберий, затем Квинтилий Вар, Публий (53 г. до н.э. – 9 г. н.э.) – римский полководец. Он занимал ряд государственных важных должностей, был наместником провинции Германии. Занимался вымогательством и насильственной романизацией местного населения. Германцы подняли против него восстание, окружили войско Квинтилия Вара в Тевтобургском лесу и полностью его уничтожили в 9 г. н. э. Сам военачальник покончил жизнь самоубийством. Это было первое крупное поражение римских войск в Германии.
В 15 г. н.э. на севере Римской империи взбунтовались лучшие легионы. Солдаты требовали повышения жалования, сокращения срока службы. Германик, полководец, одержавший много побед над варварами, любимый солдатами, обещал доложить императору Тиберию об их требованиях, просил всех успокоиться и отправиться в поход на германцев, которые шесть лет назад подняли восстание, разгромили три легиона Вара в Тевтобургском лесу. Но солдаты стояли на своем – сначала пусть выполнят их требования.
Германцы во главе с талантливым и коварным полководцем Арминием, или Армином, (18 или 16 г. до н.э. – 19 или 21 г. н.э.) могли воспользоваться смутой, разгромить римлян, как когда-то они уничтожили беспечного, поверившего в их сладкие речи Вара.
Действовать нужно было незамедлительно. С большим трудом Германик усмирил солдат в одном лагере, отправил помощнику Цецине (его легион находился в десяти километрах) письмо, в котором со всей строгостью сообщил, что если воины сами не наведут порядок, то он прикажет рубить всех без разбора. Цецина прочитал письмо орлоносцам и значконосцам. Те поняли, что Германик больше уговаривать не будет, и решили действовать наверняка. Ночью они собрали верных солдат, пробрались в палатки, где спали зачинщики смуты, и вырезали их до единого, обезопасив себя от гнева полководца. Своих же вырезали, римлян.
Утром в лагерь прибыл Германик, увидел содеянное, ужаснулся: он, конечно же, мечтал о мирном исходе дела, хотя, как мудрый политик, знаток людей, Германик должен был предусмотреть этот вариант, когда писал строгое письмо. Не предусмотрел. Поспешил. И теперь, собрав солдат, сказал им со слезами на глазах, что это не искоренение зла, а бойня. Солдаты стояли понурые. И они поспешили прошедшей ночью – поспешили, чтобы… спасти себя. Теперь им хотелось искупить свою вину перед родиной и погибшими соотечественниками; многие кричали:
— Только победив врагов и убив Арминия мы успокоим тени собратьев!
Это были уже воины, а не сумасбродная солдатня! Германик радовался сквозь слезы, если можно искренно радоваться, хоть и сквозь слезы, в такой ситуации.
Но день прошел, несчастных похоронили с почестями, и утром армия отправилась в поход.
Варвары, не ожидая, что враги быстро погасят смуту в войсках, весело проводили время. Римляне шли от селения к селению четырьмя клиньями, сжигали все на своем пути, не щадили никого. Они мстили германцам за Вара, за его солдат. Они искупали вину перед теми, кого загубили недавно.
Племена бруктеров, тубантов и узипетов взялись за оружие, заняли лес, по которому должны были пройти войска неприятеля. Германик разгадал замысел противника, построил войско в боевой порядок, и легионы беспрепятственно прошли через лес. Но как только части арьергарда покинули густую рощу, варвары набросились на римлян, смяли легкую пехоту.
Германик крикнул:
— Настала пора искупить свое преступление подвигом! Вперед, римляне!
Двадцатый легион быстро перегруппировался и врезался в расположение врага. С римлянами в тот день воевать было невозможно. Они искупали свою вину перед согражданами. Они одержали полную победу.
Но дело шло к осени. Пора было уходить на зимние квартиры.
На следующее лето восстание германских племен разрослось с новой силой. Германик повел отряд в землю бруктеров, в Тевтобургский лес. Проходя мимо страшного места, полководец решил отдать последний долг погибшим соотечественникам. Место действительно было страшное: дремучий лес спускался в гнилое болото, откуда доносился шум лесной птицы, подвывание ветра. Воины увидели останки большого лагеря и ужаснулись – повсюду белели кости солдат и коней. Участники того боя, чудом оставшиеся в живых, шли за Германиком и рассказывали: «В этом лагере мы спали, когда Вар вернулся навеселе от германцев. Он был уверен, что они не нападут на нас. Вдруг ночью раздались крики, начался бой. Атака варваров была спланирована задолго до того, как Вара пригласили на торжество. Римляне гибли сотнями: здесь пали легаты, здесь ранили самого Вара. Там он погиб». Германик слушал воинов с неподдельным волнением. После ночной атаки и гибели Вара римлян осталось немного. Они с трудом оторвались от противника, но укрепиться в новом лагере не удалось: враг вновь атаковал их крупными силами…
Германик повелел захоронить останки всех воинов и повел армию на Арминия, который, собрав со всей страны отряды восставших, отступил в труднопроходимые леса. Римский полководец решил окружить его, послал один отряд в обход морем, а Цецину – через так называемые Длинные мосты, сооруженные римлянами еще до трагедии в Тевтобургском лесу. Арминий был начеку. Стремительным маршем он прошел к мостам, занял удобные позиции и стал тревожить неприятеля атаками.
Сорок лет служил Цецина в армии, всякое повидал. Но в этот раз задача перед ним стояла сложная: много раненых было в отряде. Пришла тревожная ночь. Цецина расставил караулы, скрылся в палатке, лег. Страшный сон приснился ему, будто Квинтилий Вар весь в крови вышел из болота и, протянув вперед руку, позвал его к себе. Цецина в ужасе проснулся, подумал: неужели и его ожидает участь Вара?!
Видимо, не только полководцу снились в ту ночь дурные сны. Утром, не выполнив приказ занять свои места, воины поспешили подальше от болота, на возвышенность, на холмы. Ряды расстроились, багаж увяз в болоте, значки смешались… Арминий увидел это, повел германцев в бой, крикнув солдатам:
— Вот еще один Вар! Мы разобьем его!
Шум людей всполошил лесное воронье. «Кар-вар!» – гудело вокруг. Германцы врезались в ряды римлян и стали поражать лошадей. Лошади падали, бились в предсмертной агонии, заливали кровью седоков. Упал с убитого коня Цецина, едва остался жив – телохранители спасли его от меча врага.
Стрелы варваров поражали римлян. Раненых нечем было перевязывать. Шум боя, гул леса, вой воронья губительно действовали на боевой дух римлян. Германцы, полностью владея инициативой, могли бы добить их, если бы не занялись обозами. Цецина собрал солдат, укрепился в лагере. Еще одна ночь опустилась на лес. Вдруг лагерь римлян всполошился. Какая-то неспокойная лошадь сорвалась в привязи, поскакала между палатками и кострами. Воины, уставшие от перехода и трудной битвы, от гудевшего в ушах «кар-вар», подумали, что в лагерь ворвались германцы, и в панике ринулись к воротам.
Цецина пытался успокоить их – его никто не слушал. Тогда он лег в воротах на землю. Воины, хоть и перепуганные насмерть, не смогли нарушить законы и обычаи предков, перешагнуть через полководца, остановились в нерешительности. Трибуны и центурионы объяснили им, что ничего страшного не произошло. Волнение и страх утихли. Цецина поднялся и сказал:
— Мы все спасемся, если внезапно атакуем врага. Только оружие выручит нас из беды.
В лагере германцев тоже было неспокойно. Арминий и Ингвиомер, еще один вождь восставших, долго спорили о том, как добить римлян. Победил в споре Ингвиомер, предложивший решительный штурм лагеря. Германцы поддержали его, потому что всем хотелось поскорее разделаться с пришельцами, захватить богатые обозы, разбежаться по своим племенам. Рано утром они пошли в бой.
Цецина выставил на валах немного воинов. Германцы засыпали ров фашинником, преодолели преграду, забрались на вал, увидели почти пустой лагерь, убегающих римлян и с радостным «вар-кар!» бросились к обозам. Но вдруг они услышали звуки десятков труб и рогов, и когорты римлян, прятавшиеся в густых зарослях, пошли в строгом строю на германцев, охватывая их с флангов, заходя в тыл врагу. Контратака была неожиданна, римляне дрались отчаянно, центурионы руководили подразделениями слаженно – казалось, кто-то сидит на невидимой высочайшей сосне и умело двигает отрядами римлян.
Варвары не выдержали удара, бросились врассыпную, но везде их настигали римские мечи, стрелы, дротики. Весь день продолжался бой. Германцев погибло множество. Римляне отомстили за смерть Квинтилия Вара и его легион. А может быть, и за погубленных своих соратников в ту глупую ночь, когда они бросились выполнять приказ Германика.
Восстание на Альбионе. 61 г. н.э.
В середине I в. н.э. войска императора Клавдия (10 г. до н. э. – 54 г. н. э.) дошли до Темзы, закрепились на юге Альбиона, построив систему хорошо укрепленных лагерей.
Небольшими колониями жили вокруг Лондиниума ветераны римской армии. Обитатели Альбиона по-разному относились к ним, терпели, старались не конфликтовать с заносчивыми, чванливыми бывшими вояками. Слишком уж сильны были римские легионы. Одержать победу над ними в открытом сражении не могло ни одно, даже самое могущественное племя. Но не только военная сила римлян пугала местных вождей, а сила другая – страшная. В середине I века нашей эры по всем закоулкам, провинциям и колониям Римской империи разнеслась весть о неслыханной жестокости императора Нерона, погубившего собственную мать Агриппину. Эта расправа с женщиной, с матерью, поразила и напугала всех.
Варварами называли римляне племена и народы, с которыми вели беспрестанные войны более семи веков. Суровыми, подчас жестокими могли показаться жителям Апеннин нравы и обычаи «варваров» – хотя бы тех, кого покорили они на Альбионе. Но император Нерон убил мать свою! Что за человек, что это за люди, что за город – Рим, если там происходит такое?!
Известие о злодеянии в столице империи буквально сковало волю Празутага, царя мужественного и сильного племени иценийцев, занимавших долину реки Темзы. Несколько дней Празутаг не мог прийти в себя. Затем во всеуслышание заявил, что назначает Нерона (вместе со своими дочерьми) наследниками огромного богатства. Что случилось с Празутагом? Почему он сделал это?
Все друзья и даже враги прекрасно знали этого бесстрашного воина, мудрого полководца. Не боялся он никого. Он даже богов не боялся. Он испугался Нерона, который подействовал на царя иценийцев, как злой колдун, как действует удав на кролика.
Празутаг надеялся, что хоть часть наследства император оставит его дочерям. Он не знал Нерона. Он не знал римлян.
Римские воины, почуяв слабину, стали грабить и разорять владения иценийцев, как добычу. Для них не существовало преград, никакие душевные муки не тревожили их. Нерон убил мать – ему виднее, он император. Празутаг обмяк волей – надо пользоваться этим, пока не поздно. Царь иценийцев не успел защитить свой народ от жестокого врага, умер. Римские легионеры-ветераны совсем распоясались. Они нападали на поселения и города, врывались в дома. Их интересовало все: богатство, женщины всех возрастов – желательно познатнее. Почему? У каждого легионера-ветерана на этот вопрос имелся свой ответ, но иценийцев поведение вояк взбесило.
Боудикка, вдова Празутага, пыталась не впустить римлян в дом. Они уговаривать ее не стали. Взломали дверь, бросили царицу на широкую скамью, высекли ее плетками хлесткими за негостеприимство. Но этого им было мало.
– Где твои девки? – легионерам хотелось знатных дам.
Боудикка не стонала, не дергалась от ударов визгливых плеток, молчала. И мечтала только об одном: чтобы дочерей не тронули эти нелюди.
– Где девки, говори! Не найдем – засечем! – рычали вспотевшие ветераны и стегали плетками по телу молчаливой царицы.
– Нашел! – в дом вбежал воин. – В храме они. Ха-ха!
– Ох, – горестно простонала царица, напомнила очумевшим от радости легионерам о себе.
– Вставай! С нами пойдешь! – скомандовал один из ветеранов.
Боудикка поднялась, пошла в окружении одичалых людей в храм. Там два друида у алтаря шептали заклинания, пытаясь отогнать беду, спасти от бесчестия дочерей Празутага – здесь же девушки сидели, думали о чем-то.
О чем думают дочери царей в возрасте добрачном? О свадьбах они думают, о женихах. Чаще всего они думают об этом, приятное это времяпрепровождение для дочерей владык, и не только владык, но и всех других, даже нищих отцов. И в этом все добрачного возраста девчонки удивительно похожи во всех уголках не только Римской державы, но и мира.
«Женихи», римская солдатня с жадными лицами, с нетерпением мужиков ветеранного возраста, с плетками в руках спешили в храм, к своим «невестам». Очень спешили римляне вступить в брак.
Широким шагом вошли они в храм: небольшое каменное помещение, тихое, с алтарем. Друидов, так и не доколдовавших, не дозвавшихся своих богов, отбросили по одну сторону алтаря, «невест» несчастных, перепуганных, оставили на противоположной стороне; девушки там и сидели, дрожали, нетронутые пока. Потом была Боудикка. Иссеченная плетьми, в драной хламиде она смотрела с ужасом на робкий огонь алтаря. В глазах матери бился огонек кроваво-рыжий, билось одно только желание – броситься в огонь, сгореть в нем, не дожидаясь «свадьбы». Ей не дали броситься в огонь, ее передвинули к обомлевшим друидам.
И свадьба началась.
Что плохого сделала Боудикка в своей жизни? Зачем ей горе такое преподнесла судьба? Она дергалась в бессилии в крепких руках мужиков, ветераны устали бороться с ней, ударили ее в живот. Она охнула, упала на землю, завертелась змеей, пытаясь отвернуться, уткнулась в стену, в пол – ей не позволили:
– Смотри! А то убьем всех!!
И девочки ее сначала дергались, сопротивлялись, получали удары по почкам, по спине. Хорошо они держали удары тренированных кулаков, сопротивлялись, пока не вспомнили легионеры, куда бить надо женщину, чтобы сломить ее волю. В грудь ударил ветеран свою невесту – старшую из дочерей. Она замерла на миг, потеряла дыхание, осмотрела плавным взглядом всех и смирилась. Свадьба так свадьба. Только чтобы в грудь не били – очень больно.
А мать кусала губы, мотала головой, ломала руки, а друиды что-то нервное шептали, а женихи меняли друг друга, и девочки, дочери царя Празутага – было им лет тринадцать, пятнадцать, шестнадцать – уже не вздрагивали, молча исполняли приказы, короткие, как смерть, и огонь алтаря спокойно шевелился, и ветераны, истосковавшиеся по дракам, по «свадьбам», дрожали по лошадиному от удовольствия, и … все-таки свадьбе пришел конец, и выволокли всех «невест», Боудикку и друидов из алтаря, и подожгли его римские воины, «женихи» той жуткой свадьбы.
Огонь восстания вспыхнул мгновенно. Иценийцы забыли сковывавший их страх, бросились в бой. К ним присоединились тринобанты, другие народы туманного острова. Боудикка возглавила армию британцев, повела их на Камулодун, колонию легионеров-ветеранов. Они и раньше вели себя на чужой земле, как настоящие рабовладельцы. Но такого римляне не позволяли себе. Солдаты действующей армии потакали ветеранам во всем, надеясь, что на старости лет им тоже помогут те, кто заменит их в войске. Британцы терпели, молчали, копили злость. Накопили. «Свадьба» в храме царицы Боудикки взбесила бриттов. Камулодунум был взят сходу.
С ветеранами рассчитались, не церемонясь. Резали попавших в плен римлян без разбора, как баранов перед знатным пиром. Победа радовала. Армия восставших быстро росла. Свобода была близка. И не было жалости к врагу. В плен римлян не брали. Никаких пленных, никаких денег за спасение – только смерть, тем, кто сотворил на родной земле злодеяние, только свобода.
На пути у восставших встал девятый легион легата Петилия Цереалиса, но волна британцев смела с лица земли римлян. Боудикка с дочерьми носилась в колеснице по полю боя и всем видом своим, глазами, воспаленными местью, разжигала страсти у соотечественников. И опять только смерть, только смерть. Ни один пеший воин не вырвался из рук победителей. Лишь Петилий Цереалис с конницей улизнул от расправы. Ему повезло.
После короткого отдыха Боудикка направила армию на Лондиниум, куда устремились с запада солдаты легата Светония Паулину. Трудно было римлянам пробиться сквозь взбудораженную восстанием страну, каждый день бой, каждая ночь полна тревог. Но Светонию, опытному военачальнику, удалось опередить восставших и первым прорваться в Лондиниум.
Красивый был город.
Раскинулся он вдоль Темзы, окутал себя пышной зеленью, по утрам нахлобучивал роскошную шапку тумана, которая долго покоилась на его мохнатой голове. Тянулись в Лондиниум купцы, ремесленники, прочий люд, отставные солдаты, неплохо жилось римлянам в британском городе!! Не хотелось им войны. Надеялись они на Светония, но тот, понимая, что слабо укрепленный город не удержать, решил сохранить воинов и оставил Лондиниум.
Боудикка была тут как тут. Восставшие безжалостно разграбили город, резали римлян с той же свирепостью, но – об этом не говорят даже римские хронисты – до зверств, подобных учиненному ветеранами в храме Боудикки, они не опускались. Видимо, находились они на той стадии варварства, которая еще не позволяла им совершать такое.
За Лондиниумом был Веруламиум, провинциальный богатый городок. И опять меч, огонь, виселицы, кровь – только смерть могла насытить восставших, только смерть. Они рвались к свободе, шалели от ее близости и били римлян, били безжалостно.
Светоний отступал, собирал по пути воинов, укреплял легионы. Десять тысяч бойцов собрал. Достаточно этого, чтобы разгромить армаду осатанелого врага, почуявшего свободу? Семьдесят тысяч человек уже убили британцы в городах и селениях, около сотни тысяч солдат, готовых умереть, но не покориться, преследовали римлян по пятам. Можно ли их победить?
Светоний вошел в долину, осмотрел местность и решил дать бой британцам, понимая, что дальнейшее отступление пагубно скажется на боевом духе римлян, не привыкших так долго отступать. Он выбрал хорошее место для битвы, построил небольшое свое войско: в центре поставил легионы, окружил их легковооруженными пехотинцами, на флангах – на покатых холмах – распределил конницу. Подошли британцы.
Боудикка с развевающимися на ветру волосами выехала на колеснице перед войском и крикнула соотечественникам, показывая им дочерей и тело свое, опозоренное лозами и плетками: «Нас всех ждут рабство и поругание! Мы должны победить!» Упрямо выгнутый стан, голос, зовущий драться, мстить, победить, сверкающие ненавистью глаза заражали воинов той магнетической силой, которая не раз сокрушала на пути все преграды. Воины кричали ей нетерпеливо: «Веди нас в бой! Мы победим!» И в густом многоголосом рокоте царица чувствовала победу.
Этот злобный рокот слышали римляне, перед которыми стоял спокойный и уверенный Светоний. Он видел буйную царицу, змеино развевающиеся волосы ее, ощущал неистовство, исходящее от обиженной царицы, от каждого британца, готового убивать в ненасытной мести всех – до последнего – римлянина. Он понимал, какую силу несет в себе оскорбленная душа каждого британца, к тому же одержавшего несколько важных побед. Очень опасен был враг.
Светоний смотрел в глаза воинов. Римляне с волнением смотрели на него. Никто больше не хотел отступать. Но как победить Боудикку? Волновались римляне. И лишь удивительное спокойствие и уверенность Светония рассеивала волнение. Полководец напомнил солдатам о главном преимуществе римского войска – о железной дисциплине строя, о твердости духа. Воины поняли его.
Британцы бросились в атаку. Они знали силу римлян, но никто в армии Боудикки не думал, что десять тысяч пусть даже самых стойких солдат могут выдержать натиск стотысячного войска. С диким криком налетели они на легионы и вдруг отпрянули назад, осыпанные стрелами и дротиками.
«Вперед! За свободу!» – кричала царица, не догадываясь, что уже в первой схватке решилась ее участь, исход боя, судьба родины. Британцы с яростью подраненного зверя вновь ринулись на врага. Но не успели они приблизиться к легиону, как вновь были осыпаны градом стрел. Узкая долина и лес в тылу легионов, а так же холмы на флангах врага не дали британцам возможность окружить римлян, а Боудикка все кричала и кричала: «Вперед! За свободу!»
И в третьей попытке воины Альбиона накатились всесокрушающей волной на легион Светония. Но римляне вновь выстояли. Не сокрушила их волна, и тут же угасла ее мощь, откатилась она назад, бессильная, на погибель свою.
Светоний повел легион в атаку. Железным клином врезался он в строй британцев – да не строй то был, а густое месиво бегущих воинов. Конница римлян и легковооруженные пехотинцы спешили в бой, позабавиться. Бесформенная толпа обмякших душой и волей людей – режь-коли, сколько хочешь.
Боудикка устремилась в гущу битвы, но возница повернул колесницу, погнал коней подальше от ада боя, спас царицу, будто нуждалась она в спасении, поруганная, побитая. Зажатые узким горлом долины британцы не смогли вырваться на простор, продолжить борьбу, а римляне били и били их. Солдат били, женщин, стариков и детей – как недавно британцы в занятых ими городах, – били и били, – как всегда во всех битвах с непокорными народами, били римляне британцев, а Боудикка, мечась в колеснице, на глазах дочерей своих, жрецов и телохранителей … выпила яд. Она не могла видеть родину, Британию, под пятою у римлян.
С I по III века н. э. римляне осваивали Британию. Они дошли до самого узкого места «туманного острова», дальше, на север, их уже не пустили. Император Адриан в 123 г. построил с севера на восток стокилометровую стену — вал.
Император Антонин Пий все же слегка продвинулся на север, в Центральную Шотландию, возвел в 140 г. свой более чем пятидесятикилометровый вал, Антонинов, он не стал, как и первый, географическим украшением Шотландии и не спас империю от больших бед. Уже после 180 г. римляне освободили почти всю территорию между двумя валами.
Политика римлян вызвала недовольство на севере острова. В начале III в. н. э. вспыхнуло восстание в Шотландии. Римский император Север Септилий Луций (146‑211 гг., император с 193 г.) разгромил восставших, но в 210 г. заболел и вскоре умер.
Каракалла (Марк Аврелий Антонин, 186‑217 гг.) сын Септилия Севера в 208 г. помог отцу в борьбе с восставшими шотландцами, заключил после смерти отца мир с британцами, в 212 г. стал императором Римской державы. Закончил строительство Великой Стены, ограждавшей завоеванную территорию от вторжения пиктов, скоттов и валлийцев.
Валы римские
Уже в I в. н.э. римляне решили обезопасить свои границы строительством мощных крепостных сооружений.
Лимес – во времена Римской империи так называлась укрепленная граница Римского государства, состоявшая из широкого и высокого вала, рвов, сторожевых башен, палисадов и кастелов. Наиболее известны лимесы были сооружены в Британии, а также в Верхней Германии и Реции. Они существовали почти до 260 года. В Германии лимесы, а значит и римская граница, проходила от Регенсбурга до Лорха, затем до Оденвальда и Таунуса и далее до Кельна. Остатки римских лимесов в Германии называют «чертовой стеной»
Валы римские – это система пограничных укреплений Римской империи, создававшиеся в I – II веках н. э. на границах державы. Валы римские представляли собой земляную насыпь (вал) или каменную стену, ров и дозорные башни. На охране этих сооружений одновременно было занято около 15 – 20 тысяч воинов. Все валы римские называли в честь императоров, во времена правления которых они возводились. Одними из первых подобных сооружений были Траянов и Адрианов валы. Кроме них были построены Антонинов вал, Северов вал, Верхнегерманский вал, Ретийский вал.
Траяновы валы – народное название древних оборонительных сооружений на юге лесостепной части Восточной Европы.
Последним великим и удачливым римским полководцем был, несомненно, Марк Ульпий Траян. Жил он с 53 по 117 гг., был римским императором с 98 г. В 97 г., будучи наместником Верхней Германии, он провел успешную войну с германцами на Нижнем Рейне, завоевал огромную популярность в войске, был усыновлен императором Нервой, после смерти которого стал императором громадной державы, опоясавшей широким кольцом все Средиземноморье.
Впрочем, Траяну и это оказалось мало. В 101-102 и 105-106 гг. он воюет с Дакией и покоряет ее, превратив в римскую провинцию. В 106 г. римляне захватывают Набатейское царство, оно становиться провинцией Аравией. В войне с Парфянским сильным царством в 114-117 гг. Траян присоединяет к Риму Великую Армению в 114 г., берет столицу Парфии Ктесифон, завоевывает всю Месопотамию.
Римская держава достигла при нем вершины могущества, но судьба (или провидение Господне, как кому угодно) подсказала Траяну, а, главным образом, Адриану, который участвовал в Дакийской и Парфянской войнах, что даже с самой мыслью о будущих завоеваниях Риму нужно распрощаться. Во время пребывания великого полководца и императора в Ктесифоне вспыхнуло крупное восстание евреев, мечтавших о свободе, и взволновались народы некоторых других провинций. Траян спешно покинул столицу Парфии и отправился в Рим, но по пути домой заболел и умер в Киликии в 117 г. Он был хорошим императором. Не зря за три года до его смерти ему дали титул Наилучшего императора. Лучше «наилучшего» нет и быть не может. Даже в этом титуле настойчиво звучало слово «предел». Римская держава вплотную приблизилась к пределу роста, к апогею могущества. И римляне решили огородить себя от врагов, а заодно и зафиксировать с помощью валов границы государства.
Траяновы валы сохранились на территории Винницкой, Хмельницкой и Тернопольской области Украины и Молдовы. Название происходит от имени римского императора Траяна. Археологические исследования одного из валов (на территории Молдавии) показали, что он насыпан римлянами на рубеже I и II вв. н. э., а в III - IV вв. был использован местными племенами против римлян (для этого был засыпан ров с северной стороны вала и выкопан с южной стороны).
После Траяна императором стал усыновленный им Адриан.
Он отказался от завоевательных войн, поладил с парфянами, вернув им Великую Армению и Месопотамию, и весь свой организаторский талант, подкрепленный немалыми финансовыми возможностями державы, направил на защиту и укрепление границ Римской империи, на стабильность внутриполитической жизни. Адриан не был этаким тихим старцем-миролюбцем, но действовал он от ситуации, сложившейся в и вокруг империи. А чтобы лучше ее чувствовать, он постоянно разъезжал по огромной стране.
В 122 г. император прибыл на Альбион. Здесь римским войскам сопутствовала удача вплоть до 84 г., когда легионы Агриколы разгромили в битве при Монс-Граупиус на северо-востоке Шотландии упорных каледонцев, распространив власть Рима до горных областей этой страны. В то же время римский флот достиг севера Альбиона. Но уже в тот же год император Домициан приостановил наступление Агриколы из-за тяжких войн с даками, маркоманами и другими племенами, обитавшими в благодатной долине Дуная. Между прочим, именно Домициан, завоевав в верховьях Рейна Декуматские поля и поняв, что германцы не смирятся с поражением, построил здесь лимес, укрепленную линию вдоль границы империи. Никто в то время всерьез не принял эту вынужденную меру. Упоенные могуществом и силой некоторые римляне еще мечтали о продолжении завоеваний.
А каледонцы, спустившись с гор, погнали римлян из Шотландии на юг по Альбиону. Долгая и упорная борьба здесь продолжалась вплоть до приезда на остров Адриана. Римские войска отошли уже к долине реки Тайн. Император точно оценил ситуацию, понял, что шотландцы не уступят римлянам север острова, и решил соорудить огромную укрепленную линию обороны, зафиксировать границу державы на этом рубеже.
Строительство вала вдоль реки Тайн, в нескольких километров от нее, Адриан организовал безупречно. Тысячи рабочих разных специальностей (землекопов и каменщиков, зодчих и мостостроителей, землемеров и каменотесов, плотников…) были привлечены к этому важному делу. Вал длинной в 128 километров от Карлайла на западе до Корбриджа на востоке, с фортами через каждую милю, с двумя сторожевыми башнями между ними был в основном возведен через 8 лет после начала строительства. Всего в нем было 17 кастеллов (фортов) около 50 башен и 80 ворот. Ширина Вала (или стены, как ее еще называют) колеблется от 2.5 до 3 метров, в высоту он достигает 4.5 метров. Сложенный из камней общим объемом более 750 миллиардов кубических метров вал является сложнейшим архитектурным сооружением.
Вскоре после завершения основных работ стену усилили еще 14-тью крепостями. Три из них сохранились до наших времен. И до сих пор не умолкают споры о том, что подвигло Адриана на такое крупное дело. Спор этот не уникален, если вспомнить аналогичный спор по поводу Египетских Пирамид, Великой Китайской стены, Пирамид в Мезоамерике, на Цейлоне и так далее….Еще Элий Спартиан, которому якобы было заказано жизнеописание Адриана, говорил о том, что вал сооружен именно как укрепление, фиксирующее границу державы. Казалось бы, тут и спорить-то не о чем. Но данные археологических раскопок, регулярно проводимых на стене Адриана, постоянно будоражат умы ученых, и они выдвигают совершенно удивительные версии о причинах строительства вала.
Так или иначе, но вал, а вернее сказать, части этого грандиозного сооружения, до сих пор волнуют воображение людей своим величественным видом, своей смелостью. Сюда приезжают не только ученые и школьники, но и туристы из многих стран мира. Они обязательно посещают музеи в Корбридже и Виндоланде, где собраны замечательные коллекции археологических находок, воссоздающие картины истории острова.
В течение без малого двух тысячелетий Адрианов вал кроме всего прочего служил своего рода каменоломней, где местные жители добывали (а точнее сказать, воровали у Истории своей собственной) материал для строительства жилых домов. Как бы отнеслись к этому акту вандализма строители Адрианова вала, сказать трудно. Быть может, они бы лишь ухмыльнулись, узнав об этом: «Мы строили вал 8 лет, а вы за 2 тысячи лет его разобрать никак не можете, не говоря уже о том, что за это время вы с камнем по-нашему, красиво и надежно, работать так и не научились. Куда идете?»
Императору Адриану, впрочем, некогда было думать об этом, о далеком будущем. Текущие дела великой державы увлекали его в водоворот событий.
Он постоянно ездил по провинциям, проводил в жизнь мероприятия по усилению централизации государства, бывал иной раз жестоким по отношению к врагам и противникам, беспощадно подавил последнее восстание иудеев во главе с Бар-Кохбой. В его гг. велось строительство крупных культовых и архитектурных сооружений, развивалось искусство и философия… но где бы ни был этот неугомонный император, всюду и всегда помнил он о границах государства. «…В очень многих местах, где варвары отделены от Римских владений не реками, а обыкновенными границами, он отмежевал варваров от римлян столбами, глубоко врытыми в землю наподобие деревенских изгородей и связанными между собой».(Элий Спартиан, стр.13)
Если бы у Адриана имелись финансовые возможности, он наверняка огородил бы всю державу нескончаемым валом, поставил бы через каждые 200-300 метров сторожевые башни, крепости, оборудовал бы их, оснастил бы гарнизоны пограничных сооружений оружием… но Римскую империю это бы не спасло.
Антонинов вал – система оборонительных сооружений у границ Древнего Рима, возведенная во времена правления императора Антонина (86—161, римский император с 138) на перешейке между Фёрт-оф-Клайд и Фёрт-оф-Форт к северу от Адрианова вала, в дальнейшем развитии – Северов вал.
Верхнегерманский вал длиной 368 км начинался от Тауна и Фридберга, тянулся к реке Майну, затем до Верта и далее на Неккар и Лерх.
Ретийский вал в Германии длиной 174 км тянулся от Лерха до Дуная выше Регенсбурга.
Пока римляне строили валы, на ближайших подступах к их громадной державе крепла новая могучая сила – готы, германские племена.
В 106 г. н.э. к Римской империи Траяном присоединена Дакия – область, занимавшая большую часть современной Румынии. Имела важное стратегическое и экономическое значение для Рима. Земля здесь плодородная. Кроме того, в Дакии имелись богатые золотые рудники. Во времена Адриана начались вторжения варваров в Дакию. Сюда вторгаются готы, карпы, гепиды, сарматы. В 271 г. император Аврелиан оставил левобережную часть Дакии и вывел население и войска на правый берег Дуная. Дакия — первая провинция, которую римляне уступили варварам.
Военное дело у древних германцев
«Да и железо, судя по изготовляемому ими оружию, у них не в избытке. Редко кто пользуется мечами и пиками большого размера; они имеют при себе копья, или, как сами называют их на своем языке, фрамеи, с узкими и короткими наконечниками, однако настолько острыми и удобными в бою, что тем же оружием, в зависимости от обстоятельств, они сражаются как издали, так и в рукопашной схватке. И всадник также довольствуется щитом и фрамеей, тогда как пешие, кроме того, мечут дротики, которых у каждого несколько, и они бросают их поразительно далеко, совсем нагие или прикрытые только легким плащом. У них не заметно ни малейшего стремления щегольнуть убранством, и только щиты они расписывают яркими красками. Лишь у немногих панцири, только у одного-другого металлический или кожаный шлем. Их кони не отличаются ни красотой, ни резвостью. И их не обучают делать повороты в любую сторону, как это принято у нас: их гонят либо прямо вперед, либо с уклоном вправо, образуя настолько замкнутый круг, чтобы ни один всадник не оказался последним. И вообще говоря, их сила больше в пехоте; по этой причине они и сражаются вперемешку; пешие, которых они для этого отбирают из всего войска и ставят впереди боевого порядка, так стремительны и подвижны, что не уступают в быстроте всадникам и действуют сообща с ними в конном сражении. Установлена и численность этих пеших: от каждого округа по сотне; этим словом они между собою и называют их, и то, что ранее было численным обозначением, ныне — почетное наименование. Боевой порядок они строят клиньями. Податься назад, чтобы затем снова броситься на врага, — считается у них воинскою сметливостью, а не следствием страха. Тела своих они уносят с собою, даже потерпев поражение. Бросить щит — величайший позор, и подвергшемуся такому бесчестию возбраняется присутствовать на священнодействиях и появляться в народном собрании, и многие, сохранив жизнь в войнах, покончили со своим бесславием, накинув на себя петлю». (Корнелий Тацит. «О происхождении германцев и местоположение Германии»: в кн. Корнелий Тацит. Сочинение в двух томах. Том первый. Анналы. Малые произведения. М., 1993. С. 356).
«…И они берут с собой в битву некоторые извлеченные из священных рощ изображения и святыни; но больше всего побуждает их к храбрости то, что конные отряды и боевые клинья составляются у них не по прихоти обстоятельств и не представляют собою случайных скопищ, но состоят из связанных семейными узами и кровным родством; к тому же их близкие находятся рядом с ними, так что им слышны вопли женщин и плач младенцев, и для каждого эти свидетели — самое святое, что у него есть, и их похвала дороже всякой другой; к матерям, к женам несут они свои раны, и те не страшатся считать и осматривать их, и они же доставляют им, дерущимся с неприятелем, пищу и ободрение». (Там же. С. 356 – 357).
«Как рассказывают, неоднократно бывало, что их уже дрогнувшему и пришедшему в смятение войску не давали рассеяться женщины, неотступно молившие, ударяя себя в обнаженную грудь, не обрекать их на плен, мысль о котором, сколь бы его ни страшились для себя воины, для германцев еще нестерпимее, когда дело идет об их женах. Вот почему прочнее всего удерживаются в повиновении племена, которым было предъявлено требование выдать в числе заложников также девушек знатного происхождения. Ведь германцы считают, что в женщинах есть нечто священное и что им присущ пророческий дар, и они не оставляют без внимания подаваемые ими советы и не пренебрегают их прорицаниями». (Там же. С. 357).
Обычаи, нравы, культы германцев
«Передают, что у кимвров существует такой обычай: женщин, которые участвовали с ними в походе, сопровождали седовласые жрицы-прорицательницы, одетые в белые льняные одежды, прикрепленные на плече застежками, подпоясанные бронзовым поясом и босые. С обнаженными мечами эти жрицы бежали через лагерь навстречу пленникам, увенчивали их венками и затем подводили к медному жертвенному сосуду вместимостью около 20 амфор; здесь находился помост, на который восходила жрица и, наклонившись над котлом, перерезала горло каждому поднятому туда пленнику. По сливаемой в сосуд крови одни жрицы совершали гадание, а другие, разрезав трупы, рассматривали внутренности жертвы и по ним предсказывали своему племени победу. Во время сражений они били в шкуры, натянутые на плетеные кузова повозок, производя этим страшный шум». (Страбон. География. В 17 книгах. М., 1994. С. 269).
«Что касается германцев, то я склонен считать их исконными жителями этой страны, лишь в самой ничтожной мере смешавшимися с прибывшими к ним другими народами и теми переселенцами, которыми они оказали гостеприимство…» (Корнелий Тацит. «О происхождении германцев и местоположение Германии»: в кн. Корнелий Тацит. Сочинение в двух томах. Том первый. Анналы. Малые произведения. М., 1993. С. 354).
«Германцы столь же мало заботятся об обладании золотом и серебром, как и об употреблении их в своем обиходе». (Там же. С. 355).
«О делах, менее важных, совещаются их старейшины, о более значительных — все; впрочем, старейшины заранее обсуждают и такие дела, решение которых принадлежит только народу. Если не происходит чего-либо случайного и внезапного, они собираются в определенные дни, или когда луна только что народилась, или в полнолуние, ибо считают эту пору наиболее благоприятствующей началу рассмотрения дел. Счет времени они ведут не на дни, как мы, а на ночи. Таким обозначением сроков они пользуются, принимая постановления и вступая в договоры друг с другом; им представляется, будто ночь приводит за собой день. Но из их свободы проистекает существенная помеха, состоящая в том, что они сходятся не все вместе и не так, как те, кто повинуется приказанию, и из-за медлительности, с какою они прибывают, попусту тратится день, другой, а порою и третий. Когда толпа сочтет, что пора начинать, они рассаживаются вооруженными. Жрецы велят им соблюдать тишину, располагая при этом правом наказывать непокорных. Затем выслушиваются царь и старейшины в зависимости от их возраста, в зависимости от знатности, в зависимости от боевой славы, в зависимости от красноречия, больше воздействуя убеждением, чем располагая властью приказывать. Если их предложения не встречают сочувствия, участники собрания шумно их отвергают; если, напротив, нравятся, — раскачивают поднятые вверх фрамеи: ведь воздать похвалу оружием, на их взгляд, — самый почетный вид одобрения». (Там же. С. 358).
«Любые дела — и частные, и общественные — они рассматривают не иначе как вооруженные. Но никто не осмеливается, наперекор обычаю, носить оружие, пока не будет признан общиною созревшим для этого. Тогда тут же в народном собрании кто-нибудь из старейшин, или отец, или родичи вручают юноше щит и фрамею: это — их тога, это первая доступная юности почесть; до этого в них видят частицу семьи, после этого — племени. Выдающаяся знатность и значительные заслуги предков даже еще совсем юным доставляют достоинство вождя; все прочие собираются возле отличающихся телесною силой и уже проявивших себя на деле, и никому не зазорно состоять их дружинниками. Впрочем, внутри дружины, по усмотрению того, кому она подчиняется, устанавливаются различия в положении; и если дружинники упорно соревнуются между собой, добиваясь преимущественного благоволения вождя, то вожди стремясь, чтобы их дружина была наиболее многочисленной и самой отважною. Их величие, их могущество в том, чтобы быть всегда окруженными большой толпою отборных юношей, в мирное время — их гордостью, на войне — опорою. Чья дружина выделяется численностью и доблестью, тому это приносит известность, и он прославляется не только у себя в племени, но и у соседних народов; его домогаются, направляя к нему посольства и осыпая дарами, и молва о нем чаще всего сама по себе предотвращает войны.
Но если дело дошло до схватки, постыдно вождю уступать кому-либо в доблести, постыдно дружине не уподобляться доблестью своему вождю. А выйти живым из боя, в котором пал вождь, — бесчестье и позор на всю жизнь; защищать его, оберегать, совершать доблестные деяния, помышляя только о его славе, — первейшая их обязанность: вожди сражаются ради победы, дружинники — за своего вождя…» (Там же. С. 359).
Маркоманы
Маркоманы (в переводе с германского это слово означает «обитатели рубежей», или пограничные жители) – родственное свевам германское племя, впервые упоминается Цезарем. Маркоманы жили между средней Эльбой и Одером. В середине I в. до н. э. принимали участие в походе вождя свевов Ариовиста в Галлию. Нападение римлян под командованием Друза Германика в 9 г. до н.э. вынудило маркоманов переселиться на территорию современной Богемии. Здесь они основали могущественное королевство, во главе с вождем Маробод. Время от времени конфликты между Римской империей и маркоманами вспыхивали вновь (при Домициане и Нерве). Приблизительно в 88 г. маркоманы, вместе с даками и квадами, отбили, близ Дуная, нападение римского императора Домициана. Траян и Адриан удержали в прежних границах. С середины II в. маркоманы начинают устраивать вторжения в Римскую империю. Нарушив рейнско-дунайскую границу, маркоманы, квады, гермундуры, языги и другие племена прошли в Италию. В 169 они хлынули в Северную Италию, осадили Аквилею, разрушили город Опитергий. В 166 г. император Марк Аврелий начинает против них 1-ю Маркоманскую войну (166 – 172 гг.). Война шла с переменным успехом. После упорной борьбы ему удалось в 174 г. покорить квадов и маркоманов. По миру 175 племена вынуждены были признать римский протекторат. Но уже в 178 г. маркоманы вновь вторглись в Паннонию и появились с частью войска даже перед Аквилеей, но полководец Марка Аврелия, Патерн, разбил их наголову. Началась 2-я Маркоманская война. Император Коммод в 180 г. заключил с ними мир на условиях восстановления довоенной границы между Римской империей и племенами. Римлянам пришлось построить новую сеть оборонительных укреплений на дунайской границе.. В 270 г. маркоманы снова перешли через римскую границу и угрожали Анконе. Император Аврелиан оттеснил их за Дунай. С IV в. имя их исчезает в истории; остатки их смешались с баварцами.
Заключение
Из рассказанного ясно, что задолго до Великого переселения народов германские племена были хорошо известны всем обитателям Европы. Они прекрасно воевали, в том числе, и с непобедимыми римскими легионами, иной раз на равных, а то и превосходя грозных противников. Они в походах добирались до Апеннинского полуострова, а то и до Вечного города. Они, поселившись в степях Северного Причерноморья, Придунавья и в других пограничных с Римской державой землях, нагуливали на виду у римских императоров силу, не пуская на запад воинственные племена хунну, которые, ассимилируясь с аланами, превращались в силу не меньшую, в хуннов, гуннов.
Германские племена и другие воинственные племена, окружавшие не только Римскую империю, но и другие великие державы Древнего мира, вели себя точно так же, как будут вести себя участники Великого переселения народов, в том числе и германские племена, обитавшие на Скандинавском полуострове. Не частые налеты небольших отрядов на слабо укрепленные приграничные земли великих держав – в начале своего пути. Затем бандитские налеты учащаются, отряды становятся все больше. Затем увеличивается количество племен, молодые и дерзкие воины которых вливаются в уже не отряды, но войска, врывающиеся в богатые земли империй. Затем повелители великих держав пытаются умиротворить дерзких «варваров« золотом и платят им нечто вроде выкупа за мир. Затем отчаявшиеся императоры начинают приглашать смелых налетчиков к себе на службу, выплачивая им жалованье, а то и предоставляя на землях империй огромные территории для проживания. Но, к великому несчастью оседлого люда, способного и желающего только мирно трудиться, налетчиков становится все больше и больше. Будто бы почувствовав слабину богатых соседей по планете, они объединятся в союзы племен, собирают громадные армии переселенцев и отправляются в могучие военные походы…
Между прочим, до так называемого Великого переселения народов подобные сценарии были известны во многих цивилизационных центрах Земного шара. Автор данных строк писал об этом в книгах «Мировая история войн. Энциклопедия», «Мировая история крепостей и замков». И удивительно, что даже самые крупные политические деятели, служившие истории в разные времена и в разных странах, не могли сокрушить или уж хотя бы надежно сдемпфировать людские ураганы, сокрушавшие величайшие дерева мировой цивилизации в Междуречье и на Индостане, в Поднебесной и в Центральной Азии, и в Мезоамерике, и в Средиземноморье еще в III-I тысячелетиях до н.э.
… Великие державы Древнего мира приблизились к отметке: III – IV вв. н. э. с богатейшим запасом знаний: политических, философских, экономических, военных, культурных. Они создали великое множество шедевров мировой цивилизации, которые просто необходимо было сохранить и приумножать. Не получилось. Видимо, опыт III-I тыс. до н.э. был недостаточен для этой великой миссии людей, обитавших на планете в III – IV вв. н.э., когда увеличивающиеся с каждым десятилетием потоки так называемых варварских племен хлынули на территории крупных государств.
Глава III. Великое переселение народов
Коротко о проблеме
Термин «Великое переселение народов» в современной исторической науке имеет вполне конкретное, ограниченное во времени и пространстве значение: так ученые условно называют массовое вторжение «на территорию Римской империи в IV-VII веках германских, славянских, сарматских и других племен, способствовавших крушению Западной Римской империи» (Советская историческая энциклопедия. Т. 1, стр. 248). В последней трети XX века появились ученые, которые слегка раздвинули временные рамки этого мощного исторического явления, оставив при этом в неприкосновенности пространственный ареал, то есть территорию
Римской державы и прилегающих к ней регионов, и некоторым образом систематизировали, разложили по этапам «дело «великих переселенцев». Так, например, В.П. Буданова в книге «Варварский мир эпохи Великого переселения народов» пишет: «Великое переселение народов как временной «зазор» между античностью и средневековьем делится на три этапа: первый (II-IV вв.), «германский» – охватывает время от Маркоманских войн до Адрианопольского сражения; второй (IV-V вв.), «гуннский» – между Адрианопольским сражением и битвой на Каталаунских полях; третий этап (VI-VII вв.), «славянский» – связан с передвижением в Восточной, Юго-Восточной и Центральной Европе славянских племен. Этапы переселения отличаются этническим составом участников переселения, позицией мигрирующих племен, основными акцентами противостояния и взаимодействия, направлением миграций и их результатом» (стр. 6).
Ни в коем случае не вступая в полемику с крупными учеными автор данных строк напоминает лишь о том, что период с V по VII века вполне можно назвать и «альбионским», потому что мощные миграционные потоки племен саксов, англов и готов с материка на остров в значительной степени повлияли на ход дальнейшей истории Туманного острова, а это, в свою очередь, повлияло и на движение истории Европы по дорогам Средневековья.
Но дело даже не в некоторой неточности поэтапного деления Великого переселения народов, в конце концов, серьезное осмысление этого могучего явления началось не так давно. Дело в другом.
Столь глубинное явление в истории Присредиземноморья не могло быть локальным, замкнутым, отгороженным от всеобщего потока истории Земного шара. Великим то переселение (очередное!) можно назвать только потому, что в обозначенном временном интервале по белу свету, по нашей планете, бродили с оружием в руках многие племена и народы. В сложной судьбе Земного шара они, обитавшие на окраинах либо далеко за пределами крупнейших держав Древнего мира (Римской державы, государства Сасанидов в Передней Азии, Маурьев – в Индостане, империи Хань на Дальнем Востоке), сыграли громадную роль.
Некоторые чрезмерно эмоциональные люди обвиняют «великих переселенцев» в том, что они уничтожили роскошные дерева в саду Мировой цивилизации, стерли с лица Земли прекрасные города, сожгли практически все библиотеки – кладезь знаний древности, и ввергли планету в варварский хаос. Жестокий приговор «великим переселенцам». Другие ученые считают, что, постарев и одряхлев, морально разложившись, великие державы Древнего мира превратились к II-III векам н.э. в огромные вредоносные наросты на теле Земли. Уничтожив эти ракообразные опухоли, «великие переселенцы» омолодили планету, оздоровили моральный климат...
Существуют и другие мнения по поводу «дела великих переселенцев». Мы не будем их приводить, но перед тем как поведать о войнах и битвах эпохи Великого переселения народов, все же напомним читателю о том, что и до этой эпохи, и после нее человечество долго не засиживалось на месте. Например, одним из первых Великих переселений народов, известным современной науке, можно считать движения племен и народов в XIX-XII веках до н.э. Вспомните миграции евреев во главе с Авраамом, ахейцев, гиксосов, ариев, гутиев, дорийцев и других племен! Разве это не Великое переселение?! А напоминаем мы об этом с одной лишь целью: чтобы кто-нибудь из читателей серьезно заинтересовался причинно-следственными # этого Земношарного явления, периодически возникающего в истории планеты и отправляющего племена и народы в неописуемо сложные походы...
Готы до III века
В I тыс. до н.э. эры готы обитали на Скандинавском полуострове. В IV-II веках до н.э. самые воинственные из них переплыли на трех кораблях Балтийское море и стали обживаться южное его побережье. Еще готский историк Иордан называл остров Скандзы, мастерской, изготовляющей племена, или, вернее, утробой, порождающей племена. (Иордан. Происхождение и деяния гетов. «Getika». СПб. 1997. С.65).
В I-II веках н.э. готы осели в среднем течении Вислы, затем пошли к Черному и азовскому морям. К этому времени сарматы ослабли. Новые пришельцы, разделившись на остготов и вестготов, без особого труда овладели северо-западным Причерноморьем. Они заняли земли, которые издавна притягивали великих воинов: сначала греков, затем римлян, византийцев и – всегда! – кочующие по огромной степи племена и народы. Благодатный уголок земного шара. Удержать его можно быть только с оружием в руках. Но ждать, пока другие племена и государства будут нападать на них, готы не стали. Они сами пошли в атаку, не страшась никого, даже легионов могучей Римской державы.
Римская империя в начале II в. усилиями одного из самых удачливых за ее историю завоевателей – императора Траяна достигла вершины могущества, но после его смерти завоевания прекратились. Ни мощь легионов, ни внешний блеск Римской державы не пугали соседей. История меняла ориентиры. Римский путь утомил людей. Они искали иные маршруты.
Уже появилась, но еще не стала мировой (не в смысле географии даже, а в смысле духовного и душевного влияния на человека, в котором языческое мироощущение, миропонимание еще преобладало) новая религия – христианство, а в арабском мире резко возросло чувство национального самосознания. Как единая сила арабы еще не выступали, но у Аршакидов и сменивших их Сасанидов были прекрасные арабские воины, свершившие немало подвигов в войнах между персами и римлянами.
Еще полтора века после Траяна римляне чувствовали себя слишком уверенно. Первым императором, почувствовавшим себя неуверенно, был Деций (195-251 гг.). Это он организовал в громадной державе массовые преследования христиан. Но зачем?! Разве христиане были самыми заклятыми врагами Рима? Что плохого сделали империи скромные, сильные люди? Почему озлился на них Деций? Сам он ответы на эти вопросы не оставил, может быть, потому что не успел. Всего два года он был императором.
Готы к этому времени разделились на две ветви. Восточные (остготы) отошли к Меотиде (Азовскому морю), западные (вестготы или везеготы) приблизились вплотную к Балканскому полуострову, а по мнению некоторых ученых, даже проникли на Балканы, впервые вторглись в пределы империи в 238 г.
Но вполне возможно, что с готами воевал уж император Каракалла, Марк Аврелий Антонин (186-217). Точно известно, что он вел пограничные войны с германскими и дунайскими племенами и дважды ходил на Парфию. Так или иначе, но готы в середине III века до н.э. окрепли, не скрывая своих агрессивных замыслов.
Но римляне все еще чувствовали себя уверенно. Слишком уверенно! Первым из императоров почувствовал себя неуверенно – и слишком поздно! – Деций (195-251 гг.). Это он организовал в державе массовые преследования христиан. Но зачем?! Разве христиане был самыми заклятыми врагами Рима? Почему озлился на них Деций? Сам он ответы на эти вопросы не оставил, может быть, потому что не успел. Всего два года был он императором. В 251 г. Деций выступил с прекрасной армией навстречу готам и потерпел сокрушительное поражение, сам погиб в бою.
Человечество меняло ориентиры, духовные и душевные ценности, намечало новые цели и новые маршруты. Люди устали от громадных империй, от высокопородной гордости их создателей. Они мечтали о свободе, о победах, о добыче. Процесс этот происходил независимо от воли императоров, полководцев, знатных римлян, которые, купаясь в роскоши, не в состоянии были понять суть происходящего.
А готы тем временем усиливали давление на Империю. Они совершили во второй половине III в. восемь крупных походов на территории, принадлежавшие Империи. И это были не прогулки любопытных путешественников, а грабительские дерзкие налеты.
Напомним читателям маршруты разорительных набегов. Из Приазовья остготы на кораблях прорывались в богатые районы восточного Причерноморья (255 г.), грабили города Питиунт, Диоскуриаду, Фазис. Уже в 257 г. они прошли до Трапезунда. В 264 г. высадились западнее этого города и прошли с огнем и мечом по земле Понта, Каппадокии, Галотии, Вифинии. В 266 г. грабили прибрежные города-порты, дошли до Гераклеи. В 275 г. высадились в Фазисе и двинулись по тем же областям, меняя первоначальные маршруты. Их соплеменники, вестготы, облюбовавшие земли западнее Днепра, осуществили в 258, 263, 269 гг. походы на Балканы, разорили десятки цветущих городов. В походе 269 г. налетчики дошли до островов Родос и Кипр, высаживались на побережье Малой Азии.
Римская империя вела с ними тяжелую борьбу.
Деций против Куивы
Деций, Гай Мессий Квинт Траян (около 200 – 251), римский император с 249 г. В 251 г. во Фракию и Македонию вторглись полчища готов. Деций, снарядив крупное войско, выступил в поход. Он имел лучшую в воюющем мире пехоту, вооруженную короткими мечами, удобными в бою, великолепное защитное вооружение, опыт, железную дисциплину, обученных, одержавших много побед легионеров. Готы одевались в звериные шкуры, воевали длинными копьями, от которых те же македоняне отказались после гибели Александра Великого.
Отношение к противнику в войске Деция было пренебрежительное. Деций подошел с войском к осажденному готами во главе с Куивой городу Филиппополю, гарнизон которого вместе с горожанами сражался героически, надеясь на помощь сограждан. Но Децию не удалось деблокировать город. Готы взяли крепость. Около 100 тысяч воинов и жителей погубили готы. Но Деций еще верил в общую победу.
Вторая битва состоялась в том же г. неподалеку от города Абритта в болотистой местности. С первых минут схватки готы продемонстрировали и выучку, и дисциплинированность, и страстное желание победить. Умело маневрируя, они оттеснили римлян к болоту, лишили легионы подвижности. Войско
Деция потеряло строй, превратилось в неуправляемую толпу. Началось избиение. От стрел и копий готов погибло очень много римлян, пал в бою император Деций и его сын. Готы во главе с Куивой одержали полную победу.
Победитель готов
Клавдий II Готский (220 – 270 гг.), римский император с 268 г. Родом иллириец. Был провозглашен императором солдатами после смерти Галлиена. Отразил вторжение алеманов в Верхнюю Италию. В 269 г. крупное войско готов вторглось в Мезию. Клавдий II встретил противника близ Наиссуса (современный Ниш). Готы смело атаковали римлян. С каждой минутой упорного сражения они усиливали натиск. Положение войска Клавдия было критическим. И вдруг с тыла по готам неожиданно ударил пятитысячный отряд, укрывшийся по приказу императора в горах. Готы были разгромлены. С обеих сторон пало 50 тысяч человек.
Император Клавдий II присвоил себе титул Готский. Он очень гордился победой. Но, сознавая опасность, которую представляли собой готы, он стал проводить политику расселения пленных на римских территориях. Чуть позже римляне стали расселять племена варваров на территории Империи на правах федератов.
Этот факт говорит, в том числе, и о том, что в III в., в ответственейший момент истории созданного римлянами великого государства, вдруг начался демографический спад. Крупнейшее, богатейшее государство, грубо говоря, стало хуже рожать! Причем процесс этот с каждым десятилетием прогрессировал. Иначе римские императоры не приглашали бы на земли Державы чужеземцев.
Такая политика являлась обыкновенным самообманом. Расселенные на территории Римской державы племена и народы не становились и не могли стать ни морально, ни правово теми римлянами, которые сражались с врагами за свою Родину со времен Республики. Понятие Родина стало размываться в сознании римлян сразу после завоевания Карфагена и Коринфа в 146 г. до н.э. Но до середины III в. н.э. оно еще было сильным, и этот факт способствовал победам римских легионов. Во второй половине III в. положение стало меняться в этом смысле в худшую сторону.
Византийская империя
8 ноября 324 г. Константин принял решение о перенесении центра Римской империи в город Византий. 17 января 395 г. умер император Феодосий, после чего Римская империя разделилась на Западную Римскую империю со столицей в Риме и Восточную Римскую империю со столицей в Константинополе. В тот же год Аларих занял значительную территорию в Греции.
В 413 г. были построены новые крепостные стены вокруг Константинополя, так называемых стен Феодосия. Город заметно увеличился.
С 424 по 447 гг. территория Восточной Римской империи подвергалась неоднократно опустошительным грабительским набегам гуннов.
В 468 г. войско Византийской империи осуществило неудачный поход против вандалов.
В 478, 481, 487 гг. готы совершали нападение на Константинополь.
В 498 г. в империи отменили налоги на городское население, что сняло политическую напряженность в государстве.
Приблизительно в 500 г. была принята так называемая Конституция Анастасия, согласно которой арендаторы стали прикрепляться к земле после 30-летнего срока аренды.
В 527 г. на византийский престол воссел Юстиниан, и в тот же год был обнародован Кодекс Юстиниана. В нем была провозглашена единая «полная собственность», отменены все виды античной собственности. Исходя из христианского положения о божественном происхождении императорской власти, Юстинианово право гарантировало сохранение рабовладельческих отношений, причем главным рабовладельцем было государство, то есть по сути дела — император.
В 529 г. по указу Юстиниана была закрыта языческая Академия в Афинах, основанная еще Платоном.
В 532 г. между Византией и Персией был заключен «вечный мир».
В 532—537 гг. в столице державы построен знаменитый храм Софии.
В 535 г. вторжением войска Велизария в королевство остготов началась почти двадцатилетняя война с готами.
В 565 г. умер Юстиниан.
В 569 г. был издан указ, позволяющий местной знати выдвигать кандидатов на правительственные должности в провинции.
В 578 г. усилилось давление славян на Фракию и Балканы.
В 581 г. византийская армия перешла в наступление в Персии, но через семь лет Византия потерпела поражение в Испании и покинула эту страну.
В 591 г. был заключен мир с персами, и византийцы активизировали свои действия против славян.
2 февраля 601 г. вспыхнуло народное восстание в Константинополе, осенью следующего г. восстало войско, провозгласив императором полководца Фоку.
Пользуясь внутренними неурядицами в Византийской империи, а также напряженной борьбой ромеев со славянами, персы в 604 г. перешли в наступление и до 608 г. они одержали немало побед.
5 октября 610 г. император Ираклий вошел с войском в Константинополь. Фока был казнен.
Вплоть до 629 г. Византия вела упорные войны с персами, которые в 614 г. захватили Иерусалим, а через пять лет захватили Константинополь, и с аварами и славянами.
В 633 г. в пределы Византийской державы вторглись арабы.
В 636 г. в битве при Ярмуке (или Йармуке) византийское войско потерпело от арабов крупное поражение.
В 642 г. Византия потеряла Александрию.
В 671 г. начались вторжения в пределы империи сыльных болгаров.
В 674 г. арабы осадили Константинополь. Осада продолжалась четыре г.. Но ромеи выстояли в трудной борьбе, и 12 августа заключили мир с арабами.
В 681 г. Византия признала Первое болгарское царство.
В конце VII в. дела Византийской империи ухудшились. В 689 г. правительство страны вынуждено было разрешить славянам поселиться в Азии; в 698 г. арабы захватили всю Северную Африку.
В начале VIII в. на окраинах империи не раз вспыхивали волнения.
Апеннинский полуостров
В 455 г. на полуостров ворвалось племя вандалов. Цель была прежней. Грабеж. Грабеж.
В 476 г. Одоакр свергнул и сослал последнего римского императора Ромула Августула, и тем самым официально прекратила свое существование Римская держава, а на территории Апеннинского полуострова возникло королевство варваров во главе с Одоакром. Одоакр щедро наградил верных своих воинов, раздав им одну треть всей земли римских собственников. Это был богатый дар. В корне менять внутреннюю структуру государства Одоакр не стал. Да он и не знал, как это сделать, что для этого делать.
В 488 г. на Север Апеннинского полуострова ворвались племена остготов во главе с талантливым вождем Теодорихом. Он основал здесь королевство со столицей в Равене в 493 г. и начал войну с Одоакром, одержал победу, провозгласил себя королем готов и италиков. Теодорих, понимая, что государству нужен закон, издал приблизительно в 512 г. «Эдикт» — единое для римлян и готов законодательство. Это было крупным шагом вперед по сравнению с деятельностью Одоакра. Но государству остготов также не суждена была долгая жизнь.
В 535 г. в дело вмешалась Восточная Римская империя во главе с сильным государственником, императором Юстинианом I, решившим возродить былую славу и величие Римской державы и пославшим на Апеннины крупное войско во главе с опытными полководцами. Эта долгая война закончилась победой Византии. Восприемник попавшего в плен Теодориха король Тотила, желая привлечь на свою сторону побольше местных жителей, обещал вступавшим в его войско рабам свободу и землю, признавал законными захват участков земли, принадлежащих римской знати… Недовольных на Апеннинах было много. Но Тотила так и не смог совладать с полководцами Велизарием и Нарзесом, погиб в бою…
Византия, победительница, возвращала на Апеннины старые порядки, и даже неглупый Юстиниан не хотел думать о Времени, которое требовало перемен.
В 568 г. на территорию Северной Италии вторглись лангобарды. Они изгнали и физически уничтожили бывших рабовладельцев, разделили крупные поместья, раздав их свободным крестьянам. Но уже в середине VII века в государстве лангобардов стала весьма ощутимой разница между бедными владельцами небольших участков и крупными землевладельцами – королями, герцогами, другими представителями новой знати, то есть новых хозяев Апеннинского полуострова.
В середине VII века лангобарды овладели большей частью Апеннинского полуострова. В 751 г. они взяли принадлежащее Византии Равеннское наместничество. Но через пять лет король франков Пипин Короткий отвоевал его и вместе с Римским дукатом (областью вокруг Рима) передал в дар папе. С этого момента началась история церковного государства — Папской области.
Оборотень
В III в. германские племена алеманов прорвали пограничную линию римлян, овладели правым берегом Рейна. Римский полководец Юлиан с десятитысячным отрядом разгромил 35-ти тысячную армию германцев при Агенторате, взял в плен вождя Хлодомара. Но уже в 364 г. на Римскую державу началось массированное наступление готских племен.
Готы, оттесненные за Дунай гуннами, вынуждены были сдать оружие римлянам, чтобы сохранить жизнь себе и своим семьям. Императорские чиновники стали притеснять беженцев, грабить имущество несчастных, отнимать жен и детей. Готы подняли восстание, разгромили несколько отрядов римлян, смело пошли к столице империи Константинополю.
Император Валент встретил их у Адрианополя. Вождь готов в ожидании отряда конницы послал противнику послов, затеял переговоры, оттянул время, а когда вдали показались конники, стал готовиться к бою, отозвав посла. Пехота готов окружила свои позиции повозками.
Пока Валент возмущался проделкой вождя противников, легкие пехотинцы римлян самовольно вступили в бой, затем и тяжелая пехота и часть конницы втянулась в драку. Готы отбили хаотичные атаки противника. Римляне, перестраиваясь, замешкались. Правый фланг конницы еще не вступал в бой, долго там шло построение. Валент никак не мог ухватить нить начинающегося сражения, взять управление войсками в свои руки. Вдруг с холмов ринулась на позиции римлян конница готов. Император лишь хлопал глазами, наблюдая стремительный ход вражеской кавалерии. Римляне побежали. Валент был убит.
Готы осадили Константинополь и взяли бы крепость, совершенно не подготовленную ко встрече грозного противника ни морально, ни физически, но…
Римляне нанимали в армию арабских конников. Прекрасные наездники, умелые воины, те кружились вокруг пехоты готов, отвлекали внимание, убивали врагов копьями, мешали готовиться к штурму. Один арабский всадник убил отставшего от своих гота, спрыгнул с коня, полоснул кинжалом по горлу врага… напился на виду у всех горячей крови и завыл от дикой радости по-волчьи.
— Оборотень! Оборотень!! – в ужасе закричали готы, решив, что римлянам помогают черные силы, и побежали, куда глаза глядят.
Бесстрашные готы! Ничего-то они никогда не боялись, кроме таких вот оборотней. Константинополь был спасен. Вожди восставших с трудом собрали перепуганных насмерть воинов и повели их грабить Македонию и Грецию: там оборотни им не попадались на горе местным жителям.
Алеманы (алеманны, аламанны)
Западно-германское племя, впервые упоминаемое в источниках III века, когда они прорвали границу Римской империи между Рейном и Дунаем и захватили Декуматные поля. В IV-V вв. они завоевали земли современной Юго-западной Германии, Эльзаса и значительной части Швейцарии. На севере они дошли до реки Майна, где в конце V века их разгромил король франков Хлодвиг, подчинив большую часть алеманов. В VI веке уже все племя было покорено франками, хотя все алеманы при этом управлялись своими герцогами, сохраняя обособленность и самостоятельность в решении многих внутренних задач, исходя из Алеманской правды, свода законов, действовавшего в VI-VIII вв.. В 843 г. после раздела империи франков, алеманы отошли к Германии и образовали в Х веке самостоятельное герцогство Алеманию, или Швабрию.
Время Диоклетиана
Диоклетиан Гай Аврелий Валерий (245 – 316 гг. н.э.), римский император. Родился в Далмации, в семье вольноотпущенника. Правил с 284 по 305 гг.. До этого Диоклетиан командовал императорской гвардией, отборным войском. Его провозгласили императором воины. Он успешно воевал на берегах Рейна и Дуная, а также против алеманнов, сарматов.
В 285 г. старый друг Диоклетиана Максимиан помог ему подавить крестьянское восстание в Галлии. Затем он же защищал Галлию от нападений германских племен, а сам император обеспечивал надежность границ на Востоке.
В 286 г. Диоклетиан отправился в Сирию, уладил там дела с персами.
Сразу после этого он переправляется в Европу и отстаивает пограничную линию вдоль Дуная от налетов сарматских племен, оттесненных сюда готами.
В конце 290 г. император, одержав победу над арабскими бедуинами, разорившими пограничные районы Сирии, провинции Римской державы, возвращается в Европу. Здесь проводит реформу государственного управления, избирает вместе с Максимианом двух кесарей Констанция и Галерия. В 293 г. произошло торжественное приобщение кесарей к власти. Да, управлять крупнейшей державой, постоянно воюя, было невозможно. Да, реорганизация в управлении назрела. Нужно было искать какой-то выход. Но только – не делиться властью! Диоклетиан, хотел он того или нет, еще больше осложнил ситуацию в государстве. Хотя внешне это пока не проявлялось.
Констанций отнял у узурпатора Каравзия Британию, успокоил восставшую вновь Галлию, отбил за Рейн германцев в 296 г.,
В 296 г. сам Диоклетиан после восьмимесячной осады овладел Александрией Египетской, где засел узурпатор Ахиллей, поддержанный египтянами. Пощады император не знал. Египтяне заплатили за измену очень дорогой ценой.
Галерий тем временем ходил в Месопотамию на персов. Первый раз неудачно. Персы, воевавшие с армянами, которым римляне покровительствовали, одержали победу над войском Галерия. Но во втором походе он нанес противнику жестокое поражение, и персы уступили победителям пять провинций за рекою Тигр в 297 г.
Последние годы III века Римская держава, вернув почти все земли времен наивысшего могущества, жила в мире и спокойствии. Но мир тот был шаток.
Диоклетиан провел ряд реформ в государстве для облегчения управления державой. Оставив верховную власть в своих руках, Диоклетиан передал западную часть империи в управление Максимиану, в государстве появилось два августа — так еще называли императоров. Поощрял древний культ Юпитера.
В 303-304 гг. Диоклетиан устроил гонения на христиан, пытаясь искоренить эту религию, но вскоре отменил гонения. В 305 г. Диоклетиан отрекся от престола (и Максимиан сделал то же самое) и остаток жизни провел в роскошном дворце в Салонах. Реформами Диоклетиана начался новый период в истории Римской державы, названный учеными «доминатом» (от dominus, то есть «господин»). В 313 г. н.э. он умер.
В последующие полтора столетия римские императоры решали в той или иной степени и последовательности те же военные задачи, с которыми не без успеха справлялся Диоклетиан. И вряд ли с полным на то основанием можно сказать, что готская проблема была до 375 г. главной для Империи. Но она имела одно качественное отличие от других военных и внешнеполитических проблем: готы медленно набирали внутреннюю силу. Она проявила себя довольно-таки странно. Например, в первой половине IV века, когда в Римской империи то и дело вспыхивали внутренние неурядицы, причиной которых была борьба императоров и претендентов в императоры за власть, готы не решались на широкомасштабные вторжения в пределы империи, как то было, скажем, во второй половине III века, хотя и участвовали в борьбе императоров, и устраивали иной раз налеты на территорию Империи. Объяснить эту относительную пассивность можно разными причинами: например, войнами с сарматами и другими племенами, близостью крепнущих гуннов за Доном, внутренними проблемами, связанными с созданием Эрманарихом (согласно сведениям Иордана) крупнейшего в Восточной Европе государственного объединения, и так далее, и даже слабостью готов.
Но как бы то ни было, а события V, VI, VII вв. в Европе, в которых готы, как правило, принимали активное участие (не обязательно военное), говорят о том, что это был сильный народ, обретший силу не в одночасье по Божьему промыслу или по щучьему велению, но копивший эту внутреннюю мощь долго, в том числе и в IV в.
Забегая по дорогам истории вперед, мы напомним читателю о том, что вестготы, завоевавшие в начале VII в. Пиренейский полуостров, вели позже упорную борьбу с арабами, были оттеснены ими в небольшую горную страну Астурию, не сдались, продолжили в начале VIII в. войну, получившую у историков название Реконкиста, и, в конце концов, одержали победу! Слабому народу такое не по силам. Сила готов накапливалась, мы повторимся, на фоне агонизирующей, но еще очень сильной Римской державы.
Константин Великий
Константин, Флавий Валерий (ок. 285 – 337), римский император в 306-331 гг., внебрачный сын Констанция Хлора и Елены. При дворе Диоклетиана получил военное и политическое образование. Принимал активное участие в войнах, которые вел его отец. После смерти Констанция Хлора британские легионы провозгласили Константина императором в 306 г., и началась его долгая борьба с претендентами (Лицинием, Максенцием и Максимианом Дат) за власть. Он выиграл эту тяжелую гражданскую войну.
Константин объединил всю Римскую державу, перенес столицу в город Византий, который с 324 г. стал называться его именем – Константинополем. В последние годы жизни Константин уделял военному делу большое внимание. В 332 г. он отбил нападение готов. Этой войной завершился, по мнению В.П. Будановой, важный этап в римско-готском противостоянии. «Трезво оценив готскую опасность для империи», Константин «вмешался в конфликт между сарматами и готами, победил последних и заключил с ними мир, снявший на время напряжение и неуверенность, которые вносились этими племенами».
Вскоре после этого готы выступили в союзе с римлянами. Даже Константин Великий не мог ничего предпринять для резкого увеличения рождаемости в Империи, именно поэтому он и все, кто правил империей после него, старались привлечь на свою сторону любое из варварских племен. Помогло ли это римлянам? Император Константин в 334 г. разгромил сарматов, поселил часть этих племен на территории державы, затем воевал с персидским царем Шапуром II и умер в 337 г. во время похода в Азию.
Византийская империя после смерти Константина Великого
Борьба за власть продолжалась. Император Констанций, сын Константина Великого, привел в 351 г. под Мурсу восьмидесятитысячное войско. Узурпатор Магненций имел 100 тысяч воинов. Они пошли в атаку и после долгой, упорной битвы отбросили врага, потерявшего 24 тысячи человек. Магненций потерял 30 тысяч человек.
Жаль, что историки тех времен, описывая битвы Гражданских войн в Римской империи со второй половины III века и до того момента, когда обреченные воевать готы в 375 г. активизировали свои действия, не всегда указывали на потери римлян в сражениях против римлян. Но даже дошедшие до нас сведения о потерях дают представление о той катастрофе, в которую ввергли себя сами римляне, методично уничтожавшие друг друга перед готским, а затем – гуннским нашествием. Не нужно быть мудрецом, гением-политиком, чтобы понять, какое губительное значение имели для Империи битвы типа той, при Мурсе, где в один день погибли 54 тысячи воинов.
Констанций за год до этой битвы (после смерти Константа в 350 г.) был провозглашен императором всей Римской империи (хотя Констант управлял только западной ее частью), но, победив Магненция, он утвердился на троне. И все же спокойствия в державе не было. Против Констанция выступил двоюродный брат Юлиан, управлявший Галлией. Император умер в 361 г., в начале борьбы с ним.
Юлиан Отступник
Юлиан Флавий Клавдий (331 – 363 гг.), римский император в 361—363 гг. Племянник Константина Великого. Воспитывался в христианском духе, но находился под большим влиянием евнуха Мардония, поклонника эллинистической культуры. В 355 г. император Констанций провозгласил его цезарем и отправил в Галлию для управления и защиты этой провинции от нашествий варварских племен. В 356-358 гг. Юлиан одержал несколько побед над алеманами, франками, другими германскими племенами.
В 357 г. в Галлию вторглись алеманы. Юлиан с войском в 13 тысяч человек встретил войско варваров во главе с Хнодомаром, у которого воинов было гораздо больше, неподалеку от Аргентората.
Римляне перед этим проделали трудный долгий переход, подошли к месту событий под вечер, отдыхать не стали, сходу атаковали врага. Хнодомар не растерялся, контратаковал неприятеля на своем левом фланге, потеснил римлян (здесь находился сам Юлиан), но военачальники будущего римского императора организовали оборону на этом участке, восстановили боевые порядки, вновь атаковали позиции Хнодомара, разгромили противника, потерявшего 6 тысяч человек в бою и много воинов в ночной резне. Хнодомар попал в плен.
В 360 г. восстали галльские легионы. Они провозгласили Юлиана императором-августом. Он не отказался от предложенной ему чести. После смерти Констанция в 361 г. Юлиан стал единодержавным правителем империи. Отступником его прозвали потому, что, став императором, он попытался реанимировать безнадежно больного: языческую религию и эллинистическую культуру. Сторонники христианской религии, к тому времени надежно упрочившей свои позиции, ненавидели его.
Он умер как воин: в войне против персов, на реке Тигр от ран.
Как погиб Валентиниан
Валентиниан I Флавий (321 – 375 гг.), римский император с 364 г. Родился в Цимбалах в Паннонии. Служил офицером. В 364 г., после смерти его отца, императора Иовиана, войско провозгласило Валентиниана императором. В июле 366 г. римское войско во главе с Валентинианом встретилось на Каталаунах с крупным войском алеманов, возглавлял которое Вадомайер. Битва шла весь день. Алеманы потерпели сокрушительное поражение, потеряв убитыми 6 тысяч человек и пленными 4 тысячи человек. Потери римлян составили 1200 человек. Успешно воевал против франков и саксов, осуществил успешный поход в Германию, дойдя в 368 г. до истоков Дуная. Здесь Валентиниан нанес крупное поражение алеманам в битве при Салицинии (современный город Зульц). Восстановил власть римлян в Британии до вала Адриана, подавил восстание в Африке в 372—374 гг. По Рейну и Дунаю возвел систему укреплений. Был христианином, но терпимо относился к язычникам. Император внезапно умер в лагере на Дунае, где он вел переговоры с вождями племени квадов.
Союз гуннов и готов – смертный приговор Римской империи
К началу второй половины IV в. гунны, кочевавшие в степях между Черным, Азовским и Каспийским морями, окрепли, и их вожди стали думать о крупных военных операциях. Возвращаться на Восток, где они когда-то потерпели сокрушительное поражение от ханьских войск, они не хотели по разным причинам. Да и зачем нужно было туда идти, если здесь, в Восточной Европе, за Кавказом, в Средиземноморье жили богатые люди, столетиями возделывавшие землю?! Гуннам и здесь хватало дел. Они могли бы, по примеру киммерийцев и скифов, пойти на юг, в Малую Азию, и дальше в Междуречье, но они этого не сделали, может быть, испугались сильных в те десятилетия Сасанидов, о чем мы поговорим позже.
С готами, которые, если верить Иордану, создали западнее Дона крупное восточноевропейское государство, ранее гунны старались не конфликтовать. У готов были мощные крепости на Дону, защищали их опытные герулы, другие племена. Гунны, уже готовые к прыжку и мечтавшие о крупных победах, побаивались форсировать Дон, охраняемый линией готских крепостей.
Однажды гуннские всадники, развлекаясь охотой на Таманском полуострове, увидели мирно пасущуюся олениху, бросились на жертву. Олениха помчалась во всю прыть воде, вдруг кинулась в море и, не спеша ступая тонкими ногами по водной глади, пошла в Крым. Гунны смотрели на нее и радовались: животное указало им брод, по которому можно пройти в Крым, оказаться в тылу врага.
Они быстро собрались в поход: их огромное конное войско пролетело ураганом по Крымским степям к Перекопу, неожиданным ударом сокрушило небольшие отряды готов. По царству Эрманариха был нанесен страшный удар. После гуннского смерча 371 г. у готов, если верить Иордану, оставались огромные ресурсы для борьбы с сильным соперником. Почти вся Восточная Европа!
После похода гуннов в 371 г. держава готов стала разваливаться. Первым откололось от Эрманариха племя росомонов. Вождь готов, узнав об этом, приказал казнить жену повелителя росомонов. Несчастную женщину разорвали конями. Ее два брата кинулись на Эрманариха, прорвались сквозь плотный строй телохранителей и вонзили меч в бок старику. Рана оказалась смертельной. Сто десятилетний старик скончался. Созданная им держава проиграла войну гуннам.
Готы вынуждены были просить у императоров Восточной Римской империи пропустить их за Дунай, дать им возможность укрыться от наседавших кочевников.
Это движение двух воинственных народов на запад, образно говоря, выполнило роль включателя мощного миксера истории. Всколыхнулись вдруг все большие и малые племена и народы Европы, двинулись друг на друга, по пути меняя ориентиры, маршруты, ведущие их всех в Рим. «Все дороги ведут в Рим» – не с тех ли времен эта поговорка? Миксер истории работал напряженно.
Проиграв войну гуннам, готы усилили натиск на Империю. Теперь им просто некуда было деться – только воевать. За жизнь. За жизненное пространство. В битве при Марцианополе в 376 г. войско римлян сражалось самоотверженно. Готы, которых вел в бой Фритигерн, имели преимущество в живой силе. Натиск их не ослабевал. Почти все римляне погибли в том бою, и лишь тогда, когда стало ясно, что одолеть готов невозможно, Лупицин с горсткой телохранителей бежал.
Смерть от рук своих воинов
Грациан Флавий (359 – 383 гг.0, римский император с 375 г. Был соправителем Валента, затем Феодосия. Являлся решительным защитником христианства. Успешно воевал на Рейне и Дунае, приостановил натиск германских и других племен на земли империи. В 378 г. при Аргентарии римское войско во главе с Грацианом встретилось с крупным войском алеманов, которое возглавлял Приарий. Римляне упорно атаковали врага, но долгое время бой шел равным – хорошо сражались воины Приария. Но в какой-то момент алеманны дрогнули и были разгромлены. Они потеряли очень много людей. Спаслись лишь 5 тысяч воинов. В бою пал вождь Приарий. А Грациан погиб в 383 г. от рук своих воинов, взбунтовавшихся. Подобные случаи в Римской державе были не так уж и редки. Воины в любую минуту могли взбунтоваться, провозгласить любимого полководца императором, а нелюбимого – убить. Слишком много воли, свободы было у них. Римское войско давно уже превратилось в некий политический институт. Самомнение легионеров росло. Дисциплина падала. И стоит лишь удивляться тому, как долго римское войско оставалось боеспособным!
Битва при Адрианополе
Под давлением готов гунны отошли к Дунаю, а затем и поселились с разрешения римских властей за Дунаем, на территории империи. Римские чиновники донимали беженцев поборами, грабили их имущество, отнимали жен и детей. В 378 г. готы подняли восстание и прямым ходом отправились к Константинополю.
Навстречу восставшим выступило римское войско во главе с императором Валентом. Готами руководил Фритигерн, человек опытный и коварный. Противники встретились близ Адрианополя. Фритигерн в ожидании крупного отряда конницы стал тянуть время, отправил к Валенту послов. Наконец появилась конница, вождь готов, забыв о переговорах, построил войско в боевые порядки, окружив свою пехоту повозками.
Легкие пехотинцы римлян без приказа атаковали противника, их поддержала тяжелая пехота и часть конницы. Готы, хорошо организованные, отбили атаку, римляне отступили. Часть конницы на правом фланге все еще строилась, теряя драгоценное время. И вдруг с близлежащих покатых холмов на позиции замешкавшихся римлян, военачальники которых не подумали организовать разведку, ринулась конница готов. Она окружила легионы Валента и буквально стала топтать противника. То ли у страха глаза велики, то ли действительно у готов были несметные полчища конников, но воины Валента почти не сопротивлялись.
Две трети пехотинцев-римлян, девять крупных военачальников погибли в той битве. Раненого Валента вынесли с поля боя, спрятали в небольшом доме. Но готы, не знавшие, где скрывается император, подожгли дом потехи ради, и Валент погиб в огне. А готы подошли к столице державы и осадили Константинополь, прекрасную крепость. Гибель Валента дезорганизовала защитников. У Фритигерна была прекрасная возможность взять город, но ценою огромных, а то и невосполнимых потерь.
Фритигерн решил оставить Константинополь и пойти грабить Грецию и Македонию. Там добра не меньше, чем в столице державы. Балканский полуостров! Начиная с IX-VIII веков до н.э. здесь начался экономический подъем после дорийского нашествия. Бывало, что и воевали на Балканах. Но грабительства, причем постоянного, целенаправленного, здесь не было до Великого переселения народов. Кто только не грабил в III-VII веках н.э. обитателей Балканского полуострова, предки которых работали, работали, работали, творили Балканское чудо Мировой цивилизации, творили, чтобы жить было радостнее...
Феодосий I Великий
Феодосий, Флавий, Феодосий I Великий (около 346 – 395 гг.), римский император с 379 г., родился в Испании, в семье полководца. Проявил себя как толковый, энергичный полководец, ловкий дипломат. После гибели Валента император Грациан провозгласил его августом (своим соправителем), передав ему в управление восточную часть державы. В 382 г. Феодосий разгромил готов, приостановил их наступление, расселил их на правах федератов на землях империи. В 388 г. он одержал победу над Максимом, узурпировавшим власть в западной части державы. Феодосий I окончательно утвердил господство ортодоксального христианства (эдикт de fide catholica, 380). Он преследовал сторонников арианства и запретил отправление языческих обрядов. При нём было разрушено много языческих храмов, сожжена Александрийская библиотека. В 394 г. он отменил Олимпийские игры. Христианская церковь признала его Великим. Феодосий I был последним императором, объединившим в 394–395 гг. власть над восточной и западной частями Римской империи. В год его смерти сыновья окончательно разделили державу на Западную Римскую империю и Восточную Римскую империю.
Аларих
Аларих (около 370-410), король вестготов с 395 г. Осуществил крупномасштабный поход в Грецию. Сначала вторгся во Фракию, затем захватил Афины, Коринф, Аргос, Спарту. Император Восточной Римской империи Аркадий пошел на уступки. Он заключил с Аларихом мир, поселил вестготов в Имусии, наместником там сделал короля вестготов, который обязался не воевать с Восточной Римской империей и с Западной Римской империей. В 401 г. Аларих поднял восстание и отправился в поход на Апеннинский полуостров. Он расположился лагерем у Полленции, укрепил позиции. 6 апреля во время празднования пасхи римская конница из войска полководца Стилихона неожиданно атаковала лагерь Алариха. Готы стушевались, но их вождь быстро навел порядок и отбросил атакующих. Римляне понесли большие потери. Однако Стилихон вновь повел воинов на штурм укреплений, прорвался в лагерь противника, одержал победу. Готы бросились бежать. Римляне резали их не жалея. Много готов попало в плен, в том числе и жена Алариха. В бою под Вероной в 402 г. Стилихон одержал вторую подряд победу над готами, и Аларих покинул Апеннинский полуостров.
Петух императора
В 408 г. Аларих вновь отправился в поход на Апеннинский полуостров. Момент он выбрал очень удачный. В тот год по приказу императора Гонория был убит полководец Стилихон. В гибели опытнейшего военачальника, два года назад при Фьезоле разгромившего варваров во главе с Радагайсом, повинны были придворные интриганы, боявшиеся усиления влияния полководца на императора. Впрочем, вполне возможно, что интриги плелись вокруг Стилихона, вандала по происхождению, выдвинувшегося на военной и дипломатической службе во времена правления Феодосия I, не без участия готов и их вождей.
Так или иначе, но в 408 г. Аларих осадил Рим.
Узнав о приближении армии варваров, Гонорий покинул Рим, сбежал со своим петухом в Равенну, город-крепость на берегу Ионийского залива, где надеялся пережить тяжелые времена. Не встречая серьезного сопротивления, готы шли по земле, заботливо возделанной многими поколениями людей, превращали города и селения в груды развалин, убивали всех подряд от грудных детей до глубоких старцев, словно бы расчищали землю от людей. Для себя. Такой жестокости Европа еще не знала.
Армия Алариха осадила Рим, продолжая грабить и уничтожать в окрестностях города все. Взять крепость штурмом они не могли, не было у них осадной техники, да и римляне сражались хорошо.
Гонорий целыми днями возился со своим петухом. Императору доставляло большое удовольствие кормить любимца из рук, говорить ему всякие глупости. Петух молчал, и это нравилось Гонорию. Они не мешали друг другу жить в свое удовольствие.
А в Риме кончились продукты, к изнеженным жителям столицы подкрался голод. Готы следили за тем, чтобы в крепость не попала ни одна повозка с хлебом. Римляне ели собак, кошек, варили баланду из травы, но не сдавались. Они понимали, что Аларих и его воины не пощадят никого. Готы придумывали много хитростей, пытаясь овладеть городом, римляне были начеку.
И тогда Аларих вспомнил о рабах. Сотни лет римские знатные граждане имели рабов, сражались из-за них в битвах и войнах на трех континентах. Золото и драгоценности, конечно, тоже ценились, но самой лучшей добычей считались все-таки рабы. Раб и кровать постелит, и пищу приготовит, и позабавит в гладиаторском бою. Великим счастьем для римлян были рабы.
Аларих вызвал к себе триста юных воинов из знатных готских семей, рассказал о задуманном. Готы одобрили план вождя. Утром он послал гонца в Рим. Тот сообщил сенаторам, что Аларих восхищен стойкостью и мужеством защитников Вечного города, дарит им в знак уважения триста рабов и навсегда покидает Рим.
Сенаторы понимали, что враг может подстроить ловушку, но как хороши были статные юноши-готы, выносливые, трудолюбивые! Они стояли, понурив головы, у ворот, и у римских патрициев помутились мозги от одного только вида этих прекрасных рабов. Армия готов тем временем готовилась к походу. Это видели все со стен Рима. Отказываться от рабов было никак нельзя. Сенаторы поблагодарили гонца, впустили в город грустных, одетых в рабские хламиды юношей, распределили их между собой, повели каждого в свой дом, негромко приговаривая: «Не горюй! Римским рабом быть лучше, чем свободным варваром».
Вечером юноши с покорностью баранов уже занимались исполнением своих рабских обязанностей. А войско Алариха уже подготовилось к походу. На следующий день после обеда, когда по обычаю сенаторы отдыхали, готские юноши собрались у Саларийских ворот, напали на стражников, перебили их, открыли ворота и впустили в город армию готов.
Густым раскаленным потоком вливалась дикая армия в Рим, растекалась по улицам, площадям, просачивалась в здания, дома и домишки, и всюду, к чему бы она не прикасалась, раздавались страшные звуки смерти. Словно лава проснувшегося вулкана вливалось войско Алариха в Рим, чтобы разграбить все, что… награбили римляне в завоеванных ими странах.
В Равенну прискакал гонец, доложил императорскому слуге о катастрофе. Слуга, он же смотритель императорского птичника, прибежал в покои властителя, крикнул:
— Гонорий, Рим погиб!!!
— Какое горе! Я ведь его только что кормил! Неужели пища была отравлена? — сокрушался римский император.
— Город Рим погиб, — уточнил птичник. — Аларих взял столицу.
— Ох, напугал ты меня, бестолковый! Я думал, что любимый мой петух погиб. Не расстраивай меня по пустякам, а то лишу тебя места.
Готы, погубив Рим, отправились дальше по Италии. В обозных повозках было много всякого добра, в том числе и дичи, и петухов.
В 410 г. Аларих вновь подошел к городу. В ночь на 24 августа сторонники готов открыли Саларийские ворота, воины Алариха ворвались в Рим, и теперь уж вождь вестготов не сдерживал своих людей, отдав им Вечный город на разграбление на три дня. Он думал в тот момент о будущем: о походе в Сицилию и Северную Африку. Ему нужны были верные воины, свято верящие в то, что их вождь, их полководец всегда готов отдать любую жемчужину мировой истории в их грязные руки.
Осуществить свои мечты Аларих не успел. В конце 410 г. он умер.
Гонорий пережил его на 13 лет. А как долго жил любимый петух императора, неизвестно.
Арианство и готы
Арианство – течение в христианстве в IV-VI вв., возникшее в Римской империи и получившее название по имени александрийского священника Ария (ум. в 336 г.). Ариане не принимали основной догмат официальной христианской церкви о единосущности Бога-Сына Богу-Отцу. По учению Ария, Сын Божий Логос (Христос) — творение Бога, следовательно, не единосущен ему. То есть в сравнении с Богом-Отцом является существом низшего порядка. В условиях превращения христианской церкви в господствующую церковь в государстве арианство нарушало единообразие церковного учения и становилось опасным для империи. В 325 г. Никейский собор осудил арианство как ересь. Но поддержанное императором Константином (ум. в 337) арианство было признано официально, и вскоре оно распространилось среди германских племён, в первую очередь среди готов, из которых комплектовались дружины, состоявшие на службе императора. Конфликты на религиозной почве становились подрывали военную мощь государства. Константинопольский собор 381 г. вновь осудил арианство. Оно сохранилось после этого лишь в варварских государствах Западной Европы и Северной Африки.
Современники о готском нашествии
Блаженный Августин, описывая и оплакивая беды римлян после того, как Аларих в 410 г. пишет о дикости и варварстве победителей и вместе с тем удивляется, что «варварская дикость чудесным образом обернулась такой мягкостью, что в самых больших базиликах, выбранных и предназначенных для спасения народа, никто не был избит и никого не тронули, никто оттуда не был уведен в рабство жестокими врагами, а многие сочувствующие враги сами препровождали туда, чтобы сохранить им свободу…»
Исследуя причины поражения римлян в борьбе с варварскими народами, монах с острова Лерен, автор трактата «О божественном управлении» Сальвиан писал в середине V в.: «Римляне сами себе были врагами худшими, нежели внешние враги, и не столько варвары их разгромили, сколько они сами себя уничтожили». И далее, поясняя свою мысль, монах пишет о положении дел в Римской державе: «Бедные обездоленны, вдовы стенают, сироты в презрении, и настолько, что многие из них даже хорошего происхождения и прекрасно образованные, бегут к врагам. Чтобы не погибнуть под тяжестью государственного бремени, они идут искать у варваров римской человечности, поскольку не могут больше сносить варварской бесчеловечности римлян. У них нет ничего общего с народами, к которым они бегут; они не разделяют их нравов, не знают их языка и, осмелюсь сказать, не издают зловония, исходящего от тел и одежды варваров; и тем не менее они предпочитают смириться с различием нравов, нежели терпеть несправедливости и жестокость, живя среди римлян…»
Галлию после нашествия варваров в 417 г. описал Орент, епископ города Оша:
«…И холмистые лесные кущи, и высокие горы, и стремительные реки, и крепости с городами, и морские преграды, и места пустынного затворничества, и ущелья, и даже пещеры в мрачных скалах — все оказалось под властью варваров. Одни погибли, став жертвой подлости и клятвопреступления, а другие были выданы на смерть своими согражданами».
«Те, кто сумели устоять перед силой, пали от голода».
«Многие стали кормом для собак; другие живьем сгорели в своих домах, охваченных пламенем. В городах, деревнях, виллах, вдоль дорог и на перекрестках, здесь и там — повсюду смерть, страдание, пожарища, руины, скорбь. Лишь дым остался от Галлии, сгоревшей во всеобщем пожаре».
Епископ Идаций был в Испании после варварского вторжения: «На Испанию набросились варвары; с не меньшей яростью обрушились заразные болезни; имущество и припасы в городах захвачены сборщиками податей, а оставшееся разграблено волками. Голод свирепствует столь жестокий, что люди пожирают человечину. Матери режут детей, варят и питаются их плотью. Дикие звери, привыкшие к человечине, обильно поставляемой голодом, оружием и болезнями, набрасываются даже на живых и полных сил людей».
Из приведенных выше фрагментов сочинений историков и писателей V века видно, в каком тяжелом положении оказалась Европа в те годы, когда Аттила создал могучий союз гуннских и примкнувших к ним других племен и начал планомерные широкомасштабные набеги на Балканский и Апеннинский полуострова… Именно поэтому победа Аэция в битве на Каталаунских полях является важнейшей для будущего Европы. Да, светлым и безоблачным оно не будет. Средневековье, особенно раннее, — это сплошная череда войн, эпидемий, голода, это — борьба людей за право жить на земле красиво, это — напряженный поиск самой красоты: в душе и в природе, в архитектуре и искусстве, в литературе, философии, в законах общества.
Готы – помощники Рима?
В V веке императоры Западной Римской империи нанимали вспомогательные войска из готов, гепидов, вандалов, герулов, гуннов во главе с их вождями, с которыми заключались договоры. Повелители империи выплачивали им ежегодное жалование либо продовольствие. Вспомогательные войска (их называли федератами) не смешивались с основным войском и охраняли границы государства. Обычно каждое вспомогательное войско составлялось из одного племени. Оно располагалось в приграничных районах империи, обживались здесь, сохраняя обычаи предков и образ жизни. Федераты не были ни покоренными римлянами, ни, тем более, их рабами. Они служили империи на равных правах с ее гражданами. Но уже в VI веке в Восточной Римской империи герулы, например, получали в собственность земли, становились римскими воинами и, хотя они по старинке назывались федератами, но особой разницы между теми и другими теперь уже не было. Вероятнее всего, это было вызвано тем, что в Восточной Римской империи в VI веке своих воинов, способных защитить границы отчизны от постоянного напора орд «великих переселенцев» не хватало. Приходилось использовать в военном деле самих «великих переселенцев» для защиты от тех «великих переселенцев».
Теодорих I
Теодорих I (? – 451 гг.), вестготский король в 419 – 451 гг. Он расширил и укрепил Тулузское королевство. Он понимал, что для упрочения государства необходимо на юге овладеть устьем Роны и закрепиться на Средиземном море, а на севере – раздвинуть границы до Луары. Это можно было осуществить только одержав победу над Римом, в вассальной зависимости от которого Тулузское королевство находилось. Короли вестготов не раз восставали против империи и сохраняли за собой в Испании и Галлии завоеванные ими земли. В 422 г. Теодорих воевал на стороне Рима в испанской Бэтике с вандалами. Смута при Валентиниане III позволила ему под видом защиты законного государя против узурпатора напасть на Арль, важнейший город всех семи галльских провинций, ключ к долине Роны. Галльский наместник Аэций отразил нападение. В 427 г. готы вновь воевали с врагами империи в Испании, но в 429 г. Теодорих воспользовался войной Рима с франками, вновь попытался взять Арль и вноьв Аэций был начеку. Отразив нападение. В 436 г. Теодорих вступил в союз с правителем Африки Бонифацием. Аэций действовал на опережение. С двух сторон римские войска вторглись в Тулузское королевство. На севере Аэций нанес готам крупное поражение. На юге осадил Тулузу. Осажденные осуществили неожиданную вылазку, Литорий был разбит и взят в плен. В 446 г. готские дружины воюют в римской армии в Испании против свевов. Но Теодорих вступил в переговоры со свевами, а затем заключил с королем Рекиаром союз, выдал за него свою дочь и помог отвоевать у римлян Сарагосу и Иллерду. Пытался он сблизиться и с вандалами, выдал за сына Гензериха, Гунериха, свою вторую дочь. Но в Карфагене разразилась смута, жену Гунериха заподозрили в заговоре против Гензериха, изуродовали и отослали обратно к отцу.
Вскоре в Европу ворвался Аттила, и Теодорих встал на сторону империи. В битве на Каталаунских полях престарелый король погиб, сражаясь впереди своих воинов. Вестготы провозгласили королем его старшего сына Торисмунда.
Гот гибнет от готов
Торисмунд (? – 453 г.), король вестготов. По совету Аэция после Каталаунской битвы он отправился в Тулузу, где пятеро его братьев могли помешать ему взойти на престол. Торисмунд продолжил завоевательную политику отца, но погиб в результате заговора готов. Его место на вестготском престоле занял Теодорих II.
Заговоры и убийства
Теодорих II (? – 466 гг.), король вестготов с 453 г., сын Теодориха I. Брату Фридериху, участвовавшему в заговоре против Торисмунда, он доверил звание главного начальника готских войск. Держался политики сближения с империей. Смерть Аэция, yбийство Валентиниана III Максимом и война империи с Гензерихом вызвали волнения в Галлии. Префект Авит уговорил Теодориха признать Максима. Но, узнав о смерти Максима и о взятии Рима Гензерихом, готские вожди в 455 г.провозгласили императором самого Авита. Вскоре готы вместе с бургундами воевали в Испании против свевов. Теодорих взял свевскую столицу Бракору, пленил и казнил короля Рекиара, посадив на его место другого, из подчиненного готам свевского племени варнов. Теодорих не признал нового императора Майориана в 457 г. и продолжал войну в Испании в собственных интересах. Затем он попытался взять Арль. Но потерпел поражение и возобновил договор с Майорианом. В 461 г. готы воюют в Испании в союзе с Римом. После убийства Майориана в 461 г. Теодорих не признал императором Севера и захватил Нарбонну. Теодорих активно воевал с Римом на Луаре и в Испании, но в начале 466 г. в Тулузе его убил брат Эврих.
Падение Западной Римской империи
В начале V века н. э. на территории Европы образовался мощный союз гуннских и союзных с ними племен. В 434 г. его возглавили сыновья гуннского кагана Мундзука — Аттила и Бледа. У каждого из них было свое войско, каждый обладал большой властью, каждый мечтал распорядиться ей по-своему. Бледа, человек миролюбивый, мешал Аттиле, который рожден был лишь для того, чтобы ходить в походы, воевать, грабить, подчинять, брать дань с народов — со всех народов мира. В 445 г. Аттила убил брата и сам стал править единолично.
Его резиденция находилась на территории современной Венгрии. Подчинялись ему племена и народы от Кавказа до Рейна, от датских островов до правого берега Дуная. Рядом, на побережьях Средиземного и Черного морей, находились богатейшие земли Византийской империи и Западной Римской империи, которую уже обихаживали готы, чуть раньше гуннов явившиеся в благодатные края. Аттила, может быть, потому и убил Бледу, что тот не хотел воевать, мечтая о мирной жизни гуннов, о создании на контролируемой им территории процветающего не воинственного государства, ведь сразу после убийства брата теперь единоличный правитель гуннов стал готовить войско к грабительским налетам.
В 447 г. он опустошил Фракию, Иллирию, разрушил 70 городов и крепостей, дошел до знаменитых Фермопил, приблизился к окрестностям Константинополя, но брать город не рискнул. Аттила был по-военному мудр. Победа, грабеж и богатая дань являлись самыми главными его целями в жизни, он все делал ради достижения этих целей. Штурмовать могучую крепость вождь гуннов не стал. Зачем рисковать, терять людей, подрывать в них веру в непобедимость гуннов? Не лучше ли напустить страху на простолюдинов и повелителя империи и потребовать с него огромной ежегодной дани?! Император Феодосий II был перепуган насмерть. Сначала он платил дань в 350 золотых ливров, затем — в 700, а после мира в 448 г. — 2 тысячи золотых ливров. Аттила деньги не транжирил направо и налево, хотя попировать любил, золото любил, женщин любил, к роскоши относился неравнодушно. Великий воин, жадный до побед и власти над людьми Аттила оставил на некоторое время в покое Восточную Римскую империю и начал подготовку к вторжению в пределы Западной Римской империи. Прекрасный стратег он понимал, что справиться с римлянами, а также готами, образовавшими на севере Апеннинского полуострова сильное королевство, с другими обитавшими в Западной Европе племенами и народами, вожди которых догадывались о злой сущности политики Аттилы, и отправил своих послов к императору Валентиниану III и одновременно — к королю вестготов Теодориху с одинаковыми «льстивыми речами и приветствиями», но с противоположными предложениями. Римлянам он предлагал союз против хитрых готов, готами — против коварных римлян.
Поссорить находившихся тогда в союзе римлян и готов ему не удалось. Валентиниан III и Теодорих не дали себя ввести в заблуждение. Большую роль в этом сыграл патриций Аэций (Эций). Он родился приблизительно в 390 г. в городе Доростоле (ныне Силистрия) на нижнем Дунае в семье Гауденция, магистра конницы. Долгие гг. отец вел трудную борьбу против варваров, рвавшихся на территорию империи: кто-то грабить, а кто-то и жить, трудиться, не воюя. Однажды по условиям договора с варварами Гауденций вынужден был отдать королю вестготов Алариху I своего сына в качестве заложника, и Аэций сначала провел несколько лет у Алариха, а затем попал к гуннам.
Будущий полководец времени даром не терял. Он изучил военную тактику гуннов, их обычаи, нравы. В эти же гг. юные он встречался и с Аттилой, с которым на Каталаунских полях ему придется решать не только спор между собой, но и будущее Апеннинского полуострова и, главное, — будущее всей Европы.
Оказавшись в Риме, Аэций сделал блестящую карьеру при дворе императора как полководец и политик. Неоднократно ему помогали возвыситься или удержаться на той или иной должности… те же варвары-гунны и союзные им племена. Они с охотой шли в войско Аэция, который сдерживал упорное давление на Галлию бургундов, алеманнов, франков, отряды и армии других племен, закружившихся в вихрях Великого переселения народов. Авторитет римского полководца возрастал. Это пугало императора и его супругу. Не раз Аэция подвергали опале, но те же варвары помогали ему выбраться из беды и занять достойное место при дворе императора.
В конце сороковых годов V века полководец, однако, разругался с гуннами. Никто точно не знает почему. Не оставили нам историки описание сцен и причин раздора между Аэцием и Аттилой. Поэтому мы имеем право высказать свои предположения — а они очень нужны тем, кто хочет понять исторический смысл битвы на Каталаунских полях и ее значение для народов Европы.
Разлад между гуннами и римским полководцем произошел сразу после того, как полчища Аттилы прошлись с огнем и мечом по Балканскому полуострову, и вполне логично предположить, что Аэций, всю жизнь боровшийся за целостность Гесперии (так еще назывались западные области Римской державы), за укрепление ее границ, понял, куда Аттила повернет свои дикие орды после крупномасштабного похода под стены Константинополя. Естественно, оставаться в дружественных отношениях с гуннами римский военачальник теперь не мог и не хотел. А вождь гуннов не мог и не хотел менять свои планы. Государственное образование, созданное его ближайшими предками и достигшее при нем вершины могущества, экономически поддерживалось «доходами» от военных походов, от дани, которую платили гуннам напуганные их силой народы. Не воевать Аттила не мог. От него тут же разбежались бы те, кто составлял основу его могущества — воины, осколки воинственных племен, сорвавшихся по разным причинам с родных мест и втянувшихся в воронку Аттилы. Оттуда для многих из них был лишь один путь — на войну. Война кормила и одевала их самих, их жен, их детей…
Некоторые ученые и раньше, и в наши дни называют нашествие гуннов прогрессивными для Европы явлением, которое в значительной мере способствовало падению рабовладельческого строя в Европе. Но, во-первых, ни один из сохранившихся договоров тех веков между гуннами и императорами, ни одно литературное произведение, в котором рассказывается о деяниях Аттилы (в «Песне о Нибелунгах» — это Этцель, в сагах и в скандинавском эпосе — это Атли и так далее), не говорится о том, что вождь гуннов крушил города и селения, жег лачуги бедняков и дворцы знати, храмы с единственной целью отмены рабовладельческих отношений на территории Римских империй и готских государств; во-вторых, ему и дела никакого не было до рабов и их господ; в-третьих, история подобных гуннам народов (скифов, сарматов, тюрков, печенегов, половцев, ордынских племен и так далее) говорит о том, что все они — слишком воинственные (в определенные периоды своей истории) народы к рабству относились спокойно.
Нет, не помогать рабам пришли гунны в Европу, а пользоваться результатом труда тех же самых рабов в виде дани с их господ и повелителей. Это нужно понять всем — рабам и господам.
Это, вероятно, поняли многие вожди племен, которых призвал под свои знамена Аэций, узнавший о продвижении крупного войска Аттилы в Галлию. Помимо вестготов во главе с королем Теодорихом I и его сыновьями Торисмундом и Теодорихом и римлян в войске Аэция (а он осуществлял общее руководство битвой) «были такие вспомогательные отряды: франки, сарматы (по-видимому, это были аланы — А.Т.), арморицианы (жители Арморики, расположенной на северо-западе современной Франции — А.Т.), литицианы (скорее всего, так называли варваров — военных поселенцев в Галлии — А.Т.), бургундионы, саксоны, рипариолы (франки, обитавшие в те времена на Рейне — А.Т.), брионы — бывшие римские воины, а тогда находившиеся уже в числе вспомогательных войск, и многие другие как из Кельтики, так и из Германии», — написал Иордан в своем труде «Getica».
Уже по перечисленным историком VI в. племенам ясно, каким многонациональным, многоплеменным было войско у Аэция. И неужели все воины римского полководца бились не на жизнь, а на смерть в том сражении за сохранение рабства?! Нет. Они дрались за Европу без Аттилы, который нес народам континента огонь, разрушение и еще более постыдное для любого человека рабство, когда господином всей Европы должен был стать гениальный организатор и военачальник вместе с наиболее преданными ему гуннами, а их рабами — вся Европа.
Медленно продвигалось по Галлии гуннское воинство, в котором, как говорилось выше, тоже были представители и целые отряды разных племен. Аттила по пути к месту битвы нервничал, неуверенный в победе (впервые за свою победоносную военную «карьеру»!), посылал в стан врага разведчиков с заданием расколоть изнутри войско противника, найти у Аэция предателей.
Но недаром историки говорят о том, что римский полководец хорошо знал нрав гуннов! Аэций внимательно следил за своими подчиненными. Верные ему люди доложили о том, что король аланов Сантибан способствовал перед Аттилой, обещал сдать хорошо укрепленный город Аврелиан (современный Орлеан — А.Т.). Аэций и Теодорих действовали в этой ситуации быстро. Они повелели укрепить город большой насыпью, не стали (очень мудрое решение перед тяжкими испытаниями!) раздувать дело, предавать его огласке, но за Сантибаном установили строгий надзор.
А тут и Аттила пожаловал на Каталаунское поле, и ужаснулись люди-воины: у вождя гуннов, как уверяет Иордан, было около 500 тысяч человек; у Аэция и Теодориха — не меньше, иначе не испугался бы боя расчетливый Аттила, раздавил бы всесокрушающим катком войско противника.
Не раздавил. Испугался (!), встревожился, узнав о делах в Аврелиане, призадумался, обратился к гадателям. Те предсказали беду гуннам. Вождь их совсем опечалился. У него даже появилась мысль отступить, уйти от битвы. Но законы и обычаи Великой Степи, не раз извергавшей из недр своих потоки диких орд, возглавляемых прекраснейшими полководцами, Аттила знал хорошо. Трусов Степь не любит, не признает. Трусость степного воина равносильна самоубийству.
Пока вождь гуннов размышлял о невеселых своих делах, день приблизился к вечеру, и, хотя многие народы мира, мудрецы мира говорят, что утро вечера мудренее, именно вечер тот кровавый дал Аттиле мудрую мысль: немедленно начать бой. Немедленно. Потому что утром будет поздно, будет невозможно… убегать, если вдруг сражение не удастся выиграть.
Аттила! Гроза народов. Бич Божий. Непобедимый гунн. Испугался. Но вида не подал. Иначе он бы не был вождем гуннов.
В девять часов вечера Аттила построил свое войско в боевой порядок. В центре расположилась ставка вождя, плотно окруженного телохранителями. На флангах стояли отряды многочисленных племен. С высоты птичьего полета войско Аттилы напоминало могучую птицу, распластавшую по Каталаунским полям длинные мощные крылья. Не обычная птица — птица боя. Сейчас по приказу своего гения — гения боя, Аттилы — она зашевелит крылами, они поднимут ее над притихшей травой, багряно окрашенной ниспадающим солнцем, и на бреющем полете, шумно дыша полетит на сопку в самом центре равнины. Эту сопку нужно взять, опередив противника. Завтра в решающем бою она может сыграть важную роль.
Аттила дал приказ. Птица боя ожила. Крылья — фланги гуннского войска — изогнувшись, будто так легче им было взлететь, поползли на сопку. Этот строй предки гуннов, хунну, могли позаимствовать у народов Северного Китая, с кем воевали степняки-хунну небезуспешно с середины I тысячелетия до н. э. по V век н. э. Не раз мощные крылья Птицы боя сминали тех же степняков… но вздрогнул вдруг Аттила, увидев на сопке воинов врага! Торисмунд и Аэций оказались проворнее гуннов, первыми заняли вершину и легко сбросили с нее наступающего противника.
Гунны отступили, страхом светились их лица, покрасневшие от боевой работы и от лучей солнца, совсем уже низких. Великолепный оратор Аттила, понимая важность момента, произнес пламенную речь. Воины и сами чувствовали, что прекращать бой нельзя, но слова вождя подействовали на них волшебным (а лучше сказать колдовским) образом.
И теперь-то началось настоящее сражение.
Гунны и их союзники лезли на сопку, добирались до вершины, рубились врукопашную с римлянами, готами и их союзниками, падали раненые и убитые с той и другой стороны, сопка тяжелела, по ней тонкими извилистыми ручейками струилась вниз, к небольшой речушке, кровь и тех и других. Ручейки сливались, кровь от этого не менялась, лишь быстрее становилась она и бурливее.
Старый король Теодорих верхом на коне объезжал ряды своих воинов, ободрял их, посылал на вершину. Там стон стоял и вой, и скрежет металла обозленного, там побеждали то римляне, то гунны, но всегда проигрывали мертвые, там люди были нужны. В какой-то момент колыхнулось воинство готов у подножия горы, будто ветром внезапным толкнуло его. Теодорих вовремя не отреагировал на это, слетел, старый, с коня, толпа завыла: «Где король?!» заходила ходуном, подмяла под себя короля, погубила и, даже не осознав это, ринулась на вершину, утяжеляя ее.
А ночь уже хозяйствовала над Каталаунскими полями. Она и развела врагов, накрыла черным саваном побежденных, оставила в полной неизвестности остальных. Эта коварная ночь чуть не сдала в плен Торисмунда, наткнувшегося на повозки и едва отбившегося от гуннов. Оказался в чужом лабиринте возков, людей и Аэций. Ему повезло чуть больше. Он выбрался из вражеского лабиринта незамеченным.
Ночь тянулась очень медленно.
И когда небо слегка посерело, то даже бывалые воины ужаснулись: так много трупов они еще не видели. За два-три часа ужасной битвы здесь, на Каталаунских полях, погибло и с той и с другой стороны около 180 тысяч человек!
То есть в минуту погибало здесь 1000—1500 воинов. А в секунду — от 16 до 25. Такого показателя, пожалуй, в истории войн не добивались даже самые великие изверги… А кто же выиграл битву на Каталаунских полях?
На этот вопрос ответил сам Аттила. Многие его недоброжелатели называют его разными грубыми словами и, по всей видимости, он того заслужил. Но и таких людей, очень сильных, кровь человеческая может напугать как самую изнеженную девочку. Он страшно испугался. Если бы Аттила остался равнодушным при виде стольких трупов, то его вполне можно было назвать нелюдем. Нелюдем он не был. И потому испугался. Но взял себя в руки, никому не показывая свое состояние, и повелел трубить в трубы, «бряцать оружием», шуметь на все голоса. Аттила прекрасно знал, что за лагерем гуннов наблюдает опытнейший Аэций, что демонстрацией его не обманешь, что римский полководец прекрасно знает — атаки на римский лагерь не будет, и все равно дал этот приказ. Чтобы шум оружия и тревожный говор труб сняли с души его, вдруг оробевшей, напряжение страха проигравшего бой полководца.
Атаковать он не собирался.
Торисмунд, отыскав тело отца и предав его земле, хотел атаковать гуннов. Но Аэций, скрывая свои мысли от молодого воина, отговорил его от этой затеи и посоветовал ему вернуться домой и утвердиться на готском троне. Римский полководец боялся, как бы готы, разгромив гуннов на Каталаунских полях, не усилились и не сокрушили Римскую державу, которой верно служил этот патриций.
Так закончилась Битва народов. Умирающая Римская империя совершила свой последний подвиг во имя народов Европы. Аэций, которого смело можно назвать последним римским полководцем по духу, по отношению к родине, к войне, к побежденным и так далее, был вскоре убит… императором Валентинианом, боявшимся, как бы победитель в Битве народов не сбросил его с престола.
Аттила, не рискнувший утром атаковать врага, тревожился в тот день не зря. Он понимал, что Аэций развеял по поднебесью миф о непобедимости гуннов и их вождя, что союз гуннских племен удержать теперь будет невозможно, и вел он себя после поражения как раненый дикий зверь. В 452 г. гунны ворвались на Апеннинский полуостров, разорили Северную Италию, Рим штурмовать не стали, взяли с императора огромный выкуп.
Не способный жить мирно, Аттила вскоре послал императору Восточной империи письмо, в котором оповестил монарха о желании своем пограбить некоторые провинции Византии, потому что, мол, ему не платят дань в увеличенном размере, как обещали. Император Маркиан очень огорчился. Совсем как малое дитя вел себя Аттила! Дашь ему дань — он больше захочет. Увеличишь — он еще больше запросит. Что с таким детенышем-зверюгой делать?!
Пока Маркиан думал, Аттила, еще не догадываясь о действии моральных потерь Каталаунской битвы, повел войско в долину Луары, веселой реки, где в настоящее время можно увидеть, радуясь сердцем, десятки чудеснейших дворцов, замков, старинных крепостей. В середине V века здесь была другая красота — земная. И люди трудились изо дня в день. Хорошо они трудились, было чем поживиться здесь воинам Аттилы.
Он выступил из Дакии и Паннонии, своего логова, с крупным войском и отправился в долину Луары (в те времена река называлась Лигером). Узнав об этом, король вестготов, Торисмунд, который владел долиной Луары, смело вышел наперерез гуннам и достойно встретил налетчика. Состоялась битва, «почти такая же, какая была до того на Каталаунских полях». И гунны вновь потерпели сокрушительное поражение! Смелость и уверенность воинов короля Торисмунда сделали свое дело. Гунны не выдержали напряжения битвы, отступили. Вот теперь-то почуял Аттила, что плохи его дела, и затеял он новую свадьбу.
Пил он на пире как никогда раньше. Пришел в покои свадебные, лег на кровать, уснул пьяным тяжелым сном, и пошла у него из носа кровь, и горлом кровь у него пошла, и задушила Аттилу собственная кровь…
Аэций пережил вождя гуннов не надолго. Его убили на аудиенции, состоявшейся 21.09.454 г. Император Валентиниан III, очень боялся, что полководец лишит его престола. Но не прошло и семи месяцев, как император сам был убит заговорщиками.
А еще через двадцать лет, в 476 г., 4 сентября, был низложен последний император Западной Римской державы юный Ромул Августул.
Королевство вандалов
В 409 г. готское племя вандалов ворвалось на Пиренейский полуостров, а еще через двадцать лет отправилось в Северную Африку. Готы создали на территории Римской империи несколько государств. В эти же десятилетия с полуострова Ютландия, разделяющего Северное и Балтийское моря, на Альбион стали совершать походы на легких быстрых судах воины племени данов; кельтские племена бриттов покинули родину, отправились на юг, осели в благодатном местечке Галлии, которое получило название Бретань; франки, сгруппировавшиеся на севере Галлии, одержали первые, пусть незначительные победы. В 409 г. с верховьев Дуная ринулись в сторону Пиренейского полуострова племена свевов, битых не раз еще Юлием Цезарем. Били их, били римские полководцы, но выстояли свевы и другие племена, и теперь, когда история резко изменила вектор напряженности, они, увлекаемые мощными потоками полчищ готов, отправились на Апеннины, на Пиренеи.
В 429 г. вандалы во главе с королем Гейзерихом вторглись из Испании в Северную Африку, основав здесь свое королевство. В 430 г. они осадили город Бон, расположенный на территории современного Алжира. Гарнизон во главе с римским полководцем Бонифацием 14 месяцев держал осаду. Бонифаций имел много боевых кораблей, господствовал на море, что давало ему возможность доставлять в город продукты питания. Гейзерих вынужден был отступить.
Продолжая завоевания на севере Африки, король вандалов Гейзерих взял в 439 г. Карфаген. Его успешному продвижению сопутствовало недовольство низов социальной политикой Рима.
В 442 г. вандалы заключили с Западной Римской империей мир, получив богатые земли в Северной Африке.
В середине V века Королевство вандалов превратилось в крупнейшее государство Средиземноморья. Гейзерих захватил часть Нумидии, Мавританию, Триполитанию и, нарушив мирный договор, осуществил морской поход на север, захватил Сицилию, вторгся на Апеннинский полуостров, взял Рим. Вандалы разграбили город и разрушили много бесценных для истории зданий и сооружений в Риме. Отсюда и пошло выражение «вандализм».
В 468 г. римский флот во главе с Василиском стоял на якоре близ Бона (в современном Алжире). Здесь было 1100 галер и транспортных судов. Флот вандалов во главе с Гейзерихом значительно уступал флоту противника. Василиск высадил на берег войско, вел себя опрометчиво. Гейзерих воспользовался случаем, а также благоприятным ветром, послал в бой брандеры, зажигательные суда, а когда они внесли сумятицу в стан противника и подожгли несколько галер, атаковал римлян. Вандалы потопили больше половины судов неприятеля. Василиск чудом не попал в плен.
В 476 г. Одоакр, вождь остготов, свергнул и сослал последнего римского императора Ромула Августула. Официально прекратила существование Римская держава, а на территории Апеннинского полуострова возникло королевство варваров во главе с Одоакром. Он щедро наградил верных воинов, раздав им треть всей земли римских собственников. Это был богатый дар. В корне менять внутреннюю структуру государства Одоакр не стал. Да он и не знал, как это сделать, что для этого делать.
В 488 г. на Север Апеннинского полуострова ворвались племена остготов во главе с талантливым вождем Теодорихом. Он основал здесь королевство со столицей в Равенне в 493 г. и начал войну с Одоакром, одержал победу, провозгласил себя королем готов и италиков. Теодорих, понимая, что государству нужен закон, издал приблизительно в 512 г. «Эдикт» – единое для римлян и готов законодательство. Это было крупным шагом вперед по сравнению с деятельностью Одоакра.
Теодорих Великий
Теодорих Великий, Теодерих (около 454-526 гг.), король остготов с 493 г., сын Теодемира из знатного рода Амалов. В середине V в. остготы обитали в Паннонии, совершая набеги на Восточную Римскую империю. Отец вынужден был отправить мальчика Теодориха заложником в Константинополь. Здесь будущий король пробыл около десяти лет. Талантливый мальчик проникся величием греко-римской культуры, и, повзрослев, он решил объединить остготов и создать могучую державу, которая продолжила бы традиции греков и римлян. Приблизительно в 475 г. он объединил старые нижнедунайские поселенья. Приблизительно в 485 г. император Зенон даровал Теодориху звания сенатора, патриция, военачальника и консула. Кроме этого Зенон баловал короля остготов богатыми подарками, своего рода данью. Вторую цель осуществить было сложнее. Теодорих во главе своего народа двинулся на Константинополь. Император, сознавая беду, нависшую над Византией, , предоставил Теодориху возможность занять отложившуюся от империи Италию. Около 250 тыс. остготов с семьями и всем своим имуществом человек на правах союзников императора глубокой зимой отправились в Италию, оказавшуюся под властью герулов. Пройти Альпы в это время года было очень сложно, тем более не войску, а народу. Но остготы сделали это. Они разгромили войска Одоакра в битвах при Изонцо, Вероне и Адде, загнали их в 489 г. в сильную крепость Верону. Взять город остготы не смогли. Теодорих обещал разделить с противником Италию и Одоакр открыл ворота. Но через несколько дней Одоакр на пиру Теодорих убил доверчивого Одоакра. Затем все сторонники бывшего короля были вырезаны, а герулы рассеяны. Победители заняли многочисленные заброшенные земли. Теодорих вел по отношению к местному населению мудрую, мягкую политику. Король мечтал о мирном слиянии германцев и римлян в новый народ. Он относился терпимо ко всем религиям. По его приказу на полуострове были восстановлены разрушенные еврейские. Римские первосвященники пользовались при нем большой независимостью. Он открыто признавал римские общественные порядки лучшими из существующих. Памятники Рима, где он впервые побывал в 500 г., привели его в восторг, и он объявил, что Вечный город всегда должен пользоваться особыми привилегиями. Уважая девиз неразрушимой целости империи, он признал свою легальную зависимость от императора Восточной Римской империи, приняв в 498 г. сан короля Италии от императора Анастасия.
В Италии он оставил почти нетронутым бюрократический аппарат как центральной, так и областной администрации. Римляне сохранили судебные, финансовые и муниципальные учреждения и поставлены были в положение равноправное с готами, за одним лишь исключением: только последние могли носить оружие и отправлять военную службу. Теодорих стремился подчинить и готов нормам римского права и устройства. В его королевстве не проводился практиковавшийся в вестготском, бургундском и франкском государствах принцип множественности так называемых «личных прав», т. е. подчинения человека закону того народа, к которому он принадлежал по происхождению. «Эдикт» Теодориха должен был служить сводом, общим для готов и для римлян; в своей основе он являлся сокращением римского кодекса Феодосия с дополнениями из указов позднейших императоров. Правда, в этот эдикт проникли некоторые варварские обычаи, но и они оказались смягченными влиянием римских юридических понятий. Он создал должность «сайонов», которые должны были служить как бы «очами и ушами государя» в областях, следя за точным исполнением высочайшей воли. Особенное внимание правительства сосредоточивалось на правильном взыскании податей, которыми обложены были, по старой имперской системе, не только коренные жители Италии, но и готы-переселенцы. Самым выдающимся исполнителем начинаний Теодориха был его «статс-секретарь» и главный советник Кассиодор. Он редактировал его указы и был при его дворе активным проводником романизации. Собранные им в конце жизни рескрипты, письма и грамоты Теодориха составляют важный источник для изучения его правления. Высшие и средние слои населения жить стали заметно лучше, стало развиваться земледелие, возродилась торговля, совсем упавшая с начала V в.
Территория государства Теодориха выходила далеко за пределы полуострова, захватывая часть современного Прованса, Швейцарию, Тироль, Австрию и Далмацию. Теодорих стремился утвердить влияние во всем варварском миpe. Одну свою дочь он отдал за бургундского короля, другую – за вестготского короля. Сестра его стала женою Гензериха вандальского. Сам он женился на дочери Хлодвига, короля франков. Теодорих много жертвовал на восстановление в Риме памятников древности, улучшил городское управление, относился с почтением к сенату, заботился о развлечении народа пышными играми в Колизее. Он украсил столицу своего королевства Равенну и построил роскошный дворец. Он ценил просвещенных людей, особенно писателей, собрал около себя немало видных людей, прославивших его царствование. Во главе равеннского литературного кружка стояли Кассиодор, Боэций и Симмах, представители права, философии и красноречия. И все же настоящего, прочного единства между готами и римлянами не было. Да и не могло быть. Сознание теми и другими культурных и религиозных различий возрастало. Единый народ из двух столь разных народов создать не удалось. Это была иллюзия Теодориха, крупного политика. В конце концов Сенат стал органом оппозиции, о чем мы чуть подробнее поговорим в рассказ о Боэции, после гибели которого начался правительственный террор, который поставил крест на идее Теодориха сшить не сшиваемое, «скрестить» два столь разных народа: готов и римлян. Престарелый король вскоре и сам умер.
Последний «антик»
Государство, начало которому положил Ромул, основатель Рима, в 753 году до нашей эры, прекратило свое существование в 476 году уже нашей эры, когда Одоакр, сын скифского царя Эдикона наместник в императорской гвардии, возглавив мятеж, сверг последнего императора Западной Римской империи малолетнего Ромула, отправил его на юг Италии на дачу. Он Ромула Старшего до Ромула Последнего прошло 1229 лет. Одоакр официально правил Италией как полководец Византийской империи, но по сути дела он проводил политику прежних императоров, стараясь быть самостоятельным.
В 480 году в Риме в знатной семье Анициев родился сын. Назвали его Боэцием. Судьба предоставила ему возможность стать последним мыслителем многовековой истории античного мира.
В судьбе, в творчестве, в самом отношении к жизни, к человеческой мудрости, даже в трагической гибели Боэция есть что-то от Сократа и Конфуция, Будды и Платона, Пифагора и Диогена, от других мудрецов планеты людей, мечтавших сделать мир благороднее, добрее. Прекрасный ценитель и переводчик древнегреческих философов на латинский язык Боэций начал работать в молодые годы, и уже первые его труды были оценены и признаны специалистами.
Ученый, поэт, теолог. Из знатной семьи. В годы краха Римской державы. Неужели он не понимал, что время «антиков» безвозвратно кануло в вечность? Неужели не чувствовал он душой и разумом мощное движение новой жизни? Неужели не видел, что новые люди — остготы ничего общего не имеют с тем, кого он считал и мог считать своим идеалом? Да все он прекрасно видел! Но он был настоящим «антиком», человеком ушедшего времени. И жить иначе он не мог.
Остготы во главе с Теодорихом ворвались в Италию в 488 году. Одоакр справиться с ними не смог. Проиграв несколько сражений, он три года удерживал Равенну. Теодорих сломил сопротивление осажденных, ворвался в город, самолично расправился с германским наемником и образовал королевство остготов на севере Апеннинского полуострова.
Это была во многих отношениях странная страна. Победители во главе с талантливым полководцем и политическим деятелем Теодорихом, конечно же, мечтали о том, чтобы стать полновластными хозяевами Италии, но для этого у них не хватало опыта, средств и образованности. Король остготов понимал сложность положения и в своей политике находил верные решения, смело привлекая к делам государства римскую элиту. Время работало на него. Немногочисленные, но активные остготы, ошеломленные роскошью итальянских городов и достижениями побежденных ими врагов, быстро набирали силу. «Великое переселение народов» к тому времени не прекратилось. Этот мощный «миксер истории» работал напряженно. На Апеннины забредали осколки разных племен, доставшихся Европе в наследство от гунна Атиллы и от других переселенцев. Они становились союзниками остготов. Население государства остготов увеличивалось в большей степени за счет новых людей — победителей. В 510 году Боэция избрали консулом, а это говорит о разносторонних практических и теоретических талантах молодого аристократа, о безграничных его возможностях. О последующих двенадцати годах жизни Боэция известно мало.
В 522 году Теодорих доверил ему пост «магистра всех служб», по современным меркам — это пост премьер-министра! Какая удача, какие перспективы для тщеславных! Никаких перспектив для Боэция. В государстве остготов человек античного склада мышления, потомственный римлянин, предки которого были известны со времен Республики, ученый, великолепно освоивший и творчески обработавший громадный пласт древнегреческой культуры, не мог занимать второй пост в государстве. Боэций это знал. И тем не менее занял высокую должность. Почему? Неужели неутоленные амбиции подтолкнули его на опрометчивый шаг? Нет. Такие ученые подобными болезнями не заболевают. Вероятнее всего, Боэций стал «магистром всех служб» потому, что был он еще и романтиком — как и любой ученый Древнего мира, он верил, что силой своего разума сможет изменить мир, сделать его лучше.
В 523 году Боэция обвинили в заговоре против короля и государства и бросили в тюрьму. Но как обвинили!
Главный осведомитель Теодориха Киприан сначала обвинил сенатора Альбина в том, что то, якобы, ведет секретную переписку с императором Византии Юстином. Была ли на самом деле эта переписка, о том знают лишь Юстин, Альбин и Боэций. На суде магистр всех служб защитил Альбина и в заключении сказал, что Киприан все это выдумал. Затем Боэций не сдержался (романтик, одно слово!) и бросил в зал: «Но если Альбин так сделал, то и я, и весь сенат единодушно так сделали»… после чего магистр спохватился и изрек уже Теодориху: «Но это ложь, великий государь!»
После некоторой заминки Киприан смело пошел в атаку, обвинил в соучастии в заговоре самого Боэция. Магистра тут же арестовали и отправили в тюрьму. Суда он ждал недолго. Судили его строго. Сам обвиняемый при сем действе не присутствовал. И это было хорошо. Потому что романтикам очень больно лицезреть подобные сцены, когда свидетели явно лгут, причем, с высокоподнятой головой, а судьи с непроницаемыми лицами нарушают те законы, которые они должны оберегать. Три свидетеля подтвердили, что «магистр» сокрыл важные документы, а также то, что он мечтал о свободе Италии. Еще бы Боэцию об этом не мечтать!
За честь и достоинство, за жизнь своего родственника выступил на суде лишь сенатор Симмаха, который в свое время являлся опекуном и воспитателем обвиняемого. Тщетно. Сенат приговорил Боэция к смертной казни. Чуть позже римский сенат повторил приговор — на этот раз Симмахе. Рим прощался с античностью на суде. Римские сенаторы мечтали теперь только о том, как бы им выжить при остготах, сохранить свои должности, свои деньги.
Боэций думал о другом. Он мечтал спасти Рим. Защищая Альбина, который по логике событий того времени, вполне мог заниматься налаживанием секретных связей с Юстином и его племянником Юстинианом, который став чуть позже императором, начнет войну с остготами, «магистр всех служб» защищал свое Отечество. Не Апеннинский полуостров, как географическое место точек, а Римскую империю. Не получилось. Теодорих, мудрый правитель, вовремя понял, какую опасность представляет собой этот человек. Приговор был суровым. Но не окончательным. В противном случае Боэция казнили бы сразу. Не казнили. Дали ему время посидеть в темнице, подумать о том и о сем.
Если бы Боэций очень хотел жить по законам остготов, он бы выдал Альбина, его сообщников (наверняка такие имелись, наверняка Теодорих поверил своему премьеру!), получил бы за это жизнь. Он сделал по-другому. Как сделал бы любой уважающий себя мудрец: он обратился к своей верной спутнице жизни — к философии — и пробыл с нею наедине последние дни жизни, написав лучшее свое произведение «Утешение философией». Вот некоторые мысли о человеке и государстве из этой работы Боэция:
Ведь желать дурного, быть может, наш недостаток, но возможность осуществления против невиновного того, что замышляет какой-нибудь злодей, должна выглядеть чудовищной в глазах Бога.
Утрачивается удовлетворение и достоинство, как только кто-нибудь попытается стяжать награду славы, выставляя напоказ свершенное им.
Тех же людей, кто собьется
С правой дороги, нарушив
Мира вековечный закон,
Горький исход постигает.
И ничто не является несчастьем, если ты не считаешь его таковым, напротив же, кажется блаженным жребием все, что ты переносишь терпеливо.
Жадность всегда делает людей ненавистными в глазах других, а щедрость — славными.
Сокровища лишь тогда приобретают ценность, когда, будучи переданными другими из щедрости, перестают принадлежать вам.
Ваша ошибка простирается столь далеко, что вы считаете, будто вам могут придать блеск украшения. Но это невозможно, ведь если нечто сверкает благодаря украшениям, то прославляется само украшение, сокрытое же под ним сохраняет свое безобразие.
Наихудший человек тот, кто из-за жажды чужого золота и драгоценных камней считает себя наиболее достойным обладать ими.
Лишь обретение друзей, что представляется мне священнейшим видом блага, зависит не от Фортуны, а от добродетели, причиной же стремления к прочим благам может считаться либо могущество, либо удовольствие.
Истинное уважение не имеет ничего общего с чинами, обладающими лишь видимостью достоинства.
Разве стоят почести чего-то,
Коль бесчестным людям достаются.
Царям неизбежно достается большая доля несчастий.
Правители, пошатнувшись, часто увлекают за собой невиновных.
И чума нанесет меньший вред, чем враг, прикинувшийся другом.
Кто правду ищет, — нелегко ему, —
Он вещи познает, но охватить
Их сущность ведь не сразу всем дано.
Война с вандалами
Все попытки римлян выбить вандалов из Африки провалились. Более того, несколько раз вандалы устраивали налеты на Италию, грабили и безжалостно громили Рим.
Летом 474 г. между Восточной Римской империей и королевством вандалов был заключен договор о мире. Все завоеванные вестготами земли оставались за ними, римлянам предоставлялась свобода вероисповедания. Кроме того, вандалы обязались отпустить за выплату всех римских граждан, плененных в боях. Унизительный договор для Византии.
Прошло полвека.
Император Юстиниан послал в Африку корпус Велизария. Это была трудная война для полководца. В Африке он раньше не воевал, о вандалах знал мало. К тому же среди его воинов было много массагетов. Хорошие в сухопутных боях они в длительных переходах, тем более – по морю, стали неуправляемыми. Флот прибыл в Сиракузы. Два массагета напились неразбавленного вина, убили товарища за то, что тот пошутил над ними. Случай для массагетов обычный. Велизарий, однако, отнесся к этому сурово, приказал посадить виновных на кол, собрал армию на месте казни и, не боясь родственников и друзей казненных, сказал, что так будет со всеми, кто попытается своевольничать, нарушать дисциплину. Буйные массагеты притихли. С одним важным делом Велизарий справился.
Но было еще море, было непригодное, лишенное удобных гаваней побережье Северной Африки, были вандалы, которые могли разбить войско римлян при высадке на берег.
Велизарию помог Прокопий, военный советник, писатель. Случайно он встретил в Сиракузах знакомого моряка, хорошо знавшего Средиземное море, уговорил его за награду провести флот в Африку. Снабдив корабли всем необходимым, Велизарий дал приказ выйти в море. Сильный попутный ветер принес корабли к Африке, флот незаметно для вандалов пристал к берегу, высадка прошла успешно.
Незнакомая Африка, неизвестный враг, местные жители – как встретят они византийцев?
Велизарий издал указ о том, что все случаи грабежа и насилия будут пресекаться самым жестоким образом. Он не хотел восстанавливать против себя местное население, и все вскоре убедились в правильности сделанного Велизарием шага. До Карфагена, столицы королевства вандалов, предстояло пройти несколько недель по знойному бездорожью. Провиант и вода закончились, их можно было приобрести в селениях, и жители, зная, что воины Велизария плохого им не сделают, открывали базары, торговали продуктами по сходной цене, которая устраивала воинов.
Армия продвигалась к Карфагену вдоль побережья осторожно, как дикая кошка на охоте. Впереди, на расстоянии двадцати стадий (около 4 км) шел отряд из трехсот щитоносцев, самых храбрых и сильных воинов, слева продвигались массагеты, сам Велизарий с полком замыкал колонну, флот плыл, не отдаляясь от берега на виду у полководца. Все было предусмотрено, враг не мог застать Велизария врасплох неожиданной атакой.
Вандалы во главе с Гелимером, узнав о вторжении византийцев, вышли им в тыл и – тоже осторожно – стали преследовать противника. Гелимер отправил в Карфаген послание к брату Аммате, в котором приказал ему выйти в определенный день и час в местечко децим, расположенное в 14 км от Карфагена, где и задумано было разгромить противника, охватив его с трех сторон, прижав к горам, тянувшимся вдоль берега.
Место было выбрано прекрасное. Горная гряда с севера прикрыла византийцам проход к морю – к кораблям в случае поражения. Велизарий сам догадался, что здесь состоится сражение, да и разведчики обнаружили в тылу вандалов. Несмотря на сложность ситуации, полководец, веря в успех, продолжил продвижение по опасному месту.
Аммата, получив послание брата, поспешил, вышел навстречу византийцам на несколько часов ранее условленного срока. Увидев отряд щитоносцев, он сходу бросился в бой. Прекрасный воин Аммата убил двенадцать византийцев, но, сраженный копьем, упал с коня. Его смерть внесла сумятицу в ряды вандалов, неорганизованных перед сражением, непостроенных даже в боевые порядки. Аммата был совсем плохим полководцем. К месту битвы из Карфагена шли, как гуси к водоему, разрозненные отряды и группы отдельных воинов, а авангард, уже проиграв битву, смятый врагом, устремился в панике назад – на своих же, ничего не понимающих, беспечно бредущих, совсем не готовых биться соотечественников. Это был не бой, а избиение вандалов.
На отряд массагетов тем временем наскочила группа Гибамунда, посланного Гелимером с приказом ударить во фланг неприятеля. Увидев врага, один из лучших воинов-массагетов смело направил коня на вандалов. Гарцуя на лихом скакуне, крупный и дерзкий, он пытался вызвать кого-нибудь на поединок, но вид могучего бойца привел в трепет солдат Гибамунда. Вандалы спасовали, испугались. Даже кони их почуяли страх, занервничали. Массагет прискакал к своим, крикнул, что Бог послал им сегодня праздничный обед, повел в бой отряд. Атака саммагетов была неотразима, почти все вандалы погибли.
Гелимер еще мог исправить положение, спасти битву. С крупными силами он подошел к месту событий, оттеснил собравшихся после удачной схватки с Гибамундом массагетов, хотел нанести удар по противнику, но, спускаясь с холма, увидел труп Амматы и… заплакал горючими слезами, как малое дитя – очень он любил младшего брата.
Момент для атаки был им упущен. Велизарий таких ошибок не прощал. Он собрал свои силы, кинулся в бой. Вандалы, хотя и потеряли строй и не готовы были воевать, похоронив славного юношу, все же сражались до ночи, не дали себя уничтожить – растворились в темноте.
Днем византийская армия вступила в Карфаген. Понимая, что война не окончена, полководец приказал восстанавливать стены, разрушенные временем и битвами. В захваченной столице он проводил миролюбивую политику по отношению к местному населению, к вандалам, бросившим оружие, и к маврусиям – аборигенам Африки. Массагеты были недовольны такой политикой. Они мечтали грабить, набивать мешки драгоценностями, но Велизарий упорно стоял на своем. Прослышав об этом, Гелимер, сновавший вокруг города и собиравший солдат в свою армию, решил подкупить массагетов. Лживыми обещаниями, наговорами на Велизария, которому, якобы, дано было указание оставить массагетов в Африке после окончания войны, он добился своего: союзники Византии приняли его условия, обещали в решающей битве перейти на сторону вандалов.
Велизарий догадываясь о настроении среди массагетов, пошел к ним на откровенный разговор. Они очень удивились прозорливости полководца. Беседа была спокойной. Велизарий обещал им в случае успешного для римлян окончания войны и пленения Гелимера огромные суммы и возвращение на Родину.
У массагетов не было причин не доверять ему, и все же сговорились они как-то странно. Степняки обещали не участвовать в сражении на стороне … ни той, ни другой армий, пока не станет ясно, что кто-то одерживает верх: тогда они помогут добить побежденного! Велизарий и этому был рад.
Несколько месяцев продолжалась тихая война: византийцы строили стены Карфагена, повышали боеготовность войска, делали тактические вылазки, следили за действиями вандалов. Наконец полководец понял, что настал час решающего сражения.
Победил в той битве Велизарий. Его воины взяли обоз такой огромный, какой ни до, ни после этого ни одна византийская армия не захватывала. Вандалы, выполнившие обещание, получили все, что обещал им полководец.
Степняки были очень рады победе византийцев.
Война с готами
Не закончив дела на границе с Персией, где несколько лет Византийская империя вела войну, император Юстиниан начал войну с готами, которые хозяйничали в Италии уже полвека. Эта утомительная, драматичная для всех война продолжалась с переменным успехом около двадцати лет. Прокопий из Кесарии, византийский историк, описал ее весьма подробно в книге «Война с готами», а мы поведаем лишь о ее финале, в котором важную роль сыграли готские военачальники Тотила, Тейя и византийский полководец Нарзес.
Тотила
Удача сопутствовала Тотиле одиннадцать лет. Он сплотил готов, не добитых Велизарием по вине Юстиниана, гонял римлян по Италии, несколько раз брал Рим. С трудом император нашел силы и полководцев, способных противостоять удачливому готу, к которому из-за страха переходили даже римские воины. Были моменты, когда Тотила всерьез подумывал о создании на базе готов могучей империи со столицей в Вечном городе.
После изнурительных походов и кровопролитных битв командующему римской армией Нарзесу удалось выманить готов на решающее сражение. Оба полководца выстроили войска, сказали солдатам призывные речи. Готский воин Кокка, находчивый и сильный, выехал вперед и, легко играя копьем, стал вызывать желающего сразиться в поединке. Он был из римских солдат, перебежавших к Тотиле, его хватку знали многие. Кто сразится с Коккой?
Телохранитель Нарзеса, римлянин Анзала.
Кокка пришпорил коня, тот с места взял в галоп, развил большую скорость. Копье Кокка метил в живот противника. Твердая рука у него, много поединков выиграл он.
Конь Анзалы скакал медленно, казалось даже робко, и сам наездник, поддерживая словно бы нехотя копье, лениво колыхался в такт неспешного галопа. Но в тот миг, когда оружие Кокки должно было вонзиться в живот противника, то резко бросил умного скакуна вправо, готский воин остался, обескураженный, слева, и Анзала, изогнувшись, воткнул врагу в живот копье. Кокка мертвый пал с коня. Анзала под шум соотечественников встал в строй.
Но битва не началась. На «сцену», на поляну между двумя армиями, выехал на резвой кобыле Тотила и на удивление всем дал сольный концерт джигитовки. Увешанный оружием с золотой инкрустацией, в богатой одежде пурпурного цвета, гордый и величественный король боевого народа готов пускался по кругу и стрелой носился взад-вперед, подкидывая звенящее копье и хватая его налету. Изгибаясь и изворачиваясь, поднимаясь на стремена и вставая на седло, он вращал копье, как игрушку, вызывая зависть римлян и готов. Тотила летал перед ними, будто запомниться людям хотел, и даже Нарзес, улыбаясь, качал головой – красиво!
Наконец Тотила увидел поднятую руку телохранителя, закончил чудесный концерт и занял место полководца, выслушав доклад: конный отряд, столь необходимый в битве с римлянами, прибыл. Пора было начинать битву, хотя, если говорить откровенно, никому не хотелось биться после такого циркового представления. Разве что Нарзесу: он, хотя и улыбался, но о деле не забывал: приказал усилить фланги пешими стрелками, выстроить их дугой.
Готы построили войско просто. Впереди они поставили конников, за ними – пехоту. И еще проще Тотила хотел победить, приказав солдатам вооружиться одними копьями. То ли перегрелся полководец от джигитовки, то ли послушался совета глупца, то ли сам себя перемудрил.
Сражение началось бурной атакой кавалерии Тотилы, устремившейся в центр римлян. Ее встретили градом стрел восемь тысяч пехотинцев, а с флангов тем временем пошли навстречу друг другу недавно выдвинутые вперед части Нарзеса и чуть было не сомкнули кольцо. Готы, поняв, в какую беду они попали, бросились на врага яростно, как остервенелые псы, но римляне, споро перезаряжая луки, осыпали их стрелами и не подпускали к себе. Много конников потеряли готы, проявив невиданную и бестолково организованную храбрость. А храбрость без ума – это бешенство, хаос, перенапряжение нервных и физических сил, затрачиваемых, как правило, впустую.
С трудом удалось готам избежать разгрома, отступили они к своим, а под вечер на них двинулись пехотные колонны римлян. Нарзес знал военное дело по книгам и битвам, помнил, чем сильны были легионы Камилла И Мария, Павла и Цезаря. Строжайшая дисциплина строя, выдержка, напор. Войско римлян надвигалось на готов ровной единой массой – страшное зрелище. Враг не выдержал, не вынесла душа человеческая сокрушительной красоты людей, облаченных в военные доспехи и стеной надвигающихся на душу человеческую. Побежали готы, куда глаза глядят.
Первой их нагнала ночь, и в мире светлого осталась лишь луна, блеклая, далекая, ненадежная: не прыгнешь на нее, не спасешься под ней. Бежали готы по неровной земле, падали мертвые. Тотила уже не думал о битвах – спастись бы. Догнал его римский воин Аспид. Наперерез кинулся телохранитель короля готов Скипуар, поднял копье, метнул во врага. Но тот на мгновение опередил гота – копье римлянина поразило Тотилу. Упал король, погиб Аспид, рухнул и Скипуар – то наступающие поразили его.
Смертельно раненого полководца готы усадили на коня и долго скакали с умирающим куда-то в сторону луны, совсем поблекшей. Тотилу пытались лечить, но он совсем ослаб от потери крови и умер.
Тейя
Утром погоня продолжалась. Римляне не знали о смерти Тотилы, гнали готов. Имя короля приводило в трепет всех. Только его смерть удовлетворила бы римлян. Какая-то женщина сказала, что Тотила мертв, показала свежий холм. Римляне разрыли могилу, увидели труп и с облегчением вздохнули: Тотила. Труп закопали, поспешили с радостной вестью к Нарзесу. Но рано было радоваться.
Готы отступили за реку По, где в городе Кумы хранились их сокровища, выбрали нового короля Тейю. Он должен был поправлять дела. Тейя стал собирать готов. Золотом он хотел привлечь к борьбе сильных франков, те не вступили с ним в союз.
Нарзес приказал полководцу Валериану следить за подступами к реке По, держать на замкé переправы. Сам же полководец с крупным войском провел ряд успешных операций в Италии, взял Рим, дробя мощные отряды готов и не давая им возможности соединяться.
Узнав о сокровищах, Нарзес послал к Кумам отряд. Готы укрепились в крепости. Нарзес перекрыл дороги, но Тейя совершил рейд вдоль Ионийского залива, вывел армию к реке Дракон. Позже туда прибыли и войска Нарзеса. Река быстрая, с крутыми берегами. Два месяца римляне и готы не решались атаковать первыми. Но Нарзесу удалось разбить флот Тейи, подвозивший продовольствие, и готы отошли, заняли удобную позицию на «Молочной горе». Подступы к ней были неприступны, небольшой отряд мог выдержать здесь атаку огромного войска. Первое время готы чувствовали себя вне опасности, но вскоре поняли, какую совершили ошибку, бежав от голода к… голоду. Продовольствие на «Молочной реке» быстро закончилось, готы оказались в западне. Нужно было прорваться сквозь плотное кольцо римских войск.
Рано утром началась битва. Соперники понимали, что сражение будет последним в долгой войне. Отчаяние голодных готов и усталость римлян от бесконечной войны с бесстрашным народом утраивали силы и тех и других, но особенно хорошо в тот день сражался король готов. С отрядом лучших воинов он выдвинулся вперед и со щитом перед собой отражал атаки, наносил врагу смертельные удары. Его гордая, высокая фигура в ярком королевском облачении, быстрые движения, сила и отвага притягивали римлян. Всем хотелось убить Тейю. Его нужно было убить, потому что отвагой, умом и авторитетом он не уступал Тотиле. Но телохранители, щитоносцы и сам король были неуязвимы.
Тейя сменил утыканный копьями и стрелами щит, еще один, похожий на дикобраза щит сменил он. Римляне усилили натиск. Щит, утыканный двенадцатью дротиками, трудно было удержать. Тейя крикнул: «Еще!» Щитоносец пробился к нему, подал щит. Тейя повернулся, протянул руку, на мгновение оголил грудь, и дротик римлянина вонзился в него. Король упал. Несколько часов дрался он, надеясь, что ему удастся победить, спасти дело готов, но меткий удар лишил его всех надежд.
Римляне думали, что со смертью короля боевой дух врага ослабнет, но готы превзошли самих себя: дрались они в тот день очень хорошо.
Пришел вечер. Не снимая доспехов, воины уснули. Отдых был коротким. Утром армии вновь вступили в жестокий бой. И вновь невиданную стойкость и силу духа проявили готы. Но наконец поняли, что проиграли они и битву и войну. Устали готы воевать.
Прислав к Нарзесу гонцов, они предложили достойные условия мира: римляне должны были пропустить их с оружием и сбережениями через реку По, а готы, в свою очередь, обязались не пересекать границу Империи.
Нарзес не сразу, но принял условия, и готская война, продолжавшаяся восемнадцать лет, закончилась.
Дело и характеристика герулов
Германское племя герулов (эрулов) первоначально обитало в Северной Европе. В III в. герулы двинулись на юг. Восточные герулы во 2-й половине IV в. были подчинены гуннами, а после распада гуннского союза племён основали приблизительно в 500 г. на Дунае своё «царство». В начале VI в. его разгромили лангобарды. Западных герулов в начале 6 в. подчинили франки.
Вот как характеризует герулов в книге «Война с готами» историк VI в. Прокопий из Кесарии.
«Они жили по ту сторону реки Истра, к северу, и почитали большое количество богов; они считали делом благочестия ублажать их даже человеческими жертвами».
«У них не полагалось стараться продлить жизнь стариков или болящих; но всякий раз, как кого-нибудь из них поражала болезнь или старость, он обязательно должен был просить своих родственников возможно скорее устранить его из числа живых людей. Тогда его родные, навалив большую и высотную кучу дров и положив этого человека на самый ее верх, посылают к нему кого-либо из эрулов, но только не родственника, вооруженного ножом. Полагается, чтобы убийца этого человека не был ему родственником. Когда убийца их родича возвращается к ним, они тотчас же поджигают всю кучу дров, начиная с самого низу. Когда костер потухнет, они, собрав кости, тотчас же предают их земле. После смерти какого-либо эрула, если его жена хочет проявить свое высокое нравственное достоинство и приобрести себе вечную славу, она обязательно должна спустя короткое время удавиться у могилы своего мужа. Если она этого не сделает, то в дальнейшем ей предстоит позор, и со стороны родственников мужа она является отверженной. Таковы-то были обычаи эрулов в древности». (Прокопий из Кесарии. Война с готами. Пер. С. П. Кондратьева. М., 1950. С. 205-206).
Франкское государство
В IV в. н. э. салические (приморские) франки, обитавшие в долине реки Эйсел, расселились в нижнем течении Рейна. В середине того же века они потерпели поражение от римлян, но император Юлиан счел нужным оставить их на месте, в области Токсандрии, на правах федератов Римской державы.
К началу V в., постоянно расширяя свои владения, франки захватили северо-западную Галлию до реки Соммы. На новых землях они создавали обособленные от галло-римлян поселения, что, с одной стороны, помогало им сохранять долгое время самобытность и силу, а с другой стороны, сводило к минимуму (что было важно на первоначальном этапе колонизации) лишние трения с местными обитателями.
В 451 г. франки храбро сражались на Каталаунских полях в составе войска Аэция против гуннов Аттилы.
В 457 г. королем одного из племен салических франков стал Хильдерик I, которого некоторые исследователи называют сыном Меровея, легендарного основателя династии Меровингов.
В 463 г. Хильдерик I воевал в союзе с римлянами против вестготов и против саксов.
В 481 г. королем салических франков стал Хлодвиг I, сын Хильдерика I. Римская империя к тому времени перестала существовать. Небольшой областью Галлии вокруг Суассона управлял бывший римский наместник Сиагрий. В 486 г. Хлодвиг I разгромил войско Сиагрия, расширив территории, подвластную франкам, до реки Луары. Эта победа считается начальной в истории Франкского государства.
В 496 г. Хлодвиг покорил алеманнов, и принял христианство. Этот шаг укрепил королевскую власть, поддержанную после крещения Хлодвига духовенством — а оно в Галлии было мощным. Кроме того галло-римское население стало относиться к повелителю франков благожелательнее. Резиденцией короля стал небольшой городок Париж. Хлодвиг сделал власть наследственной, что тоже укрепило позиции двора, и записал в начале VI века Салическую правду, свод законов нового государства.
В 497 г. франки заняли Париж. К середине VI в. вся территория Франция входила в состав Франкского государства, которое не раз подвергалось разделу.
В 507 г. франки завоевали земли вестготов в Аквитании и восточных франков (второй ветви этого племени) на Нижнем Рейне. Хлодвиг умер в 511 г..
Его сыновья продолжили завоевательную политику. В 534 г. франки захватили королевство бургундов, в 536 г. — Прованс, чуть позже — приальпийские земли алеманнов, владения тюрингов между Везером и Эльбой, баваров на Дунае…
В конце VI и особенно в VII веке короли стали посылать в óкруги своих слуг, графов, наделяя их для управления данной областью судебной, административной, военной и фискальной властью. Впрочем, уже в VII веке короли пришли к верному выводу, что графами лучше назначать местных землевладельцев (в IX веке должность графа стала наследственной).
В VII в., когда власть франкских графов на местах укрепилась, перестал быть политически важным и необходимым для поддержания на нужном уровне авторитета королевской власти древний обычай франков устраивать ежегодный общий обязательный военный смотр, получивший название «мартовские поля».
В первой половине VII в. в государстве франков обострилась внутренняя борьба. К этому времени окрепла в результате завоеваний франкская знать, к которой переходили владения (а часто и рабы) бывшей галло-римской знати. Да и военная добыча была немалая. При правлении Хлотаря II (правнука Хлодвига) знать добилась в противоборстве с королевской властью многого: ей передавался законодательно оформленный контроль над местным самоуправлением.
Следующей крупной победой знати было получение права влияния на назначение майордомов, которые сосредоточили к этому времени всю власть в государстве. Потомки Хлодвига, упустив инициативу в борьбе со знатью, теперь лишились важнейшего шанса укрепить власть королей.
Еще после смерти Хлодвига в Австразии, Нейстрии, Бургундии, завоеванных франками, стали править представители разных ветвей рода Меровингов. В середине VII века центральная, ослабевшая власть стала терять контроль над ними. Правившие короли не имели ни авторитета, ни средств воздействия на местную знать, склонной к сепаратизму, к расчленению государства. Этих королей по заслугам назвали «ленивыми».
На территории Франции в VII в. обособились, став независимыми, Нейстрия, Бургундия, Аквитания. Франки постепенно слились с местным галло-римским населением. Германские народы сломили рабовладельческое государство, изменили общественный строй. Складывание феодальных отношений происходило на основе синтеза отношений позднеантичных, характерных для галло-римлян, и общинных, принесённых франками. При сохранении общей собственности на не поделённые угодья (пастбища, леса, пустоши) у членов германской общины (марки) прекратились переделы пашни, пахотные наделы становились частной собственностью, происходила имущественная дифференциация среди свободных германцев. Галло-римские рабы и колоны, а также разорявшиеся германцы превращались в зависимых крестьян.
В конце VII века положение во франкском государстве было критическим.
Внутренняя борьба закончилась тем, что австразийская знать во главе с Пипином Геристальским одержала победу. Пипина признали майордомом Австразия, Нейстрия и Бургундия. А его сын, Карл Мартелл, сохранив права майордома в этих областях, вновь подчинил центральной власти отколовшиеся было от государства франков Тюрингию, Алеманнию и Баварию.
«Новое и старое»
В III в. в низовьях Рейна несколько германских племен объединились в союз. Отважными, свободными называли себя франки, и, действительно, даже тогда, когда Римская империя находилась на вершине могущества, эти племена оставались независимыми. Они любили свободу. Но только свою собственную.
В IV в. франки заняли северо-восточную Галлию на правах союзников империи. Они подразделялись на две ветви: салические франки обитали на побережье, рипуарские -–в долинах среднего течения Рейна. В V веке власть над салическими франками перешла к сильному роду Меровингов (Меровей, «рожденный морем», основал, согласно легендам, этот род).
В начале VI века Хлодвиг Великий (481-511) подчинил себе всех франков, а затем — почти всю Галлию и создал крепкое государство. Он умел решать самые сложные политические задачи и правил страной уверенно. Его не зря прозвали Великим. Но после его смерти Франкское государство попало в полосу длительных неурядиц. Причины внутренних раздоров были сложные. Можно обвинять во всех злодействах отдельных людей, тщеславных, завистливых, жадных, готовых убивать даже родных ради богатств и ради собственной славы. Да, они повинны — каждый за свои преступления — перед человечеством. И нет оправдания, скажем, королеве Фредегонде, по приказу которой убивали, травили ядом, сажали в темницы, отправляли в ссылки ни в чем не повинных людей.
Но чтобы понять первопричины раздоров и внутренних смут и уберечь себя от подобной несдержанности, нужно помнить о глобальной «политической атмосфере», сложившейся во всем мире и, в частности, в Западной Европе в IV-V века, когда античный мир в лице Римской империи, рушился, и человечество пыталось найти новые формы международных отношений и отношений внутри каждой страны, народа, племени, рода. Старые законы и обычаи, нравы и порядки тех же франков уже не годились. Галло-римские — тоже. Новая жизнь требовала создания новых законов. Но разве можно забывать обычаи предков? Разве это хорошо? Нет, конечно же. Вот вам и противоречие. Вот и попробуйте его разрешить одним указом. Не так-то это просто.
Гость в доме
В 486 г. Хлодвиг Великий начал войну с римским полководцем Сиагрием, последним представителем Римской империи в Галлии. Войско франков подошло к Суассону. Хлодвиг, согласно обычаям тех лет, потребовал от полководца римлян подготовить «место сражения». Сиагрий принял вызов, но римское войско проиграло битву, и сам полководец едва спасся бегством от быстрых конников-франков. Бежал он к королю вестготов Алариху II в Тулузу. Тот принял его с подобающими почестями, как и положено у добрых народов мира встречать гостей. Издавна существовала и существует на земле никем не писаный, но свято соблюдаемый закон: «Гость в доме — хозяину честь и слава». Бывали случаи, когда в отчаянии, спасая свою жизнь, человек искал приюта… у врага, и если он переступал порог его дома, то хозяин даже ценой собственной жизни, обязан был сохранить жизнь гостя. Так было. Такой обычай бытует у добрых народов мира по сей день.
Хлодвиг знал об этом. Но ему нужно было создать крепкое государство франков, а римский полководец Сиагрий мешал этому, мог в любую минуту собрать войско, нанести ответный удар по франкам. Хлодвиг потребовал от короля вестготов невозможного: выдать гостя. В противном случае — война. Аларих спасовал. Франки не знали поражений. Войско у них было сильное. Король вестготов приказал выдать гостя послам Хлодвига. Сиагрия бросили в темницу. Без мудрого полководца римские воины не смогли оказать франкам достойного сопротивления. Хлодвиг без труда захватил все земли контролируемые Сиагрием и повелел верным слугам убить пленника.
Чаша для церкви
Франки были язычниками. Галло-римляне приняли христианскую веру. На территории Галлии во времена Хлодвига было много церквей и монастырей. Не считаться с христианами король не мог, хотя долгое время оставался язычником.
Одержав победу над войском Сиагрия, франки почувствовали себя полными хозяевами Галлии и стали грабить даже храмы. Мы отважные, нам помогают наши боги. В Суассоне воины Хлодвига вынесли из церкви не только драгоценности, но и большую расписанную прекрасным мастером чашу для отправления службы. Все награбленное, согласно обычаям, было собрано в кучу на площади перед церковью. Настала приятная для отважных воинов минута: дележ добычи.
К Хлодвигу подошли послы епископа реймского Ремигия и сказали, что епископ просит вернуть церкви хотя бы чашу. Король не хотел нарушать древние обычаи франков, но понимал, что грядут новые времена, что время языческих богов уходит. Он никому об этом вслух говорить не мог — его бы растерзали за измену собственные воины. Молча выслушав послов, Хлодвиг сказал: «Если сосуд достанется по жребию мне, то я верну его вам».
На площади стояли в ожидании вождя отважные. Глаза воинов горели жадным огнем. Золото, драгоценные украшения, великолепной работы чаша, другая церковная утварь. Скорее бы начался дележ. Кому же достанется чаша?!
Хлодвиг с послами епископа явился на площадь, поднял руку и сказал: «Храбрейшие воины! Я первый раз в жизни прошу вас дать мне без жребия эту чашу. Я вас очень прошу».
Много славных побед одержали франки, благодаря удивительному полководческому дару короля, как много богатств получил (и еще получит) каждый из них! Неужели нельзя один раз уважить повелителя, нарушить обычай предков? Конечно же можно! «Бери чашу, она — твоя! — закричали в один голос франки. — А потом будем кидать жребий!»
Не успели Хлодвиг и послы епископа порадоваться как один молодой заносчивый воин крикнул: «Ты получишь только то, что тебе положено по жребию!» — после чего он опустил секиру на чашу: либо бери чашу, либо участвуй в жребии. Таков был обычай предков. Нарушать его не имел права даже король.
Хлодвиг спокойно поднял чашу, передал ее послам епископа и, ничем не выдавая обиды, покинул площадь. Он не хотел нарушать обычаи франков, но и терпеть в войске таких смельчаков не мог. Врагов у франков было много. Без железной дисциплины, без строжайшего подчинения воле полководца отважные с ними не справились бы.
Через день король почувствовал, как дух своеволия стал разлагать войско. Но Хлодвиг умел ждать. Месяц он терпел, никому ни о чем не говорил, еще месяц, еще один — целый год ждал. Пришла весна. Хлодвиг приказал собираться 1 марта всему франкскому народу на Мартовском поле. В этот день все франки по обычаю показывали королю свое оружие, и горе тому, у кого меч или другое оружие окажется не в порядке! Воинственные франки обязаны были следить за личным оружием. День Мартовского поля являлся для них самым любимым праздником.
Воины в полном вооружении предстали перед королем. Хлодвиг медленно шел вдоль строя, внимательно осматривая мечи и секиры, щиты и копья, другое оружие, приблизился к молодому, запальчивому франку, обидевшему его год назад. Своенравный юноша дерзко посмотрел в глаза королю. Тот спокойно выдержал взгляд и, осмотрев оружие воина, громко, — чтобы слышали все — сказал: «Твой меч, копье и секира хуже всех. Ты не следишь за личным оружием!» Затем Хлодвиг — человек очень сильный — вырвал секиру из рук юноши и бросил ее на землю. Воин опешил, нагнулся к земле, хотел поднять оружие — не успел! Король, резко взмахнув своей отточенной секирой, ударил ей по голове воина. Тот упал замертво. «Так поступил ты с чашей в Суассоне», — сказал негромко Хлодвиг и на поле воцарилась тишина. Лишь мартовский ветер шевелил длинные волосы франков, да в небе пела веселая птаха. Король не нарушил обычай. Но… что он будет делать дальше?
Хлодвиг продолжил осмотр — будто ничего не случилось, будто тишина на поле родилась сама по себе, а не страх породил ее. Ее породил страх! Боялся в те мгновения сам Хлодвиг, догадываясь, что может произойти с ним, если вдруг в войске найдется еще один смельчак! Боялись все без исключения воины, потому что они, пораженные духом своеволия, следили за оружием плохо. Напряженным и осторожным был каждый шаг короля, скованны движения воинов. Они боялись друг друга. Они боялись за собственную жизнь.
Но с каждым шагом Хлодвиг чувствовал себя уверенней и спокойней. Он победил. И своевольного юношу, и дух своеволия, и собственный страх. Больше он в своей жизни не убил ни одного соотечественника. Зато побед одержал над разными врагами много. И воинов своих награждал за подвиги по-королевски, и церкви они уже старались не трогать.
Кто крестит Хлодвига?
Когда в душе короля произошел переворот и он внутренне, сам по себе, отвернулся от своих богов-идолов, не знает никто. Можно лишь предположить, что уже в те дни, когда случилась история с чашей церкви Суассона, Хлодвиг относился к христианской церкви лояльно, а то и доброжелательно, чего никак нельзя сказать о его подданных.
Однажды королю сообщили, что в Бургундии живет красавица Хродегильда из королевского рода. Хлодвиг через послов попросил повелителя бургундов Гундобада отдать ему в жены девушку. Гундобад не смог отказать королю отважных и отправил Хродегильду, свою племянницу, в Хлодвигу. Девушка действительно была редкой красоты. Свадьба состоялась, Хлодвига и других франков не смутило то, что невеста была крещеной, верила в Бога Иисуса Христа, но сам по себе этот факт говорит о том, что суровые язычники, еще совсем недавно строго придерживающихся обычаев и нравов предков, стали меняться не только внешне, но и внутренне, душевно и духовно…
Вскоре у Хлодвига родился сын. Отец был так рад этому, что поддался на уговоры жены-христианки и разрешил крестить мальчика. А тот через некоторое время умер. Король обвинил во всем христианскую веру. Трудно было Хродегильде успокоить супруга, лишь глубокая, чистая вера молодой женщины в Бога помогла ей в тяжком горе.
Но судьба ниспослала королеве франков еще одно испытание. Она родила второго сына, крестила его, и мальчик — назвали его в крещении Хлодомером — опасно заболел. Тут уж совсем разгорячился Хлодвиг и сказал жене: «Крещеный во имя вашего Христа, и этот мой сын умрет!» Что оставалось делать молодой матери? Молиться Богу. Денно и нощно молилась Хродегильда, просила, чтобы сын ее выздоровел. И Бог услышал ее молитвы. Хлодомер поправился.
Хлодвиг удивился, порадовался божественному исцелению сына, но на все просьбы жены принять крещение отвечал отказом. По другой причине, для него очень важной. Король отважных был прежде всего королем. Он хорошо знал обычаи и нравы, неписаные законы соотечественников. Взять в жены иноверку он мог, хотя это не всегда поощрялось франками. Но сменить веру отцов и дедов было чрезвычайно опасно. Король франков должен верить в богов франков. Хродегильда, однако, неустанно умоляла его принять крещение.
Однажды в битве с алеманами Хлодвиг попал в серьезную переделку, почувствовал себя неуверенно (такое случалось с любым гением боев). Алеманнов было гораздо больше отважных. Они теснили франков, занимали удобные позиции для решительной атаки. Опытный Хлодвиг сердцем чувствовал, что вот-вот силы его воинов иссякнут, противник сомкнет кольцо окружения и начнется избиение отважных. Король пытался взбодрить воинов личным примером, но алеманы гасили всякую попытку противника изменить ход сражения. Катастрофа приближалась. Лучшие из лучших франков были на волоске от гибели. Что делать?
Как говорят легенды, записанные Григорием Турским в «Истории франков», Хлодвиг в отчаянии обратился к Богу Иисусу Христу, попросил его помочь ему в битве. В этой страстной молитве сильного человека было отчаяние и неверие в богов-кумиров, бросивших франков на произвол судьбы, искреннее обещание уверовать в Бога Иисуса Христа и столь же искреннее желание вызволить соотечественников и себя самого из беды. В этой молитве, очень неумелой, был — человек! Не король, не полководец, но — человек.
Не он первый, не он последний в такую минуту вдруг прозревает, обращается к Богу. Не всем помогает Бог. Почему? Это знает лишь Господь Бог. Это не известно ни одному смертному, но вдруг франки обрели нечеловеческую силу и уверенность, выстояли под натиском алеманнов и перешли в атаку. Этого враг не ожидал.
Король алеманнов погиб в жаркой схватке, франки усилили напор, неприятель, оставшись без полководца, бежал с поля боя. Началось избиение. Алеманны в панике обратились к Хлодвигу с просьбой прекратить резню: «Король, ведь мы уже твои», — сказали они. Повелитель франков «своих» убивать не стал.
Он вернулся домой довольный. Хродегильда, пользуясь случаем, стала уговаривать его принять крещение. Хлодвиг и рад бы, но сомнения все же мешали ему: а вдруг решения короля не поддержат соотечественники? Мудрая супруга втайне пригласила на помощь Ремигия, епископа из города Реймса. Тот внушил королю «слово спасение».
А что же франки? Испытав на себе божескую благодать в страшной битве, они с охотой отказались от «смертных богов» и последовали «за бессмертным богом», которого проповедовал Ремигий. Случилось это в 494 г.
«Отважные» против воинов ислама
В 687 году Пепин II Геристальский победил в битве при городе Тертли армию Меровингов, основал новую династию Каролингов, которая сыграла большую роль в борьбе европейцев с арабами.
В 711 году арабы переправились через Гибралтар в Испанию, разбили вестготов, обитавших там несколько столетий, завоевали Пиренейский полуостров и в 732 году вторглись во владения франков, взяли Пуатье.
Сын Пепина Геристальского Карл вывел навстречу арабам тридцатитысячное войско. «Отважные» во главе с талантливым полководцем одержали до этого прекрасные победы над европейскими племенами фризов, алеманов, саксов, и, по сути дела, восстановили Франкское королевство. Но арабы сто лет не знали поражений. И в этот раз они не думали уступать победу. Никому.
Арабское войско во главе с Абдеррахманом, опустошив Аквитанию, продвигалось по старой римской дороге к Парижу. Около четырехсот тысяч человек шло под знаменами ислама. Конница была подкреплена отрядами африканских кочевников-берберов, прекрасных наездников, метких стрелков. Пожалуй, со времен Кира Великого не собиралось в одном войске так много великолепных конников.
Войско Карла состояло из хорошо обученных, набранных из свободных крестьян-пехотинцев и отрядов кавалерии. Рыцарями назовут их позже от немецкого слова Риттер-конный воин, всадник, и слово это станет символом бесстрашия и воинской доблести. Но сможет ли небольшой отряд бронированной конницы удержать напор атак легкой кавалерии арабов? Карл, зная, что сделать это, практически, невозможно, все же смело повел армию навстречу грозному врагу. Полководец франков по своему усмотрению выбрал удобную для боя местность, изрезанную холмами и перелесками, и вынудил уверенных в себе арабов принять бой именно там, где ему нужно было.
Некоторые полководцы и политики считают, что нападение - лучшая защита. Карл в битве при Пуатье доказал, что защита может быть лучшим нападением. Он построил пехотинцев в глубокую фалангу между реками Клен и Вьена, надежно прикрывавшими фланги, на флангах поставил тяжелую кавалерию, разбросал перед позициями юрких метких лучников.
Арабы не раз сокрушали и более крепкие бастионы, с фалангой они должны были справиться молниеносно, но уже первая атака быстрой конницы отскочила от позиций франков, будто обожженная неожиданным огнем. Но и такое начало в истории войн арабов бывало, они повторили атаку. И вновь отлетели от фаланги "отважных".
Франки "тесно стояли друг с другом, насколько хватал глаз, подобно неподвижной и обледенелой стене и ожесточенно бились, поражая арабов мечами". Три дня шел бой. Сменяя друг друга, отряды арабов вихрем налетели на франков и не в силах взрезать строй, откатились назад. Тяжелая конница Карла лишь изредка вступала в бой. Сам полководец зорко следил за ходом битвы, ждал чего-то. И в тот момент, когда, усталые и обескураженные, они уступали место отдохнувшим воинам, Карл пустил наконец в дело тяжелую кавалерию.
Охватывая арабов с флангов, рыцари, разогнав лошадей, устремились к лагерю арабов. То было невиданное ранее зрелище для воинов ислама. Могучие кони, бронированные воины с длинными копьями, большими мечами, со шлемами на головах мчались двумя тупыми клиньями, сминая арабов. Ход коней не быстр, но накатист, остановить их поступь не в силах ни стелы, ни копья. Словно огромные два молота ударили слева и справа по позициям арабов.
Франки прорвались в лагерь врага, убили Абдеррахмана. Весть о гибели полководца в столь критическую минуту сломила воинский дух арабов. Ночью они спешно покинули лагерь, оставили победителям богатый обоз.
Карла с тех пор прозвали Мартеллом, "Молотом". Через несколько лет он вновь разбил арабов и доказал, что Молотом его прозвали не зря.
Лангобардское королевство
Государство, образованное в 568 г. вторгшимися на Апеннинский полуостров лангобардами, и уничтоженное в 773 – 774 гг. Карлом Великим. Лангобарды (в переводе с немецкого – длиннобородые) – германское племя. В I в. н. э. они жили на левому берегу в низовьях Эльбы. В 9 г. н.э. вступили в союз с Марободом, вождем маркоманов, но в войне с херусками в 17 г. лангобарды переметнулись на сторону херусков. Принимали участие в Маркоманской войне 166 – 180 гг., которая велась между германскими и сарматскими племёнами с Римом и была вызвана передвижениями этих племён на западных границах Римской империи. Нарушив рейнско-дунайскую границу, маркоманы, квады, гермундуры, языги и другие племена прошли в Италию. В 169 г. они хлынули в Северную Италию, осадили Аквилею, разрушили город Опитергий. Война шла с переменным успехом. Лишь в 172 – 174 гг. император Аврелий с большим трудом остановил натиск маркоманов и других племён. По миру 175 г. племена признали римский протекторат. В 177 г. германские племена вновь начали наступление на империю. В 180 г. Коммод заключил с ними мир на условиях восстановления довоенной границы между империей и племенами. Римлянам пришлось построить новую сеть оборонительных укреплений на дунайской границе. В IV – V вв. лангобарды обосновались в бассейне среднего Дуная. В 568 г. авары выбили их оттуда, и лангобарды, образовав и возглавив союз племен, в который вошли саксы, сарматы и др., вторглись во главе с королем Альбоином в Северную Италию, которую контролировала в те времена Византийская империя. Лангобарды захватили территорию Ломбардии, получившую от них название, и Тусцию (Тоскану), образовав новое королевство. Позже они заняли Сполето и Беневенто, получившими статус самостоятельных герцогств. Во время войн лангобарды разрушали города и селения, истребляли или изгоняли римских землевладельцев. Местное население платило лангобардам треть своих доходов. И все же они не стали разрушать позднеримскую структуру землевладения. Лангобарды селились отдельно от римлян, кровнородственными группами во главе с герцогами. В конце VI – середине VII вв. основную массу лангобардов составляли свободные общинники, между которыми происходило имущественное и социальное расслоение. В VIII в. начался процесс феодализации. Обедневшие общинники попадали в зависимость от дружинников, разбогатевших сограждан, от чиновников. В конце VII – VIII вв. оживились ремесло и торговля. При Лиутпранде лангобардский король в 712 – 744 гг. королевство достигло вершины могущества. Сначала жил в мире с папой Григорием II и экзархом, но, воспользовавшись замешательством в Италии из-за иконоборческих эдиктов, стал расширять свои владения в Италии, завоевал Равеннский экзархат, Эмилию и Пентаполис, покорил герцогов сполетского и беневентского, союзников папы и подошел к самому Риму. Папа римский лично явился в стан Лиутпранда и убедил его отступить. Однако после смерти папы Лиутпранд опустошил римскую область и мирится с папой лишь при условии, чтобы римская милиция помогла ему покорить сполетское и беневентское герцогства. Вскоре он подступил к Равенне, и папе римскому вновь пришлось спасать город от разорения. В 739 г. Лиутпранд вместе с войском Карла Мартелла ходил против арабов. Кроме этого он серьезно занимался правовыми проблемами, дополнил и развил законодательство предшествующих королей. Айстульф (? – 756 г.), король лангобардов с 749 г., воевал против экзархата, взял в 751 г. Равенну и прогнал последнего экзарха. Затем начал войну с Римом и папа Стефан II отправился во Францию просить о помощи Пипина Короткого. В 754 г. тот вошел с войском в Италию, разгромил лангобардов в битве при Сузе, осадил Павию –Айстульф обещал вернуть Равеннский экзархат. Но после ухода франков Айстульф вновь осадил Рим. Пипин, поддержанный баварцами, в 756 г. отправился в поход в Италию. Айстульф признал верховное владычество франков и вернул экзархат Пипину. Тот подарил его папе. В 756 г. Айстульф упал с лошади и внезапно умер. В поражении лангобардов сыграли свою роль франки, действовавшие в союзе с папством. В 773 – 774 гг. при короле Дезидерии Карл Великий завоевал Королевство лангобардов.
Альбион. Хронология
В середине III в. с территории современной Швеции началось движение германских племен данов со Скандинавского полуострова на юг и юго-запад. Эта миграция явилась составной частью явления, которое ученые назвали Великим переселением народов, хотя происходила она на окраинах Римской державы.
Даны оседали в непосредственной близости от Альбиона, но, пока там находились римские легионы, германцы не совались на богатейший остров, ждали, будто бы предвидя ход истории, копили силы.
В конце IV века, во время разгоревшейся в очередной раз борьбы за власть в Риме, британские легионеры провозгласили Максима Магна императором. Он захватил Альбион и Галлию, но проиграл битву при Аквилее своим соперникам Феодосию и Валентиниану в 388 г., оказался в плену и был казнен.
Его воины остались в Арморике, области на северо-западе Галлии, основали здесь королевство Бретань. Ученые считают, что этот шаг легионеров значительно ослабил бриттов, обитавших на юге Альбиона, куда стали врываться, пользуясь моментом, племена скотов и пиктов с севера острова, и явился причиною многих бед жителей острова. С этим мнением не считаться нельзя, хотя издревле хорошо известно, что свою землю, свою родину нужно защищать и отстаивать собственными руками, не доверяя это важнейшее дело иностранцам.
В 407 г. Альбион покинули последние легионеры. Они отправились в Европу драться с готами, гуннами, другими варварскими племенами. 388 год. 407 год. Следующим ключевым для Альбиона и его обитателей, в том числе и для бриттов, станет 449 год. Обратите на эти цифры внимание!! История проявила по отношению к бриттам завидную щедрость. В 388 и 407 годах она дважды предупреждала жителей юга Альбиона о том, что им пора заняться военным делом самым серьезным образом. Как же отнеслись к этому предупреждению бритты?
В первой половине V века, ближе к середине этого столетия, на острове разразилась межплеменная борьба. Ослаблением обитателей Альбиона тут же воспользовались терпеливые даны и другие «морские разбойники» – англы, саксы, юты, фризы.
В 446 г., согласно данным «Англосаксонской хроники», в Рим отправились послы-бритты с просьбой оказать им помощь в борьбе против пиктов. Римляне по вполне понятным причинам сделать это не смогли. У них своих проблем было предостаточно.
И предостаточно было времени у бриттов (сорок лет!), чтобы организовать самим на должном уровне военное дело. Они пошли другим путем. Получив отказ в Риме, король бриттов Вортигерн (Гуортеирн) пригласил на остров в 449 г. других «помощников».
В 449 г. три корабля братьев Хенгеста и Хорзы (Генгиста и Горзы), вождей ютов, племенного союза саксов, высадились на острове Тэнет на востоке современной земли Кент. (В «Англосаксонской хронике» говорится, что они высадились у местечка Иппинесфлит.)
В 449—455 гг. саксы, имея лучшее вооружение, одержали несколько побед над пиктами и скоттами, а тем временем на острове Тэнете собралось много воинов и других соплеменников Генгиста и Горзы, постоянно прибывающих с материка. Островок уже не мог удовлетворить всех желающих обрести на Альбионе новую родину.
В 455—475 гг. саксы захватили земли Кента и основали королевство людей Кента — Кентварик.
В 477 гг. на юге Британии высадился второй крупный отряд саксов во главе с Эллом.
В 491 г. саксы взяли и разрушили Андериды, оттеснили бриттов к северу и западу острова и основали королевство южных саксов — Суссекс.
С 500 по 519 гг. саксы, прибывая с материка, расселились в долине реки Темзы и основали королевство западных саксов — Уэссекс.
Согласно английской традиции в 517 г. в Гвинедде (Северном Уэльсе) король Мэлгон Гвинедд организовал сопротивление саксам, успешно отражая натиск чужеземцев до 547 г..
В 519 легендарный вождь бриттов Артур одержал при Бадоне победу над саксами. Эта победа подняла обитателей Альбиона на борьбу с врагом, приостановила англосаксонское завоевание острова.
В 527 основано королевство восточных саксов — Эссекс.
В 545 г. на Альбион вторглись германские племена англов. Они продвигались по острову, обессиленному борьбой с саксами, внутренней, так и не прекратившейся распрей, громили войска местных жителей, с невероятной жестокостью расправляясь даже с мирным населением. Вождя англов Ида не зря назвали Огненосцем. Король бриттского племени Уриен привлек на свою сторону союзников и двадцать лет упорно сопротивлялся сильному врагу, но проиграл решающее сражение, погиб, и Ида захватил все земли к северу от реки Твида до границы пиктов и скоттов…
В 547 г. англы основали королевство Берниции.
В 559 англы основали королевство Дейры.
Приблизительно в 575 г. в Британии стали чеканить золотые монеты.
В 585 г. англы образовали королевство Мерсии.
В 586 г. обитатели Альбиона, не покорившиеся врагу, бежали на запад острова — в гористую небогатую страну камбров (валлийцев) и в Арморику — область на западе Галлии, где жили родственные племена.
Приблизительно в 593 г. англы основали королевство Восточная Англия.
«Англосаксонская хроника» свидетельствует о том, что и во второй половине VI века на Альбионе частыми были войны и сражения, но все же военное напряжение стало спадать. У людей появилось много новых проблем. Государственное устройство, христианизация, законотворчество, созидательный труд увлекали людей, находящихся на разных социальных ступенях, все больше. Войны отодвигались на второй план, хотя, стоит повториться, были они не редкостью в этом благодатном уголке Земного шара. И уж совершенно точно можно сказать, что тот «человеческий ветер», который гнал толпы людей с материка на Альбион, к рубежу VI-VII веков затих, будто бы устав от тяжелой работы и набираясь сил, упрямой упругости для новых бурь. Они всколыхнут Северную Европу в самом конце VIII века, о чем мы поведаем в следующей главе.
В 597 г. началась христианизация острова миссией монаха Августина, посланника папы Григория I в Кен. В этом же г. принял крещение король кентский Этельберт I.
Приблизительно в 602-604 гг. была записана «Правда Этельберта», ставшая первой записью англо-саксонских обычаев и законов.
В 604 г. началась христианизация Эссекса.
В 605 г. объединились Берниция с Дейрой в одно королевство — Нортумбрию.
В 613 г. король Нортумбрии Этельфрид захватил город Девы (англо-саксонский Честер), являвшийся важным стратегическим пунктом бриттов на западе.
В 633 г. в битве при Хитфилде король языческой Мерсии Пенда вместе с союзниками бриттами разгромил войско короля Нортумбрии Эдвина.
В 655 г. в битве на реке Уинвед король Нортумбрии Освью разгромил войско короля Мерсии Пенды, погибшего в сражении, и временно присоединил Мерсию к Нортумбрии.
В 686 г. король Уэссекса Кэдвалла вместе со своим братом Мулом разорили Кент и остров Викт.
В 687 г. Мул вместе с 12 воинами попал в западню. Их закрыли в доме и сожгли. Кэдвалла осуществил карательный поход и опустошил Кент. В следующем г. он, приняв крещение в Риме, умер. На престол Уэссекса вступил Ине. Он правил 27 лет.
В 694 г. народ Кента уплатил за убийство Мула большую сумму денег, заключив с Ине мир.
В период с 600 по 800 гг. белое знамя англосаксов («белый дракон») теснило на запад красное знамя валлийцев. Захватчики дошли до Форта и Клейда.
В середине VII века на Балтийском море наметилось оживление «людей Севера», обитателей Скандинавского полуострова.
В конце VII века завершилась христианизация англосаксов.
В 710 г. король Уэссекса отправил войско против пиктов и против валлийцев.
В 715 г. Ине осуществил поход на запад полуострова, видимо, еще принадлежавший бриттам, нанес им поражение в битве при Воднербере.
В 725 г. Уэссекс воевал с южными саксами, одержал над ними победу.
Генгист и Горза
Как уже говорилось выше, в 407 г. с Альбиона отплыли на больших кораблях последние легионеры. Они отправились в Европу на помощь соотечественникам: Римская империя переживала самые тяжкие в своей истории времена. Помощь, хотя и своевременная, не спасла ее от беды, но юг Альбиона римляне потеряли.
Даны, «морские разбойники», на быстрых легких судах все чаще высаживались то там, то здесь на острове, грабили население, сжигали небольшие приморские города и уплывали в море. Организовать отпор «бродягам моря» вожди бриттов были не в силах. Разучились они воевать, находясь под надежным прикрытием римских легионеров. Ненадежное дело: чужими руками защищать родину. Вожди бриттов поняли это слишком поздно.
В 449 г. на востоке земли Кент, в том самом месте, где когда-то высадился с войском Юлий Цезарь, вышли на берег два брата Генгист и Горза, вожди народа Юты из племенного союза саксонов — «людей с длинными ножами», как они сами себя называли. Три корабля, около двух сотен головорезов было в распоряжении братьев. Королю бриттов доложили о пришельцах. Гуортеирн через послов предложил братьям пойти к нему на военную службу и защищать морские границы бриттов от набегов данов, а также вести борьбу против пиктов и скотов. Многие племена бриттов не поддержали вождя. Камбрийский бард Голиданна сочинил по этому поводу песню. (Чуть подробнее о песносказителях V – XV вв. н. э. мы поведаем позже).
Песня Голиданна
Вдохновенные барды пророчили
нам бесчисленные блага, мир,
обширные владения, отважных
предводителей, но после тишины
разразилась буря над всеми племенами
народа. Вожди перессорились,
полные дикой ярости. Скоты
на нас напали. Германцы отразили
наступавших до Каэр-Вайра
и, победив их, свою победу и свое
к нам прибытие праздновали с
кимрами, с людьми из Дублина,
гаэльсами Ирландии Мона, Бретани,
Корнуаля и обитателями
Алквида. Бритты опять
будут могущественны. Издавна
предсказано, что придет день,
когда они будут властвовать, и
что успех венчает их усилия,
когда люди, живущие на их
границах к северу, сойдут в
середину их земли. Так пророчествовал Мирддин,
и это сбудется!
В Абер-Периддоне, подчинен-
ные лошадиного начальника
затеяли вражду, не имея еще
повода к законной жалобе. По
общему между собой согласию
они насильственно требовали
дань и начали ее собирать. Кимры
были сильны и не обязывались
платежем дани. Нашелся благо-
родный человек, который ска-
зал: «С дающим плату не долж-
но поступать как с рабом».
Во имя Сына Марии, которого
слова святы, будь проклят день,
когда мы не вооружились на от-
ражение владычества саксов, когда
мы их полюбили! Прокляты
будьте малодушные, окружав-
шие Гуортеирна Гвинедда! Они
могли бы выгнать германцев
из нашей страны и ни один
из них не захватил бы и не
опустошил наших земель; но
они не умели предугадать, какие
люди пристают в наши заливы.
С того дня, как германцы в
одном из набегов, под
предводительством Горзы и Ген-
гиста взяли хитростью Танет,
они не переставали теснить нас.
Посланный их, обманув нас,
возвратился. Подумайте об опья-
нении на большом пиру от креп-
кого меда; подумайте о насиль-
ственной смерти стольких людей;
подумайте об испуге, о слезах
слабых женщин, терзаемых го-
рем посреди ночной темноты;
Подумайте о нашей будущности.
Если разбойники с Танета когда-
нибудь станут нашими госпо-
дами.
Пресвятая Троица! Пощади стра-
ну бриттскую и не дай ее в
жилище саксам! Отведи им
землю в других странах и спа-
си кимров т изгнания.
Во имя Сына Марии, которого
слова святы, будь проклят тот день,
когда кимры не отвергли мало-
душного желания предводителей
и старейшин! Созовемте все,
соберемся все, станем едино-
душно! У кимров одно сердце,
одно намерение, одна отчизна.
Если они были безмолвны, то не
из страха сильных, но потому,
что не одобряли их гибельных
намерений. Теперь призовем Бо_
га и Святого Давида, и они воз-
дадут германцам за их преда-
тельство; пусть раздор поселит-
ся между нашими врагами, и не
будет у них предводителя!
Пусть кимры и саксы сойдутся
на поле битвы, и оружие решит
нашу участь! Когда неприятель
вступит в бой с нашим ве-
ликим предводителем, когда в
рощах раздадутся крики воинов,
тогда битва загорится за берега
Вии и за землю Озер, тогда под-
нимется наше знамя, тогда мы
устремимся за ним и саксы па-
дут, как листья с дерев.
Кимров подкрепили их дуб-
линские союзники; передовые ря-
ды германцев смешались с их
задними рядами, лица их были
бледны, и они дрожали. Товари-
щи их лежали в окрест в кро-
вавых лужах. Оставшиеся в
живых пустились бежать пеш-
ком и в беспорядке через ле-
са киллинские и бурхидинас-
кие. Война уже не будет опус-
тошать страны бриттов: свои-
ми руками мы покончили эту вой-
ну. Враги, идущие на Каэл-Гери,
лукаво жалуются на тех, кото-
рые не покидают своих холмов
и свои доли. Не на добро
высадились они к Абер-
периддону. Потребованная ими
подать принесла им беду. Их
высадилось восемнадцать тысяч
Страшно было их поражение, -
Только четверо возвратилось до-
мой. рассказывали они своим же-
нам о мирном деле, но от
одежд их слышался запах
крови.
Соберитесь кимры, и не бойтесь
подвергнуть опасности свою жизнь.
Люди юга не будут платить да-
ни. Наточите мечи: лучше будут
они убивать. Нанесенные нам ра-
ны принесут доходы лекарям.
Отважные воины Кадвалладера
идут. Воспламенитесь, кимры,
пойдемте на бой: ужас и убийст-
во им сопутствует. Чтоб
избавиться от платежа дани, они
весело идут на смерть, они еще
пронижут своими стрелами чу-
жеземцев, но никогда, никогда
не будут они платить им дани.
В лесах, на полях, по го-
рам, в темноте перед нами
идет свет. Конан водит нас
в каждое предприятие. Саксы
перед бриттами закричат: «Бе-
да!» Кадвалладер, наше копье,
и его сотрудники своим мужест-
вом истребят саксов, пото-
пят их в их же крови, если
только они осмелятся выйти за
свои пределы. Они положат ко-
нец их опустошениям, их на-
силиям, и саксы, обращенные в
бегство, поспешат в дорогу к
Каэр-Гюинту.
Счастливый день, когда кимры
расскажут, как Пресвятая Трои-
ца избавила их от всех бед!
Дивед и Гливиссиг, не опасай-
тесь более! Посланные вожди ло-
шадей не встретят похвал; саксон-
ские предводители не найдут
припасов. За вторжение к нам
они заплатят жизнью. Пусть уве-
личивается между ними число си-
рот, лишенных отцов, и умень-
шается число детей, имеющих
отцов! Молитвами Давида и дру-
гих Святых Британии, обратим
их в бегство, далеко отсуда,
к берегам Аргело!
Пророческое вдохновение гово-
рит: придет время, когда вои-
ны соберутся одной душою, од-
ним сердцем, когда земля ло-
грийцев будет опустошена ог-
нем. Пусть союз наших дове-
рится нашему прекрасному боево-
му строю: чужестранцы, ранее
вечера, побегут перед нами,
я знаю это наверное: чтоб ни
случилось, нас ожидает побе-
да. Подобно горному медведю,
бросайтесь, воины, к отмщению
за убийство ваши предков. Сом-
кните ваши острые копья. Друг
не старайся защищать собой
тело друга. Пусть будет много
разрубленных голов, мно-
го вдовых женщин, много
жадных воронов над грозными
воинами, много отрубленных
рук, разбросанных перед войском.
Когда их предводители встре-
тятся лицом к лицу со смертью,
когда трупы полягут вокруг
их вождей, им будет отмщено
за все грабительства, частые на-
беги и предательства.
Кимры победили в бою. У них
одна мысль, одно слово, один
язык, одна вера. Кимры опять
будут победителями. Они хотят
сражаться. Они соберут свои си-
лы, они развернут хоругвь свя-
того Давида, и гаэльцы Ирландии
устремятся к ней через море.
С нами поднимутся люди Дуб-
лина, и они не отступят ни на
шаг в бою.
(Из книги О. Тьери. История завоевания Англии нормандцами, кн. 1-3, - 1858 год).
(Лошадиными начальниками прозвали военачальников англосаксов, потому что первые их вожди, Генгист и Горза означали жеребец и лошадь).
Зачем царям нужны женщины?
Нельзя сказать, что вожди бриттов в VI веке н. э. проводили пассивную внешнюю политику, заботясь лишь о том, чтобы остановить поток сильных племен с континента на остров. Из нижеследующего негрустного рассказа ясно, что их силу, авторитет и влияние ощущали на себе многие народы и племена Западной и Центральной Европы.
Царь Гермегисл правил в шестом веке варнами, осевшими на севере Истра (Дуная). Хорошая была земля, и Гермегисл правил мудро, старался не воевать с соседями: франками на Западе, за Рейном, бриттами — за морем, славянами — на востоке, готами — на юге. Племя варваров было небольшое, царь, понимая, что любой могущественный народ может напасть на него, решил добиться прочного мира старым, испытанным средством: сам женился (он был вдовым) на сестре франкского короля Теодеберта, а за юного сына, Радигиса, сосватал сестру царя ангилов, одного из племени бриттов, не пожалев для важного дела большого приданного.
Закончив с этим, он как-то прогуливался верхом в сопровождении знати по лесу, с удовольствием слушая хвалебные речи. Погода была прекрасной. Мирно шумели деревья, пели птицы, верещал быстрый ручей, извиваясь между соснами. Вдруг конь остановился, люди увидели на дереве старую ворону, жуткий крик ее встревожил вождя. Побледнел Гермегисл, будто понимая, о чем каркала ворона, и сказал: «Через сорок дней я умру». Его пытались успокоить, но он продолжал: «Чтобы у варнов был мир, надо женить моего сына на мачехе, сестре царя франков, ибо они ближе к нам, сильны, всегда подадут руку помощи. Бритты живут через буйное море, они не опасны для нас. Это предсмертный наказ Радигису. Свадьбой с мачехой он не нарушит законов племени. Сестре царя бриттов отдайте богатое приданное, чтобы и ей не было обидно».
Вождь на вид был здоров, но через сорок дней действительно заболел и умер. Сын выполнил волю отца. Мачеха, став женой юного Радигиса, не очень переживала. И ангилке отослали богатые дары — казалось, чего ей, разбогатевшей, горевать!
Но у ангилов были свои понятия о чести. Бывшая невеста, узнав о выходке Радигиса, пришла в бешенство. Ангилы относились к девушкам строго. Если свадьба не состоялась, то женщина считалась потерявшей честь. Но в чем провинилась невеста?
Несколько раз она посылала к Радигису людей с просьбой узнать, почему он оскорбил ее — тот молчал. И вскипело девичье сердце, мстить кровавой местью призывало оно. Ангилы поддержали девушку, собрали стотысячное войско, подготовили четыреста кораблей, тронулись в путь. Руководила ими девушка, с ней рядом был второй брат, хорошо знавший военное дело. Море переплыли без потерь, устроили укрепленный лагерь. Девушка отправила брата во главе большого отряда на бой с варнами. Битва была беспощадной, войско Радигиса потерпело поражение, юный вождь укрылся в лесах, надеясь, что войско врага не простоит долго на чужой земле, и на помощь франков, с которыми недавно породнился.
Ангилы вернулись без Радигиса. Возмущенная девушка отругала брата, не организовавшего погоню, выбрала сильных и сметливых воинов, приказала доставить жениха живым или мертвым. Лучше — живым. Почему — не сказала. Но ангилы догадались: пытать она хочет обидчика.
Разведчики обыскали земли варнов, нашли беглеца в болотистой чаще, связали его и привели к бывшей невесте. Радигис трепетал от страха: ему жить хотелось, а сестра царя варнов смотрела на него, как на заклятого врага. «Ох, погубит она меня смертью позорной», — думал он, склонив голову.
Девушка смотрела на обидчика и думала: «Какую же пытку ему устроить?» Но в глазах ее блеснуло вдруг что-то явно не смертельное.
— Как посмел ты содеять такое?! — спросила она, разглядывая его, жалкого, перепуганного, а он поднял робкие глаза и рассказал о воле отца, о его мирной политике и очень надежных средствах прочного мира.
— Вот тебе и раз! — девушка покраснела от удивления. — Вы мировые планы строите, а как же я?
Парень-то, Радигис, был красивый: борода пышная, руки крепкие, высокий рост — чем не жених?!
— Не для себя старался, — объяснил Радигис, поглядывая на разъяренную бывшую невесту: стан прямой, упрямый, как ореховая лоза, щеки пунцовые, лицо сердитое, глаза горят. — Хотел мира варнам, — повторил он с мольбой, не стыдясь победителей и девушки.
С каждой минутой, с каждым брошенным на него взглядом юноше все больше хотелось жить. Но суровые ангилы стояли вокруг, и он понимал, что жить ему оставалось мало: сейчас попытают и убьют. Отчаявшись, Радигис крикнул:
— Ну если так хочешь, давай поженимся! — и совсем тихо добавил. — Я исправлюсь.
Сестра царя ангилов услышала его слова и, если верить Прокопию, «так как девушка согласилась на это, то она освободила Радигиса от оков и дружески отнеслась к нему во всем остальном. Тогда он отпустил от себя сестру Теотеберта и женился на бриттийке».
Король Артур
«Люди с длинными ножами», саксонские племена, уже в первые годы пребывания на острове показали всем, что явились они на Альбион не служить местным вождям, но жить здесь как на родной земле — хозяевами. Народам, обитавшим на Альбионе, это не понравилось. Они начали бескомпромиссную борьбу с пришельцами. Но те действовали активно. В течение семидесяти лет, с 449 по 519 гг., саксонские племена закрепились на Альбионе, образовали здесь три королевства, постоянно расширяя свои владения. С континента на Альбион прибывали все новые племена саксов, и, казалось, на острове не найдется силы, способной остановить этот упрямый людской поток. Но сила такая нашлась.
В Гвинедде (Северном Уэльсе) король Мэлгон, сын Касваллауна, организовал народ на борьбу против саксов, не подпускал врага к своим владениям тридцать лет, с 517 по 547 гг..
В 519 г. вождь бриттов, как гласят легенды, Артур повел войско к горе Бадон. До сих пор некоторые ученые считают, что такого короля не существовало, что это имя легендарное. Оставим ученые споры дело в другом.
Сражение близ Бадона закончилось сокрушительным поражением саксов, началось время короля Артура. Народы Альбиона воспрянули духом, могучая фигура вождя притягивала бойцов. Со всех уголков острова в местечко Каэрлеон на Аске, в замок Артура шли люди. Еще не было мифа, легенды, сказок, бесчисленных рыцарских романов. Но уже был круглый стол Артура, одного из последних ярких представителей уходящего в прошлое, в забытье язычества. Круглый стол! Символ язычества. Символ равных. Никаких пастухов, никаких овец. Все сидят вокруг стола, круглого, как солнце. Солнце — Бог многих языческих верований. Солнце греет одинаково всех, кто сидит за круглым столом.
Образ короля Артура и сидящих за Круглым столом славных рыцарей пришелся по душе романистам эпохи Возрождения. Почему? Быть может, потому, что люди всех времен и эпох мечтали и будут мечтать о своем Круглом столе, о вожде за Круглым столом? Но разве это вождь? За Круглым столом нет вождей – есть только собеседники.
Артур был вождем, которого ждали племена Альбиона. Он одержал несколько побед над саксами. Боевое вдохновение, буквальное, заразило обитателей острова.
Двадцать лет бритты теснили саксов, не давали им покоя. Воины короля Артура не знали поражений. За эти гг. выросло новое поколение бойцов, они мечтали о воинской славе отцов и старших братьев, они мечтали выдворить незваных иноземцев с острова. Артур готовил сильное войско для решительной схватки с врагом. Саксы были в панике. Драться они не разучились, погибнуть славной смертью в великой битве не боялись, но как трудно выходить на бой с заведомо более сильным соперником, какую огромную армию собирает Артур!
Вожди саксов готовились к тяжкой битве.
И вдруг по острову невидимыми волнами пошли радостные для пришельцев слухи о том, что король Артур поругался с Медраудом, собственным сыном от Моргаузы! Сын был хоть и незаконный, но очень сильный. У него была дружина, с которой он не раз побеждал врага. Опытный боец, пользующийся большим авторитетом среди бриттов. Отец поверил слухам и обвинил сына в том, что Медрауд, якобы, соблазнил жену отца Гвенвифар и живет с ней. Как узнал об этом Артур, кто сказал ему об измене жены, о подлости сына, кто замыслил великое зло для народов Альбиона, поссорив двух великих воинов и военачальников?
Жена вождя бриттов Гвенвифар – «сияющая белизна» – заслуженно пользовалась славой женщины неотразимой красоты и мудрой души. К ней часто приходили за советами стар и млад. Ее уважали. К ее мнению прислушивались. Ее любили. Полюбил ее и Медрауд – любовью юного, азартного бойца. Она была старше его, но это обстоятельство, порою, сводит с ума пылких и неосторожных юношей. Выдержанная г.ми красота действует на них, как дерзкая брага после тяжкой битвы.
Друзья отговаривали Медрауда от опасного шага, а вот успел ли он сделать его, про то известно только Гвенвифар и Медрауду! Артур, впрочем, поверил в это не сразу. Некоторое время он носил беду в себе. Однажды ему доложили, что его незаконный сын весь вечер провел в покоях Гвенвифар, и вождь не выдержал, взорвался, пришел к жене, накричал на нее.
«Сияющая белизна» покраснела, забыла про мудрость, про известный всем дар свой успокаивать людей добрым словом, верной мыслью. В этот раз Гвенвифар была – как все обыкновенные женщины в подобных случаях. Муж кричит – и я буду кричать. Муж обвиняет – и я буду обвинять.
– Зачем кричишь?! – спросила резко Гвенвифар. – Ты же не видел. Ты же не знаешь!
– Я знаю. Так было!
Ничего путного они не сказали в тот день, может быть, потому, что ситуация такая непутевая, беспутная, безвыходная: либо ты пойдешь на поводу у жены и будешь всю оставшуюся жизнь терпеть скрытые улыбки за Круглым столом, либо пойдешь по своему пути… Больше дорог нет на этой развилке, если можно считать дорогами то, что с диким визгом отстаивали весь день, всю ночь Артур и Гвенвифар.
– Я все знаю. Он мне сам расскажет. Он – сын, – закончил разговор Артур и вышел из дома прямо на солнце. Утро пришло.
Медрауд об этом еще ничего не знал. Он ехал, спокойный, домой кружной дорогой. Весь день ехал. Всю ночь. Никого не боялся: шалого люда в те гг. на Альбионе не водилось, некому было шалить: воевали с саксами. Дома Медрауда ожидала нехорошая весть, перегнавшая неторопливого путника. Отец вызывал его на разговор. Он не поехал к отцу, испугался. Он уважал и почитал Артура, боялся слов его. Но не силы. Он сам был неслабым человеком.
Артур, не в силах погасить в себе гнев, пригрозил сыну жестокой расправой. Сыну не понравился тон отца. И оба они стали готовиться к битве.
На огромном поле при Камлане встретились два войска бриттов: одно вел в бой знаменитый победитель при Бадоне, другое – его сын Медрауд.
Вот и вся история вождя бриттов, полководца и государственного деятеля, обиженного мужа и прекрасного «плотника», соорудившего известный всему миру уже пятнадцать веков Круглый стол.
Битва была жестокой. Отец и сын собрали в свои дружины всех лучших воинов Альбиона. И почти все они, честно сражаясь друг с другом, погибли. И спасли тем самым саксов от большой беды, переложив на свой народ беду врага.
Некому теперь было сражаться за свободу Альбиона.
Лишь король Гвинедда Мэлгон еще оказывал саксам сопротивление, не подпуская их к границам Восточного Уэльса. Умер Мэлгон в 547 г., когда по острову пронеслась эпидемия «желтой заразы».
Она губила люд без разбора, не спрашивая сакс ты или пикт, скотт или валлиец. Для нее не это было главным. Она землю решила облегчить от непомерной тяжести чрезмерно расплодившихся двуногих существ, и сделала это со спокойствием старой домохозяйки, а люди, старожилы и новые обитатели Альбиона, впервые за сто лет борьбы поняли, притомившись от похоронных дел, что не они друг другу самые страшные враги, что есть у человечества соперники посильнее. Об этих соперниках все они быстро забыли – не прошло и десяти лет после того, как «желтая зараза» задохнулась, сдохла, оставила в покое остров, и занялись своими «конкретными делами»: полями и стадами, домами и детьми, вооружением и воинами, воспоминаниями. Стали люди вспоминать недавнее прошлое, рассказывать долгими зимними вечерами детям все, как было.
Перед битвой при Камлане Артур отправил посла Иддаута в войско сына с тем, чтобы уговорить Медрауда прекратить войну, закончить дело миром. Иддаут предстал перед юным полководцем и с вызывающей гордостью передал слова вождя бриттов. Медрауду не понравилась эта гордость, он сказал:
– Такая речь мне непривычна.
Посол (народ назвал его после этого «Возмутителем Англии») с еще большей спесью крикнул:
– Тебя приучит меч отца слушать речи старших!
Медрауд вспылил:
– А тебя приучит плетка! – но вовремя одумался и махнул рукой. – Ступай!!
Посол вернулся в лагерь Артура, доложил вождю:
– Он хотел меня высечь плеткой.
Битва продолжалась весь день. Силы соперников были равными. Отец и сын хорошо вели бой. Но вот усталый меч рыцаря вонзился в грудь Медрауда, тот пал с коня, и пыл воинов стал резко угасать. И мало осталось на поле боя людей. Король Артур получил смертельную рану. Он слез с коня, опираясь на свой меч Каледфолх, лег на землю. Воины, не стыдясь слез, смотрели на умирающего Артура, на знаменитый Каледфолх, которым он поразил бесчисленное множество врагов. В то страшное мгновение, когда глаза вождя должны были закрыться навечно, откуда ни возьмись явилась к брату сестра – волшебница Моргана и перенесла Артура на волшебный остров Аввалон (Яблочный), исчез куда-то и меч Каледфолх.
На волшебных островах, как всем давно известно, герои не умирают. Они там лечатся, отдыхают, готовятся к новым подвигам, ждут свое время, свой час. Артур был великим героем, достойным того, чтобы попасть в столь прекрасную лечебницу на неопределенное время до полного выздоровления.
Барды Альбиона
Вожди бриттских племен делали все, чтобы сплотить соотечественников в неравной борьбе против тех, кого судьба гнала на Альбион. Силы действительно были неравные. Представить себе трудно, на чем держались альбионцы, опутанные недоверием друг к другу, враждой. Даже барды — а они сыграли в той борьбе выдающуюся роль — вынуждены были говорить в песносказаниях о внутренней распре бриттских племен в столь отчаянный миг истории.
В середине VI в., когда погибли лучшие воины и вожди бриттов и стало ясно, что борьба проиграна, что жизнь на острове изменилась, барды упрямо заявляли, никого не страшась: каждый завоеватель, проходя равнины Камбрии, будет слышать от побежденных: «делай, что хочешь, но ни твое, ни чье бы то ни было могущество, кроме Божьего, не истребит нашего племени, нашего языка». Это была вера мудрых. Завоеватели не истребили обитателей равнины Камбрии.
Барды находились на острие жизни, и жизнь, многообразную во всех проявлениях, они фиксировали в своих творениях. Бард Анеурин написал «Прославление Кинфелина» о подвигах короля Артура. Талиесин сложил сборник поэм и пророчеств. Он входил в тройку лучших бардов Британии. Давид ап Гвиллим воспел христианскую мученицу Элинед, дочь Брихана. Бард Лливарх Хен воспел битву при Ллонгборде. Мирддин сын Морврана (из тройки лучших) описал борьбу островитян против саксов…
Вот строки из их песносказаний.
Да не услышь, мой возлюбленный,
слов укоризны:
я вовек не увижу,
как в мечевой потехе
ты испугался кого-то
или врагу сильнейшему
уступаешь, пятясь,
или, вспять обратившись,
бежишь для спасения жизни,
хотя бы муж многочисленные
рубаху твою железную
лезвиями рубили…
Но лишь от него, благого,
стерегущего справедливость,
ратующего за правду,
даруется нам победа:
каждый, кто взыскует,
покорствуя Богу,
помочи Господней,
преуспеет немедля,
коль нелживой жизнью
заслужил ее прежде…
О людях всевластных
я слыхивал немало:
должен владетель
жить добродетельно…
Везде видал я,
во всех пределах,
что людям всего милее
на земле правитель,
кому над подданными
Господь дарует
власть до века,
пока живет он.
…и на севере, и на юге,
всюду найдется
в песнях искушенный,
не скупящийся на подношенья
державец, перед дружиной
жаждущий упрочить
дела свои славословьем,
покуда благо жизни
и свет он видит.
Под сводом небесным
хвалу он да заслужит
и славу вековечную.
Гномические стихи
Бедному быть согбенным,
слабейшему— кротким,
а правде— править.
Добро — в полезном совете
а зло — в бесполезном,
на беду полученном;
Не зазорно украсить…
…жену — сокровищами,
Пиршество — песнопением,
Копейщика — древом битвы,
а рубеж — дружиной,
чтобы жить в мире;
тарч подстать герою,
татю — дубина,
невесте — подвески,
словеснику — писанье…
Фрисландия и фризы
Фрисландия - историческая область у берегов Северного моря. Первоначально Фрисландией называлась вся территория, заселённая фризами. Постепенно из Фрисландии обособились отдельные части. На Западе страны выделилась область Кеннемерланд, вошедшая в XI в. в состав графства Голландия, графы которой в 1287 г. присоединили к своим владениям территорию к Западу от залива Зёйдер-Зе (т. н. Западная Фрисландия, в основном соответствует современной нидерландской провинции Северной Голландия).
Фризы – германское племя из группы ингвэонов, единственное из германских племен, сохранившее в древние времена этническую чистоту. Фризы, соседи саксов, занимали Буртангское болото, пространство между Зюдерзее и Эмсом. Еще в XIX в. здесь жили фризы, говорившие на своем родном языке. Они пришли в эти края с востока из северных фрисландских и дитмарских болот, расположенных на западе Шлезвиг-Голштинии. Во времена Тацита фризы делились на больших и малых и были независимым племенем. В 12 г. до н.э. Друз провел канал от Рейна к Зюдерзее и северное побережье Германии, в том числе и фризов. В 15 г. они помогли Германику в его походе к северу от Майнца. Но в 28 г. подняли восстание и добились независимости почти на двадцать лет. В 47 г. Домитий Корбулон их подчинил, но через двадцать г. большая часть фризов, а чуть позже и все они, добились самостоятельности. В великом переселении народов они не принимали активного участия, но оттеснили салических франков от устьев Рейна и Шельды. В Средние века Φризы распадались на западных, средних и восточных. Западные обитали между Зинкфалой и Фли, средние между Фли и Лаубахом, восточные между Лаубахом и Везером. Меровинги начали завоевывать фризов. Карл Мартелл в 734 г. окончательно покорил их и обратил их в христианство. С распадом империи Карла Великого фризы вошли в состав владений императора Лотаря, а затем в состав Лотарингского герцогства Лотаря II. Позже западные и средние фризы частью вошли в состав Голландского графства, Утрехтского епископства, графства Гронинген и т. д., частью образовали союз 7 фризских областей. Восточная Фрисландия сохранила самостоятельность в виде княжества до середины XVIII в. («Брокгауз и Ефрон»).
Об одном из эпизодов войны фризов с данами повествует героическая песнь «Битва в Финнсбурге», предшествовавшая Эпохе викингов и повествующая о нравах тех времен, о нескончаемой распре между германскими народами и их соседями.
В нашей книге мы будем активно использовать произведения средневековых бардов, песносказителей. По мнению автора данных строк, IV – XV вв. н.э. вполне можно назвать Эпохой песносказителей, которые в те одиннадцать лет играли в жизни людей разных стран огромную роль, далеко выходящую за рамки «чистого искусства». В XIX – XXI вв. специалистами проведена титаническая работа по разысканию текстов, переводу их на родные языки (в том числе и на русский язык), исследованию их поэтических и поэтологических особенностей и ценностей. Мы уже говорили, что Земной шар представляет собой единый социально-психологический организм. Одним из очень веских и симпатичных обоснований данной формулы можно признать это явление в жизни нашей планеты: искусство песносказителей, поэтов. Именно явление, а не событие и тем более не факт. Оно было бесконечно многогранным и в то же время имело много общий черт, которые совершенно по разному отражались в эти гранях в зависимости от времени и пространства, от эпохи и страны, от поэта к поэту. Сотни, тысячи поэтов (Звезд Первой Величины на небосклоне поэзии) дали в эти века арабский мир и мусульманский мир, Индостан, Юго-Восточная Азия, Поднебесная, Япония, Корея и Великая степь, Восточная Европа, Скандинавия, Островная Европа, Западная Европа. И Африка!..
Для того, чтобы понять человеческую суть любого пространственно-временного интервала той эпохи, необходимо (но, конечно же, не достаточно) ознакомиться с творчеством песносказителей. В их произведениях есть и напряжение жизни (социальное, психологическое, бытовое, военное), и могучая поэзия, в строках которой можно услышать шум волны, плеск весел быстроходных драккар, и упрямое дыхание викингов, неравнодушных к крови человеческой, и печальная аритмия угасающих сердец их беззащитных жертв… Там есть образы, рожденные жизнью, завораживающая аллитерация, уникальные для каждой страны и каждого времени поэтические средства и приемы.
Нет, нет! Мы не будем в данной книге излагать историю или, не дай Бог, теорию поэтики и поэтологии IV – XV вв.
Но мы обязаны подсказать читателю, где он может найти то, что он не найдет ни в одном учебнике, ни в одной даже очень популярной книге о Средних веках, в нашем случае об Эпохе викингов, то есть самою жизнь. Жизнь, ее многомерное и тем именно интересное напряжение, ее тончайшие – душевные – токи он может найти только в сочинениях историков тех времен, хронистов, но, главным образом, - в произведениях поэтов, бардов и песносказителей.
Битва в Финнсбурге
Сказание о Финнсбургской битве было сочинено на континенте в те времена, когда фризы были соседями англов на землях по берегам Северного моря. Оно повествует о том, как датский вождь Хнэф со своей дружиной пировал у короля фризов Финна, женатого на его сестре Хильдебург. Этот брак должен был положить конец долгой междоусобице фризов и данов. Но на пиру старая ссора вспыхивает вновь. Фризы нападают ночью на гостей (здесь и начинается сохранившийся отрывок поэмы), укрывающихся в палатах Финна. Происходит кровопролитная битва. Даны, возглавляемые Хнэфом и его соратником Хенгестом, сначала имеют перевес. Но, в конце концов битва заканчивается фатально для обеих сторон. В ней гибнут и Хнэф, брат Хильдебург, и ее юный сын. Во главе данов становится Хенгест. Он заключает мир с Финном и остается на зиму у него в доме. Даны, однако, нарушают условия мира, убивают Финна и увозят на родину Хильдебург. Ученые пока не могут точно назвать дату написания поэмы и время, изображенное в ней. Некоторые из них считают, что она была написана во времена написания «Беовульфа», другие относят время создания поэмы к X в.
…то не крыши горят ли?"
Юный тогда измолвил
муж-воеводитель:
"То не восток светается,
то не змей подлетает,
то не крыши горят
на хоромах высоковерхие,
то враги напустились,
птицы свищут,
бренчат кольчуги,
щит копью отвечает
и рожны звенят;
вот луна просияла,
под облаками текущая, –
вот злые козни подымаются –
обернется им ненависть
новой пагубой.
Вы вставайте,
воины, просыпайтесь,
снаряжайтесь мужи,
о дружине порадейте,
поспешайте в сражение,
неустрашимые бейтесь!"
Пробудилась тогда
добродоблестная дружина,
златосбруйные встали
знатные мечебойцы
У дверей на страже,
ратники великолепные
с мечами, сильные
Сигеферт и Эаха,
у других же дверей –
Гудлаф и Ордлаф,
с ними Хенгест,
храбрый воитель.
Тут же Гудере
Гарульфу молвил,
мол, животом не стоит
в первой же стычке
рисковать не двери
воину столь славному,
когда надеются смертодеи
завладеть этой жизнью;
и вопросил он –
все услышали –
герой бесстрашный,
кто там стоит на страже.
"Сигеферт я, повсюду
сеггский воитель,
вождь известен:
я изведал немало
битв убийственных;
судьбой назначено
тебе лишь то,
что у меня добудешь".
Тут под оградою грянул
гром сраженья,
щиты блестели,
костей защита,
пели доспехи,
половицы скрипели,
покуда Гарульф
не сгинул в сече,
лучший из наилучших,
на земле живущих,
Гудлафа отпрыск,
и другие пали
трупами обескровленными, –
кружит над ними ворон
исчерна темнобурый;
и будто Финнсбург
пламенем весь пылает –
лезвия так сияли.
Я о людях не слыхивал,
чтобы лучше ратовали
и достойней в стычке
тех шестидесяти победителей,
чтобы лучше расплачивались
молодые за сладкий мед,
чем державному Хнэфу
отплатила его дружина:
пять рубились дней,
и не пал, не попятился
ни единый из верной
придверной стражи.
Тут прочь отпрянул
израненный воин,
он сказал, что разорвана
и пронзена его кольчуга,
рубаха кольчатая,
и расколот шлем;
и тотчас воскричал
ратеначальник:
как же ратники ратуют,
раны терпят
как же юные эти…
(Древнеанглийская поэзия. М., 1982. С.5 – 7)
Германия. Хронология
В конце V в. король франков Хлодвиг разгромил германское племя алеманнов, покорил большую их часть.
В 506 г. алеманны восстали против франков, но были разгромлены и полностью подчинились победителям.
В 510 г. Хлодвиг подчинил рипуарских франков.
В 531 г. сын Хлодвига, Теодорих (Теодерих) I, одержал решающую победу в битве на реке Унструт над тюрингами и включил их земли в государства франков.
Во второй половине VI века была записана Рипуарская правда.
Приблизительно в 560 г. на территорию расселения германских племен впервые ворвались племена аваров.
В VIII—IX вв. германские территории входили в государство Каролингов.
В 746 г. алеманны были окончательно покорены франками.
Ирландия. Хронология
Появление человеческого общества на территории Ирландии относится приблизительно к Шестому тысячелетию до н. э. В IV в. до н. э. Ирландию начинают заселять кельтские племена гэлы, или гойделы, постепенно ассимилировавшие докельтское население. Римское завоевание Британии в I в. н.э. не затронуло Ирландия. Процесс социальной дифференциации привёл уже в первые века н. э. к выделению знати и появлению различных категорий зависимого населения (в том числе рабов). Приблизительно в III в. стали складываться небольшие территориальные (первоначально совпадавшие с клановыми) объединения (туаты) во главе с риагами (королями). На их основе сложились первые государства. Сначала было пять государственных объединений, затем, уже в V веке, их стало семь. Около 430 г. Патрик, шотландец по рождению, распространил в Ирландии христианство. Спокойствие, царившее на острове, благоприятствовало развитию учености среди монашествующих. Уже с VI века Ирландия стала центром западной учености, из ее монастырских школ выходили проповедники христианства на материке; главным рассадником их был монастырь на острове Ионе. Эта образованность духовенства, имевшая мало влияния на народ, исчезла, как только норманны и датчане стали тревожить своими набегами Ирландию. Это случилось в 795 г.
Предания древней Ирландии
Мы предлагаем читателю эти новеллы из древнего прошлого Ирландии для того, чтобы хотя бы слегка приблизиться к далекой истории одного из талантливейших народов мировой истории.
Как говорят предания, до Потопа в Ирландию прибыла Кессаир с племенем. После Потопа из людей Кессаир остался в живых лишь Финтан. Он и поведал о том, как следующие пришельцы во главе с Партолоном сражались с фоморами, демоническими существами, обитающими на острове. Партолон одержал победу в первой на ирландской земле битве. Он научил людей многому — даже варить пиво, заключать выгодные сделки, обрабатывать землю. Племя жило безбедно, но эпидемия страшной болезни уничтожила всех потомков Партолона.
Затем в Ирландию прибыл Немед. Ему удалось победить фоморов, но после его смерти племя попало в жестокую зависимость к ним. В кабале жить плохо. Немедцы решили драться за свободу, потерпели поражение и покинули Ирландию, рассеялись по земле: Старн попал в Грецию, Иарбонел укрылся на «Северных островах»…
Потомки Старна (их называли Фир Болг) много веков спустя вновь поселились в Ирландии, поделили страну на пять частей, избрали короля, реорганизовали армию, улучшили вооружение.
Но вот с «Северных островов» приплыли потомки Иарбонела — племя Богини Дану. Они владели магией, тайными знаниями, разнообразным чудесным оружием. Племя Богини Дану победило Фир Болг, а затем и фоморов. Казалось, не найдется народа, способного победить племя, но на остров прибыли новые люди, которые до этого долго странствовали по свету, были опытными в военном деле, знали много житейских секретов. Даже магия не помогла племени Богини Дану одолеть их. Шестых по счету поселенцев Ирландии и считают прямыми предками исторического населения страны.
Музыка — счастье для друга и меч для врага
Шел 300-й г. до н. э. Кобтах Коэл Брэг правил Брегой, его брат Лоэгайре — Лейнстером, где и земли богаче, и рек, озер, лесов много. Королевство Лоэгайре процветало. Кобтах завидовал брату, мечтал завладеть Лейнстером, но воевать с родственником не решался, да и сил у него не хватало, и полководцем он был плохим.
Притворился Кобтах смертельно больным, повелел слугам посадить себя в колесницу, вывезти в поле и позвать Лоэгайре проститься с умирающим. Брат прискакал незамедлительно, спрыгнул с коня, подошел со слезами на глазах к колеснице, наклонился над исхудавшим, побледневшим Кобтахом, который, казалось, едва дышал. Но лицо его было не смертью близкой бледно подкрашено, тело не болезнью иссушено, а завистью человека ничтожного, готового на все. Лишь только Лоэгайре склонился над «умирающим», тот выхватил из-под одежды кинжал и вонзил его в сердце брата, который скончался тут же со слезами жалости и горя на глазах.
Власть в Лейнстере перешла к сыну Лоэгайре. Не успел он похоронить отца, как люди Кобтаха отравили его самого, подсыпав яда в питье. Внук Лоэгайре Лабрайд принял власть. Юноша был добрым и мудрым, имел много друзей, в том числе и чудесного музыканта Крайптине. Лабрайд догадывался о злодеяниях Кобтаха, о том, что коварный родич мечтает завладеть его королевством.
По соседству с Лейнстером, на востоке, правил Скориат. У него была невиданной красоты дочь. Отец строго охранял девушку, не подпускал ко двору сватов. Однажды он дал большой пир, пригласил Лабрайда с Крайптине. На пиру Лабрайд и дочь Скориата влюбились друг в друга с первого взгляда, но даже заикнуться об этом отцу девушки не могли. Крайптине помог им. Поздей ночью он сыграл сонную песню, и все, кроме девушки и Лабрайда, уснули крепким сном. Остаток ночи влюбленные провели в уединении. Скориат узнал об этом, долго ругался, но все же смирился, согласился отдать дочь за Лабрайда, который понравился ему обходительностью, умом и силой.
Сыграли веселую свадьбу.
Кобтах вновь стал худеть и бледнеть. У молодых мог родиться сын, и тогда, даже если Лабрайд умрет, Лейнстер достанется его потомку. У Кобтаха оставался один шанс завладеть королевством — войной. Он решил уничтожить оружием всех, кто мешал осуществлению его планов. В Динн Риг («Крепости королей») он собрал армию. Лабрайд и Скориат, не ожидая, пока враг нападет на них, осадили Динн Риг. Штурмом крепость взять было невозможно и длительной осадой — тоже: прочные стены и большие запасы продовольствия спасали осажденных.
Лабрайд не знал, что делать. Крайптине вновь решил помочь ему, предложил свой план. В полдень он вышел с арфой к стенам крепости, настроил инструмент и заиграл сонную песню. Такой сладкой, успокаивающей мелодии еще не слышали защитники крепости, они быстро засыпали, улыбаясь во сне.
Воины Лабрайда и Скориата лежали на земле, крепко зажав уши. Они знали о великом музыканте, не раз пели и танцевали под его музыку, но все же не верили, что песня овладеет крепостью. Суровые воины лежали на земле и посмеивались: в детские игры играем, а на стенах и внутри крепости уже спали крепким сном воины, дети, старики и сам Кобтах.
Лабрайд без труда взял крепость, пленил коварного родича, и только через трое суток проснулись славные защитники Динн Риг: хорошо они чувствовали себя после долгого, крепкого сна.
Похищение быка
Поспорили король Айлиль и королева Медб, которые правили в Коннахте на западе Ирландии в I веке нашей эры, кто из них богаче. Они, хоть и были мужем и женой, но, по обычаю, хозяйства вели порознь и богатства копили каждый в своем сундуке. Долго они спорили. Затем повелели слугам принести сокровища из своих покоев. После этого им привели отары овец, табуны лошадей, стада свиней и коров: ни в чем не уступало богатство Айлиля богатству Медб. Только красивый и могучий бык Финдбеннах, родившийся в стадах Медб и по праву принадлежащий ей, перешел в стада мужа. Не хотел бык находиться под властью женщины. Настоящий племенной бык, с норовом.
Такое неуважительное отношение животного печалило Медб. Позвала она Мак Рота, известного гонца, спросила, есть ли в Ирландии бык, подобный Финдбеннаху?
— В королевстве уладов, в краю Куальнге, есть бык Донн Куальнге. Он не уступит Финденбеннаху в красоте и в силе, — сказал Мак Рот.
Королева отправила его к уладам, чтобы он попросил одолжить ей быка на год. Пятьдесят телок обещала Медб в конце г. Дайре — хозяину могучего быка. Дайре согласился оказать ей услугу, но вечером один из сопровождающих гонца неосторожно молвил: «Не дал бы быка добром, взяли бы силой и навсегда». Услышал те слова Дайре, возмутился и отправил послов ни с чем.
Мак Рот рассказал королеве обо всем.
— Что ж, — произнесла Медб, — возьмем быка силой, — и тут же стала собирать войско.
Вскоре в столице Коннахта Круахан Ай собралась огромная армия и двинулась в страну уладов.
Был в войске ирландцев Фергус с тридцатью сотнями воинов. Когда-то он правил Уладом, но сместил его Конхобар. Фергус покинул родину, попросил у Медб приюта. Та приняла его с почестями, и теперь, когда затеялась война, Фергус встал под знамена Коннахта. Хороший полководец он прекрасно знал страну, обычаи, силу и слабость уладов, хотел отомстить Конхобару за нанесенную обиду. Айлиль и Медб поставили Фергуса главнокомандующим.
Улады не готовились к войне, более того странная болезнь поразила их, ослабли воины от болей в животах, не могли поднять меч.
Армия Коннахта подошла к владениям уладов. Никто не встретил врага: лишь холмы и лесные реки встали на пути ирландцев. Увидел Фергус беззащитные родные дали, и перевернулось у него все внутри, забыл он обиду, послал тайно гонцов к уладам и к воину Кухулину, а сам повел войско одному ему известными дорогами: то на север, то на юг. Королева заподозрила Фергуса в измене, спросила, почему войско идет путанной дорогой? Полководец смело ответил:
— Чтобы Пес Кузнеца не выследил нас.
Медб удивилась: кто такой Пес Кузнеца и почему славные ирландские воины должны его бояться?
— Пес Кузнеца, Кухулин, лучший воин уладов, — сказал Фергус, но королева с недоверием отнеслась к его словам и историям о великом воине уладов.
А Кухулин, узнав о вторжении ирландцев, послал отца к Конхобару, сам на колеснице, ведомой Лаэгом, поскакал в приграничные районы, где плутал Фергус. Юный герой хотел тут же сразиться с врагами, но, как ни горяч он был, а план Фергуса пришелся ему по душе.
В лесу, у брода Ат Грена, сошел Кухулин с колесницы, срубил одним ударом меча шест с четырьмя сучьями, заострил его, обжег, написал на нем грозное послание и с такой силой вогнал в землю, что на две трети шест ушел в глубь. На поляне появились разведчики ирландцы, четыре человека, увидели врага, заспорили, кому биться с ним. Кухулин разрешил их спор: на быстрой колеснице бросился на четверых, победил их, отрубил головы, насадил на четыре сука. Затем взвалил тела на коней, и побрели грустные кони в стан ирландцев.
Ирландцы увидели трупы, страшный шест с четырьмя головами, удивились: кто победил прекрасных бойцов, кто написал дерзкую записку, объявил Медб партизанскую войну?!
— Это Кухулин, Пес Кузнеца, — сказал Фергус и добавил. — Теперь он не оставит нас в покое.
Король и королева поняли, что не зря Фергус увиливает от Пса Кузнеца: опасен и грозен улад. Вечером они попросили рассказать о нем. Фергус поведал много историй о подвигах Кухулина, но один из них поразил ирландцев. Случилось это, когда Кухулин был еще мальчиком, хотя знали о нем уже многие, а Конхобар объявил его своим приемным сыном. Однажды царя уладов пригласил на пир знаменитый кузнец Кулан. Король решил взять с собой Кухулина, но мальчик играл со старшими друзьями в военные игры, обещал догнать Конхобара в пути.
Король со свитой прибыл к Кулану. Кузнец принял гостей, постелил всем циновки, началось веселье. Вечером Кулан спросил, не будет ли еще гостей? Конхобар уже забыл о мальчике, да и не мог тот один найти дорогу в лесу. «Нет», — ответил король.
— Тогда спущу с цепи пса, — сказал хозяин.
Пес у кузнеца был огромный и свирепый. Он обежал окрестности, лег перед домой, но учуял чужака и зарычала так громко, что могучие деревья в страхе поджали ветви, ветер замер, боясь шевельнуться. Мальчик, однако, смело шел вперед, хотя был он в два раза ниже ростом пса. Тот вскочил, открыл пасть, кинулся на путника. У Кухулина был лишь шар, который он постоянно держал в ладонях, укрепляя кисти. Увидев зверя, мальчик метнул металлический шар ему в пасть, снаряд выворотил псу кишки. Затем Кухулин схватил собаку за лапы, ударил о камень. В доме услышали звуки боя, и все выбежали на улицу. Кухулин гордо стоял рядом с поверженным псом. Кулан вздохнул: «Что же мне делать без верного стража моих отар?»
— Пока не найдешь такого же пса, — сказал Кухулин, — я буду сторожить твои владения.
В ту же ночь Конхобар решил вручить мальчику боевое оружие, перепоясал его мечом, дал два копья и щит. Кухулин поднял оружие, тряхнул им в воздухе — на мелкие куски разлетелись копья и щит, и еще четырнадцать комплектов оружия разлетелись в щепу! Тогда Конхобар вручил ему собственное оружие. Потряс им мальчик в воздухе, уцелело оно.
— Вот славное оружие, — обрадовался воин, которого с тех пор и прозвали Псом Кузнеца.
Долго рассказывал Фергус о герое уладов, с волнением слушала его Медб, а утром войско отправилось на восток, посылая вперед разведчиков. В полдень у брода Кианнахт Кухулин напал на шестерых воинов, победил их. Вечером он подкрался к лагерю врага, увидел Медб, метнул в нее камень, убил любимую птичку, сидевшую на правом плече королевы, и скрылся. Пока ирландцы искали его в одном месте, он с противоположной стороны метким броском из пращи убил любимую куницу королевы, восседавшую на левом плече. Улад был быстр и неуязвим. С утра до вечера он кружил вокруг ирландцев, но и ночью не давал им покоя.
Королева пыталась подкупить его, предлагала несметные богатства, но отказался Кухулин от всех благ, продолжал наносить врагу удары. Трое суток ирландцы не ставили шатры и палатки, не варили на кострах пищу, не пели песни, думая лишь, как бы спастись от града камней. Медб понял, что поход может закончиться печально, послала Мак Рота к Псу Кузнеца. Тот вновь отказался от богатств.
— Назови свои условия! — воскликнул в отчаянии гонец, и Кухулин сказал, что если каждый день на поединок будет уходить один воин, то он прекратит ночные атаки.
Это понравилось Медб: лучше терять одного бойца днем, чем сто — ночью.
Странная болезнь не отпускала уладов. Конхобару трудно было собрать войско. Вся надежда была на Кухулина. Он ежедневно убивал ирландцев, армия Медб продвигалась вперед медленно. Королева разделила войско на два части: одна пошла в Куальнге за быком, другая отвлекала Кухулина. Замысел удался: бык Донн Куальнге был похищен!
Но Кухулин верил, что Конхобар соберет войско, отобьет быка, и продолжал свое дело, побеждая в поединках лучших ирландцев. Медб знала, что в отряде Фергуса есть воины-улады, способные сразиться с героем. Многие, конечно, будут отказываться, но королева решила осуществить свой план (пусть улады бьют уладов!) с помощью неотразимой красавицы Финдабайр. Вечером королева пригласила в шатер Фер Баета, молочного брата Пса Кузнеца. Финдабайр приветливо встретила воина, наполнила кубки вином. Фер Бает выпил крепкого напитка, разговорился с хозяйкой. Сам того не замечая, он подчинился злым чарам ведуньи, и та, угощая его напитками, постепенно завладела волей воина… Не дожидаясь рассвета, тот отправился на поединок.
Кухулин отговаривал его, но словно бы в заколдованном сне был Фер Бает. Позабыл он дружбу — хотел биться. Кухулин победил его.
Победил Пес Кузнеца еще много уладов и ирландцев, раны и усталость валили его с ног, а врагов оставалось много. Но и Медб занервничала: никто не хотел гибнуть в поединках с Кухулином. Даже Финдабайр не могла ей помочь — воины отказывались входить в шатер королевы. Послала тогда Медб сразу шестерых воинов на бой, но Кухулин вновь одержал победу и, так как враг нарушил договор, вновь стал обстреливать лагерь ирландцев по ночам из пращи.
Однажды на закате солнца пришло небольшое войско уладов во главе с Фолломайном, сыном Конхобара. Сменили они Кухулина на боевом посту, уговорили поспать. Фолломайн приложил травы и зелья на раны, уснул Кухулин крепким сном — трое суток спал, тело его отдыхало, раны затягивались.
Трое суток отряд уладов бился с ирландцами. Втрое больше врагов, чем было в отряде Фолломайна, убили они, но и сами полегли в неравном бою. Фолломайн остался один в живых. Сжал он крепко меч и бросился на Айлиля. Да не суждено было ему пробиться к королю врагов: шесть воинов преградили ему путь, убили смельчака.
Проснулся Кухулин, узнал от Лаэга о битве, крикнул:
— Запрягай косящую колесницу!
Лаэг облачился в кожаную, но легкую, тонкую рубаху из шкуры оленя, одел черный плащ, который, как говорят предания, Симон Маг сшил для правителя Рима, тот подарил его Конхобару, Конхобар — Кухулину, а Пес Кузнеца — Лаэгу. Голову возничий украсил гребенчатым шлемом. Лошадей укрыл металлическими пластинами с наконечниками, остриями копий, шипами и колючками. Такие же колючки, кривые ножи прикрепил к колесам и перед дышлом: все вокруг раздирали они в клочья на бешеном скаку лошадей.
Кухулин надел для боя платье: «двадцать семь нательных рубах, крепко подвязанных к телу ремнями. Поверх надел он пояс из шкур семигодовалых быков, крепкий, дубленый, что прикрывал его тело от пояса до подмышки. Скользили по нему дротики, пики и стрелы как по камню. Повязал Кухулин тонкий передник из шелка, расцвеченный золотом, прикрывающий тело ниже пояса, поверх него одел передник из мягкой кожи годовалых бычков. Взял он меч светлоликий с рукоятью из кости, восемь малых мечей, пятирогое копье, восемь малых копий, изогнутый щит с краем, заточенным, острым, разящим, разрубающим волос на воде. Водрузил гребенчатый шлем…»
И пустился Кухулин на врагов, врезался в центр ирландского войска, рубил врага нещадно. Ирландцы перепугались, вновь заговорили об измене Фергуса. Медб вынудила полководца выйти на бой с Кухулином.
На рассвете Фергус отправился к броду, но меч свой оставил в палатке. Удивился Кухулин: «Почему Фергус пришел без меча?»
Фергус сказал, что все равно он бы не поднял бы меч над ним, да только не это главное: «Честью твоей и воспитанием, что дал тебе я, Конхобар и улады, я заклинаю тебя отступить предо мной на глазах у ирландцев. Не бойся позора. В день главной битвы я отступлю — и все ирландцы побегут. Тогда придет час уладов».
Призадумался Кухулин.
А ирландцы и улады, не зная, что происходит у брода, с тревогой смотрели туда, где ходили друг против друга два бойца. Внимательно следили Кухулин и Фергус за движениями рук, ног, тел соперника. Нужно быть очень внимательным в поединке с равным противником, смотреть ему только в глаза, потому что в глазах сокрыта тайна всех мыслей, движений. Там, в глазах врага, сокрыта самая великая тайна — тайна твоей жизни! Замерли воины обеих армий. А поединщики ходили и ходили по поляне у брода. Напряжение в мышцах, мыслях, в душах — в зрачках напряжение. Жизнь и смерть ходили друг вокруг друга.
Вдруг Кухулин вскочил в колесницу и поскакал от брода быстрее крика людского. Фергус под восторженные возгласы прибыл в лагерь. И на этот раз не удалось уличить его в измене.
По всей Северной Ирландии собирал Конхобар войска. У него нашлись союзники. Они с небольшими отрядами устремлялись туда, где должна была состояться решающая битва, в местечко Гайрех и Илгайрех.
Королева решила послать на поединок с Кухулином Фер Диада, любимого друга Пса Кузнеца, с которым когда-то он познавал секреты боевого искусства у одних и тех же приемных матерей Скатах, Уатах и Айфе. Фер Диад наотрез отказался. Медб направила к нему друидов. Те возвели на лицо воина порчу позора, пригрозили умертвить. Смерть с позором — страшная кара для воина. Фер Диад явился к Медб. Королева устроила пир, незаметно подсыпала в кубок гостя возбуждающего снадобья. Воин расхрабрился, Медб обещала ему великолепную колесницу, о которой не мечтают даже короли, другие богатства, красавицу Финдабайр в жены. На виду у всех королева сняла золотую пряжку со своего платья и подарила Фер Диаду. Такого внимания она не оказывала никому.
Два бойца встретились у брода. Долго вспоминали они былые времена, укоряли друг друга за то, что предали дружбу. Кухулин делал все, чтобы остановить Фер Диада, но тот горел желанием сразиться. Бились они несколько дней. Все виды оружия перепробовали, все виды схваток: ни тот, ни другой не могли одержать победу. В очередной день право выбирать оружие было у Кухулина. Он предложил биться в воде. Фер Диад согласился, хотя знал, что здесь Кухулин особенно опасен. Бой продолжался до полудня всеми видами оружия. Затем воины взяли мечи. Фер Диад нанес противнику удар в грудь. Кровь густо окрасила брод. Кухулин крикнул Лаэгу дать ему га булга. Это тонкое короткое копье со сложным наконечником металось пальцами ноги, впивалось в тело, оставляя на нем до тридцати зазубрин, выдернуть наконечник га булга можно было только вырезав кусок мяса.
Фер Диад прикрыл щитом низ тела, Кухулин рукой метнул га булга выше щита, попал ему в грудь. Возничий подал еще одно копье. Противник дернулся от боли, поднял щит, но второй га булга, пущенный ногой, попал в тело снизу.
— Довольно, ты сразил меня насмерть, — сказал Фер Диад, и только теперь, когда схлынул с души накал битвы, понял Кухулин, что потерял лучшего друга.
Подбежал Пес Кузнеца к умирающему, подхватил его на руки, перенес на родной берег, поднялся и ощутил в теле своем немощь и дурман.
Медб, предполагая, что так и закончится поединок, послала к броду воинов с заданием напасть на ослабевшего Кухулина. Но улады опередили их, упрятали бойца в надежное место, а, чтобы он не сбежал, связали его крепкими ремнями и обручами, приставили к нему женщин, знавших лекарственные травы. Покой нужен был бойцу.
Кухулин рвался в бой, хотел помочь уладам, просил возничего развязать ремни, но Лаэг успокаивал его: «Довольно, о Куку. Ты славно сражался, нужно отдохнуть и залечить раны. Улады справятся с ирландцами без нас».
Утром, в день битвы, через поле у холма пролетела стая птиц. «Это предвестье большого сраженья», — сказал Кухулин и послал Лаэга на дерево следить за битвой и докладывать ему о ней.
На огромном поле выстроились восемнадцать отрядов армии Медб и Айлиля, напротив — воинство Конхобара. Сражение начали молодые улады ударами с флангов. Ирландцы сдержали натиск. Конхобар ввел в бой отряды центра. Битва развернулась по всему полю. Лишь на вершине холма спокойно шелестела трава, а внизу гулял ветер дикой людской злобы, шумела буйная трава человеческая, косил ее бог войны, пугал живой кровью глубоких ран и трупами, замиравшими в глупых позах. Уже не было ни левого, ни правого флангов, ни передовой, ни тыла. Все поле, равномерно засеянное воинами, шумело, волновалось.
Айлиль, Медб и Фергус ринулись с отрядами в бой, потеснили на севере уладов. Конхобар дрался в центре, но громовой шум битвы не мешал ему следить за ходом сражения. Услышав победные голоса ирландцев, он направился на север.
Фергус помнил обещание, данное Кухулину, ждал удобного случая, но вдруг увидел Конхобара, и туман обиды замутил его разум. Он сжал в руках меч, пошел навстречу врагу, повинному в его бедах. Замахнулся Фергус, ударил мечом по щиту Конхобара, выдержал тот удар. Вновь занес Фергус свой меч.
Лаэг доложил о поединке Кухулину. Тот крикнул: «отпусти меня!» Рванулся так, что отлетели прочь ремни и обручи, и без оружия, с оглоблей от колесницы, побежал на поле, поражая противников, пробираясь к месту поединка.
Фергус наступал. С каждым его шагом прибавлялось сил у ирландцев. Они упорно напирали на уладов. Кухулин подбежал к Фергусу сзади, мог бы убить его оглоблей, но не нападал Пес Кузнеца на врагов сзади, да и не смерть Фергуса ему была нужна. Крикнул Кухулин:
— Повернись ко мне, господин мой Фергус!
Фергус увидел израненного, в кровавых повязках Кухулина.
— Ты обещал отступить в день главной битвы предо мной! — сказал герой, и Фергус тут же освободился от поразившего его дурмана, забыл обиды и… побежал.
Бегство командующего ошеломило ирландцев. В паническом страхе они бросали оружие, бежали на запад. Улады гнали их с родной земли, убивали, топили в глубоких реках. Королю и королеве удалось спастись на быстрых колесницах.
Медб, понимая, что улады будут воевать, пока не вернут Донна Куальнге, задумала устроить поединок быков. Донн Куальнге проделал тяжелый путь, незнакомая местность нервировала его — он должен был проиграть.
Бык уладов вышел на поляну, заревел могучим голосом. Финдбеннах, холеный, молодой, приближался к нему с уверенностью непобедимого бойца. Быки ударили копытами, ошметки земли полетели в разные стороны. Глаза животных налились злобой, «ноздри и щеки раздулись, словно кузнечные мехи», изогнулись в напряжении спины. Финдбеннах изловчился, налетел справа, пронзил рогом бок Донна Куальнге.
Улады из отряда Фергуса вздохнули, один из них сказал:
— Не нужен нам такой бык, он даже с молодым не справился. Зря бились из-за него, людей губили.
Донн Куальнге услышал эти слова, рассвирепел. Он понимал, когда его хвалили, им восхищались, но никогда раньше бык не слышал такого презрительного тона по отношению к себе. И коварный удар его разозлил. Он бросился в перед, поддел Финдбеннаха рогами, бросил на землю, вновь поднял и вновь рухнул могучий красавец на землю. Рогами вспорол Донн Куальнге брюхо Финдбеннаху, копытами топтал его, затем поднял умирающего на рога и побрел гордо на родину, разбрасывая по пути останки поверженного противника.
Шел Донн Куальнге, не останавливаясь, спешил. Он на родину хотел быстрее попасть, он чувствовал близкое дыхание родных трав. Пришел бык на землю Куальнге, вздохнул воздух родины, и сердце его от радости или от усталости, а, может быть, от сострадания к погибшим из-за него воинам, «раскололось, словно орех». Умер Донн Куальнге, закрылись его печальные глаза.
Мать Донн-Бо
Все верховные короли Ирландии, резиденция которых находилась в городе Таре, мечтали установить единодержавную власть, но короли Улады, Мунстера, Эохо, Коннахта, Лейнстера не хотели подчиняться правителям, платить им борома — дань. Дело часто доходило до войн.
В конце I века нашей эры верховный король Ирландии Туатал совершил много военных походов, силой подчинил всех, заставил платить борома. Особенно упорное сопротивление оказали ему лейнстерцы. Много битв выиграли они, не желая жить по указке повелителей Тары и в следующих веках.
Король Ирландии Фергал шел с севера в Лейнстер за борома, собирал по пути армию. Воины с неохотой вступали в войско Фергала: каждый из них говорил, что если пойдет Донн-Бо, то и я пойду.
Донн-Бо был один у матери, потерявшей в предыдущем походе мужа. Внимательный и добрый юноша сочинял стихи, песни, королевские истории, лучше всех запрягал лошадей, заботился о матери, владел копьем и мечом прекрасно. Воины знали, что мать не отпустит его на войну.
Фергал пришел к ней под вечер. Она сидела у окна, смотрела в даль и отпускать сына не хотела. Фергал обещал ей награду, говорил много ласковых слов, только к чему матери слова короля, если сына она посылает на войну? И богатства матерям не нужны…
До поздней ночи шел разговор короля со вдовой. Никто не знает, какое последнее слово сказал ей Фергал, но согласилась мать, молвила сыну: «Я отпускаю тебя. За спины людей не прячься, постарайся вернуться. Да не делай зла безвинным».
Приблизившись к Лейнстеру, Фергал нанял проводников, и те повели армию по глухим тропам в болотистое страшное место. Не успел король сообразить, что его предали, как проводников след простыл. Пришлось разбить лагерь, заняться пищей. Самая удобная площадка находилась близ церкви. Там и обосновалось войско на день-другой, пока Фергал найдет новых проводников. Король не скрывал своей злобы на лейнстерцев, а злость — заразна! От короля она перешла к полководцам, от них — к воинам. А тут еще обоз с продуктами застрял в дороге. Голодные воины установили шатры и палатки и, злобно озираясь, бродили по округе.
Увидели они прокаженного. Тот вел корову домой. Хорошая была корова. Одна-единственная у владельца маленького домика, стоявшего под охраной церкви в глухом краю. Воины потребовали корову, приготовили ее на железных прутьях в огне.
Прокаженный искал защиты у Фергала, его приближенных, но его никто не слушал.
Донн-бо видел все это, жалел несчастного, но помочь ему не мог — денег у него не было. Поужинав, воины попросили Донн-бо развлечь их, спеть песню, рассказать историю. Донн-бо отказывался, ушел в палатку. Шут Уа Майглинни веселил в тот вечер ирландцев. Долго веселил, потому что всем, кто совершил злодеяние, было страшно. Страх шел из сытых утроб, кружился вокруг бурей, шумел шалым ветром, барабанившей ливнем по шатрам и палаткам. До поздней ночи шут веселил воинов — не развеселил.
Утром армия продолжала путь. Унылые воины брели по лесным дорогам, вздрагивая от каждого шороха: всюду им чудились стрелы и копья врагов.
Лейнстерцы встретили их на большой равнине. Битва была жестокая, но уже к середине дня Королю Южного Лейнстера удалось сломить сопротивление противника, и погнал он войско Фергала, и били в тот день пришельцев за борома сотнями. Погиб и сам Фергал.
Остатки войска бежали на север. Проходя мимо селения, где жила мать Донн-бо, воины ускорили шаг, не желая вступать с матерью в грустные разговоры, боясь, как бы она не вышла на дорогу.
Она не вышла.
Мать Донн-бо сидела на скамье у окна, смотрела куда-то далеко-далеко. Она знала, что сын ее плохого сделать никому не мог, она пыталась ответить себе, почему же в таком случае он погиб? Но не находила ответа старая женщина, и смотрела, смотрела далеко-далеко — за небо.
Победило молоко
Королю Лейнстера Кримтану Скиатбелу вначале битвы против войска племени Фидга доложили, что стрелы и копья противника смазаны ядом. Даже незначительное ранение выводит воина из строя: на теле появлялись пятна, люди падали от нестерпимой боли и зуда, корчились в страшных муках. Только самым сильным удавалось терпеть зуд и боль.
Кримтан повелел привезти к нему жреца-друида из племени круитни. Тростан, так его звали, прибыл незамедлительно, хотя и не вмешивался он в нескончаемые битвы людей, но, узнав о яде, поспешил к лейнстрецам, осмотрел раны и сказал: «Пусть подоят сто пятьдесят коров и сольют молоко в яму». Повеление друида было исполнено. Воины удивленно смотрели на Тростана: что дальше?
«Пусть каждый раненый опустится в яму с молоком. Оно вылечит его от яда», — произнес друид.
Молоко действительно вылечило воинов, боль и зуд прекратились, солдаты брали оружие и спешили на поле битвы.
Войско племени Фидга было разгромлено.
Друид повелел собрать все копья и стрелы, смазанные ядом, и бросил их в костер. Пламя словно бы надломилось от страха, отяжелело, перепуталось, переплелось извилистыми змейками с бледными красными язычками, устремленными вверх. Также змеино корчились недавно люди, пораженные ядом. Но костер, обволакиваемый небом, быстро справился с ядом, огонь выровнялся, пламя стало легким, треугольные острые флажки весело затрепетали над костром.
«Небесное молоко помогло ему», — сказал задумчиво друид и пошел себе думать дальше.
Некоторые достижения древних ирландцев
В Ирландии было написано разных произведений больше, чем в античной Греции… Мир кельтов удивительно поэтичен и музыкален, мудр и очарователен, как очаровательна и неповторима, фантастична и мудра природа Ирландии.
Кельтам были известны целебные свойства трав и разных продуктов. Они знали секреты заклинаний, заговоров, умели воздействовать на подсознание человека, на его психику.
Кельты в совершенстве овладели морским делом. Во второй половине ХХ века ученый и исследователь Тим Северин построил по древним чертежам и по древней технологии удивительно остойчивую лодку. Он прошел на ней из Англии в Америку по штормовым северным широтам и доказал возможность плавания монаха Святого Брендана через Атлантический океан уже в VI в. н. э., о чем говорят предания и легенды об этом человеке. Контуры, технология изготовления деревянных, обтягиваемых кожей лодок, а также описания одежды из разных кож во многих произведениях кельтов говорят о том, что они были прекрасными мастерами, секреты ремесел которых, к сожалению, практически, все утеряны.
Кельты не записывали специально произведений по философии, государству и праву, эстетике, этике. Они даже не знали о существовании таких слов, понятий и терминов. Но прочитайте их мифы и предания, и вы поймете, что о проблемах мироздания и проблемах человека они думали много и напряженно. Не меньше, чем в Древнем Египте, Месопотамии, Индии.
Ирландцы изобрели две игры, называвшиеся буанбах и фидхелл, которые отдаленно напоминают шахматы. Они изготавливали для своих музыкантов прекрасные инструменты, напоминающие арфу. Ирландские музыканты, арфисты, обязаны были постичь искусство «Музыки Сна, Музыки Смеха и Музыки Плача».
Поединки, описываемые в ирландских сагах, говорят о том, что ирландцы в совершенстве владели искусством боя, которое в настоящее время демонстрируют на рингах мира знатоки восточных единоборств и всевозможные ниндзя.
Ирландцы использовали огамическое письмо, в котором звуки передавались комбинациями различных линий, расходящихся от ствола.
Из описаний одежды в сагах можно сделать вывод о том, что ирландцы знали такие секреты выделки кожи, которые и современные «кожемяки» не прочь были бы узнать. Из кожи ирландцы шили нежное, легкое, прочное нижнее белье и непробиваемую одежду воинов.
Плавание Святого Брендана
В VI веке ирландский монах, аббат Клонфертского монастыря, Святой Брендан (Брандон, Брандан) Мореплаватель (484 – 578 гг.) осуществил много морских путешествий, в том числе, он вполне мог ходить вплоть до Америки. До Х века в Ирландии было создано сказание «Плавание Святого Брендана». Существуют легенды о его плаваниях, в том числе и в дальние страны, на небольших кожаных лодках. В XX в. известный исследователь Тим Северин доказал, что на кожаных лодках можно плавать в северных широтах.
Филиды
Как гласят ирландские легенды, в 432 г. Святой Патрик, получив повеление Всевышнего, прибыл в Ирландию, чтобы обратить островитян в христианскую веру. По мнению же Проспера Аквитанского, жившего в V веке, папа римский отправил в Ирландию в 431 г. Палладия -–с той же целью. Так или иначе, но в VI веке Ирландия была почти вся христианской.
Процесс христианизации прошел здесь мирно, на острове, в местах бывших языческих капищ, были основаны монастыри, ставшие центрами новой религии и письменной культуры. Много скрипториев (переписчиков) стали записывать со слов знаменитых филидов «повести» и «истории» ирландской дохристианской культуры, которые получили название (по исландскому образцу) — саги.
Филиды, великие песносказители Ирландии, честно передали свои бесценные знания, хотя и понимали, что в новой жизни им места нет. В самом деле, зачем и кому нужны люди, способные запоминать до 350 своих и чужих песносказаний (позже их назовут, как сказано выше, сагами), если все теперь можно было записать и любое художественное произведение в любую минуту взять у скриптория и прочесть?!
Да, филиды сочиняли чудные творения. Но частенько они критиковали повелителей, причем во всеуслышание, когда собиралось много народу! Не всегда и не всем на Земном шаре правителям нравилась резкая критика, а то и дерзкое осмеяние. Кроме того, авторитетные среди сограждан филиды, обвинив какого-нибудь зарвавшегося повелителя, могли испортить всю его жизнь: уличенные ирландскими песносказителями хамы часто лишались почестей, славы и даже власти!
В конце VI века в обновленной Ирландии подобная критика стала ненужной. Над замечательными поэтами нависла серьезная угроза. Причем угрозу эту никто из простолюдинов не замечал! В самом деле, зачем приглашать на какой-нибудь праздник гениального поэта, если его роль вполне мог исполнить любитель зубрить стихи и напевать их кое-как?! Зачем рисковать и приглашать филида, у которого глаз пытливый, ум быстрый, а душа, хоть и добрая к добрым, но к злому-то да к неправедному она зла! Сколько раз бывало, выйдет на площадь филид, запоет свою «повесть» или «историю» о людях-согражданах, о делах их, у собравшихся лица от стыда краснеют…
Нет, не нужны, особенно власть имущим, такие филиды. Лучше скриптория заиметь. Скрипторий поскрипит пером, перепишет сагу, повелитель прочтет ее, ненужное (о себе, конечно) тем же пером зачеркнет — тогда уж хоть читай вслух, а хоть хором пой — не страшно.
Не понимали «обновленные» ирландцы, что отказываясь от услуг филидов, они губили великую культуру, величайших поэтов (Точно также покидали сей мир древние барды Альбиона после того, как англосаксы вторглись на туманный остров…).
Действительно, серьезная угроза! Выручил (на время, правда) филидов Колумба, один из трех ирландских святых. На соборе в Друимкете в 575 г. он поддержал филидов, их оставили в покое люди-недруги, но жизнь потребовала от них неисполнимого для поэтов-песносказителей: приспособиться к реалиям христианской Ирландии. А приспособленный филид, это уже не филид…
Следует подчеркнуть, что к филидам в Ирландии отнеслись по-доброму, не так, как, например, в Провансе, на юге Франции, отнеслись в XIII веке к трубадурам. О трагедии трубадуров мы расскажем позже, а пока предлагаем читателям некоторые мысли из произведений филидов Ирландии.
Три разговора двух мудрецов
…
Скажи, о поучающий юноша, знаешь ли ты историю?
Неде ответил:
—Воистину хорошие истории:
изобильное море,
берег залитый,
леса улыбаются,
бегут деревянные лезвия,
цветут деревья,
вырастают злаки,
множество пчел,
сверкающий мир,
счастливый мир,
ласковая весна,
войско с наградой,
солнечные короли,
дивная мудрость,
уходят сражения,
каждый при своем деле –
храбрость мужчинам,
женщинам рукоделье,
…………
сокровища улыбаются,
доблесть в достатке,
искусно всякое ремесло,
благороден каждый,
добрые песни,
песни прекрасны.
А ты, о почтенный, знаешь ли историю?
Ответил Ферхертне:
— Воистину да: ужасны они,
страшное время наступит:
много будет вождей, доблести мало,
добрый суд позабудут живые.
Во всем свете не даст потомства скотина.
Люди забудут скромность.
Покинут герои великих вождей.
Скверными будут мужи,
мало станет королей, а недобрых много.
Много будет несчастий, всякий станет с изъяном.
Колесницы станут ломаться на скачках.
Враги разорят долины Ниалла,
Истина не сбережет богатства.
Забавой шута станет всякое дело,
явится всякая ложь.
Всякий из гордости забудет свое место,
и не встретят почтения статус, возраст,
честь, благородство, искусство или ученость.
Разорение каждому мужу,
растеряет богатства всякий король.
Благороднорожденный заслужит презрение
и возвысится раб, и не станут
почитать ни человека, ни бога.
Истинные короли погибнут
от рук насильников и людей с черными копьями.
Вера исчезнет,
больше не будет даров,
рухнут полы,
кельи падут,
низвергнутся храмы.
Станут пустыми амбары,
негостеприимство погубит цветение.
Наземь падут плоду от неправых суждений.
Исчезнет тропа каждого.
Псы осквернят тела, так что…
на другого из-за тьмы, злобы и скупости.
Под конец последнего мира
будет пристанище нищете, хуле и злобе.
Много распрей с людьми ремесла,
всякий купит шута для веселья,
всякий поставит препоны другому.
На всяком холме утвердится измена, и
не защитит больше ни ложь, ни клятва.
Всякий восстанет на ближнего и предаст брат брата.
Всякий поднимет руку на друга за питьем и едой, так
что не будет между ними ни клятвы, ни духа, ни чести.
Иссушат друг друга скупцы,
хулу вознесут друг на друга насильники.
Уравняются, забудут о клириках, отринут мудрых.
Музыка достанется простонародью.
Геройство пребудет в кельях монахов,
обернется мудрость неправым судом,
станут судить церковь правом короля.
Зло проникнет в епископский посох.
Станет всякая любовь прелюбодеянием.
Гордость и своеволие обуяют сыновей крестьян и рабов.
Скупость, негостеприимство и
нужда завладеют благородными,
так что померкнут их песни.
Великое искусство в рукоделии достанется шутам,
так что станут получать все бесцветные платья.
Неправый суд станут вершить короли и вожди.
Непокорность и злоба овладеют умами людей,
И не станут рабы да служанки нести службу,
Короли и вожди не услышат просьб и решений племен,
Управители церковных земель станут глухи
К голосам земледельцев, не пожелает крестьянин
Заплатить должное своему господину,
Держатель церковной земли не воздаст
Положенное церкви и законному аббату,
Не подчинится жена слову первого мужа,
А сыновья и дочери — отцам и матерям,
Не встанут ученики перед учителем.
Суемудрием и ложью обернется всякое ремесло,
И пожелает каждый превзойти своего учителя,
Пожелает младший сидеть тогда, когда стоит старший,
Не постыдятся короли и вожди
Идти в покой для еды и питья перед лицом своих друзей,
Что станут прислуживать им вместе с их людьми и свитой,
Не постыдится земледелец есть,
Затворив свой дом перед искусным человеком,
Что продает свою честь и дух за платье и пищу,
За едой и питьем повернется всякий щекой к другому,
Зависть овладеет всяким,
Так что продаст он свою честь и душу за крупицу.
Скромность забуду, станут людей презирать, вождей
убивать статусы забудут, воскресенье отбросят,
буквы забудут,
поэтов не станет больше.
Не станет больше правды, и лживый суд будут творить
насильники последнего мира;
чуть появившись, погибнут плоды от нашествия
чужеземцев и простого люда.
Слишком много людей станет повсюду.
Границы раздвинутся до предгорий.
Каждый лес станет огромной равниной,
всякая равнина — лесом.
Явится много ужасных болезней,
нежданных и грозных бурь,
молнии и треск деревьев,
зима зеленая, лето мрачное,
осень без урожая, весна без цветов,
мор от голода,
падеж скота…
Живность без прока, укрытия без сокровищ,
богатство без людей.
Исчезнет геройство,
иссохнут поля,
ложные клятвы,
суд со злобой.
В три дня и три ночи погибнут две трети людей.
Треть их напастей падет на живность морей и лесов.
Наступят семь лет после плача,
исчезнут цветы,
поднимется плач по домам.
Чужеземцы заполнят долины Ирландии,
люди станут служить людям.
Сражение будет у Кнамкаилл,
светлые заики будут убиты.
Дочери понесут от отцов своих.
Станут сражаться в местах достославных.
Горе вокруг холмов Острова Зеленых Долин,
устремится море на края, чающие Обетованной Земли.
Семь лет пребудет Ирландия до Страшного Суда.
Оплачет она убийства,
явятся знаки рождения Антихриста,
в каждом племени родятся чудовища.
Заводи потекут против течения,
конский навоз станет цвета золота,
вода станет словно вино,
горы станут равнинами,
болота станут полями клевера,
рои пчел будут сожжены между горами.
День ото дня станет позднее моря прилив,
потом придут семь темных лет,
они закроют светильники небес.
С погибелью мира отправятся все на Суд…
______
Перевод С. В. Шкунаева
Государства, образованные германскими племенами
на территории Римской империи
Мы хотим обратить внимание читателя на следующую деталь: сколько времени существовали государства, образуемые участниками Великого переселения народов, чтобы в конце поговорить серьезно о пользе о вреде подобных переселений для Земного шара в целом и для народов, попавших не по своей воле в эпицентр людских ураганов.
Королевство маркоманов
О нем мы уже выше рассказывали.
Государство Эрманариха
Основателем остготского могущества был Эрманарих (Германарих). Он происходил из царского рода Амалов, когда-то владевшего всеми готами. Будучи конунгом одного племени, он соединил под своей властью соседние финские и славянские племена. По Иордану, владения Эрманариха простирались от Тиссы до Волги и устьев Дона, от Чёрного моря до Балтийского или даже до Белого. Соседи уважали его за храбрость. В народных преданиях он занимает видное место. Ему было более ста лет, когда появились гунны и бросились на богатые владения остготов. Он храбро повел войска против гуннов, но был разбит два раза. Не желая пережить своего стыда, Германарих закололся в 375 г. Его преемник Винитар отчаянно сражался с гуннами, но был разбит и пал на поле битвы. Алатей и Сафрах отступили, с уцелевшими остготами и маленьким сыном Винитара к Днестру, под прикрытие лагеря вестготов. Остальные покорились гуннам, которые оставили их жить на прежних местах.
Королевство бургундов
Королевство на Рейне, основанное бургундами 406 г. с центром в Вормсе было уничтожено хуннами в 436 г. Бургунды племя восточных германцев. В первые века н. э. они, жившие, предположительно, на острове Борнхольм, проникли на континент. В 443 г. они поселились на правах римских федератов на территории Савойи. В 457 г. бургунды воспользовались ослаблением империи и заняли бассейн р. Роны, где основали новое королевство с центром в Лионе. Это было одно из первых «варварских» королевств на территории Западной Римской империи. Они стали селиться среди галло-римлян, что ускорило распад родовых связей и зарождение феодальных отношений. Большое значение для процесса феодализации имел захват и раздел ими земель галло-римлян. Важнейший источник для изучения общественного строя Б. в 6 в. — так называемая Бургундская правда. В начале VI в. бургунды, до этого являвшиеся арианами, приняли католичество. В 534 г. королевство бургундов было присоединено к Франкскому государству.
Государство остготов в Италии
В 488 г. остготы под предводительством вождя Теодориха направились в Италию. Там правил в те годы Одоакр (около 431 – 493 гг.), «король» Италии в 476 – 493 гг. Он происходил из германского племени скиров. Был предводителем одного из наёмных германских отрядов в армии императоров Западной Римской империи. 23 августа 476 г. низложил последнего западно-римского императора Ромула Августула и провозгласил себя «королём Италии» (с этим событием традиционно связывается падение Западной Римской империи). Ворвавшиеся в Северную Италию племена остготов в 493 г. завоевали «королевство Одоакра» было завоёвано. Сам он погиб от руки вождя остготов Теодориха, который разгромив войска Одоакра, образовал в том же году своё королевство со столицей в Равенне. В его состав (в период наибольшего расширения) входили Италия, Сицилия, предальпийские области, Далмация, Прованс. Основная масса остготов осела в Северной и Восточной Италии. На общественный строй остготов сильное влияние оказали остатки римских социальных и государственно-правовых институтов. Часть остготской знати сближалась с римско-италийской знатью. Выражением компромисса между ними была политика правительства Теодориха, встречавшая противодействие и некоторых соплеменников, и части итальянских римлян. Убийство Амаласунты, дочери Теодориха (правила в 526 – 534 гг.), ориентировавшейся на союз с римской аристократией, послужило предлогом для византийского императора Юстиниана I начать в 535 г. войну с остготами, о которой мы коротко рассказали. В 554 г. большая часть территории королевства остготов была завоёвана Византией, и оно перестало существовать.
Государство вестготов
Вестготы (визиготы, тервинги) – германское племя, западная ветвь готов. Жили в III – IV вв. восточнее Днестра, участвовали с 70-х гг. IV в. в Великом переселении народов. В 418 г. основали в Южной Галлии первое на территории Западной Римской империи варварское королевство с центром в Тулузе. Во 2-й половине V в. вестготский король Эйрих (правил в 466 – 484 гг.), разорвав союз с Римом, захватил почти всю территорию Пиренейского полуострова, за исключением северо-западных областей, где обосновались свевы, и севера, населённого независимыми племенами басков. В 507 г. в битве с франками при Вугле, близ Пуатье пал Аларих II – король вестготов, сын Эйриха, царствовавший с 484 г. Вестготы проиграли войну франкам, и те захватили Южную Галлию. Испания стала основной территорией королевства вестготов. Столицей государства стал город Толедо. Вестготы конфисковали у части местных землевладельцев их пахотных земель. В 585 г. вестготы присоединили к своим владениям государство свевов, в начале VII в. завершили отвоевание испанских территорий у византийцев (утвердившихся на юге полуострова в 554 г.). В государстве вестготов интенсивно протекал процесс феодализации путём синтеза разлагавшихся родоплеменных отношений германцев и испано-римских рабовладельческих отношений (при преобладающем влиянии последних). Характерная особенность раннефеодального государства вестготов — наличие пережитков рабовладения. С усилением складывавшегося класса феодалов (важнейшей составной частью которого явились испано-римские землевладельцы) уже в 6 в. наметилась тенденция к ограничению королевской власти. Влияние испано-римских магнатов (светских и церковных) увеличилось с переходом короля вестготов Рекареда (правил в 586—601) из арианства в католицизм и особенно после превращения католицизма в конце VI в. в государственную религию. Сепаратистские тенденции магнатов, внутренние усобицы способствовали ослаблению военной мощи государства вестготов. Вестготы, представлявшие в Вестготском королевстве господствующую этническую группу, постепенно смешались с испано-римским населением и были ассимилированы им. В 711—718 гг. государство вестготов завоевали арабы.
Государство свевов
Свевы, свебы – собирательное название ряда германских племён (семноны, гермундуры, квады и др.), занимавших в I в. до н. э. — II в. н. э. бассейн Эльбы, Майна, Неккара, верхнего Рейна. Впервые описаны Цезарем, который в 58 г. до н. э. нанёс поражение свевам во главе с Ариовистом, перешедшим около 71 г. до н. э. Рейн и пытавшимся обосноваться в Галлии. Впоследствии (после Тацита) название «свевов» вытесняется в источниках названиями отдельных племён свевской группы, но не исчезает окончательно. Оно часто прилагается к квадам, основавшим в начале V в. своё королевство в Северо-Западной Испании («Северное королевство»).
Королевство вандалов в Африке
Вандалы – группа племён восточных германцев. Жили на Скандинавском полуострове. На рубеже II - I вв. до н. э. переселились на южное побережье Балтийского моря, к III в. н. э. — на Дунай. В 335 г. были поселены в Паннонии в качестве римских федератов. В начале V в. В. (вместе с аланами) двинулись на запад, в течение нескольких лет опустошали Галлию и в 409 г. поселились в Испании. Затем, оттеснённые на юг Пиренейского полуострова, вандалы во главе с королём Гейзерихом (правил в 428 – 477 гг.) в 429 г. переправились через Гибралтар. В течение 10 лет они завоевали (встречая поддержку рабов и колонов) римскую провинцию Африка (в 439 г. взяли Карфаген), где основали своё королевство. Отсюда они совершали опустошительные набеги на острова и берега Западного Средиземноморья (в 455 г. разграбили Рим). На части территории Северной Африки вандалы конфисковали земельные владения римских магнатов и поделили их между собой. В 533 – 534 гг. королевство вандалов, ослабленное противоречиями между обогатившейся знатью и рядовыми воинами, пало под ударами византийского войска во главе с Велизарием, о чем мы рассказали подробно. Вандалы растворились в местном населении.
Королевство Лангобардов на Апеннинском полуострове
… О нем мы уже говорили.
О государствах, созданных германскими племенами на Альбионе, о королевстве франков мы тоже вкратце говорили.
Заключение
А теперь мы с легкой душой поговорим, во-первых, о пользе или вреде подобного рода экспериментов в истории мировой цивилизации, а, во-вторых, проведем совсем короткий сравнительный анализ содеянного переселенцами.
Казалось бы, на первый вопрос можно ответить очень коротко: конечно же, никакой пользы цивилизационному процессу эти переселения не приносят, потому что слишком уж дорогой ценой человечество в целом платит за подобные эксперименты, за подобные метаморфозы на теле Земли. Но!
Что сделает садовод со старой, давно не плодоносящей яблонею в своем саду? – Он ее спилит и посадит новое, молодое дерево.
Готы, гунны и другие племена и народы, участвовавшие в Великом переселении народов и сыгравшие заглавную роль в гибели Римской империи (а на Востоке – империи Хань, а в Центральной Азии – империи парфян и т.д.), помогли «садоводу» срубить или спилить одряхлевшие дерева в Саду Мировой цивилизации. Они попытались посадить на истерзанных внешними и внутренними войнами землях молодые дерева и взращивать их, но, как мы убедились, сделать им это в полной мере не удалось. Может быть, потому, что это две разные работы, два вида деятельности: сокрушать и созидать.
Так или иначе, но попытки были, и дело Теодериха (Теодориха) Великого говорит о том, что среди готов были люди государственного мышления и государственного таланта, способные, оказавшись в иной социально-политической и социально-психологической ситуации, и сажать новые дерева Мировой цивилизации, и взращивать их.
Нам же стоит обратить внимание на следующие факты: германские и другие племена во времена Великого переселения народов, во-первых, ходили в походы в те самые страны (за исключением, Ирландии, Исландии, Гренландии и т.д.), в которые, начиная с середины VIII в. будут ходить викинги, во-вторых, самые великие из готов мечтали о созидательной деятельности, как и самые великие из «людей Севера», и в третьих, германские племена сыграли очень важную роль в победе народов Европы над «бичом Божьим», Аттилой, и вообще над гуннами и другими азиатскими кочевниками, они же нанесли первое крупное поражение воинам ислама в битве при Пуатье, а «люди Севера», в свою очередь, сыграют одну из заглавных ролей в Крестовых походах, в войнах европейских народов против воинов ислама.
Глава IV. От Карла Великого до Рагнара Кожаные Штаны
Франция. Хронология
В 741 г. майордомом стал Пипин Короткий. В 751 г. он сверг последнего короля династии Меровингов и был избран королем. Папа римский санкционировал эту политическую рокировку. В 754 и 756 гг. Пипин Короткий ходил в Италию, отнял у лангобардов часть земель, передал их папе. В 759 г. Пипин Короткий осуществил поход во владения арабов, отвоевал у них Септиманию.
В 768 г. королем франков, вместе со своим братом Карломаном, стал старший сын Пипина Короткого Карл. После смерти Карломана в 771 г. правил единолично. Проводил активную завоевательную политику. Значительно расширил границы государства за счет лангобардов в походах 773 - 774 и 776 - 777 гг., баварцев (788), саксов (772 - 804 с перерывами), арабов на Пиренейском полуострове (778 - 779, 796 - 810), аваров (791 - 799), западных славян (789 - 806), датских норманнов (810) и других европейских народов.
С 772 по 804 гг. Карл Великий вел упорные войны с саксами и покорил их.
В 788 г. в Баварии было подавлено крупное восстание, и баварское герцогство вошло в состав империи Каролингов. На территорию Германии вторглись авары.
В 800 г. Карл Великий короновался в Риме как император. Это была попытка воссоздать Римскую империю.
На рубеже VIII - IX веков во Франкском государстве наметился экономический и культурный подъем. Получая участки земли, бенефициарии занимались распашкой новых территорий, обозначился рост ремесленного производства, расширилась внешняя торговля.
К этому же времени исчезли древние обычаи франков, им на смену пришли новые. Вместо "Мартовских полей" стали проводиться "Майские поля" - ежегодные смотры конного войска.
Попытка воссоздать Римскую империю не удалась. В государстве после смерти Карла Великого разгорелась междоусобная борьба, она ослабила империю.
В 843 г. в результате раздела империи Каролингов выделилось Западно-франкское королевство; с этого времени Франкское существует как самостоятельное государство.
В 843 г. в Вердене внуки Карла Великого поделили государство на три части. На их территориях впоследствии родятся Франция, Германия и Италия.
На территории современной Франции в IX веке оформилось около 20 полусамостоятельных графств и герцогств. Власть короля ослабела и даже стала выборной.\
В IX веке на Французское королевство стали нападать норманны. Они проникали на судах по рекам в богатые селения и города, опустошали страну, расправлялись с теми, кто давал им отпор.
Викинги первых поколений врывались на территорию Франции, крушили здесь все без разбора, в том числе монастыри и церкви. Карл Великий в начале девятого века, услышав о первых налетах викингов на Европу, об их зверствах, предрек великие от них бедствия народам материка. Этот человек знал, на что способен изголодавшийся сильный зверь, какое горе он может принести всем, кто не в силах будет дать ему отпор. Когда-то войско Карла Великого остановило на границе Испании мусульман, пытавшихся ворваться в Европу с юго-запада, с Пиренейского полуострова. Там и осели надолго воины ислама, как раз в тот момент, когда, «проснулись» в Скандинавии вулканы людской безудержной воли, когда, как лавина с гор, как кипящая лава зла, низверглись на Европу люди Севера. Не остывающая более двух столетий лава зла. Кто ее остановит? Где найти нового Карла Великого, способного опрокинуть, сокрушить викингов? Не было такого человека. Не было такой силы в Европе. Люди Севера с огнем и мечом отвоевывали себе жизненное пространство в Европе, вынуждали правителей разных стран искать компромиссы с могучим противником.
В 846 г. «По своему обычаю, норманны разграбили острова Остерго и Вестерго и сожгли Дуурстеде с двумя деревнями на глазах у императора Лотаря, когда он находился в крепости Нимвеген, но был не в состоянии покарать их за злодеяние». (Там же. С. 147).
В 847 г. «норманны повсюду поражали христиан и вступили в войну против графов Зигира и Лиутгара, и они пошли дальше за Дуурстеде вверх по Рейну девять миль вплоть до поселения Мейнер и возвратились после того, как захватили там добычу». (Там же. С. 148).
В 850 г. «норманн Рорик, брат упоминавшегося уже юного Гериольда (Харальда, - А. П. Т.), который бежал прежде, посрамленный Лотарем, снова взял Дуурстеде и коварно причинил христианам множество бедствий». (Там же. С. 148).
В 851 г. «норманны бесчинствовали во Фрисландии и устье Рейна. Огромное войско [норманнов] собралось на Эльбе против саксов и их городов; одни из них были осаждены, другие преданы огню. И они очень сильно притесняли христиан. Поэтому наши короли встретились тогда на реке Маас». (Там же. С. 148 – 149)
В 852 г. «железо язычников сверкало». (Там же. С. 149).
В 854 г. «помимо многих других бедствий, которые норманны всюду причиняли христианам, они предали огню церковь Святого Мартина, епископа города Тура, где покоятся его останки». (Там же. С. 149).
В 856 г. «норманны снова поставили себе короля, который был родственником прежнего и носил такое же имя; и даны, переплыв море, снова со свежими силами напали на христиан». (Там же. С. 149).
В 864 г. «при чудовищном наводнении неоднократно уже упоминавшиеся язычники (норманны, - А. П. Т.), всюду разоряя Церковь Божью, добрались по Рейну до Ксантен и опустошили [это] славнейшее место. А также, к великой скорби всех, кто это видел и слышал, они сожгли церковь Святого Виктора, сооружение достойное удивления. Все, что нашли внутри и снаружи святилища, они разграбили. Однако духовенство и весь народ убежал недалеко. Но саму церковную сокровищницу они, охваченные после этого сильным бешенством, вернули на место. Святые же мощи Виктора настоятель монастырской братии, сев на лошадь и поставив ящик перед собой, вместе с одним священником ночью перевез в Кельн, подвергаясь при этом великим опасностям и избежав их только благ.ря заслугам Святого. В то время в качестве правителя и епископа главным там был, по-видимому, Гюнтар, племянник молодого Хильдвина. Разбойники же, после совершенного [ими] гнусного поступка, отыскали недалеко от монастыря маленький остров, соорудили укрепления и жили там некоторое время. Но какая-то часть из них двинулась оттуда вверх по реке; они сожгли большую королевскую виллу и потеряли при этом более ста человек, так что один из их кораблей вернулся обратно пустым. Другие же, как только взошли на свои корабли, смущенные возвратились к своим. Теперь Лотарь вооружил свои корабли и думал напасть на них, но его приближенные не одобрили этого. И, напротив, проворные саксы активно действовали на другом берегу реки, так что одного из их королей, по имени Гальб, который в заносчивой храбрости пытался напасть на их берег, они убили, сбросив его и почти всех, следовавших за ним, в ту самую реку. После этого остальные из страха оставили названное выше место и искали неизвестно чего. Людовик же почти весь год оставался в Баварии, опасаясь восставших моравов, равно как и своего сына». (Ксантенские анналы. В кн.: Историки эпохи Каролингов. С. 150 - 151).
Дело Карла Великого
Карл Великий родился в 742 г., приблизительно за 11 лет до того злополучного дня, когда у берегов Англии в 753 г. появились драккары «бродяг моря», а умер он в 814 г., когда норманны уже крепко напугали жителей западной и островной Европы. Он был королем франком с 768 г., императором с 800 г. Он дал имя династии Каролингов. После смерти Пипина Короткого в 768 г. он правил только частью Франкского государства. Другой частью правил его брат Карломан. В 771 г. Карл стал единоличным правителем воссоединённого государства. Он осуществил многочисленные завоевательные походы: против лангобардов в 773—774 гг., 776—777 гг., баварского герцога Тассилона в 788 г., саксов в 772—804 гг. (с перерывами), арабов в Испании в 778—779 гг., 796—810 гг., против аваров в 791—799 гг., западно-славянских племён в 789—806 гг. и другие. Он значительно расширил границы своего королевства. В 800 г. он был коронован в Риме папой Львом III императорской короной. Империя Карла Великого включила в свой состав различные племена и народности. Император укреплял границы государства, для чего образовал пограничные марки, проводил политику централизации империи, пытался организовать систематический контроль над графами, в руках которых сосредоточивалась военно-административная власть на местах, с помощью «государственных посланцев». Он награждал представителей католической церкви высшими должностями, различными привилегиями, понимая в должной мере роль церкви, как опоры монархов. Он вмешивался в назначение епископов, поощрял принудительную христианизацию населения завоёванных земель.
При нем наблюдался подъём в области культуры («Каролингское возрождение»).
Карл Великий создал сложный аппарат централизованного управление обширной империей, лично назначал чиновников на ответственные посты, самым главным из которых был палатный граф - верховный судья и заместитель императора в его отсутствие. Работал Карл много. Об этом говорят дошедшие до нас 250 указов императора - капитуляриев по различным проблемам государства.
Он знал греческий и латинский языки, ценил и понимал искусство, организовал при дворе ученое общество - Академию. После смерти Карла Великого в 814 г. созданная им империя просуществовала недолго: может потому что все великое - для великих.
Каролингское Возрождение
Культурный подъем во Франкском государстве в эпоху Карла Великого и в королевствах династии Каролингов в VIII-IX вв. в основном на территориях Франции и Германии. В это времена в государствах организовались школы, во дворы королей привлекались знаменитые ученые, философы, деятели культуры, развивалась литература, изобразительное искусство, историческая наука. При дворе Карла Великого был организован кружок, названный «Академией», которой руководил Алкуин, В работе «Академии» принимал активное участие Карл Великий, а также Эйнгард, биограф короля, Ангильберт, поэт, и другие литераторы, философы, ученые.
Дворцовая Академия
Карл Великий постоянно учился, и не боялся, что кто-то может посмеяться над ним: вот, мол, ученик-император нашелся, ничего не знает, только учится да учится, так всю жизнь и проучится. Есть такие люди - насмешники, им бы только о других судить-рядить, ни-че-го при этом не делая. Карл Великий прекрасно знал, что и у него во дворце, и в других государствах Европы любителей почесать от нечего делать языки много. Но он на них не обращал ровным счетом никакого внимания. Он работал (должность императора - серьезное дело!), воевал - завоевывал, о детях не забывал - воспитывал их, и каждый день выкраивал час-другой, а то и больше для самообразования, для учебы.
Он прекрасно читал и говорил на латыни, понимал греческую речь, мог прочитать наизусть целые главы из богословских сочинений. Очень жалел Карл Великий, что в детстве ему не удалось научиться писать. Уже в пожилом возрасте он пытался научиться писать "и для этого имел обыкновение держать на ложе, у изголовья дощечки или таблички для письма, чтобы, как только выпадало свободное время, приучить руку выводить буквы, но труд его, начатый слишком поздно и несвоевременно, имел малый успех" (Эйнхард. Жизнь Карла Великого. Перевод с латинского М.С. Петровой).
Он собрал вокруг себя ученых мужей со всей Европы, "усердно занимался свободными искусствами и весьма почитал тех, кто их преподавал, оказывая им большие почести" (Там же). В Италии император познакомился с англо-саксонским ученым и педагогом Флаком Альбином, Алкуином, и пригласил его к себе во дворец. Оттуда же прибыли в государство франков итальянский грамматик и поэт Петр Пизанский и историк Павел Диакон. Поэт и философ Теодульф приехал с Пиренейского полуострова. При дворе императора работали франки по происхождению Эйнхард (или Эйнгард), написавший биографию Карла Великого, и поэт Ангильберт, а также другие ученые, богословы, философы, поэты, историки тех далеких времен.
Так образовалась Дворцовая Академия. Великий император, великий полководец, великий ученик был рад, что его детище получило название от знаменитой Академии Платона. Мы расскажем о некоторых из тех, кто являлся "членом" Дворцовой академии" Карла Великого.
Эйнхард
Эйнхард родился приблизительно в 770 г. в Мотнгау. С детства удивлял всех своими способностями. В девятилетнем возрасте он был отправлен родителями в церковную школу при Фульдском монастыре. В 90-е гг. аббат Баугольф послал Эйнхарда к Карлу Великому.
Карл Великий и все без исключения "члены" его академии, а также государственные и политические деятели полюбили этого молодого, очень маленького роста, но "великого умом" человека. В шутку и с уважением они называли его "трудолюбивым муравьем", "Веселом", другими уменьшительно-ласкательными словами. Эйнхард не обижался. Ему было хорошо среди мудрых, влюбленных в искусства, в мудрость людей.
Он не только обладал прекрасными умственными способностями, но проявил талант в резьбе по дереву, по обработке дерева и металла. Мог он и людей организовать на сложное дело. В 807 г. Эйнхард руководил общественными работами в Аахене. После смерти Карла Великого он занял высокую государственную должность личного секретаря императора Людовика Благочестивого. А в 817 г. император доверил ему воспитание своего старшего сына - Лотаря. В двадцатые гг., когда разразилась смута между Людовиком Благочестивым и его детьми, ученый попытался примирить их. Сделать это ему не удалось, и он в 830 г. покинул дворец и поселился в одном из монастырей, дарованных ему Людовиком. Здесь Эйнхард и написал почти все свои произведения, в том числе и "Жизнь Карла Великого". Умер он в 840 г. (по другим данным - в 844 г.).
Мысли Эйнхарда о Карле Великом
Карл Великий "любил чужеземцев и весьма заботился о том, как их принять. Так что их многочисленность, по справедливости, казалась обременительной не только для дворца, но и для королевства. Однако сам он, благодаря величию души, меньше всего тяготился такого рода грузом, поскольку даже значительные неудобства окупались приобретением славы о его щедрости и добром имени" (перевод М.С. Петровой).
Карл "обладал могучим и крепким телом, высоким ростом, который, однако, не превосходил положенного, ибо... был он семи его собственных ступеней в высоту. Он имел круглый затылок, глаза больше, живые и огромные, нос чуть крупнее среднего, красивые волосы, веселое привлекательное лицо. Все это весьма способствовало внушительности и представительности его облика и когда он сидел, и когда он стоял. И хотя его шея казалась толстой и короткой, а живот выступающим, однако это скрывалось соразмерностью остальных членов. Поступь его была твердой, внешний вид мужественным, однако голос, хотя и звучный, не вполне соответствовал его облику" (Перевод М.С. Петровой).
"Карл носил традиционную франкскую одежду. Тело он облачал в полотняные рубаху и штаны, а сверху одевал отороченную шелком тунику, обернув голени тканью. На ногах его были онучи и обувь, а зимой он защищал плечи и грудь, закрыв их шкурами выдр или куниц. Поверх он набрасывал сине-зеленый плащ и всегда подпоясывался мечом, рукоять и перевязь которого были из золота или из серебра..." (Перевод М.С. Петровой)
Он был умерен в питье и еде.
Больше всего ненавидел пьянство.
Он любил книги Святого Августина.
Он свято и преданно почитал христианскую религию, в которой был наставлен с детства.
Он ревностно и часто посещал церковь и утром, и вечером, и даже в ночные часы и на заутреню, насколько позволяло здоровье и весьма заботился, чтобы все, что в ней совершалось, проходило наиболее достойно.
Он старался улучшать порядок пения псалмов и церковного чтения... Был совершенен и в том, и в другом, хотя сам не читал на людях, а пел лишь вместе с другими и тихим голосом.
Он поддерживал бедных... Не забывал подавать милостыню не только в своем королевстве, но даже за морями в Сирии и Египте, а также в Африке, Иерусалиме, Александрии и Карфагене.
Он приказал описать и письменно изложить устные законы всех подвластных ему народов.
Он приказал записать и увековечить и старинные варварские песни, которые воспевали деяния и войны прежних королей.
Он положил начало и грамматике родного языка..
(Перевод М.С. Петровой)
Алкуин
Алкуин (Флакк Альбин) родился приблизительно в 735 г. в Йорке. В детстве и юности он получил в йоркской епископальной школе прекрасное классическое и богословское образование, изучив в совершенстве греческий, латинский и еврейский языки. Вместе с епископом Эльбертом юноша совершил путешествие в Рим. Затем стал руководителем школы, приняв ее от своего учителя - епископа Эльберта. В 781 г. он вновь посетил Италию, Рим. По пути, в Парме произошла встреча Алкуина и Карла Великого. После недолгой беседы император, потрясенный знаниями Алкуина, предложил ему приехать во дворец. С 782 г. поэт, ученый, энциклопедист прибыл в государство франков, стал советником короля и помощником его во многих важных делах.
Именно Алкуин считается основателем Дворцовой (ее еще называют Придворной) академии. Здесь он под именем Флакка (Горация) преподавал членам большой королевской семьи и свиты.
Выполняя волю Карла, Алкуин много и плодотворно работал на ниве просвещения, открывая в разных районах державы общеобразовательные школы. Но в 796 г. ученый удалился в монастырь Святого Мартина в Туре. Здоровье да и личные планы вынудили его покинуть шумные стены дворца в Аахене. Уединившись, он всецело отдался любимому делу - литературе. Здесь Алкуин написал несколько богословских трудов, а также сочинений по философии, по проблемам школьного образования. Писал Алкуин и стихи. Много писем вышло из под его пера. До конца жизни он оставался в хороших отношениях с императором, писал ему и другим адресатам письма. Умер он в 804 г..
Мысли Алкуина. Из письма Карлу Великому.
Время земной жизни бежит быстро, убегает и не возвращается никогда, но неизрекаемое милосердие Божие позаботилось о роде человеческом и определило ему трудиться кратковременно. А награждаться вечно. Поэтому время земной жизни для нас драгоценно; не потеряем же по небрежности той вечной награды, которой мы можем достигнуть кратковременной добродетельной жизнью (Перевод А.П. Левандовского).
Всякому без различия открыты врата Царствия Небесного; но войдет в него только тот, кто станет перед ними с многочисленными плодами добрых дел своих (Перевод А.П. Левандовского).
Из письма к наследнику престола, Карлу Юному.
Выслушай кротко просьбы бедных и дела их решай справедливо.
Не дозволяй судьям судить подвластных тебе за подарки и взятки, потому что взятки, как сказано в Писании, "ослепляют сердца мудрых и извращают слова справедливых".
Держите при себе советников мудрых, богобоязненных, не льстивых; льстец, как говорится, сладкий враг и часто вовлекает в погибель поддавшихся ему.
Будьте благоразумны в своих размышлениях и воздержаны в речах, возлагайте надежду на Бога; Он никогда не оставит полагающихся на него (Перевод А.П. Левандовского).
В Придворной (Дворцовой) академии Карла Великого звали Давидом.
Теодульф
Теодульфа называли лучшим поэтом своего времени. О судьбе его до прибытия в Аахен ничего не известно. Он был готом. Родился в Испании или Септимании. Являлся одним из ближайших советников Карла Великого по делам религии и культуры. Он много сделал вместе с Алкуином для открытия в стране сети общеобразовательных школ. Человеком он был кристально честным и справедливым. Именно поэтому Карл Великий доверял ему ревизию в провинциях, куда частенько отправлялся поэт, инспектируя культуру, суды, административный аппарат. Людовик Благочестивый первые три г. после восшествия на престол относился к Теодульфу также хорошо, как и Карл Великий, но в 817 г. поэт был заподозрен в заговоре против императора. Людовик, напуганный, разбираться во всех тонкостях дела не стал, лишил уважаемого человека сана, а затем отправил его в монастырь в Анжере. Теодульф отвергал все обвинения в свой адрес, время шло медленно. Минуло четыре г.. В 821 г. Людовик Благочестивый объявил амнистию по делу Теодульфа, и тот, хоть и довольный, но очень больной отправился в Аахен. Путь был несложным. Но, даже не добравшись до Орлеана, амнистированный Теодульф умер.
Он написал много разных произведений. В том числе и "Увещание судьям" о нравах своего времени, а такое поэму "семь свободных искусств", в которой поведано о системе преподавания в школах державы франков.
... Честный судья, внимателен будь с теми, кто страждет,
Должен прислушаться ты к воплям вдов и сирот;
Будь им опорой, отцом для лишенного детства ребенка
И покровителем для беззащитной вдовицы.
Если к тебе обратится бедняк, больной иль калека,
Не откажи им ни в помощи, ни в сострадании.
Рядом с собой посади того, стоять кто не может;
Падшему дух подними, сердце чье не на месте,
Словом и делом ободри уставшего, успокой раздраженного;
Робкому силы придай, но укроти того, кто занесся...
(Перевод А.П. Левандовского)
Видукинд, вождь саксов
Видукинд (Витекинд) – вождь саксов в войнах против Карла Великого, впервые выступивший как герцог (дюк, предводитель) саксов в то время, когда Карл сражался в Италии с лангобардами. Поначалу у Видукинда дела шли успешно. Но Карл вернулся из Италии и разбил саксов в нескольких сражениях. Саксы покорились победителю. Видукинд спасся бегством и в 776 г. поднял новое восстание. Карл появился с огромным войском перед восставшими, и те в большом числе подчинились ему на сейме в Падерборне в 777 г. Они приняли предложение сильного соперника креститься и согласились платить подати и десятину. Видукинд, не желавший покоряться франкам, бежал к ютскому королю Зигфриду, на сестре которого он был женат. Во время похода Карла в Испанию Видукинд вторгся в прирейнские земли. Карл вернулся на родину и Видукинд вновь бежал. В 782 г. он неожиданно напал на правом берегу Везера на франкское войско и уничтожил его. Карл отомстил за поражение, казнив 4500 пленных саксов близ Вердена. Саксы ответили на жестокость мощным восстанием. Его возглавили Видукинд и Аббион. Сражение при Детмольде в 783 г. не принесло победы ни тем, ни другим, но в сражении на Газе, близ Оснабрюка, франки одержали столь убедительную победу, что даже Видукинд и Аббион увидели невозможность дальнейшего сопротивления. Они явились в город Аттиньи, в Шампаньи, и приняли крещение. С тех пор имя Видукинда не упоминается в истории. Но, согласно народным сказаниям, Карл Великий возвел Видукинда в саксонские герцоги и дал ему страну Энгерн (средневековое название средней части древней Саксонии, между Остфалией и Вестфалией. Центральным пунктом её было Корвейское аббатство). Видукинд правил из своего замка в Любеке справедливо, народ его уважал. Он погиб в 807 г. в войне с Герольдом, герцогом Швабским. Внук Видукинда Вальтбрехт основал монастырь Вильдесгаузен, известно также, что жена императора Генриха I, Матильда, была из рода Видукинда.
Норманны во Франции
В этой главе мы предоставим слово средневековым историкам.
«От западного океана на Восток протянулся некий залив, длина которого неизвестна, а ширина не превышает сто тысяч шагов, хотя во многих местах он и более узок (Балтийское море, - А. П. Т.). Вокруг него живет множество народов: даны, так же как и свеоны, которых мы называем норманнами, владеют северным побережьем и всеми его островами». (Эйнхард. Жизнь Карла Великого. В кн.: Историки эпохи Каролингов. М., 1999. С. 18).
Набеги норманнов на государство Карла Великого начались с 799 г. Корабли «бродяг моря приплывали с Британских островов, поднимались по рекам, впадающим в Бискайский залив. Норманны грабили подвластные Людовику земли. С 810 г. датчане, обосновавшиеся во Фризии, стали нападать на земли франков.
«В скором времени король Людовик стал готовить поход в Испанию. Но отец воспретил ему предпринимать поход собственными силами. В то время он предписал ему строить корабли на всех реках, которые впадают в море, для защиты от норманнских набегов. Сыну он поручил охрану Роны, Гаронны и Силиды. Однако он отправил к нему и своего посланца Ингоберта, который должен был замещать его сына и по очереди водить войско против обоих врагов». (Аноним. Жизнь императора Людовика. В кн.: Историки эпохи Каролингов. М., 1999. С. 46 - 47)
«Затем император велел саксонским графам и ободритам, некогда починившимся Карлу, оказать Хериольду помощь в восстановлении его королевской власти, и отправил с этим поручением Балдрика. Они переправились через реку Эдер и оказались на земле норманнов, в месте, которое называется Синленди. Но сыновья Годфрида были уверены, что те ведут в изобилии войска и корабли, и не пожелали выйти им навстречу и вступить в сражение, поэтому те разграбили и спалили, что успели, а сверх того еще приняли сорок заложников из этого народа. Совершив это, они вернулись к императору в место, которое называется Паде-борн, куда к нему съехался весь народ на совещание знати». (Аноним. Жизнь императора Людовика. В кн.: Историки эпохи Каролингов. М., 1999. С. 54)
«В тот же год сыновья Годфрида, некогда короля норманнов, отправили послов, прося у императора мира, поскольку Хериольд теснил их. Эти просьбы он отверг как бесполезные и притворные, а Хериольду отправил помощь против них. В тот год, 5 февраля, луна погасла во втором часу ночи, а в созвездии Возничего появилась яркая комета. Папа Стефан (римский Папа Стефан IV (816 – 817 гг.)) скончался на третий месяц после того, как вернулся из Франции в Рим, а на римскую кафедру вместо него был избран Пасхалий (817 – 824 гг.)». (Аноним. Жизнь императора Людовика. В кн.: Историки эпохи Каролингов. М., 1999. С. 55)
«Последняя война (Карла Великого, - А. П. Т.) была начата против норманнов, называемых данами (804 – 810). Вначале они занимались пиратством, затем при помощи большого флота разорили берега Галлии и Германии. Король норманнов Годфрид до такой степени был исполнен пустой спеси, что рассчитывал владеть всей Германией. Фризию, как и Саксонию, он считал не иначе, как своими провинциями. Он уже подчинил себе своих соседей ободритов, сделав их своими данниками. Он хвастался, что скоро войдет с большим войском в Аахен, где был двор короля. Истинность его слов, хотя и пустых, не оспаривалась никем. Скорее полагали, что он предпримет нечто подобное. Его остановила только внезапная смерть. Убитый собственными телохранителями, он положил конец и своей жизни, и войне, им развязанной». (Эйнхард. Жизнь Карла Великого. В кн.: Историки эпохи Каролингов. М., 1999. С. 19).
«Устроив все это, он по обычаю франков провел осень, охотясь, а на зиму отправился за Рейн, в место, которое называется Франкфурт; а там велел собрать съезд народов, живущих вокруг, то есть всех, кто обитает за Рейном и подчиняется власти франков. Поговорив с ними обо всех неотложных делах, он обдумал подобающее решение для каждого дела. На этом собрании присутствовало посольство аваров, приехавшее с дарами. Были там и послы норманнов, которые просили возобновить и подтвердить мирный договор». (Аноним. Жизнь императора Людовика. В кн.: Историки эпохи Каролингов. М., 1999. С. 64).
Это произошло в 823 г. А значит, что уже в самом начале Эпохи викингов «люди Севера» иной раз сознавали свою слабость перед сильными императорами и боялись их. Этот факт говорит о том, что у европейских народов была гипотетическая возможность сдержать натиск норманнов, сдемпфировать его. В 824-825 г. на съезде в Аахене император Людовик помимо других вопросов решал и вопрос норманнский: «он просил подтвердить в октябре мир, которого просили норманны».
Через некоторое время в Аахене вновь собрался съезд франков. «Туда приехал и Хери-ольд из норманнских краев, с женой и немалым войском данов и был вместе со всеми своими спутниками погружен в воду Святого крещения в Майнце, у св. Альбана, а от императора получил много подарков. Затем благочестивый император, опасаясь, как бы из-за этого поступка не оказалась в небрежении его родная земля, даровал ему некое графство во Фризии, название которому Рустинген, которое он и его люди смогли бы, если возникнет необходимость, защитить». (Аноним. Жизнь императора Людовика. В кн.: Историки эпохи Каролингов. М., 1999. С. 66).
Приблизительно в 828 г. «прошел слух, что норманны хотят нарушить достигнутый мир, пересечь свою границу и ограбить земли за Эльбой. Но, имея в это виду, император в соответствии со своим планом приехал в установленное время в нужное место, тщательно обсудил все, что требовалось, принял ежегодную подать». (Аноним. Жизнь императора Людовика. В кн.: Историки эпохи Каролингов. М., 1999. С. 71).
А еще через некоторое время император Людовик вынужден был с оружием в руках усмирять норманнов, напавших на Фризию.
Кого нужно бояться во Франции
Весной 841 г. в Сену вошел один флот норманнов, в Луару - другой. Налетчики разорили Руан, захватили Сент-Уэнский монастырь: много монахов они убили, еще больше взяли в плен. Территория между Руаном и море, а также долина реки Сены были разграблены, на местных жителей грабители наложили дань. Основанный в VII в. св. Филибертом монастырь Жюмьеж викинги по сути дела уничтожили: тридцать лет после этого налета обитель пустовала. Монастырь Фонтенель откупился золотом и серебром. Монастырь Сен-Дени выплатил норманнам большую сумму, выкупив 68 пленников.
Налетчики опустошили долину Луары, ограбили и сожгли Амбуаз, подошли к Туру. Жители города в спешке отремонтировали крепостные стены, подготовились к войне. Викинги приступили к осаде. Они построили бастионы, откуда совершали почти непрерывные атаки на город. Защитники стойко отбивались, но упорство и военная выучка воинов противника делала свое дело: отчаяние забиралось в души горожан. И тогда руководители города устроили крестный ход. Жители с мощами из церкви св. Мартина отправили по городским стенам. Этот прием вполне можно назвать одним из тактических приемов в разных армиях Средневекового мира. Им, в частности, в 860 г. воспользовался византийский патриарх Фотий во время осады Константинополя руссами. Действовал этот ход, крестный ход, всегда безотказно. Жители Тура оживились. Отчаяние и неуверенность покинули их души, и осаждавшие быстро почувствовали перемену в настроении защитников. В те времена норманны еще не владели секретами взятия крепостей, на осаду же у них не хватало времени. Делать все нужно было очень быстро: поход – грабеж – пленные – деньги за них и домой: либо на места укрепленных лагерей-стоянок, либо – на родину в Скандинавию. Норманны в тот год не справились с Туром и отступили.
Жители города поставили св. Мартину церковь на том месте, куда они в мае 841 г. принесли святые мощи. Еще одну, большую и красивую церковь они построили в том месте, у стены, где рака с мощами стояла в ту грозную ночь, воодушевляя сограждан и пугая врагов.
А норманны вернулись домой с награбленным добром и, рассказывая о чуде в Туре, повторяли то ли со страхом, то ли с уважением, что в земле франков нужно бояться мертвых больше, чем живых.
Другие эпизоды противостояния «людей Севера» и Франкского государства убедительно доказывают, что в земле франков налетчикам можно было бояться не только мертвых, но и живых. Не раз жители и воины, хорошо организованные, давали отпор любителям грабить чужое добро. Но, вспоминая эпизод из ранней русской истории, можно сказать и о земле франков: «Земля наша богатая, но порядка в ней нет». Но междоусобица Каролингов разрушает и порядок и, говоря общо, «государственный иммунитет» потенциально сильного государства.
Битва при Фонтене
В 840 г. умер Людовик Благочестивый. Перед смертью он разделил империю между сыновьями. После смерти Людовика против деспотизма старшего его сына, Лотаря, вооружились оба брата Лотаря, Людовик и Карл. На стороне Лотаря были католическая церковь, австразийцы и аквитанцы. Лотарь однако не решился напасть поодиночке на Людовика во Франкфурте и Карла в Орлеане. Братья воспользовались этим, и летом 841 г. они соединились близ Шадона на Марне. Братья несколько раз предлагали Лотарю мир, но он тянул переговоры и наконец объявил высокомерно, что отвергает всякие сделки. 25 июня 841 г. произошла решительная битва при Ф. Сражалась главным образом конница. Ополчение Лотаря состояло из австразийцев, фризов, саксов, италийцев, аквитанцев. В войске Людовика были баварцы и алеманы, у Карла — нейстрийцы и уроженцы Прованса. Рудольф Фульдский говорит, что произошла такая большая битва, о которой его современники еще не слыхали. Ополчением Карла командовали граф Адальгард, Нитгард (историк события) и храбрый Варин, провансалец, заклятый враг Лотаря. Они первые двинулись на врагов. В войске Лотаря было много изменников, и он потерпел страшное поражение. Говорят, что пало около 80 тысяч; в особенности много было убито аквитанских вельмож. Победители от усталости не могли преследовать побежденных, но овладели их лагерем. В числе пленных был архиепископ Равеннский Георгий, которого воины Карла совершенно обобрали. Об этой битве печально говорит Ангильберт: "Этот день, о котором проливается столько слез, не должен считаться в круговращении г., должен быть изглажен из памяти, не должен иметь лучей солнца и сияния утренней зари". От крови "ручей и болото стали красны, а поля вокруг побелели от одежды убитых". Битва при Фонтене окончательно раздробила империю; следствием ее были страсбургская клятва 842 г. и Верденский договор 843 г., создавшие формально три новых государства.
Восстание Стеллинга, или норманны помогают Лотарю
В 841 г. вспыхнуло восстание саксонских крестьян. Оно продолжалось до 843 г. Еще совсем недавно свободные саксы (фрилинги), закрепощаемые франкскими феодалами и местной саксонской знатью (эделингами), а также полусвободное сельское население (литы, лацци) устали от поборов и взялись за оружие. Восставшие («дети древнего закона», как называли их средневековые хронисты) добивались возвращения к старым порядкам, против закрепощения. Они «изгнали из страны почти всех своих господ и стали жить по старине, каждый по своему закону». Восстание подавил Людовик Немецкий в союзе с саксонской знатью и… с норманнами, которые для немецкого короля являлись меньшим злом, нежели свои восставшие сограждане.
«С древних времен они (саксы – А. П. Т.) очень часто показывали свою гордость и воинственность. Весь народ саксов разделен на три сословия: одни на их языке называются edhilingi, другие frilingi, третьи lazzi. На латинском языке это значит: благородные, свободные и рабы. Во время борьбы Лотаря с братьями благородные разделились на две части, из которых одна следовала за Лотарем, другая — за Людовиком. Так здесь обстояли дела; и когда Лотарь увидел, что, после победы братьев, народ, бывший на его стороне, угрожает отложиться, он, подгоняемый нуждой, решился искать себе поддержку везде, где только было возможно. С этой целью одним он раздавал государственные земли в частное пользование, другим раздаривал привилегии, а иным обещал в случае победы и то, и другое; также он отправил гонцов к саксам и велел обещать «фрилингам» и «лаццам», численность которых была очень велика, что, если они последуют за ним, он возвратит им закон, который они имели еще во времена язычества. Страстно желавшие этого, те взяли себе новое имя Стеллинга, собрали огромное войско, изгнали из страны почти всех господ и стали жить по древнему обычаю, каждый по закону, который был ему угоден. Лотарь призвал к себе на помощь норманнов и отдал им во владение часть христианских земель, а также позволил им грабить другие христианские народы. Поэтому Людовик был весьма озабочен тем, что норманны и славяне, как соседи саксов, могут объединиться с теми, кто называл себя Стеллинга, вторгнуться с завоевательной целью в королевство и истребить в тех землях христианскую веру; вследствие этого, как мы сказали выше, Людовик … как только мог, пытался оградить королевство от всякого несчастья, чтобы это ужасное зло не разразилось над Святой Церковью Божьей…» (Нитхард. История в четырех книгах. В кн.: Историки эпохи Каролингов. С. 132 – 133).
А в это время
«В это же время норманны разграбили Квентовик и, двигаясь оттуда по морю, таким же образом опустошили Гамвиг и Нортунвиг. Лотарь же, отступив к Роне, оставался спокойно стоять там и, контролируя движение судов по реке, со всех сторон привлекал для своей поддержки кого только мог». (Там же. С. 133).
В 845 г. начинается новый этап агрессии норманнов, которые теперь стали нападать главным образом на территории Западно-франкского королевства.
«В том же г. во многих местах язычники наступали на христиан, но из них было сражено фризами более 12 тысяч. Другая часть их устремились в Галлию, и там погибло из них более 600 человек. Однако Карл, по причине своей [военной] праздности, отдал им многие тысячи фунтов золота и серебра, чтобы они ушли из Галлии; что они и сделали. Несмотря на это, были разрушены очень многие святые монастыри, и они увели в плен многих христиан. В то время, когда это произошло, король Людовик, собрав большое войско, отправился в поход против вендов. Когда язычники узнали об этом, они, со своей стороны, отправили в Саксонию послов, и преподнесли ему дары и передали ему заложников и просили о мире. И тот предоставил мир и вернулся в Саксонию. После же этого на разбойников (на норманнов, которые напали на Фрисландию и Галлию, - А. П. Т.) нашла чудовищная смерть, при этом также и вожак нечестивцев, по имени Регинхери, который грабил христиан и святые места, умер, пораженный Господом. Тогда, посоветовавшись, они бросили жребии, которыми их боги должны были указать им средство к спасению, но жребии упали без пользы. Когда же некий пленный христианин посоветовал им бросить жребий перед христианским богом, они это сделали и их жребий упал удачно. Тогда их король по имени Рорик вместе со всем народом язычников в течение 40 дней воздерживался от мяса и медового напитка, и смерть отступила, и они отпустили в родные края всех пленных христиан, которых имели». (Ксантенские анналы. В кн. Историки эпохи Каролингов. С. 146 – 147).
Норманнский конунг Норик был братом датского короля Харальда, изгнанного с родины. Во времена правления Людовика Благочестивого Харальд обязался защищать побережье от набегов норманнов и получил за это от императора часть земель в восточной Фрисландии. В 841 г. император Лотарь отдал ему еще и остров Вальхерен на тех же условиях. Рорик унаследовал от Харальда эти земли.
Можно ли было остановить норманнов?
Мы не спроста уделили некоторое внимание в книге о викингах императору Карлу Великому. И не спроста мы задали этот вопрос.
Да-да, нам известна старая и не верная (!) мысль о том, что история якобы не имеет сослагательного наклонения. Мы твердо убеждены в том, что история сослагательна! И это не популистский, простите, «слоган». История, а лучше сказать, движение жизни Земного шара в пространственно-временном поле представляет собой не тонюсенькую линию (как было – так было и иначе быть не могло), а напоминающую мощный канат сложную «линию жизни», туго сплетенную из разных нитей бытия, взаимно влияющих друг на друга и на весь канат, на вектор «линии жизни». Это движение «каната жизни» удивительно логично во всех своих проявлениях. Другое дело, что далеко не всем людям логика жизни нужна в те или иные моменты. А иной раз им просто лень разбираться в каком-либо пространственно-временном интервале, особенно – в том, в котором жизнь посеяла их: «Как было – так было. Как сделали – так и правильно. История не терпит сослагательного наклонения. В этом ее главная логика». Нет, не в этом!
Но для того, чтобы понять последующие, очень важные не только для Эпохи викингов рассуждения, нужно вспомнить вот о чем.
Движение жизни Земного шара, то есть мировую историю, или по терминологии Полибия, всеобщую историю нужно изучать, постоянно помня о трех уровнях: уровне фактов, уровне событий, уровне явлений.
Факт сам по себе случаен, причинно не обусловлен, точечен. Фактов бесконечное множество. Своей массой они-то и пугают хорошего человека, решившего познать историю: как много нужно всего познать! Факты отталкивают даже сильных людей. Факты дезорганизуют в том случае, если человек в познании истории полагается только на факты, забывая второй и третий уровни познания.
События являются, во-первых, следствием движения Земного шара в каком-то интервале пространственно-временного поля, во-вторых, они, как правило, сами служат причинами последующих событий. Они причинно объемны. Событий на несколько порядков меньше, чем фактов. Но это не значит, что изучать и осмысливать их в несколько раз легче, чем изучать и осмысливать хаотичное множество фактов.
Явления в жизни Земного шара имеют целый пучок причин, социальных, природных, астрономических, психологических (коль скоро Земной шар есть социально-психологический единый организм). До сих пор человечеству не удавалось достойным образом подготовиться к достойной существа разумного «встрече» того или иного явления, хотя, как правило, они, явления, не налетают на Земной шар неожиданным ураганом. Вспомним, например, какой вред цивилизационному процессу принесло так называемое Великое переселение народов, сколько шедевров Древнего мира было загублено во всех цивилизационных центрах планеты в те страшные века, сколько всего забыли люди! Великое переселение народов – земношарное явление, которое сформировалось из пучка причин и разбросало по Земному шару столь же сложный пучок исторических установок для тех или иных территорий, на которых начиналась новая жизнь новых народов, рожденных в оргиастических бурях утомительных войн оседлого люда с босоногими переселенцами.
В частности, в Восточной Европе на исходе Великого переселения народов стал зарождаться русский народ.
Нужно помнить еще и о том, что обычно явление в жизни страны, народа является событием в жизни планеты. Например, для Бразилии во второй половине Двадцатого века футбол – явление. Для Земного шара бразильский футбол – событие.
Эпоха викингов – крупнейшее событие, которое для всех стран и народов, куда ходили с огнем и мечом «люди Севера», являлось по сути своей явлением. Потому что викинги, не церемонясь, ставили перед правителями, а значит, и народами, вопрос ребром: жизнь или смерть? Хорошо известно, что рождение, смерть и итоги жизни для любого человека, рода, племени, государства являются главными явлениями. Все остальное – события, пусть и крупные, или факты, пусть и очень яркие, крепко врезающиеся в память не только конкретного человека, или рода, или государства, но и человечества в целом.
Приблизительно в 800 г. Карл Великий понял, что у народов Европы нет иной альтернативы: либо дать отпор «людям Севера», либо найти какой-то мирный, но точный ход во взаимоотношениях с ними, и тем самым сохранить жизнь, либо, дав слабину, погибнуть. Повторюсь, Карл Великий это понял. Более того, он всей своей деятельностью «изложил» народам Европы свой вариант сохранения жизни: создание централизованного, многонационального государства по типу Римской империи. Он монтировал свою державу в походах и войнах и в скрупулезных организационных делах. Он многое сделал для … спасения жителей и целых народов Европы. Но они не приняли его идеи. Они уничтожили детище Карла Великого спустя три десятка лет после его смерти, как раз в тот момент, когда напор «людей Севера» обрел огромную силу.
Да, вариант Карла Великого не является единственным в подобной ситуации, и великие греки в противостоянии с державой Ахеменидов убедительно доказали это. Быть может, довлеющие к самостоятельности западноевропейские народы и их вожди, помня об эллинах, избрало этот путь – тоже путь? Может быть. Только один факт забыли народы Европы из истории Греко-персидских войн: греки-то, как не воевали между собой, но во время нашествия персов все-таки объединились (пусть и не все), и устояли, и победили, и жили еще долгие века…
Да, были и другие варианты решения этой важнейшей задачи, то есть сохранения народа в условиях, схожими с условиями, поставленными перед Европой Эпохой викингов. Вспомним эпоху монгольских завоеваний XII – XIV вв. Сколько сильных племен, государственных образований и государств погибло под всесокрушающим катком войск Чингисхана, его детей и внуков! Но некоторые народы устояли. Причем используя совершенно разные, иной раз диаметрально противоположные средства и методы борьбы с этим вселенским злом. Что, например, сделал царь одного небольшого народа чам, обитавшего в Юго-Восточной Азии, для решения главной своей задачи, то есть для сохранения своего народа? Он, старый человек, мудрый, ласково встретил послов Хубилая, внука Чингисхана, одарил их, попросил их организовать встречу своих послов с великим ханом. Те согласились, вернулись к великому хану с послом. Тот пал на колени и со слезами на глазах передал повелителю огромной державы просьбу своего царя: «Очень тебя прошу, сохрани мой народ. Все, что пожелаешь, сделаю!» Хубилай был тронут. Он ответил послам: «Я оставлю в живых ваш народ. За это вы дань будете платить мне: 20 слонов в год». Что такое 20 слонов по сравнению с тем, что просил у великого хана царь народа чам? – это пустяк. А народ чам живет по сей день.
Разве не вариант решения царской проблемы?
Один из вариантов.
Не самый пригодный для тех, кто мечтает не просто выжить, но жить свободно. Один из вариантов!
Их много. И – вот почему история сослагательна! – подобные ситуации на Земном шаре в разные времена и в разных регионах повторялись довольно часто. И каждый правитель и каждый народ искал и, к сожалению, не всегда находил тот путь, который приведет его к высшей цели, т. е. даст ему достойную возможность выжить в тяжкой ситуации, преодолеть все тяготы и жить полнокровной и свободной жизнью.
История ставила и ставит, и будет ставить перед народами и государствами подобные задачи. И плох тот правитель, и наивен тот народ, который живет по принципу: авось пронесет нелегкая.
Рассказывая о подвигах и деяниях «людей Севера» в разные периоды Эпохи викингов, мы заодно проследим, какие же средства и методы избирали в противостоянии с ними те или иные народы, и каких целей они достигли. Кроме этого мы обязательно ответим себе и читателям на вопрос: «Чего же, в конце концов, добились «бродяги моря»? Каких вершин они достигли в делах войны и мира?»
Итак, начнем наш рассказ с главных поставщиков «бродяг моря».
Дания. Хронология
Заселение территории Дании человеком началось с юга в эпоху позднего палеолита, сразу после отступления ледника. В эпоху неолита (с 3000—2500 гг. до н. э.) распространяются земледелие и скотоводство. Период бронзы (приблизительно 1500—400 гг. до н. э.) достиг в Дании исключительного расцвета. В это время значительное развитие получил торговый обмен.. В последние века до н. э. — начале н. э. у германских племён (ютов, англов, герулов, хаудов и др.), населявших территорию Дании, первенствующее значение приобрело оседлое земледелие, постепенно распространялось железо. В середине V в. началось переселение англов и ютов в Британию, а на территорию Дании в V - VI вв. переселились даны (от них страна получила название Дания), которые, сливаясь с остатками ютов и древних племён, постепенно стали преобладающим племенем в Дании. В конце VIII – начале IX вв. основными социальными слоями в Дании были свободные общинники — бонды, родовая знать и рабы. Датчане, участвовавшие в походах викингов, нападали на северные прибрежные районы франкского государства, направлялись в Англию (во 2-й половине IX в. завоевали Северо-Восточную Англию), Северную Францию (участвовали в её завоевании в начале X в.). В «эпоху викингов» начинается политическое объединение Дании. Первый легендарным королем Дании был Сигурд, живший в VIII в. В конце VIII – начале IX вв. конунг Гудфред (Годрик) (умер около 810 г.) осуществил первую попытку объединения Южной Дании. В Южной Ютландии возник один из наиболее важных центров транзитной торговли на путях из Западной Европы в Скандинавию и на Восток через Балтику — Хедебю (Хайтабу).
Харек I реальным конунгом стал лишь в 826 г., до этого правил воевода Харальд Хравн (Ворон), принявший христианство вместе со своей дружиной.
С давних времён Дания разделялась на 5 областей, каждой из которых правил свой конунг: Северная Ютландия, Южная Ютландия, Сёлунд, остров Фюн, Сконе (полуостров, самая южная часть нынешней Швеции). В начале 60-х годов IX века пресеклась династия конунгов Южной Ютландии и Харек II, конунг Сёлунда, перенёс свою резиденцию в Хёдебю, оставив за себя ярлом на Сёлунде легендарного Рагнара Лодброка вместе с его не менее легендарными сыновьями (Бьёрн Железнобокий, Сигурд Змей в Глазу, Ивар Бескостный, Хальфдан и Уби) в поселении Хлейдр, что в Роскильде фьорде.
Территория каждого ланда делилась на хереды, в каждом из которых собирался свой тинг. Тинг в Хедебю имел своего законоговорителя. В компетенцию тинга входили все судебные вопросы, за исключением религиозных. Тинг не решал вопросы о преступлениях против конунга, его семьи и имущества - этими тяжбами занимался сам конунг.
Одним из ярлов конунга Харека был Рёрик Ютландский, которого часто отождествляют с Рюриком из русских летописей. Известен его неудачный поход в Прибалтику и Курляндию в 850 г. Однако далеко не все историки ставят знак равенства между Рёриком Ютландским и Рюриком.
Хёдебю
Город в Дании. На латыни «Слиесторп». У германцев – Слезвик (от названия фьорда - Слес). Основан в VII в., как небольшое поселение. В 808 г. конунг Годрик разрушил и сжег город Мекленбург, а его жителей (преимущественно, купцов и ремесленников) насильно переселил в Хёдебю. Это послужило огромным толчком к развитию поселения. Через не полных 40 лет город разросся почти втрое.
В IX в. Хёдебю не имел значительных укреплений, потому что на Данию сухопутным путем могли напасть только германцы. До X в. Данию защищал с юга гигантский земляной вал Даневирке. Хёдебю был самым южным городом Дании, что подвергало его постоянным «набегам» христианских миссионеров. Так, в 850 г. сюда прибыл некий Ансгар, монах из монастыря Корбей. Его миссионерская деятельность имела успех, и в 853 г. конунг Харек I разрешил Ансгару в Хёдебю христианскую церковь.
В период экспансии викингов город был одним из важнейших торговых пунктов Северной Европы, связывавших страны Балтики и Востока с Западной Европой. За обладание Хёдебу шла борьба между датчанами, немцами, шведами, славянами, норвежцами, которая завершилась разрушением города. Археологические исследования (под руководством немецкого археолога Г. Янкуна, с 30-х гг. 20 в.) обнаружили следы военного и торгово-ремесленного поселения, гавани и укрепления, окружавшего Хёдебу.
История этого города напрямую зависела от дела викингов. И таких городов и крупных поселений в «веере викингов», в зоне их набегов, их влияния было много.
«Хедебю был уже старинным поселением, когда туда прибыл Охтхере; он, возможно, существовал уже более 100 лет, хотя в первое время это был всего лишь небольшой поселок. В 808 году король Дании Годфред уничтожил славянский город под названием Рерик (возможно, вблизи современного Любека), вынудив тем самым купцов перенести оттуда свою деятельность в Хедебю (который тогда назывался Слисторп). За век поселение существенно разрослось. Позднее Хедебю был укреплен мощной полукруглой оградой, которая, как считается, была сооружена около 900 года, когда городом владели шведы. С юга он был защищен валом короля Годфреда – Даневирке. К середине X века почти вся земля вокруг был застроена; новые дома выросли над старыми могилами и поселениями, и это был период чрезвычайного процветания Хедебю. Постепенно город стал увядать, и после того, как в 1050 году его захватили норвежцы, а в 1066 году он был сожжен вендами, поселение было заброшено…» (Жаклин Симпсон. Викинги. Быт. Религия. Культура. М., 2005. С. 114). В этой книге можно прочесть об истории города несколько подробнее.
Швеция. Хронология
Человек появился на территории Швеции относится в VIII – IX тыс. до н. э. Около 3-го тыс. до н. э. население, занимавшееся ранее охотой и рыболовством, перешло к скотоводству и земледелию. Примерно во 2-м тыс. из континентальной Европы на территорию Швеции вторглись скотоводческие племена (предположительно, индоевропейские по языку), подчинившие коренных жителей. В 1500—500 гг. до н. э. начался процесс имущественного, и социального расслоения. В первых вв. н. э. на территории Швеции жили северогерманские племена свионы (свеи), гауты (гёты, ёты) и др. Племена и союзы племён подчинялись власти военного вождя (конунга). Они вели торговлю с Римом и его германскими провинциями, с V в.—с франками, фризами, западными (поморскими) славянами, народами восточной Прибалтики. Шведы и жители Готланда, самого большого острова в Балтийском море, ныне принадлежащего Швеции) стали расселяться по близлежащим странам Балтики задолго до 700 г. Они основывали колонии на территориях современных государств Латвии, Литвы и Эстонии и, возможно, в Финляндии. Шведские викинги совершали набеги в конце VIII — середине XI вв. на соседние земли, а также на Русь, Византию, волжских булгар и хазар, Арабский халифат. Торговыми центрами на Балтике стали первый шведский город Бирка (основан около 800 г.), а несколько позже о. Готланд.
Норвегия. Хронология
Человек появился на территории Норвегии в послеледниковый период. Население расселялось вдоль моря, занимаясь охотой, рыболовством, на Севере — добычей тюленей. В эпоху неолита произошло смягчение климата, шире распространились поселения. Переход к железному веку (с середины I-го тыс. до н. э.) сопровождался развитием земледелия, установлением более прочной оседлости. В этот период на территории Скандинавского полуострова расселились германские племена (на Севере кочевали племена саамов). В IV в. н. э. в Скандинавии появляются новые германские племена (ругии, хорды). Приблизительно к 800 г. норвежцы утвердились на Оркнейских и Шетландских островах. А затем они пришли на Фарерские острова, из-за чего их покинули ирландские отшельники. Колонизация этих островов норвежцами продолжалась с перерывами столетие.
Тьодольф Мудрый из Хвинира
Норвежский скальд, живший в IX в. и упоминаемый в ряде древнеисландских источниках как скальд Харальда Прекрасноволосого. Хвинир, современное название Квинесдал, - местность, расположенная в юго-западной части Норвегии. До наших дней дошло два его больших произведения: «Перечень Инглингов» и «Хаустлёнг», хвалебная песнь, в которой описаны сцены из мифов, изображенных на щите, подаренном поэту прославляемым. В «Перечне Инглингов» автор использовал события V-IX вв. Этот труд является единственным источником по древнейшей истории Швеции.
В одном из источнике рассказано следующее. Харальда Прекрасноволосого околдовала финка Снэфрид. После ее смерти чары разрушились, конунг прогнал от себя своих сыновей, которых она родила ему. Одного из них, Гудрёда Блеска, воспитывал Тьодольф, которого сын финки и попросил заступиться за него и своего брата перед Харальдом. Скальд пришел к конунгу и продекламировал ему свою очередную вису по этому случаю. Харальд тут же ответил своей висой. Конунгу понравился этот поэтический экспромт диалог, впрочем, обычный в Скандинавии в те века, и он смилостивился. Через некоторое время Гудрёд Блеск собрался уезжать от Тьодольфа, в доме которого он жил, но знаменитый скальд предостерег его, сказав сохранившуюся до наших времен вису. Хозяин пытался убедить знатного гостя в опасности путешествия по бушующему морю. Молодой человек не послушал воспитателя и погиб.
Особенно важны нам две его, ниже цитируемые висы, которые говорят, в частности, о том, что шведские конунги уже в VII в. ходили в Страну Эстов, и что среди самих шведов шла распря. Это висы из «Перечня Инглингов».
Виса о гибели Ингвара
Шведский конунг Ингвар из пода Инглингов в начале VII века отправился в грабительский поход в Страну Эстов. Поход был неудачным. Конунг погиб, его похоронили в кургане на берегу моря. Тьодольф Мудрый из Хвинира сочинил об этом такую вису:
Йдет слух,
Что Ингвара
Эсты-де
Зарезали.
В стане вражьем
Эстов рать
Мужа-де
Замучала.
Веет вал
Князю свейску,
Сам поет
Светлую песнь.
(Поэзия скальдов. СПб., 2004. С. 8).
Виса о гибели Ингьяльда
В середине VII в. во время очередной распри Ингьяльд, внук Ингвара, был окружен в шведском местечке Рэннинге крупным войском противника. Поняв, что сопротивляться бесполезно и не желая попадать в план, он поджег палаты своего лагеря и сгорел вместе со всеми своими воинами.
Ингьяльда же
Преясного
Вор дома,
Дымовержец,
Во Рэннинге
Горячими
Пятами стал
Топтати.
(Вор дома – огонь)
(Там же).
Альбион. Хронология
В 750-800 гг. валлийцам удалось остановить продвижение короля Мерсии – Оффа на юг и остановить его на рубеже между реками Вен и Ди.
В VIII в. викинги прошли через Аландские острова в Ботнический залив, стали все смелее отрываться от прибрежной полосы, представляющей собой замысловатую бахрому фьордов, очень удобных для жизни... весьма ограниченного количества людей.
Валлийцам удалось остановить англосаксов на западе острова на рубеже Форта и Клейда. Здесь Белое знамя (белый дракон) захватчиков не смогло одолеть красное знамя валлийцев.
«В 753-м, в пятнадцатый год правления короля Эдберта, в пятый день до январских ид, случилось затемнение солнца. В скором времени, в тот же год и месяц, в девятый день до февральских календ, произошло затмение луны, и она закрылась ужасным черным щитом, как незадолго до того солнце». (Беда Достопочтенный. Церковная история народа англов». СПб., 2001. С. 196.).
В 753 г. у берегов Англии появились викинги. Она напали на остров Танет и ограбили его. В том же г. викинги высадились в Уэссексе, где правил король Биртрик. Фогт короля по доброму обычаю пошел встречать гостей. Он не знал, что это за люди. Они убили его. Это было первая жертва «из тысячи тысяч павших потом от меча норманнов», - написано в английской хронике. В том же г. три корабля викингов пристали к берегам Мерсии. И опять грабеж, смерть ни в чем не повинных людей и огонь. Король Мерсии Оффа быстро собрал войско, атаковал налетчиков, одержал победу, взял несколько человек в плен. Они вели себя смело. Они сказали королю, что их отряд выполнял разведывательные задачи и что скоро сюда нагрянет большое войско викингов. Оффа отпустил пленников со словами: «Передайте своим вождям, что пока я здесь король, любой наш враг получит тоже, что и вы». Дерзкие викинги уважали смелость и благородство. Мерсия пострадала в будущих налетах «людей Севера» в меньшей степени, чем ее соседи по Альбиону.
«Около тридцати лет после этогов Англии замечались странные явления в атмосфере: видели огненные полосы, драконов, ужасные молнии и другие чудесные явления, которые по верованиям того времени, толковались как знамения, предрекавшие великие бедствия и гибель множества людей». (Стрингольм А. Походы викингов. М., 2006. С. 19).
Около тридцати лет предоставили «благородные» викинги обитателям Альбиона для того, чтобы подготовиться к страшной беде. Но – удивительно! – никто на острове всерьез о грядущем не думал. Точно также вели себя 470 лет спустя русские князья после битвы при Калке в 1223 г. до монгольское нашествия, которое началось в 1237 г. Подобная беспечность дорого обходится народам и государствам!
В 787-797 гг. набеги викингов заметно участились. Забегая вперед, можно сказать, что и новая опасность не сплотила альбионцев. Они сражались между собой, с англосаксами, которых вполне уже можно было называть альбионцами, и с викингами, которые, в свою очередь, занимали земли Альбиона и тоже через несколько лет превращались в альбионцев, участвуя в распре. Удивительно не то, что здесь так активно дрались люди с людьми, а то, что они при этом очень много работали, создавали огромные богатства, которые, надо сказать, сыграли в трагедии 1066 г. не последнюю роль.
В 793 г. викинги напали на остров Линдисфарн, о чем говорилось выше, и опустошили церковь и монастырь св. Кутберта.
В 802 г. королем Уэссекса стал Эгберт. В 787-800 гг. он жил при дворе Карла Великого, тщательно изучил военное дело франков. Вел войны с соседями, укрупняя свое государство.
Хорошо известно, что в те века мобильных телефонов не было. Но наверняка Эгберт и другие вожди Альбиона, да и люди попроще, знали о том, как в 810 г. Карл Великий встретил вторжение на территорию Фрисландии крупного войска данов во главе с королем Готфридом, у которого одних кораблей было чуть более 200. Налетчики ограбили прибрежные острова, ворвались в Гронинген, разграбили и сожгли город. Фризы пытались сопротивляться, но трижды потерпели поражение в сухопутных битвах. Победители наложили на них ежегодную дань в 100 фунтов серебра. Кстати, это серебро хорошо влияло на демографическую динамику викингов. Их жены хорошо рожали. Награбленное мужьями добро помогало им растить детей - будущих викингов. Злая обратная связь действовала в семьях «людей Севера»: чем больше награблю, тем больше жена родит детей, тем больше у нас будет хороших воинов. Узнав о дерзком нападении, Карл Великий выехал из Ахена к побережью, осмотрел разрушенные селения и приказал создать сеть укреплений, строить во всех гаванях мощные корабли. Он решил, что без сильного флота справиться с викингами невозможно. И это, по нашему мнению, был первый шаг. Если бы Карл Великий пожил до 865 г., то, вполне возможно, что он, прекрасный походоводец, один из лучших походоводцев мировой истории, принял бы решение посылать отряды на викингов! И бить «людей Севера» их же оружием. Было такое в истории, было. И подобные ходы помогали, например, китайцам в жестоком противостоянии их с хунну. История щедра по отношению к людям не ленивым.
Наверняка все «обижаемые» викингами народы знали, что Карл Великий дал в тот раз отпор викингам, которые, увидев, что на берегу их встречает хорошо организованное войско, мягко говоря, дали деру. Хороший пример, однако! Что мешало европейцам и впредь встречать непрошенных гостей также?
В 823 г. в битве при Элландуне Эгберт разгромил войско Бирнвульфа, короля Мерсии.
В 825 г. он поссорил Мерсию, Кент Эссекс, затем Суссекс и Нортумбрию, став первым королем Англии в 829 г.
В 832 г. крупное войско викингов захватило и ограбило остров близ юго-восточного берега Англии. Много добычи взяли разбойники, но … для таких людей много добычи не бывает. 35 кораблей викингов вошли в устье реки Карр в Дорсетском графстве. Здесь добычи было гораздо больше. Король Уэссекса Эгберт собрал войско встретил жестокого врага на поле близ Каргама. Битва продолжалась весь день. Потери с той и с другой стороны были огромные. Но викинги устояли. А значит, и добычу они привезли в родные края большую.
В 833 г. даны возобновили налеты на Альбион.
В 835 г. войско викингов высадилось в Корнваллисе. Местные племена присоединились к ним. Англосаксы разгромили их союзные войско.
В 836 г. в Дорчестере высадились даны. Они нанесли поражение войску Эгберта. Началась долгая война англичан с данами.
В 837 г. в битве при Генгестдуне Эгберт победил данов. «Бродяги моря» ретировались, но получив подкрепление из Скандинавии отправились в Ирландию, о которой мы поговорим чуть ниже.
В 839 г. Эгберт умер, и королем англосаксов становится Этельвульф, человек благочестивый, но правитель слабый. Он правил страной до 858 г. В год его воцарения 33 корабля викингов вошли в гавань Гамтуна (современный Саутгемптон в Хэмпшире). Но правитель округа, альтерманн Вульфгирд, хорошо организовал оборону, и налетчики отступили не солоно хлебавши. Однако возвращаться домой без добычи они не могли. Их никто бы не понял на родине, их не поняли бы жены и невесты. Они взяли курс на Портсмут, разгромили здесь войско альтерманна Этельгельма – и был грабеж. Затем они победили войска альтерманна Геребрита в южной части графства Кент – и был грабеж. Затем был город Линкольн, столица Линдсея, крупная победа налетчиков в Восточной Англии.
До этого викинги обычно возвращались домой. Теперь они стали активно обживать острова, окружавшие с Севера, со стороны Шотландии, Гебридские и Оркнейские острова.
И налеты на Альбион участились.
В 851 г. альтерманн Цеорль одержал победу над викингами в сражении при Венбури в Девоншире, но в том же г. флот в 350 кораблей вошел в Темзу. Викинги захватили и разграбили Кентербери и Лондон, затем разгромили войско короля Мерсии, но при Оклее Этельвульф одержал над ними победу, правда, ценой огромных потерь. И как ту не вспомнить царя Пирра и его знаменитую Пиррову победу!
Викинги отошли на остров Танет, быстро обжились здесь, к ним прибыло подкрепление. Они нападали на Шотландию, на земли пиктов, и страх царил на Альбионе. Шотландский король Константин пытался заключить с «людьми Севера» мир, предлагая им очень выгодные условия международной торговли, но викингам не нужна была торговля. Грабеж давал им гораздо больше.
И – вот еще одна загадка! Как мы уже сказали, Эпоха викингов продолжалась от Линдисфарна до Гастингса около 300 лет. Три столетия обитатели Альбиона (и другие народы Европы!) постоянно, не покладая рук, работали, создавали материальные богатства, причем, огромные! Иначе бы викинги к ним не хаживали. Работали-то европейцы хорошо, а вот защитить плоды своего труда – не умели. В чем тут дело? Вспомним знаменитый «поход 10 тысяч греков», блистательно описанный Ксенофонтом, одним из учеников Сократа. Самое упорное сопротивление грекам, прорывавшимся из центра державы Ахеменидов в Элладу, оказали горные племена кардухов и таохов. Жили они бедно-пребедно, в землянках, в труднодоступных горных районах. Питались абы-кабы, одевались абы-кабы. Но как обороняли они свою землю! Как тяжко было великим воинам-грекам одолеть их, между прочим, с единственной целью: поскорее пройти горы, оторваться от погони. Они ничего даже не просили у кардухов и таохов, они готовы были заплатить тем за возможность пройти их территорию без боя. Но – нет! Кардухи и таохи продемонстрировали чудеса героизма.
В чем тут дело? Почему бедные горцы так защищали свою бедную землю, а жители, например, Альбиона, так и не смогли организовать отпор викингам в 793 – 865 гг. и в 865 – 1066 гг. и в конце концов почти все они были уничтожены нормандцами Вильгельма Завоевателя? Вот вопрос, который должны задавать себе все нормальные граждане своих стран, между прочим, не дожидаясь, когда социально-политическая ситуация на Земном шаре обретет в очередной раз черты, схожие с той, в которой оказалась Европы в конце VIII в.
В 855 г. Этельвульф совершил путешествие в Рим, после чего установил сбор «лепты Святого Петра».
В 858 г. королем англосаксов стал Этельбальд. Он правил по 860 г.
С 860 по 866 гг. англосаксами правил Этельберт.
Эгберт Великий
Эгберт Великий (? – 839 г.), первый король Англии, соединивший 7 англосаксонских владений в 800 – 836 гг. В молодости должен был бежать из Уэссекса и жил при дворе Карла Великого в 787 – 800 гг. Здесь он научился военному искусству франков. Вернувшись на Альбион, Эгберт присоединил к Уэссексу Корнваллис (Корнуолл). Затем он решил покорить Мерсию, в которой после смерти короля Оффы царила междоусобица. В 823 г. Эгберт в союзе с ост-саксонским королем одержал победу над войском короля Мерсии Бирнвульфа в битве при Элландуне и через два года захватил Мерсию а вместе с ней и королевства Кент и Эссекс, находившиеся в зависимости от Мерсии. Вскоре он присоединил Суссекс и пошел в Нортумбрию, таны (вожди) которой признали его верховенство над собой, испугавшись могущества Эгберта. Еще через некоторое время ему покорился остров Мона (Ангельси). Присоединяя независимые государства, Эгберт сохранял их права и обычаи, и поэтому, как считают специалисты, ему удалось сделать это относительно быстро и без крупных и долгих войн. Его объединительная политика нашла поддержку у церкви. Еще при жизни Эгберта, в 836 г., неподалеку от города Дорчестера высадились прибывшие из Ирландии датчане, после чего начались их регулярные пиратские налеты на Альбион. Эгберт в тот год проиграл им битву. Но в 837 г. он разгромил непрошенных гостей в сражении при Генгестдуне.
Сын Эгберта Великого – Этельвульф (? – 858 г.), англосаксонский король в 839 – 858 гг., воевал против датчан и в 851 г. нанес им большое поражение в битве при Оклее. В 855 г. он совершил путешествие в Рим, после чего установил в Англии сбор «лепты св. Петра».
Легенда о Талиесине
В легендах о барде Талиесине много чудного, невероятного, но в них же — много правды, сокрытой от читателя волшебными сюжетами, сказочными превращениями. Легенды о Талиесине в XIV веке были собраны валлийским священником. Вот одна из них.
У могущественного бретонского вождя племени был сын, по имени Эльфин, которому ничего никогда не удавалось. Долго горевал отец, не зная, чему приписать постоянные неудачи сына, наконец, посоветовался с друзьями и отдал ему рыбные тони на морском берегу, попытался в последний раз дать возможность сыну проявить себя.
Посетив свою тоню, Эльфин увидел, что в ней нет ни одной, даже мелкой рыбки, хотя весной ловы в этом месте всегда были хорошие. Опечаленный он собрался уходить и вдруг заметил что-то черное на плотине у шлюза. Ему показалось, что это — кожаный мех. Один рыбак сказал:
— Видно, нет тебе ни в чем удачи. В этой тони каждый год первого мая ловилось множество рыбы, а нынче только и вытащил ты, что кожаный мех.
Подошли они к берегу и увидели корзину, плетеную из ивовых прутьев и покрытую кожей. Подняли крышку, удивились: в корзине спал младенец. Проснувшись от солнечного света, он открыл глаза, улыбнулся и протянул к людям маленькие ручонки.
— О таль-иёсин! — воскликнул рыбак, что на бретонском языке означает прекрасное чело.
— Таль-иёсин! — повторил Эльфин, вынимая ребенка из корзины и прижимая его к груди. — Так и назовем его — Талиесин!
Держа младенца на руках, эльфин сел на коня и поскакал домой. Он не мог удержаться от слез, глядя на ребенка и раздумывая о своих постоянных неудачах. Вдруг ребенок запел, песня удивила и утешила седока.
— Полно плакать, Эльфин, — пело дитя, — отчаяние горю не поможет. Полно лить слезы! Не всегда ты будешь несчастлив. Бог посылает человеку богатства и со дна морской пучины, и с высоких горных вершин, и из волн речных. Хотя я слаб и мл, а придет время, когда я буду тебе полезнее множества рыбы.
Эльфин приехал домой веселый.
— Что же ты поймал? — спросил отец.
— То, что гораздо получше рыбы, — отвечал сын.
— Да что же такое?
— Я поймал барда.
— Барда?! На что же он может пригодиться? — печально возразил отец.
Тут Талиесин сам вступился за себя:
— Бард будет ему полезнее, чем тебе твоя тоня.
— Ты уже умеешь говорить, малютка?! — воскликнул изумленный вождь племени.
— Я скорее сумею говорить, чем ты меня спрашивать, — возразил на это Талиесин и запел:
— Мне известно все: и прошедшее, и будущее.
Эльфин отдал Талиесина на руки доброй кормилице, и с этого дня в течение двенадцати лет счастье не оставляло его дома.
Когда Талиесину минуло тринадцать лет, Мэльгун, король гвенедский, пригласил к себе Эльфина на праздник. Праздник приходился на Пасху, и потому торжество было великое: столы ломились под тяжестью блюд, и вино лилось рекой. Когда гости порядочно подгуляли, послышались преувеличенные похвалы хозяину.
Есть на свете король славнее Мэльгуна, — король, у которого и барды искуснее его бардов, — говорили гости, — и воины храбрее, и лошади быстрее его лошадей, и борзые лучше его борзых? Нет, такого короля не найдешь в целом свете!
Такая лесть не понравилась Эльфину.
— Конечно, — сказал он, — трудно тягаться с королем, но у меня есть бард, который всех королевских бардов лучше.
Барды Мэльгуна, и двор, и гости ужаснулись от неслыханной дерзости, донесли об этом королю. Он велел бросить Эльфина в тюрьму и держать в цепях до тех пор, пока тот не докажет, что бард его мудрее бардов короля.
Узнал об этом Талиесин, явился ко двору в праздник, когда король по обыкновению созывал на пир всех знатных, вошел в зал и спрятался в угол, мимо которого проходили придворные, отправляясь на поклон к королю. Когда мимо проходили барды, он строил им гримасы, на которые те не обращали внимания. Останавливаясь перед королем, чтобы приветствовать его, они почему-то лишались дара слова. Король велел им петь, но барды вместо этого делали гримасы и бормотали что-то непонятное. Король подумал, что они пьяные, и в гневе обратился к главному из них, Гейнину, требуя объяснить поведение бардов и угрожая страшным наказанием.
Гейнин пал к ногам короля и сказал:
— Не вино виновато. Мы не пьяны. Нас попутал бес, который сидит в углу, приняв на себя вид ребенка.
Мэльгун призвал к себе Талиесина, спросил его, кто он такой и откуда явился. Ребенок отвечал:
— Я главный бард Эльфина. Звездное небо — мне родина. Никому не известно мое происхождение, а мне известно все: и прошедшее, и будущее.
Король изумился, вспомнил, как Эльфин нагло хвалился своим бардом, приказал Гейнину состязаться с Талиесином в пении.
Едва Гейнин открыл рот, чтобы исполнить песню, как вдруг смешался, стал корчить смешные рожи и бормотать невнятные слова. Мэльгун грозил ему, метался, словно разъяренный лев во все стороны, приказывая бардам петь, умоляя их не срамиться перед бардом его подданного, но все придворные барды делали то же, что и Гейнин. Наконец Мэльгун обратился к Талиесину:
— Вижу могущество твое. Но чего ты от меня хочешь? Зачем пришел сюда?
— Я пришел, чтобы освободить моего благодетеля из твоих оков. Знай, что много заключается тайной силы в моей песне. Стоит мне только запеть, и ни камни, ни железные цепи — ничто не устоит против моей песни. А тебе я скажу, что будет с тобой за твое высокомерие.
И он запел грозным голосом песню:
— Вон поднимается на море страшное диво, вон несется оно сюда наказать короля Гвенедского: и лицо, и глаза, и волосы его пожелтеют, как золото! Смерть ему, неправдивому! Сами боги несут страшную кару, поднимая ее могучим дыханием со дна пучины на гордого Мэльгуна.
Чуть только он произнес последние слова, как с моря вместе с сокрушительным порывом ветра налетел на дворец громадный водяной столб и разбился о его стены. От страшного удара пошел по всем покоям треск и гул. Король и весь двор выбежали из дворца.
— Скорее освободите Эльфина и ведите его сюда! — закричал в ужасе Мэльгун.
Привели Эльфина и отдали его Талиесину, который тут же спел такую сладкую песню, что «цепи сами собой упали с его благодетеля».
Вот что рассказывает народная легенда. «Теперь обратимся мы от сказок, — предлагает в своей книге П. Н. Полевой, — опишем личность барда такой, какой она является в древних бретонских памятниках и в его собственных песнях».
Талиесин родился в первой половине VI века. Лучшие историки согласно утверждают, что родиной его был Кумберланд, а не Валлис, как думают валлийские летописцы. Отец его, Ионис, пожелал дать сыну хорошее воспитание и поручил его св. Кадоку, который основал в южной Англии школу для туземного юношества. В школе Талиесин сошелся с Гильдом, который впоследствии прославился как ревностный христианский проповедник и бил причтен к лику святых. Несколько лет провели они вместе, окончили школу. Святой наставник призвал к себе Талиесина и Гильда, благословил их и дал им следующий мудрый совет:
— Дети мои! Трудно жить на свете, и много нужно в жизни осторожности. Послушайте меня. Когда вам придется говорить, рассудите, во-первых, о чем вы говорите; во-вторых, как вы говорите, в-третьих, с кем вы говорите, в-четвертых, в чью пользу вы говорите; подумайте, что выйдет из ваших слов и кто может стороной слышать вашу речь. Соблюдая такую осторожность в речах, вы никогда не подвергнетесь никакому несчастью.
Друзья расстались и пошли в жизни по разным дорогам.
Талиесин однажды ловил рыбу с лодки неподалеку от берега. На него налетели морские разбойники. Горько было ему, когда с борта их ладьи он увидел, как родные берега исчезали в туманной дали. В бурную ночь он воспользовался удобным случаем, отвязал свою маленькую лодку от разбойничьей ладьи и пустился в море, захватив с собой деревянный щит вместо весла и решив скорее умереть, чем жить в тяжкой неволе. Долго море носило его, наконец, выкинуло на побережье, принадлежащее Эльфину, сыну Уриена, могущественного и доблестного вождя бретонского.
Ум, знания и поэтические способности Талиесина изумили Уриена и его двор. Талиесину он дал клочок земли, поручил воспитание своих детей и сделал главным придворным бардом. Талиесин привязался к нему, не покидал Уриена всю жизнь, оказывая ему важные услуги.
Время правления Уриена было временем торжества бретонцев над внешними врагами, саксами, пиктами и скоттами. Воины Уриена почти не снимали с себя кольчуг и шлемов, не выпускали из рук оружия. Уриен всем подавал пример в битвах и трудных переходах, ему легче было переносить трудности, потому что с ним был Талиесин, который подкреплял его мужество сладкозвучными песнями, награждал похвалами его подвиги.
Когда воины сходились в бою, Талиесин ободрял соратников, становился в первых рядах и, воспевая подвиги предков, побуждал воинов к таким же подвигам. Но когда завязывалась лютая сеча, в которой со звуком мечей смешивался громкий нескончаемый хор предсмертных стонов и воплей ярости, Талиесин удалялся на ближайший холм и с его вершины зорким взглядом следил за битвой. Ничего не ускользало от его взора. Светлое, торжественное вдохновение овладевало им, помогая сочинять живые, пламенные песни.
Легко было а сердце утомленных воинов, весело было им слушать после боя новую песню певца, когда под открытым небом располагались они у ярко пылавших костров и подкрепляли истощенные силы круговым рогом меда, оплетенным серебряными обручами.
С неподдельным восторгом говорил бард о богатой поживе бретонцев, почти по пальцам пересчитывая быков, коров, лошадей и прочую добычу. Все песни заключал он обращением к Уриену, которому говорит в одной из них, что: «Перестанет улыбаться, когда Уриена не будет в живых», а в другой прибавляет: «Какое мне дело до того, любят ли меня все короли Севера или нет, когда все мое высшее благо заключается в тебе, Уриен, свет мой. В день твоей смерти скорбь пойдет по пути перед тобой, когда смерть посетит тебя, она придет и ко мне».
Эти похвалы могут показаться лестью тому, кто позабыл, что Уриен был освободителем отечества.
Горько оплакав кончину Уриена, Талиесин не покидал его сыновей, но вскоре они пали в битвах, а бард, покинутый всеми, лишившись лучших своих радостей, удалился в Валлис, на берег озера Кернарвона, где один из начальников клана подарил ему небольшой клочок земли и хижину. Печальный, одинокий, сидел он часто на берегу и в глубокой горести повторял: «Горе мне! Я видел, как облетели цветы, я видел, как отсохла ветвь, носившая их».
Пришла наконец и старость с ее недугами и слабостью. Наследники вождя, приютившего барда, не пожалели старого человека, отняли у него хижину и землю. Бесприютным сиротой покинул он Валлис.
В несчастии невольно вспомнил он беззаботное детство, мудрого наставника и св. Гильда, друга, с которым разлучила его жажда славы и бранные тревоги. Но друг был далеко: вместе с частью бретонского населения он переселился в Арморику. До Талиесина дошли слухи о том, что в Арморике царствует мир и спокойствие, тогда как около себя он видел лишь грубую силу и тягость иноземного владычества. И захотелось ему, беспомощному, отдохнуть от тревог и бед. Он сел на первое судно, отплывавшее в Арморику, и покинул берега своей родины.
Где он умер? Спокойно ли? Об этом ничего не известно.
Так заканчивает повествование о знаменитом барде Талиесине П. Н. Полевой в своей книге.
Добрый Эльфин, не печалься!
Прок сыщи в том, что имеешь;
От печали нету проку,
Она в горе не подмога.
Тем, кто молится усердно,
Бог пошлет вознагражденье.
______
Не место у престола
Тем, чьи коварны думы,
Чьи помыслы лукавы,
Чьи ложь и злоязычье
Хотят сгубить невинных
И обелить виновных.
______
Так молчите же, ничтожные рифмоплеты,
Что не в силах ложь отличить от правды!
Если б вы дорожили правдивым словом,
Знал король бы цену своим деяньям…
______
…
Если вы настоящие барды,
Испытавшие вдохновенье,
Почему вы молчите, видя,
Что неправду король содеял?
______
Из «Поношения бардов»
Бард неискренний лживую сложит песню
И хвала, что возносит бард суетливый,
Тщетна и мимолетна, как в небе дымка;
И пусты их речи и труд напрасен.
Их слова опорочить спешат невинных,
Запятнать целомудрие честных женщин
И невинных дев, подобных Марии;
Клевета стала целью их жалкой жизни.
(Перевод В. В. Эрлихмана)
Ирландия. Хронология
Как уже сказано выше, через год после налета на остров Линдисфарн викинги ворвались в Ирландию, опустошили остров и близлежащие малые острова. Ирландцы впервые столкнулись с этими людьми, которых потомки Кухулина называли чужеземцами, поделив их на белых, черных и островитян. Кроме этого, викингов здесь называли «мореходами», «северными пиратами» или восточными людьми.
Не получая достойного отпора, с каждым годом увеличивали численность своих отрядов. С каждым годом все чаще на землю Ирландии приходил жестокий враг. В 818 г. «восточные люди» заняли в Ирландии две области. Островитяне повели с ними упорную борьбу.
В 820 г., согласно «Войне гойделов с чужеземцами», «океан излил на Ирландию такие потоки чужеземцев, что не существовало ни гавани, ни пристани, ни крепости, ни укрепления, где не было бы кораблей викингов и разбойников. На острове не осталось клочка земли, «который не был бы наводнен викингами». Но уже здесь они вели себя не как налетчики! Скандинавы строили укрепления, форты, поселения капитальные – они приехали сюда жить. Имели ли они право на эту землю? Кто может ответить на этот вопрос удовлетворительно, то есть удовлетворив и ирландцев, и скандинавов? Никто не ответит.
В 827 г. викинги подошли к городу Армаг. До этого ни одному врагу не удавалось взять город ни приступом, ни изнурительной осадой. Викингов не испугали крепкие стены и сильное войско противника. Трижды они врывались в город, изгнали епископа Фарнана, пленили аббата, и уж богатств они награбили здесь много.
В 836 г. викинги основали первое поселение в Дублине.
Потерпев жестокое поражение в 837 г. от короля Эгберта в Англии, викинги с ожесточением подраненного, но не раздумавшего жить и побеждать зверя ворвались в Ирландию, и дали они здесь волю своим звериным инстинктам! Город Муйридгл викинги разграбили, Уанхайл опустошили, а уж сколько они бед сотворили в монастырях, слабо укрепленных, сколько монахов сожгли! Войско Лейнстера потерпело поражение от налетчиков, и те ограбили Армаг, Лимерик, Лисмор. Они врывались в церкви и монастыри, опустошали их дочиста, брали даже священные сосуды и другие реликвии и драгоценности. Верховный король Ирландии Конквовар, узнав о страшной беде своих соотечественников, умер с горя. Верховный король! Великие воины ирландцы, которым, если верить книге «Похищение быка из Куальнге», были известны секреты воинского искусства, ничего не могли сделать с дикими и яростными викингами. Но почему же? – А потому, что почти всю свою воинскую энергию, весь свой опыт и силу они тратили на междоусобную борьбу! Верховный король имел очень слабую власть в Ирландии.
Еще раз придется повторить: «люди Севера», хоть и жестокие, и звероповадные, проявили в начале Эпохи викингов, проявили по отношению ко всем народам Европы благородство: они дали своему противнику время для того, чтобы подготовиться к войнам.
В конце 30-х годов IX в. два флота викингов по 60 кораблей вошли в устья рек Бойне и Лиффи, к ним присоединились находившиеся в Ирландии их сограждане. Один отряд викингов отправился в Дрогеду, другой – в Дублин. Исход этого налета был, к несчастью для ирландцев, обычным: грабеж, гибель людей, огонь.
В 839 г. норвежец Тургейс (Торгисль) основал в Арме, главной христианской святыне Ирландии, штаб-квартиру. Он стал общепризнанным «королем всех чужеземцев Ирландии». Язычники0викинги разграбили все христианские церкви и монастыри. Жена «короля всех чужеземцев Ирландии» обосновалась в монастыре Клонмакнойс. Здесь же она пророчествовала с алтаря. Викинги построили в Дублине, Уэксфорде, Уотерфорде, Лимерике и Корке хорошо укрепленные гавани, откуда они ходили в грабительские походы к западному побережью Франции и Испании. Эти города процветали. Но пока ученые не имеют материальных свидетельств того, что викинги, говоря современным языком, развивали инфраструктуру близлежащих земель. Им вполне хватало грабежа.
Все попытки ирландцев победить норвежцев заканчивались неудачей. И причиной тому была распря, как, впрочем, и в других странах Европы, куда устраивали налеты люди севера. В середине IX в. в Ирландии разгорелись ожесточенные схватки между норвежцами и данами – новыми завоевателями. Даны заключили военный союз с ирландцами, нанесли норвежцам крупное поражение. Но из Норвегии прибыл флот во главе с Олафом Белым, и норвежцы выбили данов с острова. На острове появляются новые колонии захватчиков, откуда они все чаще отправлялись в военные походы.
К концу IX в. норвежцы и даны колонизовали остров Мэн и другие области Шотландии, Камберленда, Уэстморленда, Ланкашира и Чешира.
Испания. Хронология
Человек появился на территории Испании приблизительно в 400 тыс. — 100 тыс. лет до н. э. О высоком развитии племён Южной и Восточной Ииспании в эпоху мезолита свидетельствуют наскальные росписи, распространённые от Лериды до Кадиса. В последних веках V-го тысячелетия до н. э. Испания вступила в эпоху неолита. Первые неолитические поселения земледельцев и скотоводов возникли на Средиземноморском побережье; в глубине полуострова ещё долго существовали охотничьи племена. Эпоха энеолита (3-е — начало 2-го тысячелетия до н. э.) на Юго-Востоке Испании развивалось меднорудное производство, создавались мегалитические постройки, керамика с типичной формой колоколовидных кубков. В бронзовом веке обитатели Юго-Восточной Испании строили свои поселения на вершинах холмов и укрепляли их каменными стенами. Согласно античной традиции, древнейшим государством на территории Испании был Тартесс (существовавший в начале 1-го тысячелетия до н. э.). С VII в. до н. э. началась систематическая колонизация южного и восточного побережья Испании финикийцами (колонии Гадес, Ибгу и др.) и греками (Эмпории, Майнака и др.). В период перехода между 700 и 500 до н. э. складывается культура иберов, распространённая на побережье Средиземного моря. В V - III вв. до н. э. на территории Испании расселились кельты, пришедшие на полуостров через Пиренеи. В результате смешения кельтов с иберами возникла племенная группа кельтиберы. К концу III в. до н. э. (к началу 2-й Пунической войны) большая часть территории страны оказалась под властью Карфагена. К началу II в. до н. э. карфагенян вытеснили римляне. В 197 до н. э. Рим объявил Испанию своим владением, разделив её на 2 провинции — Испания Ближняя и Испания Дальняя. Местное население упорно боролось против римского завоевания (восстание лузитан во главе с Вириатом 147—139 до н. э., Нуманцийская война 143—133 до н. э. и др.). В 21—19 гг. до н. э. покорение Испании римлянами было завершено. В 409 г. сюда вторглись вандалы, аланы, свевы, которые образовали в северо-западной части Испании королевство свевов. В борьбе с вандалами и свевами римские власти использовали поддержку королевства вестготов, В 425 г. вандалы и аланы были оттеснены на юг Испании, а в 429 г. – ушли в Африку. Большая часть Пиренейского полуострова осталась в подчинении испано-римской знати, формально признавшей власть Западной Римской империи.
Во 2-й половине V в. вестготский король Эйрих (правил в 466—484 гг.), разорвав союз с Римом, захватил почти всю территорию Пиренейского полуострова, за исключением северо-западных областей, где обосновались свевы, и Севера, населённого независимыми племенами басков. После утраты вестготами в начале VI в. большей части Галлии центр Вестготского королевства переместился в Испанию, столицей его в середине VI в. стал г. Толедо. Но в численном отношении вестготы оставались меньшинством населения полуострова (не более 3—4% ). В 585 г. вестготы присоединили к своим владениям государство свевов, в начале VII в. завершили отвоевание испанских территорий у византийцев (утвердившихся на Юге полуострова в 554 г.). Влияние испано-римских магнатов (светских и церковных) увеличилось с переходом короля вестготов Рекареда (правил в 586—601 гг.) из арианства в католицизм. Сепаратистские тенденции магнатов, внутренние усобицы способствовали ослаблению военной мощи государства вестготов. В 711—718 гг. почти вся территория Пиренейского полуострова была завоёвана арабами (точнее, арабами и берберами, получившими впоследствии общее название — мавры), вторгшимися из Северной Африки. На завоёванных территориях арабы образовали эмират, входивший в состав халифата Омейдов, которые в 756 г. основали независимый Кордовский эмират, а в 929 г. – Кордовский халифат. Наибольшего могущества арабское государство достигло при Абдаррахмане III (правил в 912—961 гг.). В 1031 г. Кордовский халифат распался на множество мелких эмиратов. Ещё в VIII в. на Севере Пиренейского полуострова возникли центры сопротивления арабам. В 718 г. местные ополчения нанесли маврам крупное поражение в битве у Ковадонги и образовали королевство Астурию. Так началась Реконкиста, т. е. отвоевание народами Пиренейского полуострова земель, завоеванных маврами. Другим центром Реконкисты являлась Наварра. В середине IX в. она добилась независимости. Третьим опорным пунктом Реконкисты стала Испанская марка – территория между Пиренеями и р. Эбро, завоёванная франками в 785—811 гг.
Норманны на Пиренейском полуострове
Норвежские викинги, используя опорные базы на островах Северной Атлантики, осуществляли дерзкие налеты на побережье Франции, Испании, ходили в Средиземное море.
В 844 г. викинги ворвались в Лиссабон, разграбили город. Затем они опустошили Севилью Кадис. Один арабский историк написал об этом так: «Море, казалось, заполнили темные птицы, сердца же наполнили страхом и мукою». С награбленным добром и пленными налетчики отплыли на север.
Арабы быстро снарядили корабли для погони. Они догнали викингов, победили их, пленили многих и вешали викингов в Севилье на пальмах, рубили головы головорезам с Севера дикого. Арабский эмир отослал двести голов пленных в Северную Африку, успокоив союзников, трепетавших от страха.
Пятнадцать лет викинги не решались входить в теплое Средиземное море.
Италия. Хронология
Человек стал заселять территорию Италии в эпоху палеолита. Наиболее древними племенами, населявшими Апеннинский полуостров, являлись лигуры, этруски и сиканы в Сицилии. Постепенно во 2-м — 1-м тыс. до н. э. на большей части Апеннинского полуострова распространились индоевропейские племена италики. Латины и сабины (принадлежавшие также к группе италиков) стали основателями Рима…
В 568 г. в Северную Италию пришли лангобарды. Они изгнали и истребили значительную часть рабовладельцев. Конфискованные земли были разделены между земледельцами-завоевателями. Временно основным производителем стал свободный крестьянин. Однако часть римской крупной земельной собственности (с рабами и колонами) все же сохранилась. Под влиянием римской частной собственности усилилось разложение лангобардской общины, был ускорен процесс формирования класса зависимого крестьянства и класса феодалов. Часть Италии оставалась под властью Византии (Равеннский экзархат, Пентаполис, Римский дукат и земли Южной Италии). В 751 г. Равеннский экзархат захватили лангобарды, затем – франки. В 756 г. король франков Пипин Короткий подарил папе территории Равеннского экзархата, Римского дуката, Пентаполис. В результате образовалось теократическое государство пап – Папская область. В 774 г. государство лангобардов завоёвал Карл Великий. В 781 г. было образовано Итальянское королевство, королём которого стал сын Карла Великого Пипин.
Как угодить Карлу Великому?
Лев III (750 – 816 гг.), римский папа с 795 г. В своей политике опирался на Карла Великого, но тот был сильнее его и полностью подчинил Льва III. Чтобы угодить королю франков, римский папа добился от римлян присяги в верности Карлу Великому, признав тем самым себя вассалами повелителя франков. Это не понравилось римским аристократам да и простолюдинам тоже. В 799 г. они подняли мятеж, обвинив высшее духовное лицо римской церкви в страшных грехах. На помощь Льву III подоспел вездесущий Карл. В 800 г. римский папа клятвой очистился от предъявленных обвинений, а Карл, воспользовался заминкой в стане бунтарей, подавил мятеж. В том же г. добром на добро ответил Лев III, короновав своего благодетеля как римского императора.
Ошибка Хастинга
В 859 г. флот из 62 кораблей под командованием Хастинга прошел Гибралтар, очутился в Средиземном море. Конечно – грабеж. Но не по мелочам, а по-крупному мечтал грабить Хастинг. Он направил флот в Италию. Ему хотелось взять Рим.
Жители одного из богатых приморских городов западного побережья Апеннин, увидев в прекрасный солнечный день множество трепещущих на ветру алых парусов, ужаснулись 0 викинги! Хастинг, изумленный красотой и величием города, понял, что это Рим, Вечный город, очень богатый город. Хоть и грабили его за последние столетия готы, вандалы, прочие искатели чужого богатства, но золото и богатый люди словно примагничивались к Риму.
Хастинг приказал воинам взять город. Жители отразили несколько атак. Вождь викингов понял, что штурмом крепость не взять. На долгую же осаду у него не хватало времени. Но возвращаться домой без добычи он не мог. У него, у всех викингов были семьи, дети. Хастинг помнил, как в детстве мать ему рассказывала о страшном, бытовавшем в давние времена в родном краю обычае убивать новорожденных, которых не могли прокормить бедные семьи. А таких семей становилось все больше.
Однажды возмутились юноши: сильные, выносливые, они не могли обзавестись семьями, иметь детей столько, сколько им хотелось. Но если наша земля, сказали они, скудна, значит надо искать другие земли. А если там кто-то нам помешает, значит … Значит смерть, и горе вы принесете другим народам, как когда-то наши земляки, готы, ответили молодым людям старцы. Но остановить юношей они не могли.
Хастинг полностью поддерживал отцов и дедов, которые, будучи юношами, сели на корабли и ринулись в европейские страны и на острова близ Европы. Он не знал и не хотел знать, прав ли он. Некогда было думать о мелочах. Перед ним лежал богатейший город Европы, великий Рим, мечта всех пиратов. Город был сказочно богат.
… Хастинг внезапно скончался.
Через послов викинги сообщили епископу о том, что их вождь умер, что перед смертью он перешел в Христову веру и просил похоронить его по христианским обычаям. Епископ поверил пиратам, разрешил внести гроб с телом Хастинга и пропустить несколько человек из его свиты в город. У народов Европы в борьбе с язычниками-викингами было одно очень мощное средство: христианская вера. Люди надеялись и верили, что, приняв христианство, викинги изменятся.
Гроб с телом внесли в храм. И Хастинг внезапно «ожил», выпрыгнул с мечом в руке из гроба, убил епископа, а викинги из его свиты бросились открывать ворота. Несколько мгновений в храме царило всеобщее смятение. Викингам этого хватило. Они перебили стражу, распахнули ворота. Город они разграбили подчистую. И тут только Хастинг узнал, что это вовсе не Рим, а обыкновенный провинциальный городок Луна. И совсем озверел пират, приказал сжечь красивый город. Добычи, однако, и здесь викинги захватили много, жены морских разбойников были довольны.
Мы рубились мечами
Он этого никак не ожидал - он был пленен! Со всех сторон на него накинулись воины врага, обхватили за руки. Он не смог стряхнуть с себя так много людей - он очень устал. Они повели его по полю боя, ему не хотелось смотреть вокруг себя, много друзей погибло в том бою. Он закрыл глаза, но споткнулся о кочку, чуть не упал, повис на крепких руках. Его ударили в лоб, голова зашумела, он открыл глаза.
Его привел в небольшой замок, старый, мрачный, бросили в темницу. Глаза не сразу привыкли к темноте. Он успел сказать первый стих:
Мы рубились мечами,
Когда я, еще молодой,
Ходил на восток
Готовить пир кровавый
волкам.
И в ту великую битву,
Где я отправлял толпами
В чертог Одина
Весь народ Гельсингии.
Оттуда наши корабли
Принесли нас к устью Вислы:
Там мы копьями пробивали
кольчуги
И мечами рассекали щиты.
Песня лилась свободно из усталой груди, глаза увидели черный рисунок стен. Пока только стен.
... Сына норвежца и дочери вождя одного из датских племен, обитавших на небольшом островке Северного моря, звали Рагнар, Кожаные штаны. Почему его так прозвали? Штаны из прекрасно выделанной бараньей кожи шерстью вверх носили как нижнее белье все люди севера в том веке - шел век девятый, боевой. Но кличка Кожаные штаны пристала к Рагнару еще в юности, почему? Очень красивые сшила ему мать штаны. Он не выдержал, забыл, что уже не ребенок, похвалился сверстникам. Они смеяться в открытую не стали - боялись Рагнара. Сильный он был, дерзкий. Уже в тот день, когда мать ему сшила штаны из мягкой нежной кожи с белой короткой шерстью, он мечтал только об одном: скорее бы отправиться в поход!
- Рагнар - Кожаные штаны! - с робостью крикнули друзья, и ему почему-то понравилось это имя.
Может быть, потому что вечерами он часто видел мать свою за работой: шила - старалась она ему штаны, а отцу шила она теплый, легкий плащ. Такие плащи редко кому удавалось сшить, хотя и покрой, и секреты стежков и швов, и выделки кожи были известны всем женщинам острова. Не мать Рагнара придумала это. Но рук таких не было у других жен, сестер, невест, и матерей. Руки у матери Рагнара были умные, нежные. Все она делала лучше других. И сын любил ее. И сыну понравилось, что его прозвали Рагнар Кожаные Штаны.
Он пошел в свой первый поход с отцом на легких ладьях двухпарусных. Они напали на такой же, как и у них, остров, красивый и небольшой, взяли хорошую добычу и отправились домой. Пели песню "морских разбойников", гудела в такт волна, ветер тихо повизгивал. Хорошее настроение было у всех. Но встретились на пути им такие же "морские волки", был быстрый бой. У врага было больше людей и больше ладей. Их "морской король" умело руководил боем, окружил противника и направил свою ладью на ладью отца Рагнара. Сын видел, как меняются глаза его отца, "морского короля", сильного, твердого в намерениях человека. Сначала страсть и радость боя бесились в глазах отца Рагнара яркими зайчиками, затем - а враг уже приблизился к его ладье - злость, и вдруг - отчаяние, и вдруг - страх. Сын видел все. Он не верил, он не узнавал отца, которым всегда гордился. Теперь отец проигрывал поединок, бой вождю напавших на него "морских разбойников", и страх подкрался к его глазам. Рагнар ничем не мог помочь отцу: враг окружил ладью, в которой дрался сын. Он дрался хорошо - убил троих. Отец его дрался вяло, и сын - боясь себе сознаться в этом! - ненавидел отца за страх.
Потом он ненависть свою хотел убить, он не знал, что ненависть бессмертна, что она сильней его, злей, ехидней. В самые неподходящие минуты она налетела на него:
- Ты помнишь, как бился больной твой отец!? Как страшно ему было умирать? Как не хотел он, чтобы враг взял добычу, которую он собрал для тебя? Как крикнул он, уже умирая: "Сын, уходи! Беги от врага! И отомсти ему! Ты помнишь, как упал, пронзенный копьем, твой отец, как слетел с плеч его плащ, сшитый твоей матерью, - ты все помнишь!"
Ладья, на которой бился с врагом Рагнар, вышла из боя и полетела в родные края. Сын попытался повернуть ее назад, но старый Сигвард, друг отца, остановил его: "Я выполняю наказ и просьбу моего вождя. Он так мне сказал до похода. Не мешай. Взятое смертью не вернешь. Ты должен отомстить за отца! Помни об этом".
Рагнар, совсем юный, бритву не держал в руках, но мечом уже владел уверенно, отвернулся от старого воина. Тот не мешал ему, лишь угрюмо буркнул:
- Мы уйдем. Наша ладья быстра. Отец дал мне эту ладью. Ты должен отомстить врагу. Я помогу тебе.
Без добычи, без отца, без песен радости вернулся на остров Рагнар, и дела у него пошли очень плохо. Не сразу удалось ему выполнить наказ погибшего родителя. Трудно было набрать крепких воинов для такого дела, боевого: не шли люди к тому, у кого боевая жизнь началась с поражения. И враги пользовались этим. Через несколько лет после гибели отца Рагнар утратил все владения, все богатство. Жил бедно. Похоронил мать. Она оставила ему прекрасный плащ и кожаные штаны. В тот грустный день пришел к нему старый воин, друг отца, с тремя сыновьями, сказал:
- Они выросли. Они пойдут с тобой в поход на восток.
Рагнар снарядил три ладьи на последние сбережения, но для хорошего дела этого не хватало. Старик помог ему вовремя. Его сыновья послужили приманкой для других: пошли к Рагнару воины. Первый его поход завершился очень удачно: много богатств привез на остров Рагнар. И воины выбрали его "морским королем", и он их не подвел. Походы, битвы, грабеж, богатство - что еще нужно "морским разбойникам" для счастья?! Хорошая жена. Пора настала привести в богатый дом хорошую жену. Красивых девушек на севере Европы всегда было много, и умных, и спокойных (зачем "морскому королю" сварливая жена?!), и богатых, и знатных. Но мало кто из них мог шить такие нежные и теплые штаны из бараньей кожи и надежные, теплые, уютные плащи, как то делала мать Рагнара. Дочь одного из королей местных племен, Аслауга могла. Он взял ее в жены. И не ошибся. Она родила ему трех сильных сыновей. Они росли быстро. А он ходил в походы, бился, побеждал, богател, завел крупное хозяйство.
Через тридцать лет он так разбогател, что задумал изменить тактику войны, построить вместо легких ладей крупные морские корабли, оснастить их по-современному, чтобы двинуться с войском на самый большой остров в Северном море - на Альбион. Скрывать свои замыслы от других "морских королей" Рагнар не стал. Дело-то серьезное, остров большой, богатый. В одиночку, конечно, можно пощипать прибрежные селения и города, но на крупную операцию, на войну, лучше идти вместе. Так говорил Рангар многим вождям. Не все поняли его, хотя дела на севере Европы подсказывали им, что пришла пора серьезных дел. Что же могло им подсказать такой вывод? Какие-такие дела? Обыкновенные, мирские, самые что ни на есть семейные! Много воинов-детей-сыновей рожали жены данов, норманнов. Они быстро вырастали, мужали, им не хватало места на островах, им надоело слушать в зимние вечера рассказы о подвигах отцов, о походах викингов. Они сами рвались в море. С другой стороны - и все "морские короли" понимали это - надоело викингам, данам и норманнам драться между собой. Не дело это. Из одного края люди. По одному морю плавают. На востоке, на западе, на юге от Скандинавии лежат богатейшие земли...
Идея Рагнара все же пугала многих. Даже жена Аслауга отговаривала его от опасного шага. Он никого не слушал. Даже жену. Она, предсказательница (на севере женщины часто этим путанным делом) устала убеждать мужа и принялась за другое свое любимое занятие: стала шить Рагнару кожаные штаны и плащ. Рагнар тем временем строил корабли, вел переговоры с другими вождями, пытался убедить их. Он построил два огромных корабля.
... Глаза его уже совсем освоились в темноте. И Рагнар ужаснулся, и испугался собственного страха. Он давно понял, что страх это смерть, что любой твой враг (будь-то бездомная собака или воин, испытывающе смотрящий на тебя) чует твой страх и становится от этого сильнее, увереннее. Рагнар, пытаясь справиться с собственным страхом, отпрянул назад, прижался к дубовой двери, крикнул громко, пугая всех, пугая собственный страх:
Мы рубились мечами
В тот день, когда я видел
Сотни умирающих
Людей, простертых
На песчаном мысе
Берегов Англии.
Кровавая роса
Сбегала с мечей, Стрелы свистели
Навстречу бойцом.
Я радовался этому,
Будто возле меня
Сидела любезная.
...Рагнар все-таки собрал крупное войско и отправился в поход. Провожала его жена, провожали сыновья. Они остались дома. Он не обиделся на них и на тех, кто не поддержал его в том деле. Он был мудр - гг. пришли мудрые к нему, пять десятков лет исполнилось Рагнару. Он понимал, что людей убедить может только удачный пример.
Большие корабли, вскинув над китообразными телами крылья парусов, взяли курс на запад. Быстро бежали они по морю, быстро растворялось в сладком воздухе моря сомнение. Люди с гордостью смотрели на Рагнара. Он победил себя. Они победили себя! Берега Зеленого острова показались на горизонте. Рагнар во всем прав! Здесь, на Альбионе, невиданные богатства, щедрая земля. Пора перебираться сюда, занимать богатые земли для себя, для своих сыновей.
Большие корабли бежали к берегу слишком быстро. Их нужно было приостановить, чтобы спокойно войти в хорошую бухту. Но никогда раньше не управляли такими тяжелыми судами викинги. Они не смогли удержать их, похожих в упрямом своем беге на диких кабанов.
Первый корабль напоролся на подводные скалы. Раздался страшный скрежет разорванных досок и парусов. Закричали в страхе люди, загоготали чайки. Второй корабль наткнулся на острый каменный нож под волнами моря. Неудача?
Ошибка опытного морехода, не подготовившего людей, не обучившего людей управлять тяжелыми кораблями могла привести к трагедии. Но люди спасли дело Рагнара. Они прыгали в воду, плыли к берегу, достигали спасительной земли, собирали уцелевшее вооружение, строились в походные колонны. Рагнар осмотрел потрепанное войско, сказал:
- У нас ничего нет, кроме рук, кроме оружия. Мы должны воевать.
- Мы будем воевать! - крикнули все до единого.
Другого выхода у них не было. Они пошли по земле Нортумбрии с неодолимым желанием драться, грабить и побеждать. Первый бой против крупного войска противника они выиграли.
... Рагнар победил в себе страх, снял с плеч изодранный плащ, приготовился к неравному бою и громко крикнул:
Мы рубились мечами
В тот день, когда я сломил
Молодого вождя,
Гордого своими кудрями.
С утра он привык ходить
К девкам, прохлаждаться со вдовами.
Какая же участь храброго,
Если не смерть в первом ряду?
Скучно живет тот,
Кто не ранен в боях.
Человек должен идти
На человека,
Должен нападать,
Должен отражать
... По Нортумбрии шли викинги, нападая на слабо укрепленные селения, жестоко расправляясь с теми, кто оказывал им сопротивление. О неожиданном вторжении Рагнара вскоре узнал король Нортумбрии Элла. Он быстро собрал крупное войско, встретил врага в долине небыстрой реки, дал бой. Прекрасно зная местность, Элла выгодно расположил свои войска. Рагнару некогда было думать о диспозиции. Он сходу атаковал противника, надеясь первым же ударом сокрушить нортумбрийцев. Но их сказалось слишком много. Они сдержали натиск, атаковали викингов с флангов, и вскоре стало ясно, что бой завершится полным разговором иноземцев.
Рагнар, однако, сражался до последнего. На нем были кожаные штаны, плащ, сшитые Аслаугой, кольчуга. Воины Эллы никак не могли подобраться к нему. Он убил много нортумбрийцев. Все сделало время. К концу дня оставшиеся в живых викинги прекратили сопротивление, руки устали держать оружие, опустились беспомощно руки.
Рагнар дрался дольше всех, и больше всех воинов врага поразил он. И тоже устал. На него налетели со всех сторон нортумбрийцы, завалили вождя викингов на землю, сняли с полуживого кольчугу. Кожаные штаны оставили. И бросили в темницу.
... Он вскрикнул от боли, но голос его не дрожал, не просил пощады, как обычно бывает, когда даже сильные люди, не выдержав боли, кричат на радость палачам - врагам. В грозном реве Рагнара Кожаные Штаны нортумбрийцы услышали дикую радость боя, и эта радость дрожью страха отозвалась в сердцах победителей. Побежденных, пленных, она взбодрила, порадовала.
- А-ах! - еще раз взвыл вождь, и вновь свирепый его голос услышали люди. Он песнь свою продолжил в экстазе боя:
Мы рубились мечами.
Теперь я знаю, что люди -
Рабы судьбы: они
Повинуются приговору фей,
Властвовавших их рождением.
Когда я пустил на море
Мои корабли, я думал
Насыщать волков,
А не думал встретиться
С концом моей жизни.
Но радуюсь, вспоминая,
Что мне приготовлено место
В чертах Одина.
Там, за великим пиром,
Будем пить пиво
Полными черепами.
Голос Рагнара прорывался сквозь тяжесть дубовой двери, метался от камня к камню путанных сырых коридоров, а вслед за песней летели звуки смертного боя. Вождь викингов вел неравный бой со змеями. Клубок этих тварей увидел он в углу темницы, когда привыкли глаза к темноте. Змеи несколько секунд вели себя спокойно, но вдруг зашевелились - он уже пел свою песню - потянулись из угла к нему.
Не боялся он в жизни змей. Они его боялись, это знали все. Порою, на заболоченном каком-либо островке, куда забредали по делам своим ладьи Рагнара. Он, увидев змею, спокойно подходил к ней, хватал за хвост, дергал ее, как кнут, и бросал дохлую под ноги. Немного змей погубил он на своем веку, гораздо больше людей пало от его меча, но все друзья знали: змеи его боятся.
Теперь в темнице они не боялись Рагнара. Он увернулся, схватил одну из них, уронив при этом плащ на каменный пол, тряхнул кнутом гадину, кинул ее в угол, откуда ползли на него в бой еще несколько тварей. Первый раз вскрикнул Рагнар, когда потянулся за плащом: змея оказалась рядом, укусила его за руку. Он, озверев от боли, от злости, поймал ее, "щелкнул" кнутом, отбежал от двери, увидел еще одну тварь, извивающуюся под порогом. Окружили Рагнара змеи!
Мы рубились мечами.
Если бы сыновья Аслауги
Знали мою муку,
Если бы знали они,
Что змеи обвивают
Терзают меня,
Они бы полетели на бой.
Мать, которую я покинул,
Дала им храбрые сердца.
Ехидна прокусывает
Мне грудь, сосет сердце.
Я побежден. Но надеюсь,
Вскоре копье одного из
Сыновей пронзит
Сердце Эллы.
Тревожным рокотом катилась песня боя по закоулкам мрачного замка:
Мы рубились мечами
В пятидесяти одной битве.
Есть ли на земле король
Славнее меня?
Смолоду я учился
Обагрять железо кровью.
Нечего плакать
О моей смерти.
Пора мне кончить.
Посланные Одином Богини
Зовут меня. Иду.
Сяду в первых рядах
Пить пиво с Богами.
Жизнь моя прошла,
Умираю, смеясь.
Вот зачем нужна была тебе песня, Рагнар? Пить с богинями пива хочешь ты, сидя в первых рядах и смеясь? Да, ты достоин сидеть в первых рядах, ты великое дело сделал для тех, кто сомневался, не решался. Сиди, Рагнар, в первых рядах и смейся с огромной медной чашей пива в руках.
Может быть, кто-то из дотошных фактологов скажет, что не Рагнар Кожаные Штаны сочинил "Песню мести", а такой-то и такой-то скальд. В самом деле, человеку, днем сражавшемуся с сильным врагом, а вечером принявшему смертный бой со змеями, сложно сочинить - по ходу битвы с ползучими тварями! - такую прекрасную песню. Но разве в авторстве дело?! Дело - в песне! Она вырвалась из темницы, сбежала из замка, устремилась по волнам суровых северных морей на восток. От острова к острову, от фьорда к фьорду, от человека к человеку бежала песня мести. Призыв Рагнара взбудоражил данов, норвежцев, викингов. То, что не смог сделать человек, сделала его песня. Вскоре 8 морских королей и 20 ярлов собрали огромную союзную армию и отплыли в Нортумбрию мстить.
Они так мечтали поскорей начать дело, что сбились с курса и попали в Эст-Англию. Это не огорчило пришельцев. Они смело высадились на берег, оборудовали лагерь, навели контакты с местными племенами. Те приняли их хорошо, надеясь, что даны помогут им в борьбе с англосаксами. Местные вожди снабдили иноземцев провиантом, фуражом. Даны подождали подкреплений и только после того, как прибыли дополнительные войска, двинулись в столицу Нортумбрии город Йорк.
Осберт, король Эст-Англии, и Элла не стали отсиживаться за крепкими стенами столицы, вышли в поле атаковали врага. В этой битве сражались три сына Рагнара, все союзные короли и ярлы. Долгое время шла равная борьба. Люди устали. К Элле и Осберту могло подойти подкрепление.
И вдруг младший сын Рагнара крикнул:
Он рубился мечами
В пятьдесят одной битве.
И средний сын Рагнара подоспел брату, ловко работая мечом:
Есть ли в людях король
Славнее его?
И старший сын Рагнара запел вместе с ними:
Смолоду он учился
Обагрять железо кровь!
А затем и все войско данов закричало хором песню. Она заглушила шум мечей и свист стрел, стоны и вздохи раненых. Только песня. Только песня вела теперь в бой, мстила врагу.
Король Осберт погиб, его воины дрогнули. Подались назад. Элла сопротивлялся упорно, отражал на своем фланге атаки противника, но проиграл битву и попал в плен. Лучше бы он пал в бою! Даны придумали ему такую пытку, что ни петь, ни думать, ни кричать, он был не в силах.
Неудачный поход Рагнара, а затем и крупное вторжение данов на Альбион стали началом долгой, изнурительной борьбы англосаксов с новым врагом, которая продолжалась с кратковременными перерывами около двухсот лет: с 865 - 870 годов по 1043 год, когда на английский престол сел Эдуард Исповедник.
Разведка боем
Приблизительно столетний период истории викингов (с середины VIII в. по 865 г.) вполне можно назвать разведкой боем. Да, налеты были дерзкими, повторялись они с нарастающей частотой, с постоянным увеличением численности отрядов «людей Севера». Целых сто лет викинги вели эту кровавую «разведку», предоставив правителям всех европейских государств возможность выработать стратегию и тактику борьбы с налетчиками.
Почему правители этого не сделали?
Потому что, практически, во всех странах Европы в те века буйствовала распря? – Да и поэтому. Но не только междоусобица повинна в бездействии сильных мира сего. Например, в Германии она тоже мешала людям жить, но последующие события говорят, что в X – XI столетиях норманны не так часто терроризировало эту страну. Почему? Потому что их останавливали «кровные узы»: германские племена не хотели воевать с германскими народами? – Нет, это объяснение не верное. Например, на Пиренейский полуостров «люди Севера» тоже не рисковали вторгаться в X – XI вв., хотя внутриполитическая ситуация здесь была очень сложной и в связи с Реконкистой, и в связи с той же распрей, которая не обошла стороной и этот благодатный уголок планеты. В чем же дело? Почему норманнам «полюбились» Франция, Альбион, Ирландия, и почему они все реже и реже ходили на Пиренейский полуостров и в земли Германии, которая, следует помнить, вела все эти десятилетия «поздней эпохи викингов» упорную борьбу с венграми и в которой уже родилась могучая идея «Дранг нах Остен» (Натиска на Восток»): и та, и другая заботы германских королей и императоров отнимали у них и у их подданных очень много энергии и сил, материальных и физических? Сложно однозначно отвечать на эти вопросы. Хотя один ответ напрашивается сам по себе: борьба в арабами на Пиренейском полуострове и борьба германцев с венграми и с «Дранг нах Остен», во-первых, делали сильными воинов и войска в целом, во-вторых, что немаловажно, не способствовали укреплению материального положения жителей. Налетчикам, известно, нужны только богатства. Если их нет, то отправляться в опасные плавание нет и необходимости. Налетчиков всегда манила и манить будет роскошь, богатства. И в дальнейшем, в рассказах о Нормандском завоевании Англии Вильгельмом Незаконнорожденным мы обоснуем это мнение.
Вдумчивый читатель может задать себе и автору следующий вопрос: а какие же у европейских правителей и обитателей имелись возможности и средства, и способы противостояния мощному, быстро крепнущему урагану, уже зародившему на Севере Европы?
На этот вопрос отвечать легче, особенно тому, кто знаком с военной историей Земного шара.
Китайцы, помнится, использовали разные средства в упорной, многовековой борьбе с хунну и другими кочевыми племена, барражировавшими в степях севернее Поднебесной. Это и система крепостных сооружений (Великая Китайская стена), и подкупы вождей кочевников, и … и создание по примеру кочевников небольших мобильных отрядов для грабительских налетов на территорию противника. Нужно уметь бить врага его же оружием! Да, кочевников не так-то просто бить их же оружием, что прекрасно иллюстрирует история неудачного похода Дария из династии Ахеменидов в Северное Причерноморье в конце VI в. до н.э. Но норманнов так бить можно было: вы устраиваете налеты на наши земли, мы будет грабить ваши земли. И грабить, и убивать ваших людей, и насиловать ваших женщин, и брать в плен тех, кого можно хорошо продавать на невольничьих рынках Средиземноморья, Малой Азии и т.д. Почему-то европейские правители не решились использовать и это средство для борьбы с «людьми Севера». Почему? Потому что христианская вера им не позволяла этого делать?
Первые сто лет «эпохи викингов» ставят перед думающими людьми много вопросов. И отвечать на них нужно в начале XXI в., хотя бы потому что «история повторяется»…
Глава V. Веер викингов
От Рагнара Кожаные Штаны до Харальда Сурового
(ок. 865 – 1066 гг.)
Веер викингов
Жесткий веер викингов распахнулся во второй половине IX в. на огромной территории планеты Земля. Он был сработан не из тонких пластин сандалового дерева и нежной рисовой бумаги, но из упругой воли суровых людей, и даже легкое его колыхание порождало не прохладные волны воздуха, но дикий ураган человеческих страстей. Викинги. Люди Севера. Дети скандинавских фьордов. Верные отцы. Заботливые мужья. Поэты. Уже озверевшие от людской крови, уже опьяненные жаждой легкой наживы, уже потерявшие вкус к долгой жизни бросились по «листьям веера», по маршрутам своих давних и недавних предков грабить, убивать, умирать в геройском упоении (все они считали себя героями).
Исландия, Гренландия, «Виноградная страна» (Америка). Англия, Ирландия. Франция, Португалия, Испания, Гибралтар – страны Средиземного моря. Центральная Европа. «Варяжский путь» – по Днепру в Черное море. Волжский путь – на Каспий. Северо-восточный путь – до Северной Двины. Не знали покоя и пощады от викингов страны и народы.
Но воевали дети фьордов не ради войны и даже не только ради наживы. Скандинавия, страна чудесных сказок, их родина, и острова Балтийского и Северного морей не могли прокормить всех своих детей. С оружием в руках они отвоевывали себе жизненное пространство. Сначала небольшие поселения, затем – целые земли и страны. Оседая на земле, вчерашние головорезы-язычники менялись до неузнаваемости, становились благочинными христианами…
Дания. Хронология
В период с 865 по 896 гг. датчане завоевали Северо-восточную Англию.
В 911 датские викинги завершили завоевание Нормандии.
Приблизительно в 936 г. датчане построили вал Даневирке для обороны страны от германских нашествий.
В середине X в. образовалось единое датское королевство с королевской резиденцией в Еллинге, в Центральной Ютландии (короли Горм Старый, умер около 950 г., его сын Харальд I Синезубый, умер около 985 г.). Датское королевство включило полуостров Ютландия, острова Датского архипелага, а также Сконе — южную, наиболее пригодную для земледелия часть Скандинавского полуострова.
В 1000 г. началась датско-норвежская война. В морской битве при Свольдере датский флот одержал победу над флотом норвежцев и датчане завоевали часть Норвегии.
В 1018 г. Кнуд Великий утвердился на датском престоле.
В 1-й трети XI в., при Кнуде I Великом под властью датчан объединились (на короткий срок) Дания, Англия и Норвегия. Военнослужилая знать являлась основной опорой королевской власти и вдохновительницей завоевательных походов. Королевская власть укреплялась также путём союза с христианской церковью (первая попытка распространения христианства в Дании франкским миссионером Ансгаром в 826 г.; официальная дата принятия христианства в Дании — крещение короля Харальда I около 960 г., но язычество ещё долго сохранялось).
В 1028 г. датчане полностью захватили Норвегию.
В 1042 г. датско-англо-норвежское государство распалось.
Основатель датского государства
Горм Старый (? – 936 г.), король Дании, основатель Датского королевства. Его резиденцией являлась Ледра в Зеландии. Он был язычником и жестоко преследовал немногочисленных в свое время христиан, появившихся в его владениях после миссионерской деятельности Ансгара. Позже он покорился германскому королю Генриху I, уступил ему пограничную область и допустил распространение христианства.
Войны на всех фронтах
Харальд Блотанд (Синий Зуб) (911 – 988 или 991 гг.), король Дании с 941 г., сын Горма Старого. В 972 г. принял крещение. Ходил в 945 и 972 гг. во Францию, где боролся с Людовиком и Лотарем за Ричарда, герцога норманнского. С Оттонами I и II воевал менее удачно. В 978 г. он овладел Норвегией, которую позже уступил. В 988 г. или 991 г. Харальда задушили.
Король трех государств
Кнуд (Канут) I Великий (ок. 995 – 1035 гг.), король Дании с 1018 г., Англии с 1016 г. и Норвегии с 1028 г. Сын датского короля Свена I Вилобородого, вместе с которым участвовал с 1013 г. в завоевании Англии. Стал королем всей Англии после смерти английского короля Эдмунда Железнобокого. Опирался здесь на мелких землевладельцев, покровительствовал высшему духовенству, наделяя его землями и привилегиями. В Дании стал королём после смерти своего брата Харальда П. Кнуд I находился в Англии, когда получил весть о смерти отца. Датчане заочно избрали его королем. В это время в Англии начались восстания против чужеземцев. Кнуд I жестоко расправился с восставшими и с мирными жителями и только после этого отплыл в Данию, где престол уже занял Харальд. Они воевать не стали, поделив Данию. Брат поддержал Кнуда, помог ему, и он с крупным войском высадился в 1015 г. в Англии. У него был флот в сто кораблей. После двухлетней войны с английским королем Эдмундом Железнобоким соперники поделили Англию: северную часть получил Кнуд I, южную – Эдмунд. Последний вскоре умер, Кнуд I стал королем Севера и Юга и опекуном сыновей Эдмунда, которых он отправил в Швецию к королю Олафу. В Англии Кнуд заботился о подданных, щедро одаривал церковь, построил несколько новых храмов и монастырей. Он женился на Эмме, вдове Этельреда, сыгравшей большую роль в укреплении позиций мужа в Англии. После смерти Харальда II, Кнуд I прибыл в Данию. Здесь он осуществил несколько удачных походов против вендов, подчинил часть их земли, усмирил вендских пиратов. При нем в Дании сложилось особое войско (тинглид) из наиболее знатных семей, ставшее зародышом рыцарства в этой стране. При нем началась регулярная чеканка монеты. Кнуд I стал королём Норвегии, изгнав короля Олафа II Харальдсона. Созданная им огромная держава распалась вскоре после его смерти.
Святой король
Кнуд Святой (? – 1086 г.), король Дании с 1080 г., когда в стране начались смуты и возобновились морские разбои. Кнуд пытался смягчить нравы народа, поднять культуру, искоренить рабство и улучшить положение вольноотпущенников. Он точно исполнял предписания церкви, помогал бедным, строил церкви. При нем Дании усилилось влияние католической иерархии. Тщетно пытался вернуть под свою власть Англию. В экономической политике допустил несколько промахов, в частности, увеличивал налоги для простолюдинов, которое восстали против него. Король бежал в Оденсе, спрятался в церкви св. Альбана. Восставшие ворвались в храм и убили его перед алтарем. Вскоре он был причислен к лику святых.
Чем связать богатыря
В одном из походов король викингов Хагбард убил в жестоком бою сыновей датского короля, а перед боем, когда викинги и датчане пытались миром решить возникшие перед ними проблемы он увидел Стинге, дочь короля Сигара, прекрасную девушку. И она увидела его. Два короля не смогли договориться мирно в тот день. Пришлось решать спор воинам. А у тех короткий суд: кто победит в битве, тот и прав.
Викинги разгромили датчан. Но победа и спор не разрешила, и породила кровную месть, по обычаю того времени Сигар обязан был отомстить за смерть своих сыновей, покарать убийцу. Кто придумал этот обычай и зачем, не сказал бы ни седой старец, ни сам Господь Бог, но - так было.
Много славных воинов отдали свою жизнь, пустившись в круговорот кровной мести....а Хагбард прибыл домой с победой и богатой добычей, и встретили викингов родные и друзья с почетом и славой.
Еще радость была у всех на устах, еще веселились пировали викинги, расхваливая короля, а тот вдруг загрустил. Не боялся он никого и ничего на свете, выходил в штормовую пог. в море, водил викингов в атаки, воины верили в ного, и он верил в них. И вдруг он загрустил. Пришел Хагбард к матери как-то утром, сказал:
«Мне снится город на небесах,
Всех городов светлей.
Я Сигне в объятиях держал,
Сквозь тучу летел я с ней".
Услышала мать эти слова и сама загрустила, потому что:
"Небесный город снится к добру,
Сигне тебе суждена.
А туча пророчит тебе беду
На вечные времена».
Отговаривала она сына, напоминала и кровной мести, уверяла о том, что Сигар, как только увидит убийцу своих сыновей, тут же убьет его.
Но смел и упрям был Хагбард-король, к тому же полюбил он Сигне так, как могут любить только сильные люди. Отрастил он волосы, облачился в женскую одежду, поплыл, никем не узнанный в Данию, проник в замок датского короля.
Никто не узнал его, Сигне узнала, и по глазам ее Хагбардж понял, что и она любит его. Но заподозрила неладное с дочерью короля, донесла об этом Сигару. Тот подняв воинов, они с оружием в руках напали на Хагбарда. Безоружный викинг подхватил скамью, нанес удар по головам нападающих, выхватил у одного из них меч... и долго шел неравный бой, тридцать воинов короля убил Хагбард. Со своего замка бежали к нему датчане - много было слуг у короля, и мечом они владели хорошо.
Они схватили героя, связали его. Но Хагбард порвал веревки, словно паутины. И продолжился бой с новой силой. Вновь датчанам удалось одолеть викинга, обхватили они его со всех сторон, надели железные оковы и, как уверяют древние сказители баллад, он вновь порвал их, вырвался на свободу, продолжил бой.
Нечеловеческая сила викинга поразила воинов короля Сигара. Они, обхватив его со всех сторон, не знали, чем же можно связать богатыря? В дело мужчин вмешалась старая служанка. "Только волосом Сигне можно его связать",-сказала она и подала им тонкий волосок девушки, нежно трепетавший от злобного дыхания воинов. Они даже не успели обдумать, уставшие, слова старухи, окрутили на спине руки Хагбарда, связали их волоском прекрасной Сигны. И викинг на удивление всем присмирел, боясь пошевельнуться: так любил он дочь датского короля, что даже волосок ее порвать был не в силах!
И Сигне замерла. Так замирает ветер позднего мая, гуляя по полянам лесным, усеянным хрупкими, белыми шапками одуванчиков-цветов. Так затихает ночь, разглядывая во все глаза изящный лик луны. Так сердца человека - злого и доброго, друга и врага - замирает, когда... оно любит.
Хагбарда повели к виселице, Сигне не в силах победить род людской с его суровыми обычаями, законами и нравами, убежала в свою светлицу, закрылась там. На шею викинга накинули петлю, он увидел в окне светлицы дым быстрого огня, дрогнул, хотел, видимо, крикнуть людям: "Спасите Сигне!" но не успел: повис, бездыханный, на рее. Датский король был рад: он отомстил за смерть сыновей.
И тут же в замке забегали, зашумели люди: пожар в светице! Сигне... отомстила, как могла, всему воюющему люду за смерть и братьев своих, и своего любимого.
Только месть ее ничему не научила людей. Им даже подумать о том, почему умерла Сигне, было лень, а может быть, и некогда. Сигар, правда, узнав о гибели дочери, искренно пожалел, что казнил викинга, но брату Хагбарду это раскаяние не помешало объявить кровную месть, и он в своей мести достиг заветной цели: он уничтожил весь род Сигара. Весь род Сигара уничтожил брат Хагбарда, полюбившего на свою беду дочь датского короля. Впрочем, может быть, и на счастье свое вечное влюбился викинг – не всем такое счастье даруется судьбою, даже самым великим полководцам, даже самым славным воинам в этом деле часто не везет.
Швеция. Хронология
Эйрик Эмундссон ( ум ок. 882 г.), король Швеции приблизительно с 850 г., всё время своего царствования провел в борьбе с Харальдом норвежским из-за Вермланда.
В IX в. шведские викинги (в Восточной Европе их называли варягами) начали набеги на Русскую землю. Здесь они, впрочем, старались больше торговать, чем воевать. Ходили они в Византию (путь «из варя в греки»), к волжским булгарам, хазарам и даже в Арабский халифат. В IX – X вв. эти торговые связи обрели общеевропейское значение. Некоторые из варягов оседали на берегах рек пути «из варяг в греки», подчиняли местные племена, однако быстро ассимилировались с вождями славян.
Эйрик Сегерселл (ум. в 994 г.), король Швеции, внук Эйрика Эмундссона, сначала правил со своим братом Олафом, после смерти последнего — один. Вел успешные войны с Данией, прогнал короля Свена и одно время царствовал над обоими скандинавскими государствами. Приняв крещение в Дании, он снова вернулся к язычеству.
В середине XI в. варяги исчерпали свои военные возможности, их походы прекратились, о чем подробнее пойдет речь в главе «Русское государство». Королевство свеев Свитьод расширило влияние на запад и юг современной Швеции. Шведский король Улоф (Олаф) Шётконунг и вся его дружина крестились. Шведский народ стал оформляться из общей совокупности скандинавских народов.
Приблизительно в 1050 г. на юге Скандинавского полуострова произошло территориальное разграничение между Швецией, Норвегией и Данией.
В 1060 г. в шведском городе Сигтуне было основано первое в стране епископство.
Важнейшим «культурным памятником дофеодальной эпохи в Швеции и единственным памятником ее письменности на древне шведском языке являются камни с руническими надписями», возраст которых около 2500 лет.
Родственник Ярослава Мудрого
Олаф III (? – 1021 или 1022 гг.), король Швеции с 994 г. Приблизительно в 1000 г. он в союзе с Данией воевал с норвежским королем и присоединил к Швеции часть территории противника. В 1008 г. он принял крещение. С воцарением в Норвегии Олафа Святого война возобновилась, но неудачно для Швеции. В 1018 г. был заключен мир. Олаф Шведский обещал выдать свою дочь Ингигерду (Ингегэрду) за Олафа Святого, но не сдержал слова, и еще два года продолжались между ними трения. Язычники обладали в стране большим влиянием и властью, поэтому король ограничил христианскую деятельность Вестерготландом. При нем в Швеции стали чеканить монету с изображением королей. Его дочь вышла замуж за Ярослава Мудрого.
Бирка
Город в Швеции, торгово-ремесленный центр эпохи викингов на острове Бьорко в юго-восточной части озера Меларен, в 30 км от Стокгольма. Считается первым шведским городом, основанным в VIII в. Впервые город упомянут в источниках 830-х гг. в связи с христианской миссией Ансгара, монаха-бенедиктинца и епископа. К этому времени Бирка уже процветающий ремесленный и торговый город с населением около 1 тыс. жителей. В книге монаха Римберта 875 г. о житие Ансгара (Анскария) содержится подробное описание этой местности. Город располагался на северо-восточной стороне острова, на севере выходил к побережью, на юге, вероятно, примыкал к скалистому плато, укрепленному крепостным валом. В центре поселения располагалась небольшая бухта, куда заходили суда с неглубокой осадкой. Гавань была хорошо укреплена. С северной стороны Бирка связывалась с Упсалой, еще одним древним центром государства свеев. В Бирке часто бывал король и королевские наместники, здесь проходили тинги и торжественные богослужения. Отсюда начинались походы викингов, которые совершали набеги на юго-восточное побережье Балтийского моря и берега Финского залива, плавали по русским рекам Дону, Днепру и Волге. Бирка была богатым городом и вела оживленный товарообмен через купцов, которые приезжали отсюда из разных стран. Здесь производились изделия из бронзы, украшения из металла, кости и бисера, чеканились монеты. Купцы Бирки вели торговлю с Византией, Китаем и Самаркандом. В городе устраивались большие зимние торги, где, в частности, шла купля-продажа прекрасных теплых мехов. Здесь же была построена первая в Швеции церковь. Существуют разные мнения о том, почему в 970-х годах жители вдруг покинули Бирку. Одни считают, что город был уничтожен пожаром, другие утверждают, что люди ушли отсюда из-за поднятия суши, преградившего доступ к морю через бухты. Чтобы понять причины гибели некогда славного и процветающего города, нужно помнить еще и о том, что в X в. Арабский халифат распался, империя Тан приказала долго жить, а значит, нарушились экономические связи между экономически мощными в те времена регионами Земного шара, и река Волга перестала исполнять роль одной из самых могучих торговых магистралей эпохи. У варягов оставалась теперь лишь река Дон, по которой они вели бурную торговлю вплоть до правления на Руси Ярослава Мудрого.
По Адаму Бременскому
Адам Бременский (? - после 1081 г.) – северогерманский хронист. Автор труда «Деяния епископов Гамбургской церкви» (около 1075, в 4 книгах, на латинском языке), ценного источника по истории, быту, культуре, географии скандинавов и западных славян, по истории славяно-германских отношений. Интерес к сочинению «Деяния архиепископов Гамбургской церкви» не угасал со времени написания вплоть до наших дней. Хроника переведена почти на все европейские языки. О жизни Адама Бременского известно мало. Видимо, он происходил из Верхней Саксонии. Судьба Адама связана с именем гамбург-бременского архиепископа Адальберта (1043-1072 гг.), знаменитого тем, что в начинавшейся борьбе за инвеституру он поддерживал императорскую власть и некоторое время был членом регентского совета при малолетнем Генрихе IV. Адальберт приглашал в Бремен клириков из родного края, в их числе и оказался Адам. В 1068 г. он стал каноником Бременского кафедрального собора, а в 1069 г. получил звание магистра-преподавателя свободных наук. Некоторое время Адам провел при дворе датского короля Свейна II (1047-1074 гг.), ставшего для него важным источником сведений о Северной Европе. Мы процитируем фрагменты начала знаменитого произведения, сюжет которого связан с городом Биркой.
« …I, 17. Ансгарий и Аутберт проповедовали в Дании, а когда возвратились, император повелел им обратить в христианство свеонов. Когда Ансгарий, взяв с собой Гислемара и Витмара, отправился сначала в Данию, где оставил Гислемара при короле Харальде, а затем в Свеонию. Там Ансгария и Витмара принял король Беорн, и им было разрешено проповедовать христианство. Ансгарий и Витмар привлекли к Христу множество народу, в том числе префекта города Бирки Херигария, который прославился чудесами и добродетелями.
I, 18. В 832 (13) году император, посоветовавшись с клиром, основал в Гамбурге архиепископство для данов, свеонов, склавов и других живущих поблизости племен. Первым архиепископом там был поставлен Ансгарий.
I, 19. Ансгарий и Эбон Реймсский посвятили в сан епископа племянника Эбона Гаудберта, дав ему имя Симон. Гаудберт-Симон был послан в Свеонию.
I, 23. Местное население изгнало епископа Гаудберта из Свеонии, а его капеллан Нитард и другие клирики приняли венец мученичества. В течение следующих семи лет епископа в Свеонии не было. В это время к власти там пришел Анунд, который преследовал христиан. Префект Бирки Херигарий остался в тех краях единственным человеком, поддерживавшим христианство. Силой чудес и проповеди он спас многие тысячи язычников».
«I, 28. Ансгарий решил снова позаботиться об обращении свеонов, для чего посоветовался с епископом Гаудбертом о том, кто из них двоих возьмется за это похвальное, но опасное дело. Но он, Гаудберт, желая уклониться от опасности, попросил, чтобы туда лучше отправился Ансгарий. Бесстрашный слуга Божий немедленно попросил у короля Хорика грамоту и печать и, отплыв от берегов Дании, прибыл в Свеонию. В это самое время король Олаф проводил в Бирке общее собрание своего народа и повел собрание так, что с взаимного согласия короля и народа, по жребию и при благоприятном ответе идолов, было решено основать там церковь и позволить всем желающий креститься. Назначив в свеонскую церковь пресвитера Эримберта, Ансгарий отправился обратно».
«…I, 62. Потом, следуя по стопам великого проповедника Ансгария, Унни переплыл Балтийское море и не без трудностей добрался до Бирки. К тому времени уже в течение 70 лет после кончины святого Ансгария никто из учителей, кроме, как пишут, одного Римберта, не решался туда ездить: нашим проповедникам мешало преследование христианства. Бирка - это город готов, расположенный в центре Свеонии, недалеко от того святилища, называемого Убсолой, что у свеонов - при их cпoco6e почитания богов - является самым часто посещаемым. В этом месте некий залив того моря, которое именуется Балтийским, или Варварским, вдаваясь в северном направлении, образует гавань для варварских племен, которые обитают там и сям по этому морю, гавань удобную, но весьма опасную для людей неосторожных и не знающих такого рода мест. Дело в том, что жители Бирки часто подвергаются нападениям пиратов, которых там великое множество. И поскольку они неспособны противостоять пиратам силой оружия, они обманывают врагов хитрым приемом. Они перегородили залив неспокойного моря на протяжении ста стадиев громадами подводных камней и сделали прохождение этого пути опасным как для своих, так и для разбойников…»
« I, 63. … Итак, свеоны и готы, первоначально обращенные святым Ансгарием, затем вернулись к язычеству, но были вторично обращены святым Унни».
Норвегия. Хронология
Приблизительно в 870 или 874 г. выходцы из Норвегии начали заселять Исландию и другие острова Северной Атлантики, переселялись в захваченные викингами районы Англии и Ирландии, участвовали в завоевании Северной Франции.
В середине IX в. конунг Хальвдан Черный впервые попытался объединить Норвегию.
На рубеже IX – X вв. началось политическое объединение Норвегии: конунг Харальд Хорфагер (Прекрасноволосый) подчинил правителей отдельных областей (фюльков). Харальд был правителем Вестфольда, области в Восточной Норвегии, которой издавна правила династия Инглингов. Согласно легендам и поэме «Инглингаталь» скальда Тьодольва, эта династия находилась в родственных отношениях со шведскими королями.
Решающая битва в Хафрс-фьорде в юго-западной Норвегия произошла, вероятно, незадолго до 900 года (раньше историки датировали ее 872 г.). Войско Харальда разгромило местных «хёвдингов» (вождей), и Харальд стал «властителем норвежцев». Правители ряда областей Норвегии признали верховенство завоевателя, либо погибли в неравной борьбе, либо был изгнаны, либо добровольно отправились в другие страны, в частности, в Исландию. Многие знатные норвежцы не смирились с притеснениями и конфискациями Харальда.
Первое объединение Норвегии было непрочным. Еще при жизни Харальда Прекрасноволосого вспыхнули раздоры между его сыновьями; после его смерти усобицы усилились. Братья не признали единовластия нового конунга, Эйрика Кровавая Секира. Тот в конце концов бежал из страны и захватил престол в викингских колониях на Британских островах, в Йорке. Положение несколько стабилизовалось после перехода власти к младшему сыну Харальда Прекрасноволосого — Хакону Доброму. Он воспитывался в Англии, при дворе короля Этельстана. Здесь он принял христианство. Но попытки распространить новую религию в Норвегии натолкнулись на противодействие бондов. Хакон получил власть в стране не как завоеватель, — его признали тинги разных частей страны, и он, очевидно пошел на уступки их требованиям и не притеснял народ, давший ему прозвище «Добрый». При Хаконе укрепляется правопорядок в стране, окончательно оформляются областные тинги. Тинги оказывали поддержку Хакону, благодаря этому ему удалось упорядочить и оборону страны. При нем народное ополчение стало под начало конунга.
Во второй половине X в. в стране был введен лейданг – вонская повинность населения приморских районов, тем же временем датируется первая попытка христианизации страны.
Приблизительно в 960 г. Хакон Добрый погиб во время вторжения в Норвегию его племянника Харальда Серая Шкура (сына Эйрика Кровавая Секира). Тот при поддержке датского конунга захватил власть. Он правил страной как завоеватель: отнимал усадьбы у своих противников, вымогал поборы у населения. Совершив поход в Бьярмию, Харальд разорил там все население, привез в страну значительные богатства и нанял в свою дружину новых воинов.
Положение Харальда Серая Шкура осложнялось тем, что он подчинил Норвегию с датской помощью. Но как только он почувствовал силу, то тут же восстал против датского короля. Одна в 970 г. он погиб в битве против своего благодетеля. Власть в Норвегии перешла к ярлу из Хладира (в Трандхейме) Хакону Сигурдарсону, которого поддерживал король Дании. Ярл платил ему дань и выполнял военную службу. Во время войны между Данией и Германией в 70-е годы X века он, например, выставил норвежский флот. Война шла из-за контроля над важными морскими путями, центром которых был датский порт Хедебю, перевалочный пункт торговли между Балтийским и Северным морями. На этот лакомый кусок посягал император Оттона I.
Не присваивая себе королевского титула, ярл постепенно стал держаться независимо. Это привело к военным действиям, и около 985 г. на Норвегию напал флот из Йомсборга, полулегендарной крепости викингов на балтийском побережье. Хакон собрал ополчение со всей Норвегии и разгромил врага. Он захватил 25 кораблей викингов, обративостальные в бегство. Победа укрепила положение ярла. Он стал злоупотреблять властью по отношению к населению.. В результате около 995 года бонды Трёндалага восстали, ярла убил собственный раб, а на престол с согласия населения вступил Олаф Трюггвасон, знаменитый викинг, представитель рода Харальда Прекрасноволосого, явившийся в Норвегию из Англии.
В 1000 г. состоялась датско-норвежская битва при Своллере, в которой погиб норвежский конунг Трюгвассон (Трюгвесон). Дания захватила часть Норвегии.
В конце X и в первой трети XI века короли Олаф Трюггвасон (995–999 или 1000 гг.) и Олаф Харальдссон (Олаф Святой, 1015–1028 гг.) последовательно проводили политику искоренения самостоятельности местных князей, и важнейшим средством этой политики явилась христианизация.
В 1014 г. в битве при Клонтарфе ирландцы одержали важную победу над норвежцами.
При Олафе II Харальдсоне (правил в 1016—1028 гг.) произошло усиление королевской власти и церкви, однако в борьбе с Кнудом I Олаф лишился престола в 1028 г. и покинул Норвегию, а в 1030 г. в битве при Стикластадире (Стиклестаде) проиграл сражение и погиб. Норвегия подчинилась Дании до 1035 г.
До XI в. здесь существовало патриархальное рабство. Имущественное и социальное расслоение бондов привело к выделению из их массы привилегированной верхушки — хольдов (зажиточных и полноправных собственников). В среде бондов в XI - XII вв. увеличилось число арендаторов земли (лейлендингов). На смену родовой знати «эпохи викингов», часть которой переселилась в другие страны, а часть погибла в борьбе с королями-объединителями, приходят землевладельческая знать (лендрманы), дружинники и другие служилые люди короля, а также духовенство. С X в. всё население несло воинскую повинность (лейданг), тяжёлым бременем ложившуюся наряду с другими многочисленными государственными повинностями на крестьянство (бонды должны были служить в ополчении, за свой счёт строить военные корабли, поставлять для них экипажи и продовольствие).
Вскоре после гибели Олафа Святого монархия в Норвегии была восстановлена. Его сын Магнус вернулся на родину и воссел на престол (в 1035 или 1036 г.), но при этом он (точнее, хёвдинги, которые правили от имени малолетнею короля) был вынужден обещать соблюдение обычаев страны и вольностей бондов и знати и отменить часть податей, введённых датскими правителями. О взаимоотношениях Магнуса и его брата Харальда Сурового мы чуть подробнее расскажем ниже.
Харальд Суровый погиб во время похода на Англию в 1066 г., на этом, как мы уже говорили, завершилась эпоха викингов.
Первый объединитель Норвегии.
Харальд Хорфагер (Прекрасноволосый) (? – ум. в 940 или 945 г.), норвежский конунг (король) приблизительно с 890 г. Первым в истории Норвегии объединил страну, подчинив или уничтожив многочисленных мелких конунгов. Осуществил несколько походов за пределы Норвегии. Перед смертью разделил страну между своими сыновьями, назначив одного из них - Эйрика Кровавая Секира - верховным конунгом.
Воспитанник новгородских варягов
Олаф Трюгвассон (? – 1000 г.), конунг Норвегии, потомок Харальда Прекрасноволосого. Родился в Швеции, воспитывался, согласно преданиям, в Новгороде, среди варягов. В молодости он во главе отрядов викингов ходил в грабительские походы на Англию, Францию и Ирландию. У отшельника на островах Сцилли он принял крещение. В 995 г. взял власть в Норвегии, насаждая в ней христианство. Бежавшие от него знатные норвежцы нашли союзников в королях датском и шведском. Олаф во главе крупного флота выступил против них, но потерпел поражение в битве близ Своллера и погиб в бою.
Олаф Святой
Олаф II Харальдсон «Святой» (около 995 – 1030 гг.), норвежский конунг с 1015 или 1016 по 1028 гг.. Зимой 1013-1014 годов крестился в Руане. Завершил введение христианства в Норвегии. Проиграл войну датско-английскому конунгу Кнуду I и в 1028 г. бежал в Новгород. В 1030 г. возобновил борьбу с Кнудом I, но проиграл битву при Стикластадире (Стиклестаде) дружине норвежской родовой знати и бондов и погиб в бою. Вскоре после гибели Олаф II был причислен к лику святых и стал покровителем Норвегии.
От жестокости к доброте
Магнус Добрый (1024 – 1047 гг.), конунг Норвегии с 1035 г, сын Олафа Святого. Недовольные правлением Свена, сына Кнута Великого, норвежцы призвали к себе Магнуса, жившего в изгнании. Это был сначала жестокий и грозный конунг. Он мстил за изгнание отца, особенно норвежской аристократии. Согласно сагам, скальд Сигват так сильно подействовал на Магнуса, что он из тирана превратился в мягкого и доброго государя. В 1042 г. Магнус стал и конунгом Дании. В 1043 г. он одержал блестящую победу над вендами, вторгнувшимися в Ютландию.
Последний «конунг моря»
Харальд Хардероде (Суровый) (? – 1066 г.), конунг Норвегии. Был свободным братом Олафа Святого, сыном Сигурда Свиньи. После битвы при Стикластадире в 1030 г. попал к Ярославу Мудрому. Затем служил Византийских императоров... В 1046 г. стал конунгом. В 1066 г. погиб на Альбионе. Его называли последним «конунгом моря», потому что этот поход явился последним крупным походом викингов. (Подробнее о Харальде Суровом, зяте Ярослава Мудрого, мы расскажем позже).
Тьодольф Мудрый из Хвинира
Норвежский скальд живший в IX в., упоминаемый в ряде древнеисландских источниках как скальд Харальда Прекрасноволосого. Хвинир, современное название Квинесдал, - местность, расположенная в юго-западной части Норвегии. До наших дней дошло два его больших произведения: «Перечень Инглингов» и «Хаустлёнг», хвалебная песнь, в которой описаны сцены из мифов, изображенных на щите, подаренном поэту прославляемым. В «Перечне Инглингов» автор использовал события V-IX вв. Этот труд является единственным источником по древнейшей истории Швеции.
В одном из источнике рассказано следующее. Харальда Прекрасноволосого околдовала финка Снэфрид. После ее смерти чары разрушились, конунг прогнал от себя своих сыновей, которых она родила ему. Одного из них, Гудрёда Блеска, воспитывал Тьодольф, которого сын финки и попросил заступиться за него и своего брата перед Харальдом. Скальд пришел к конунгу и продекламировал ему свою очередную вису по этому случаю. Харальд тут же ответил своей висой. Конунгу понравился этот поэтический экспромт диалог, впрочем, обычный в Скандинавии в те века, и он смилостивился. Через некоторое время Гудрёд Блеск собрался уезжать от Тьодольфа, в доме которого он жил, но знаменитый скальд предостерег его, сказав сохранившуюся до наших времен вису. Хозяин пытался убедить знатного гостя в опасности путешествия по бушующему морю. Молодой человек не послушал воспитателя и погиб.
Виса о гибели Ингвара
Шведский конунг Ингвар из пода Инглингов в начале VII века отправился в грабительский поход в Страну Эстов. Поход был неудачным. Конунг погиб, его похоронили в кургане на берегу моря. Тьодольф Мудрый из Хвинира сочинил об этом такую вису:
Йдет слух,
Что Ингвара
Эсты-де
Зарезали.
В стане вражьем
Эстов рать
Мужа-де
Замучала.
Веет вал
Князю свейску,
Сам поет
Светлую песнь.
(Поэзия скальдов. СПб., 2004. С. 8).
Виса о гибели Ингьяльда
В середине VII в. во время очередной распри Ингьяльд, внук Ингвара, был окружен в шведском местечке Рэннинге крупным войском противника. Поняв, что сопротивляться бесполезно и не желая попадать в план, он поджег палаты своего лагеря и сгорел вместе со всеми своими воинами.
Ингьяльда же
Преясного
Вор дома,
Дымовержец,
Во Рэннинге
Горячими
Пятами стал
Топтати.
(Вор дома – огонь)
(Там же).
В «Книге о заселении страны» рассказывается, что Тьёрви Насмешник посватался к девушке по имени Астрид, но ее братья отказали ему и выдали ее за человека по имени Торир. Тогда Тьёрви нарисовал Торира и Астрид на стене отхожего места, и каждый вечер, когда он и его дядя Хроар ходили туда, он плевал в лицо Торира и целовал Астрид, пока Хроар не соскоблил рисунки. Тогда Тьёрви вырезал такие же рисунки на рукоятке своего ножа и сочинил эту вису. В конце концов братья Астрид и ее муж Торир убили Тьёрви и Хроара. Все это происходило в Исландии в середине X в.
Торбьёрн Хорнклови
Норвежский скальд IX в., упоминаемый в сагах и в ряде других источниках как скальд Харальда Прекрасноволосого. От него дошли до наших дней, но не полностью, «Речи ворона», или «Песнь и Харальде», и «Глюмдаран» - «Шум боя» или «Торжественная хвалебная песнь», драпа. Хорнклови – это прозвище (хейти) ворона и скальда Торбьёрна, получившего, как предполагают специалисты, это прозвище за свои «Речи Ворона».
Глюмдрапа («Шум боя»)
В девяти сохранившихся висах этого произведения скальд рассказал о нескольких выигранных конунгом Харальдом сражений. Мы цитируем одну из вис:
Кровья рыгали раны,
В грохоте и громе
Скёгуль – с кем сражался
Конунг в буре копий,
Пали те – свистели
Птицы лат, и славно
Добыл себе воитель
Бед среди победы.
(Поэзия скальдов. СПб., 2004. С.9).
Браги Боддасон (сын Бодии) Старый
Норвежский скальд IX в., стихи которого сохранились только в исландской традиции. Упоминается в исландских источниках как предок некоторых исландцев, живших в IX-X вв. В «Перечне скальдов сказано, что он писал хвалебные, не сохранившиеся до наших дней песни о шведских конунгах Эйнстейне Белли и Бьёрне с Кургана. В саге об Эгиле есть такой рассказ. Однажды предок Браги чем-то разгневал конунга Бьёрна. Тот приказал его казнить. Предок Браги за ночь перед казнью написал драпу в двадцать вис, и за это конунг даровал ему жизнь. Однажды, как поведано в «Саге о Стурлунгах» и в «Саге о Хальве», Браги Старый гостил у норвежского конунга Хьёра. На виду у знаменитого скальда играли дети: два сына конунга и сын рабыни, на которого жена конунга обменяла своих сыновей, так как они родились с черными лицами. Браги обнаружил подмену и сочинил по этому поводу восьмистрочную вису, которая сохранилась. В исландской традиции, например, в «Младшей Эдде» говорится об асе (т. е. боге) Браги: Есть ас по имени Браги. Он славится мудростью, а пуще того даром слова и красноречием. Особенно искусен он в поэзии, и поэтому его именем называют поэзию». Браги – сын Одина, по северной мифологии бог поэзии и древнейший скальд на Скандинавском полуострове. Его изображали старым и с длинной бородой, как символ богатейшего жизненного опыта, откуда поэты должны черпать мысли и образы. Снорри Стурлусон, автор «Младшей Эдды», был уверен в том, что ас Браги и скальд Браги – это два совершенно разных лица. Но некоторые ученые считают, что скальд Браги в устной традиции каким-то образом превратился в бога.
Квельдульв сын Бьяльви
Норвежский херсир (вождь), живший в IX-X вв., отец Грима Лысого, дед Эгиля. От родителей он получил имя Ульв, что означает «волк». Но по вечерам он становился угрюмее, сердитее, избегал общества. Люди стали поговоривать, что он, мол, обортень, и прозвали его «вечерним волком» (Квельдульвом). После того, как его сына Торольва убил Харальд Прекрасноволосый, Квельдульв от горя слег в постель. Второй его сын, Грим Лысый, как мог успокаивал отца и призывал его отомстить убийце. Слова сына, хоть и ободрили, но не могли заставить подняться с постели отца, который сочинил такую вису:
Знаю, норна сына
Мне в битве погубила
Рёгнир мечегромца
В рать к себе кликнул рано.
Старость, словно Тору,
Силу мне сломила,
И вотще хощу я
Честь изведать мщенья.
Эйвинд Погубитель Скальдов, Эйвинд Финнссон
Последний норвежский скальд умерший в 990 г., о котором сохранились сведения в исландской традиции. Он родился в семье знатного северо-норвежского рода, был родичем Харальда Прекрасноволосого и известен как скальд норвежского кроля Хакона Доброго, а также Харальда Серая Шкура, сына Эйрика Кровавая Секира. Написал «Перечень Халейгов», «Речи Хакона» - поминальная песнь о норвежском короле Хаконе Добром. В сагах сказано, что Эйвинд сочинил такую прекрасную драпу об исландцах, что все исландцы выделили по серебряной деньге, сделали из этого серебра пряжку и послали ее скальду. Случилось это в голодный год. Эйвинд велел разрубить пряжку на части и купил на это серебро скот, что помогло выжить в трудную годину и ему, и его людям. Некоторые ученые считают, что прозвище Погубитель Скальдов он получил за то, что в своих произведения часто использовал фрагменты других скальдов. По мнению, других не менее авторитетных ученых, заимствования были и у многих скальдов, однако Эйвинду не мешало это создавать оригинальные произведения. «Поэтому вполне возможно, что Эйвинд был назван Погубителем Скальдов в том смысле, что он затмевал своих предшественников».
Финляндия. Хронология
Человек появился на территории Финляндии в послеледниковый период в VII-ом тыс. до н. э. Во II-м тыс. до н. э. в Юго-Западной Финляндии появились носители культуры ладьевидных топоров и культуры шнуровой керамики, знакомые со скотоводством и земледелием. В конце эпохи бронзы развивается торговый обмен (Скандинавия, восточные области). Переход к культуре железа (начало I-го тыс. н. э.) совпал с первыми переселениями прибалтийско-финских племён с Северо-Восточной Эстонии в Юго-Западную Финляндию. В середине I-го тыс. н. э. сформировались районы первоначального расселения финских племён: еми (хяме) – в центральной и суми (суоми) – в Юго-Западной Финляндии. К IX в. финские племена достигают озера Сайма. Карельский перешеек и Северное Приладожье к концу I-го тыс. заселелили корелы. К Северу от линии Пори – Тампере – Микксли кочевали саамские племена (саамы). Финские племена занимались охотой, рыболовством, животноводством, земледелием.
Походы викингов непосредственно не коснулись территории Финляндии, но общее оживление экономической жизни на Балтике оказало существенное влияние на развитие финских племён.
В IX в. норвежский мореход, зверобой, купец ходил, огибая Скандинавский полуостров с юго-запада и севера, в Белое море. Кроме этого Отер, а также другой норвежский мореход Вульфстан, пересекал Балтийское море, ходили в Биармию, страну на северо-востоке Европы, богатую пушниной и лесом.
В IX в. в устье р. Аура-Иоки возникли торговые поселения, затем они стали возникать и в других районах страны. Чуть позже обострилась финнов борьба с норвежцами и корелами за обладание незанятыми территориями Севера страны. На основе слияния племенных групп суми, еми, корелов складывалась финская народность. Однако политического единства в Финляндии не было достигнуто, и страна распалась на провинции – маакунта.
В середине XII в. начинается завоевание Финляндии шведами, господство которых утверждалось путём насильственной христианизации и введения постоянной системы налогообложения местного населения.
В результате трёх крестовых походов (1155 или 1157, 1249, 1293) шведы овладели Южной Финляндией до Карельского перешейка.
Англия. Хронология
В 865 г., согласно преданиям, вождь «морских разбойников» Рагнар Кожаные штаны осуществил дерзкий поход в Нортумбрию, потерпел поражение, был пленен, погиб в змеином колодце правителя Йорка. Этот поход явился толчком к постоянным набегам викингов на Альбион.
В 866 г. вожди викингов Ингвар и Убби, сыновья Рагнара Кожаные штаны, захватили Йорк.
В том же году на Альбионе высадилось крупное (по некоторым данным в нем было около 20 тысяч человек) союзное войско шведов, датчан, норвежцев и других народов. Им руководили восемь конунгов и более двадцати ярлов. Сначала налетчики приплыли волею ветра к Шотландии, но затем высадились в Восточной Англии. Здесь они перезимовали, обзавелись лошадьми, разделились на сильные, мобильные отряды и начали грабительские походы, разоряя селения, города, монастыри, убивая всех, кто оказывал им хоть маленьшее сопротивление.
В 866‑871 гг. англосаксами правил Этельред I, который вел постоянные войны с данами. Он был старшим братом Альфреда Великого.
В 867 г. налетчики покинули Восточную Англию, вошли в реку Гумбер, разгромили неподалеку от Йорка, столицы Нортумбрии, местное войско. Это было в Вербное воскресенье. В битве пали короли Элла и Осбрит и восемь алтерманнов. Грабители захватили и разорили Йорк, за два года опустошили Нортумбрию, оттуда двинулись в Ноттинген, в Мерсии. Без особого труда викинги овладели крепостью, превратив ее на год в мощную, хорошо укрепленную базу, откуда они продолжали осуществлять грабительские походы по стране. Затем они вернулись в Нортумбрию, год провели в Линдсее, но зимовать отошли в Восточную Англию.
В 870 г. король Восточной Англии Эдмунд встретился с врагом на поле боя. Он родился в 840 г. королем стал в 855 г. Датчане выиграли битву, пленили короля. Вожди датчан Гингнар и Гюба привязали Эдмунда к дереву и расстреляли его стрелами. Позже английская легенда отождествила его со св. Севастьяном. Королевство Эдмунда поделили между собой датские воины, королем стал Гутрум.
В 871 г. Этельред I вместе с братом Альфредом проиграли несколько битв переправившимся через Темзу данам, король умер, почти вся Англия оказалась в руках врагов.
Натиск датчан продолжался усиливаться вплоть до 876 г.
В 876 г. один отряд датчан, прекратив активные боевые действия, разделил земли нортумбрийцев и стал ее обрабатывать.
Годом позже викинги в Мерсии поступили точно также.
В 878 г. Альфред Великий заключил Уэдморский мир с викингами, и они стали селиться в Англии.
В 880 г. викинги захватили земли в восточной Англии и начали ее обрабатывать.
Приблизительно в 886 - 890 годах Англия была поделена на две части: англо-саксонскую (юго-западную) и датскую (северо-восточную), которая получила название Денло - область «Датского права».
Приблизительно в 890 г. вышла «Правда короля Альфреда» - сборник англо-саксонских законов, положивший начало общеанглийскому законодательству.
В 896 г. одна часть датской армии отправилась в Восточную Англию, а другая – в Нортумбрию. Третья часть, наиболее бедная, села на корабли и отправилась к устью Сены.
Согласно записям «Англосаксонской хроники», на Альбионе «области поселения викингов были организованы по-военному: города служили укрепленными цитаделями; из местных жителей набирались отряды, которые через определенные промежутки времени отправилялись грабить английские королевства. Легко можно предположить, что викинги расселились здесь с помощью принуждения: датчане выгнали англичан из их ферм и деревень силой». (Жаклин Симпсон. Викинги. Быт. Религия. Культура. М., 2005. С. 34). В своей книги Жаклин Симпсон приводит весьма убедительные доказательства того, что не только сила викингов явилась причиной успехов викинов и завоевания ими огромной территории Туманного Острова. «Наиболее интересные сведения можно получить, сравнивая скандинавские географические названия в определенном районе с английскими и принимая при этом в расчет географические факты. Оказывается, что значительное число англосаксов продолжало жить даже в местах наиболее густого расселения скандинавов и, более того, они продолжали жить в тех местах, где всегда жили, в то время как скандинавы занимались освоением земель, которые англосаксы не обрабатывали». (Там же. С. 34). Это – очень важный момент для осмысления, во-первых, всего дела викингов в мировой истории, во-вторых, для осмысления подобных деяний других народов, воинов, полководцев. Почему так происходит, почему жители Альбиона не хотели обрабатывать те земли, на которые пришли датчане, викинги? Почему за 1-2 века до падения Западной Римской империи ситуация там была в чем-то схожа с ситуацией, которую мы стараемся осмыслить в данной работе? Почему огромные территории Римской империи, более того, - Апеннинского полуострова (!), некому было обрабатывать? Почему одно из трех главных богатств любого государства (т. е. земля) оказалась ненужной гражданам Римской империи, зато она очень приглянулась так называемым варварам? Почему в современной России огромные территории Восточной Европы, кормившие, поившие, согревавшие, одевавшие некогда россиян, оказались не нужными россиянам? Почему?..
В конце IX в. сопротивление англосаксов затухает, но не прекращается.
Приблизительно в 900 - 901 гг. англосаксонским королем становится старший сын Альфреда Великого Эдуард Старший. Он одержал победу над викингами в битве при Фарнгаме, подавил востание в Валлисе, построил систему укреплений, отгородивших валлийцев от англо-саксов.
В 924 г. Эдуард Старший покорил шотландцев.
В 927 г. Этельстан, внук Альфреда Великого, покорил Нортумбрию и стал первым единовластным правителем Англии. В годы его правления (924 - 940) Уэсскская корона достигла вершины могущества.
В 937 г. в битве при Брунанбурге англо-саксы разгромили войско скоттов и викингов.
В 940 г. королем англо-саксов стал Эдмунд I. Вступив на престол ребенком, он, повзрослев, выбрал политику уступок, заключил, невыгодные для страны договоры. На одном из пиров его заколол разбойник Леоф в 946 г..
С 946 по 955 годы королем англо-саксов был Эдред, брат Эдмунда I. Тяжело больной он доверил управление страной матери и аббату Дунстану. Много воевал. Победил датчан, но разрушил им жить на Альбионе по своим обычаям, и они прекратили активные действия против короля.
С 955 по 959 годы в Англии правил Эдвиг, старший сын Эдмунда I. При нем Англия чуть не развалилась. Жители Нортумбрии и Мерсии избрали своим королем его брата Эдгара, который в 959 г. воссоединил страну.
В 959 - 975 годы правил Эдгар Миротворец. Он способствовал слиянию датчан и англо-саксов в единый народ, при нем страна стала называться Англией. Он поощрял развитие торговли, в том числе и внешней, налаживал связи с германскими императорами Оттоном I и Оттоном II.
С 975 по 978 англосаксонским королем был Эдуард Мученник. Против него восстал Этельвин. Духовенство и архиепископ Кентерберийский Дунстан поддерживали короля, но Эдуард был убит, и церковь дала ему имя мученика.
С 978 по 1016 годы в стране правил Этельред II Непослушный (Неразумный).
В 987 г. возобновилось датское нашествие на Альбион. Оно продолжалось более двадцати лет. Шведы, которые до этого ходили в основном в Прибалтику и в Восточную Европу, объединились с норвежцами и датчанами и стали плавать вдоль английских берегов. Теперь они редко высаживались на берег, чтобы грабить и жечь селения. Теперь они довольствовались выкупами, назначая на то или иное селение определенное количество серебра. Напуганные жители часто выполняли это требование.
В 991 г. в битве при Мэлдоне англо-саксы потерпели сокрушительное поражение от датчан. Этельред Непослушный заключил с ними договор, после которого начался сбор «Датских денег». Датские деньги – налог в средневековой Англии. С начала XI в. «Датские деньги» приобрели характер налога, сохранившегося и после прекращения набегов скандинавов. «Датские деньги» носили сначала экстраординарный характер, а затем взыскивались более или менее регулярно, ложась тяжёлым бременем на народ. В 1051 г. они были отменены, но после нормандского завоевания в 1066 г. вновь неоднократно взимались. В 1163 г. «Датские деньги» были заменены новым налогом — погайдовым сбором. Гайда (английское hide) – земельный надел общинника в Англии раннего средневековья. Обрабатывался членами т. н. большой семьи. Наиболее распространённый размер гайды 120 акров пахотной земли. Со временем гайда превратилась в землемерную единицу.
В 994 г. флот из 94 кораблей будущего норвежского короля Олафа Трюггвассона и будущего датского короля Свейна (Свена) Вилобородого подошел к Лондону. Жители северо-восточного побережья Англии, боясь опустошительного набега, заплатили пиратам 16 000 фунтов серебра.
13 ноября 1002 года Этельред II Неразумный организовал поголовное избиение проживающих в Области Датского Права датчан, приказав перерезать «всех датчан в Англии», т. е. на юге, а в не Дэнло, даже поселенцев, даже наемников, служивших в его же собственном войске. Погибли сестра и зять Свейна Вилобородого, который к этому времени стал датским королем. Тот быстро собрал огромное войско и вторгся на территорию Англии. Месть его была жестокой. Только получив 36 000 фунтов серебра он отплял в Данию. Датчане подчиняют Англию.
В 1009 г. к Англии подошел флот норвежцев и датчан во главе с Торкелем Высоким. Он был вождем ёмсвикингов, профессиональных головерзов, штаб-квартира которых находилась на Балтике. Три года профессионалы беспощадно грабили Англию. Этельред Неразумный с горем пополам набрал ему уже 48 000 фунтов серебра. Торкель рассчитался с ёмсвикингами и с 45 кораблями остался служить английскому королю.
В 1013 г. датский король Свейн вторгся в Англию. Дэнло тут же признало его и он начал крупномасштабное завоевание страны. Этельред II бежал в Нормандию. Но вскоре Свейн умер, и английский король вернулся на родину. Однако армию захватчиков возглавил Сын Свейна Кнут (Канут Великий). Он набрал в свое войско норвежцев, датчан, шведов и привел флот в Англию. Вот как описывает этот флот один из совроеменников: «Столь великолепно были украшены эти корабли, что они ослепляли смотрящих, и тем, кто смотрел издалека, казалось, что сделаны они из пламени, а не из дерева. Ибо каждый раз, когда солнце проливало на них сияние своих лучей, в одном месте блистало оружие, в другом – сверкали подвешенные щиты. На носах кораблей пылало золото и искрилось серебро. Воистину, столь велико было великолепие этого флота, что если бы его господин пожелал завоевать любой народ, то одни корабли устрашили бы врага еще до того, как воины смогли бы вступить в сражение. Ибо кто смог бы смотреть на вражеских львов, ужасавших свечением золота, кто мог бы смотреть на людей из металла, угрожавших своими золотыми лицами, на этих быков на кораблях, угрожавших смертью, рога которых сияли золотом – не почувствовав ужаса перед королем подобного войска?» (Цитата из книги Жаклин Симпсон. Викинги. Быт. Религия. Культура. М., 2005. С. 98). Началась тяжелая для англичан двухлетняя война. Этельред Неразумный умер. Его заменил на престоле Эдмунд II Железнобокий, который в 916 г. повел отчаянную борьбу против данов. Но ему помешал Элдормен Мерсии Эдрик. В 1017 г. Эдмунд проиграл ему битву при Ассандуне, уступил северные владения и вскоре погиб.
Король Дании Кнут получил северную часть Англии, а после смерти Эдмунда был провозглашен королем всей Англии.
В 1018 г. Кнут Датский распустил свое войско. Получив от него 82 500 фунтов серебра, воины отправились домой. Это был самый большой выкуп (данегельд), который платила Англия захватчику. Кнут Великий правил до 1035 года. Он проявлял заботу об англичанах, поддерживал церковь, строил храмы и монастыри.
С 1035 по 1042 годы страной правили жесткие и жадные дети Кнута.
В 1042 г. королем Англии стал Эдуард Исповедник. Он вел пронорманскую политику.
В 1051 г. Эрл Годвин восстал против Эдуарда Исповедника, но проиграл борьбу и был изгнан из страны.
В 1054 г. шотландский король Макбет потерпел под Дунсинаном поражение от англосаксов во главе с ярлом Сивардом Нортумбрийским, союзником Малькольма Кенмора сына убитого короля Дункана.
В 1066 г. королем Англии стал Горольд сын Годвина, единственный, кого избрал народ и собрание Витана, англо-саксонский король.
20 сентября армия норвежского короля Харальда III Сурового одержала победу под Фулфордом над англичанами во главе с графом Эдвином и графом Моркаром.
25 сентября 1066 года войско Гарольда в битве у Стамфорд-Бриджа разгромило войско норвежского конунга Харальда Хардероде (Сурового).
27 сентября того же года в Певенсе на юго-востоке Альбиона высадилось сильное войско Вильгельма, герцога Нормандского.
14 октября в битве при Гастингсе Вильгельм одержал полную победу над Гарольдом, погибшим в бою. 25 декабря в Лондоне состоялась коронация Вильгельма Нормандского английской короной. Король получил имя Вильгельм I Завоеватель.
В 1087 г. на английский трон взошел Вильгельм II Рыжий, второй сын Вильгельма Завоевателя. Он привлек обещаниями англо-саксов, они помогли ему отразить нападение из Нормандии войска брата Роберта, но, грубый и жестокий человек, Вильгельм II обещания свои, утвердившись на троне, не выполнил. В 1100 г. его убили на охоте.
В 1066 гг. Англия была завоёвана нормандским герцогом Вильгельмом, который стал королём Англии, основателем новой, Нормандской династии (Вильгельм I Завоеватель, правил в 1066—87).
Альфред Великий
Альфред I Великий (840 – 900 или 901 гг.), король Англии с 871 г. Вел упорную войну с датчанами, завоевавшими значительную часть острова. Но в первые годы царствования датчане были сильнее. В графстве Сомерсет, Альфред построил замок, который стал маяком для всех, кто не смирился с поработителями. Сюда потянулись сильные люди. В 877 г. войско англо-саксов одержало первую серьезную победу над врагом. Альфред принял верное решение по отношению к побежденным. Он оставил им их земли, но потребовал от датчан, чтобы они приняли христианство и признали его своим королем. Датчане согласились. Последующие шесть лет для короля Уэссекса были мирные. Альфред организовал строительство крепостей, восстанавливал старые города. Обучал народ военному делу. Он улучшил материальное положение народа, сделал все, чтобы датчане и англо-саксы не конфликтовали друг с другом, а жили в мире, как соотечественники. И ему это удавалось. В 893 г. с материка на Альбион вновь ворвались датчане. Но потерпели жестокое поражение. Король Англии провел реформу в административном управлении. Строгим, но справедливым и к датчанам, и к англо-саксам был суд в стране. Альфред развивал земледелие и торговлю, особое внимание он уделял науке и образованию. По его приказу перевели с латинского на англо-сакский язык много книг. Сам король изучил латынь в 36 лет. Альфред сам перевел на родной язык замечательный труд Боэция «Утешение философией», историю Орозия, дополнив эту работу примечаниями о путешествиях по Немецкому и Балтийскому морям.
Внук Альфреда Великого
Этельстан (? – 940 г.), король англосаксонский с 925 г., сын Эдуарда Старшего, внук Альфреда. В наследство получил Уэссекс и Кент. Подчинил Нортумбрию и Корнваллис, и в 937 г. успешно расстроил опасный союз шотландцев, датчан и бриттов. В мирные годы он показал себя мудрым законодателем и ревнителем народного образования.
Начало Англии
Эдгар (944 – 975 г.), король Англии с 957, младший сын короля Эдмунда. Население Нортумбрии и Мерсии, недовольное правлением его брата Эдвига, избрали его королем, а после смерти Эдвига в 959 г. его власть признал и Уэссекс. Эдуард вернул из изгнания Дунстана, который, в сущности, и управлял государством. Дунстан был сделан сначала епископом, а потом архиепископом Кентерберийским. Сохраняя за датчанами их обычаи, он предоставлял им широкое самоуправление, что способствовало слиянию датчан и англосаксов в один народ. Его королевство стало носить название Англии. Воцарившееся в стране спокойствие, повлияло и на увеличение материального благосостояния страны. В Англии быстро развивалась торговля. В Лондоне стали появляться торговцы из Лотарингии и прирейнских областей, из Нормандии и т. д. В 973 г. Эдгар короновался в Бате. Все остальные мелкие государи Британии находились в вассальной зависимости от Эдгара. Он постоянно держал связь с императорами Оттоном I и II.
Спасут ли датские деньги от викингов?
Этельред II Неразумный (? – 1016 г.), король английский с 978 г. Его правлением было слабым. Страна страдала от набегов викингов, от которых он старался защититься уплатой так называемых датских денег. Предпринятое им поголовное избиение всех живших в Уэссексе датчан 13 ноября 1002 г. вызвало кровавую месть датчан. В 1013 г. король датский Свенд завоевал царство Этельред, который в следующем году бежал в Нормандию. Призванный после смерти Свенда в Англию, Этельред умер во время войны против его преемника Канута.
Сын Этельреда II, Эдмунд II Железнобокий (989 – 1017 гг.), король англосаксов с 1016 г. несколько месяцев упорно бился с датчанами. Этому мешала незатухающая распря с Мерсией. Эдмунд заключил мир с Мерсией, но вскоре был убит в бою.
Кто помог нормандцам?
Эдуард Исповедник (около 1003 – 1066), король англосаксов с 1042 г. Долгое время жил и воспитывался в Нормандии, что сказалось на его пронормандской политике. В 1051 г. в Англии вспыхнуло восстание против Эдуарда Исповедника. Восставшие добились изгнания нормандцев из Англии. В 1066 г. Эдуард Исповедник умер. Королем Англии стал Гарольд. Политика Эдуарда Исповедника сыграла заметную роль в Нормандском завоевании Англии 1066 года. Но на Альбионе образ короля был идеализирован, и в 1161 г. Эдуард Исповедник был причислен к лику святых. Впрочем, в это время в стране правили потомки Вильгельма Завоевателя, которому Эдуард оказал неоценимую услугу.
Борьба с монастырями
С особой яростью и дикостью налетчики расправлялись с обитателями церквей и монастырей, даже женских. Местные жители проявляли чудеса героизма, спасая святыни. Альгар, граф Голанд, собрал в своем войске много молодых людей из разных городов, чтобы спасти монастыри Кройланд и Медесгамстаде, и вышел навстречу врагу. 22 сентября 870 г. в битве при Трикингаме, он одержал прекрасную победу. Были убиты три конунга и много воинов противника, бежавшего с поля боя. Победители организовали преследование. Викинги сопротивлялись тем отчаяннее, чем ближе они подходили к воротам своего лагеря. Ночь спасла их от полного уничтожения. Ночью же в лагерь побежденных пришло множество викингов, «промышлявших» разбоем в других близлежащих местностях. Огромная добыча, толпы женщин и детей на продажу. Англичане слышали и видели в свете факелов, какое большое войско группируется в стане врага, и страх пробрался в их души. Утром у него осталось всего лишь две тысячи воинов.
Похоронив соратников, норманны на могилах поклялись отомстить за них. Утром они бросились в бой. Альгар прекрасно организовал разношерстное войско, викинги весь день атаковали противника, но так и не смогли прорвать строй державшихся плотно друг к другу воинов. И под вечер викинги применили давно известный прием: они бросились врассыпную от врага и сделали это так натурально, так хитро, что англичане поверили в их «страх», в их «усталось», в их «бегство» и кинулись вдогонку, разрушив строй. Сколько раз самые разные полководцы Земного шара попадались на эту уловку. Сколько раз они еще будут попадаль в эту ловушку! Ровно через двести лет английский король Гарольд точно также проиграет битву при Гастингсе… Викинги бежали сломя головы, но они вовсе и не отступали, не бежали от врага, они заманивали их в ловушку. Выждав момент, они вдруг моментально сгруппировались и нанесли по врагу смертельный удар. Альгар и шесть вождей англичан погибли вместе с многими воинами.
Лишь горстке молодых воинов удалось спастись. Под утро они пробрались в монастырь Кройланд и рассказали аббату о случившейся беде. В ближних и дальних окрестностях монастыря тянулись к небу густые свечи дыма. То горели местные селения. Аббат в спешке приказал самых быстрым монахам собрать драгоценности и рукописи и переправить их в лес Анкавиг. А сам он вместе с стариками и детьми поднялся в верхнюю церковь. Норманны нашли их там, убили аббата прямо у алтаря. С монахами и другими священнослужителями они расправлялись изощреннее: сначала пытки в надежде узнать, где упрятаны сокровища, а уж затем, с отчаяния и злости – смерть, мучительная для несчастных.
С награбленным богатством, лошадьми и скотом неистовые викинги, не передохнув даже, направились к монастырю Медесгамстаде. Монахи закрыли ворота и пытались дать отпор врагу. Со второго раза викинги взяли слабую крепость. Во время штурма получил опасную рану брата ярла Уббе. И тот носился между несчастными монахами как подраненный дикий кабан, он рубил всех подряд, и его злость передавалась соратникам. Они уничтожили все алтари, множество уникальных книг и рукописей, они выбросили из рак тела святых дев и, покидая обитель, подожгли ее. 14 дней горел монастырь Медесгамстаде.
Эбба, игуменья девичьего монастря Кольдингама, расположенного в графстве Варвик, узнав о злодеяниях викингов, заставила монахинь дать ей клятву в том, что они сделают все, как они прикажет. Затем она бритвой отрезала себе нос и нижнюю губу до самой челюсти. Монахини последовали ее примеру. И тут же появились викинги. Они увидели страшную картину, закрыли монахинь в монастыре и подожгли его.
Монастырям Англии был нанесен страшный удар.
Битва при Бунанбурге
«Битва при Брунанбурге» – англосаксонская поэма, прославившая победу англосаксов в сражении против объединенного войска дублинских викингов, скоттов и бриттов. Автор неизвестен, датировка тоже не выяснена. Поэма обнаружена в Англосаксонской хронике (год 938), содержит 70 с лишним строк.
В это лето
Этельстан державный,
кольцедробитель,
и брат его, наследник,
Эдмунд, в битве
добыли славу
и честь всевечную
мечами в сечи
5
под Брунанбуром:
рубили щитов ограду,
молота потомками
ломали копья
Эадвинда отпрыски,
как это видится
в их роде от предков,
ибо нередко недругов
привечали они мечами,
защищая жилище,
10
земли свои и золото,
и разили противника:
сколько скоттов
и морских скитальцев
обреченных пало –
поле темнело
от крови ратников
с утра, покуда,
восстав на востоке,
светило славное
15
скользило над землями,
светозарный светоч
бога небесного,
рубились благородные,
покуда не успокоились, –
скольких северных
мужей в сраженье
положили копейщики
на щиты, уставших,
и так же скоттов,
20
сечей пресыщенных;
косили уэссекцы,
конники исконные,
доколе не стемнело,
гоном гнали
врагов ненавистных,
беглых рубили,
сгубили многих
клинками камнеостренными;
не отказывались и мерсии
25
пешие от рукопашной
с приспешниками Анлафа,
прибывшими к берегу
по бурным водам,
себе на пагубу
подоспевшими к сече
на груди ладейной –
вождей же юных
пятеро пало
на поле брани,
30
клинками упокоенных,
и таких же семеро
ярлов Анлафа,
и ярых мужей без счета,
моряков и скоттов.
Кинулся в бегство
знатный норманн –
нужда его понудила
на груди ладейной
без людей отчалить, –
35
конь морской по водам
конунга уносит
по взморью мутному
мужа упасая;
так же и старый
пустился в бегство,
к северу кинулся
Константин державный,
седой воеводитель;
в деле мечебойном
40
не радость обрел он,
утратил родичей,
приспешники пали
на поле бранном,
сечей унесенные,
и сын потерян
в жестокой стычке –
сталь молодого
ратника изранила;
игрой копейной
45
не мог хитромыслый
муж похвастать,
седой воеводитель,
ему же подобно Анлаф
рать истратил:
их не радовала,
слабейших в битве,
работа бранная
на поле павших,
пенье копий,
50
стычка стягов,
сплетенье стали,
ошибка дружинная,
когда в сраженье
они столкнулись
с сынами Эадверда.
Гвоздьями скрепленные
ладьи уносили
дротоносцев норманнов
через воды глубокие,
55
угрюмых, в Дюфлин
по