Новое на сайте

Популярное

Александр Торопцев. Подвиги России - Третий подвиг России. Русское Возрождение

E-mail Печать PDF
Оценка пользователей: / 0
ПлохоОтлично 
Оглавление
Александр Торопцев. Подвиги России
Первый подвиг России
Второй подвиг России. Преодоление распри. XI-XV вв.
Третий подвиг России. Русское Возрождение
Четвертый подвиг России. Русская иконопись
Пятый подвиг России. Русские Православные храмы
Шестой подвиг России. Русская православная церковь
Седьмой подвиг России. Первопроходцы Сибири
Восьмой подвиг России. Московский вариант создания державы имперского типа
Девятый подвиг России. Русская армия
Десятый подвиг России. Русская литература и искусство. (Золотой век)
Одиннадцатый подвиг России. Великая Отечественная война
Двенадцатый подвиг. Российская и советская наука
Все страницы

 

Третий подвиг России. Русское Возрождение

 

А было ли Русское Возрождение?

В двадцатом веке на этот вопрос практически все специалисты отвечали отрицательно. Например, Д. С. Лихачев: «Могучие токи нового предвозрожденческого движения захватили собою не только всю Западную Европу, Византию, но также Псков, Новгород, Москву, Тверь, весь Кавказ и часть Малой Азии. На всем пространстве этой колоссальной территории мы встречаемся с однородными явлениями, вызванными развитием демократической жизни в городах и усиленным культурным общением стран. Многие черты этого предвозрожденческого движения сказались на Руси с большей силой, чем где бы то ни было…

Предвозрождение резко изменило культурное лицо средневековья, принесло огромное тематическое обогащение искусству. Выдвижение на первое место чувств, чувственного опыта, внутренней жизни человека и первые проблемы индивидуализма имели очень большое значение для всего европейского искусства и, в частности, для поразительного по силе изобразительного искусства Новгорода XIV в. Исследователи сравнивали Андрея Рублева с Беато Анжелико, с Чимабуэ, с Перуджино, с Джорджоне, с мастерами сиенской и умбрийских школ, с мастерами античности, с Рафаэлем и Леонардо да Винчи. И действительно, в творчестве Андрея Рублева есть нечто, что роднит его с лучшими мастерами человечества: глубокий гуманизм, высокий идеал человечности, отличавший и гениев античности, и гениев Возрождения…

Чем объяснить, что за Предвозрождением в России не наступило настоящего Возрождения? Ответ следует искать в общем своеобразии исторического развития России: в недостаточности экономического развития в конце XV и XVI вв., в ускоренном развитии единого централизованного государства, поглощавшегор культурные силы, и гибели городов-коммун – Новгорода и Пскова, служивших базой предвозрожденческих течений, и, самое главное, в силе и мощи церковной организации, подавившей ереси и антиклерикальные течения…»

В. Н. Лазарев: «Термин «Проторенессанс» (или «Предвозрождение») – понятие, имеющее четко выраженные хронологические и территориальные рамки. Это итальянская культура второй половины XIII – XIV века, когда в Италии, впервые на европейской почве, начали складываться раннекапиталистические отношения и стал выдвигаться новый класс – буржуазия… Это подлинное Предвозрождение, за которым последовало не менее подлинное Возрождение с его новой гуманистической философией и опиравшимся на науку новым реалистическим искусством…

Нередко термин «Возрождение» употребляется как равнозначный термину «расцвет»… Но на этой почве легко возникают множество недоразумений. Несомненно, что любая национальная культура знала свою эпоху расцвета. Такие эпохи знали и Армения в X-XI вв., и Грузия на рубеже XII-XIII. Но это далеко еще не означает, что мы имеем здесь дело с явлениями ренессансного порядка. Это были эпохи наивысшего расцвета в рамках средневековой феодальной культуры. Они никак не были связаны с зарождением раннекапиталлистических отношений и с появлением нового класса, который нес с собой новую идеологию…

Из сказанного явствует, что XIV в. на Руси никак не может приравняться к Предвозрождению. Не говоря уже о том, что за ним не последовало никакого Возрождения, а наоборот, ясно наметилась тенденция к закрепощению личности, сама эта эпоха, по общему своему характеру, не имеет ни одного опознавательного признака Проторенессанса. В ней нет и намека на появление нового класса и на разложение старых, феодальных отношений, в ней церковное начало, хотя и смягчено, продолжает господствовать в жизни, в ее литературе отсутствует гуманистическое течение, в ее быте не складывается новый индивидуалистический стиль жизни, ее искусство остается чуждым реализму…Сильные стороны искусства рублевской поры в ином – в высокой поэтичности, в чистоте и непосредственности чувств, в глубоком уважении к категориям этического порядка, в подкупающем и современного человека оттенке наивного простодушия и добросердечия…» Между тем для ренессансного мастера типичны иные черты: «смелый разрыв с традицией, победа светского духа над церковным.. подчеркивание в образе человека всего земного, настойчивые поиски новых средств художественного выражения – перспективы, светотеневой моделировки… Вот почему совершенно неправомерно применять термин «Предвозрождение» к древнерусской культуре и предрублевской поры. Это было время великого расцвета русского искусства, но отнюдь не эпохи Проторенессанса». (Из книги Льва Любимова «Искусство Древней Руси», М., 1981, стр. 238-240).

Две точки зрения на русское искусство, на русскую историю. Л. Любимов считает, что они дополняют друг друга. Это – уже третья точка зрения, которая, дополняя первую и вторую, соглашается с тем, что история Руси-России не имеет права на сам термин Русское Возрождение, потому что его не было и быть не могло. А я говорю, что Русское Возрождение было, что оно есть в истории евразийской державы и в истории Земного шара в целом. Оно есть!

Беда многих мыслителей второй половины XIX и всего XX веков заключается в том, что практически все они были очарованы учением Маркса, Энгельса, Ленина. Даже противники этого учения, интересного, но далеко не всеобъемлющего, являлись больше марксистами, чем не марксистами хотя бы потом, что почти все из них приняли в том или ином виде учение Маркса, Энгельса об общественно-экономических формациях, учение не верное по сути своей. Это учение вместе с воинствующей материалистической направленностью самого способа мышления Маркса сыграло с приверженцами и сторонниками марксизма, а затем марксизма-ленинизма злую шутку в XX в., после Великой Октябрьской социалистической революции. Революция победила. Большевики устояли перед натиском контрреволюции и Белого движения, в кратчайшие сроки достигли громадных успехов в государственном строительстве, в экономике, и у многих ученых утвердилось мнение о том, что эти победы явились следствием марксистско-ленинского учения и только его. Это была ошибка. Большевики победили не только и не столько потому, что они свято чтили заветы Маркса, Энгельса и Ленина. Об этом, впрочем, нужно говорить в других книгах. Здесь важно напомнить, что марксизм-ленинизм крепко сузил мышление ученых XX века, когда настала необходимость создания истории Земного шара как единого социально-психологического организма, когда историческая и другие науки накопили приличный запас знаний для создания периодической исторической таблицы (по типу Таблицы Менделеева), которая – я в этом уверен – вывела бы людей на иные просторы знаний о Земле, об обществе, о человеке, нежели те, которые предложил Маркс.

Приведенные выше точки зрения советских ученых и примирительная позиция Льва Любимова о том, было ли и могло ли быть Русское Возрождение, с точки зрения ложных постулатов Маркса безукоризненны. Русь, а позже Россия, феодальная страна просто не имела права на свое Возрождение. Вдобавок, еще и слишком сильное тяготение русского человека XIII-XVII вв. к церкви! Грубо говоря, со свиным-то рылом, да в калашный ряд. С феодальным-то общественным строем и с душевной любовью к церкви да в Ренессанс. Ха-ха! Сидите, русские, в курных избах  и носа оттуда не высовывайте, и думать не думайте о Ренессансе, о Возрождении, и даже о Проторенессансе, Предвозрождении. Нет у вас раннекапиталистических отношений – значит, не могут у вас быть и творить Рублевы. И точка.

Приблизительно так можно оценивать мнения Д. С. Лихачева и особенно В. Н. Лазарева.

Приблизительно так должны были оценивать свое искусство народы и страны мусульманского мира, Индостана, Индокитая, Поднебесной, Японии, Южной и Центральной Америки… Господи, сколько шедевров сотворили народы Земного шара в XI-XVII вв.!  Но в мусульманском мире еще рабство практиковалось в широких масштабах – куда им до Ренессанса или хотя бы до Проторенессанса!.. Передо мной лежит книга «Mittelasien – Kunst des Islam», von Burchard Brentjes unter Mitarbeit von Karin Ruhrdanz, изданной в Лейпциге в 1979 г. Кто создавал непревзойденные шедевры мирового искусства в странах ислама? Рабы, феодалы, ранние капиталисты, а может быть, коммунисты? А вот, например, книга «Искусство Бирмы», автор-составитель Н. Н. Ожегов, Москва, 1979 г. Кто творил шедевры на Индостане? А в других цивилизационных центрах в тот Ренессансный период? Кто?

Согласно мнению вышеназванных ученых, Проторенессанс и Ренессанс никак не могли проявиться нигде, кроме Западной Европы, Апеннинского полуострова. А уж в лапотной Руси тем более.

И это очень хорошо, что русские люди в XIII-XVII вв. не знали ничего о теории Маркса, слыхом не слыхивали о мнениях очень уважаемых в XX веке ученых! А то бы они сначала заставили бы Андрея Рублева стать хоть уж совсем ранним, предранним капиталистом, а уж потом заняться писанием икон. Икон, обладателям которым, то есть русских людям, завидуют до сих пор ценители и собиратели живописи.

Но пора перейти к тем людям, в том числе и к россиянам, к русским людям, которые почему-то не верят, что на их Родине в те далекие века могло родиться и родилось столь значительное явления земношарного масштаба, как Русское Возрождение. Почему они так думают? Почему они бегут сломя головы в туристические агентства всякий раз, когда у них появилась лишняя копеечка, и покупают билеты в разные там Италии, Франции и так далее? Почему не очень-то спешат в Восточную Европу разные иностранные туристы?

Ответ лежит на поверхности земли русской – огромной!

Представьте себе Италию: 300 тыс. кв. км. (Апеннинский полуостров занимает всего 149 кв. км., а именно на Апеннинском полуострове сосредоточены почти все шедевры Итальянского Возрождения). Сравните ее с областями, окружающими Московскую область: около 380 тысяч квадратных километров российского бездорожья. Но ведь это только малая часть того пространства, на котором развивалось Русское Возрождение! Есть еще Новгород, Псков, Вятка, другие русские земли. В каждой из областей в XIII-XVII вв. творили выдающиеся мастера, в каждой из областей можно найти шедевры храмостроительства, иконописи, прикладного искусства. Но – Русь, но Россия! Огромная страна, не имеющая ко всему прочему тех экономических преимуществ, которые имели в обозначенные в.обитатели Апеннинского полуострова, представляющего собой этакий громадный морской порт, пирс, к которому со всего Средиземноморья шли корабли с товарами из самых разных стран Европы, Азии, Африки.  Апологеты марксистского учения говорят о каких-то ранних капиталистах, нередко забывая при этом, что экономическое могущество итальянских, многочисленных государств во многом зависело именно от международной торговли. Но, на мой взгляд, об этом забывать серьезным людям не стоит. Другое дело, как распорядились жители Апеннинского полуострова торговыми дивидендами. Тут любому думающему человеку следует признать, что распорядились они своим богатством прекрасно, одарив род человеческий всем тем, что сконцентрировано в красивом слове Ренессанс. И при этом нужно сказать Италии спасибо!

Чего греха таить, не каждому богатенькому человеку, народу удавалось пустить деньги в такое красивое дело, нужное землянам. Чаще бывало наоборот: получил бешеные денежки и в кабак, и на балы, и в игорные дома.

У русского человека в XIII-XV вв. и денег лишних не было, и Орда мешала мыслить свободно, творчески, и территория была огромной – попробуй-ка, освой ее, да получи прибыль! И торговать-то ему по крупному было не с кем. О раннекапиталистических отношениях я вообще не говорю, не до них было русскому человеку, даннику Орды. Какой уж тут Ренессанс. «Не до жиру, быть бы живу». Но русский народ думал иначе. И жил иначе. Жил, мечтая.

Я говорю так: «Там, в 1292  г., когда началось Русское Возрождение строительством церкви Николы на Липне близ Новгорода, там родилась та сила народного духа, которая через 669 лет запустила в космос Юрия Гагарина». Я так считаю. И никто меня не сможет переубедить.

 

Москва и Русское Возрождение

Русское Возрождение началось одновременно с возвышением Москвы над русскими княжествами. Поэтому на примере развития будущей столицы евразийской державы можно проиллюстрировать и общерусское явление – возрождение русского духа, воли, желания русских людей жить полнокровной жизнью сильного народа.

В конце XIII в. Даниил Александрович, князь Московский построил, как считают некоторые исследователи, в Москве церковь Спаса на Бору, а также основал Данилов и Богоявленский (в 1296 г.) монастыри.

Юрий Данилович расширил Московское княжество, взял Можайский удел. Вся Москва-река стала принадлежать Московскому княжеству.

В 1308 г. Москва представляла собой мощную крепость.

Иван Калита начал переустройство Москвы как великокняжеского города. По совету митрополита Петра князь расширил и укрепил на Боровицком холме Кремль. В летописи под 1331 г. говорится о пожаре 3 марта: «бысть пожар – погоре город Кремник на Москве». После второго, зафиксированного источниками пожара, 3 июня 1337 г. были сооружены стены Кремля из дуба.

В 1325 г. митрополит всея Руси Петр и Иван Данилович заложили в Москве первую каменную церковь Успения Богородицы (Успенский собор). Храм должен был стать главной святыней города. На него переносилось благословение церкви Успения Богородицы, возведенной во Владимире Андреем Боголюбским. Первую в Москве каменную церковь освятили 15 августа 1327 г., на Успеньев день. В течение шести лет было построено еще несколько каменных храмов.

В 1329 г., по некоторым данным в 1333 г., Иван Данилович повелел построить в честь своего ангела и ангела сына своего каменную церковь Иоанна Лествичника (на месте этой церкви стоит колокольня Ивана Великого). Храм возводили всего три месяца. В том же году построили церковь в честь Поклонения веригам Петра (придел Успенского собора).

В 1330 г. на территории княжеского двора возведена каменная церковь Спаса Преображения, украшенная иконами, сосудами, узорочьями. Здесь собралось много книг, сюда из Данилова монастыря перевели по приказу Ивана Калиты иноков и архимандрита. В Спасо-Преображенском монастыре хоронили московских княгинь.

В 1333 г. на краю Боровицкого холма на месте деревянной возвели каменную церковь Михаила Архангела, служившую усыпальницей для великого князя и его потомков.

В 1337 г. в местечке, впоследствии названном Малой Лубянкой, построили церковь Иоанна Предтечи. (Некоторые ученые не согласны с тем, что данный храм был построен в годы правления Калиты).

Строительство каменных церквей в последние годы жизни Ивана Даниловича было прекращено, что вполне объяснимо многими причинами, в том числе и московскими пожарами, которые отнимали много сил у москвичей, и работами по обустройству города. Об этом пишут поздние летописцы: «Постави князь Иван Данилович Калита град древлян Москву, тако же и посады в нем украсив и слободы, и всем утверди».

В начале 40-х годов возрождается каменное строительство. В 1344 г. в Москве, а не во Владимире, Ростове или Суздале, возобновляется искусство монументальной росписи церквей в северо-восточной Руси. Приглашенные митрополитом Феогностом греки расписали за лето Успенский собор в Кремле. Собор  Архангела Михаила украшали писцы великого князя, руководили работами Захарий, Иосиф, Николай. На деньги первой жены Семена Гордого литовской княжны Айгусты (Анастасии) в 1345 г. мастером Гойтаном расписана церковь Спаса на Бору. Мастера украсили фресками церковь Иоанна Лествичника. Стало развиваться ювелирное искусство, иконное дело, гончарное, другие виды искусств и ремесел.

В 1345 г. мастер Борис отлил три больших и два маленьких колокола, опережая в этом другие города. За несколько лет до этого Новгородский епископ Василий приглашал из стольного града мастера Бориса с людьми для отливки колокола на Софийский собор. Во времена Семена Гордого появилась бумага тряпичная, заменившая пергамент. Монах Сергий основал под Москвой Троицкую лавру…

Во время великого княжения Дмитрия Донского в Москве основаны монастыри: Вознесенский, Рождественский, Симонов и церковь Рождества Богородицы, что на Сенях во дворце. Симонов монастырь основал Феодор, племянник преподобного Сергия Радонежского.

Возвратившись после Куликовской битвы в Москву, Дмитрий Донской основал в 1380 г. Высоко-Петровский монастырь при существовавшей со времен Ивана Калиты церкви Богоматери в селе Высоцком. Существует мнение о том, что этот князь основал монастырь Николы Старого, по имени которого получили название Никольские ворота Кремля и улица Никольская.

В 1386 г. мать князя Владимира Андреевича серпуховского, княгиня Мария Кейстутьевна, основала на холме у реки Неглинной Рождественский монастырь, в котором ее и погребли.

Великая княгиня Евдокия в 1380 г. основала в Кремле церковь Рождества Богородицы в память победы русского воинства на поле Куликовом. Она же, будучи инокиней Евфросиньей, основала в 1407 г. Вознесенский монастырь на месте княжьего терема. Отсюда, стоя на крыльце, она провожала Дмитрия Ивановича на битву.

В Москве появились новые ремесла и производства. Освоение огнестрельного оружия привело к необходимости строительства собственного порохового завода. Качественно (в художественном и технологическом отношении) улучшилась чеканка монет.

Во время великого княжения Василия Дмитриевича Москва продолжала развиваться, хотя и не столь быстрыми темпами.

В 1393 г. Василий Дмитриевич возвел в восточной стороне великокняжеского дворца церковь Благовещения.

На рубеже XIV-XV вв. в Москве развивается искусство книги, увеличивается число русских иконописцев. Развивалось литейное, чеканное, ювелирное дела, кожевенное и сапожное дело, а также косторезное дело. В Москве раньше, чем, например, в Пскове, умели лить свинцовые доски для покрытия храмов. Работали в столице прекрасные золотых дел мастера.

В конце XIV в. Москва стала быстрыми темпами развивать производство огнестрельного оружия. Русский генерал В.Г.Федотов, специалист по истории артиллерии, считает датой рождения русской артиллерии 1382 г.

Даже неполный перечень ремесел и производств, а также продолжающееся, пусть и не быстрыми темпами, строительство каменных церквей, великолепное убранство храмов, основание в столице иконописных школ говорит, что город представлял собой сложный административно-хозяйственный организм, постоянно расширяющийся вместе со столицей.

В 1404 г. на башне великокняжеского дворца серб Лазарь из Афин поставил первые в Москве часы с боем. Они обошлись казне в 150 рублей.

В 1407 г. Евдокия основала Девичий монастырь неподалеку от Фроловских ворот и заложила там церковь Вознесения. Этот храм строился под наблюдением великих княгинь Софьи Витовтовны, Марьи (вдовы Василия Темного) шестьдесят лет.

В 1404 г. в Симоновом монастыре освящена каменная церковь Успения. Строилась она 26 лет. Средств на возведение дорогостоящих храмов не хватало, и все же в Вознесенском, Рождественском, Сретенском монастырях появляются новые сооружения.

В 1409 г. Едигей нанес экономике Заокской земли страшный урон, каменное строительство в Москве становится редкостью вплоть до княжения Ивана III. Большое влияние оказала на замедление строительства каменных церквей «последняя распря великих князей», продолжавшая с 1433 по 1462 г.

В 1411 г. в Дорогомилове на своем дворе Ростовский епископ Григорий возвел каменную церковь Благовещения.

В Москве за годы правления Василия II Васильевича Темного было построено немного каменных храмов, о чем говорил еще И.Е.Забелин. В своей книге «история города Москвы» он перечислил следующие постройки:

«В 1450 г. Владимир Ховрин заложил на своем дворе церковь каменную Воздвижения, на месте первые церкви, каменной же, что распалась в пожаре 1445 года.

В тот же год митрополит Иона заложил на своем дворе палату каменную, а в ней потом, как упомянуто, устроил домовую церковь Положения Ризы Пресв. Богородицы.

В 1458 г. построена в Кремле на Симоновском подворье церковь Введения с палатою.

В 1459 г. пристроен небольшой предел у южных врат Успенского собора во имя Похвалы Богородицы.

В 1460 г. построена на Троицком подворье в Кремле церковь Богоявления.

В 1461 г. построен в Кремле же у Боровицких ворот церковь Рождества Иоанна Предтечи.

В 1462 г. была поновлена стена городная от Свибловы стрельницы до Бородицких ворот каменем, предстательством Василия Дмитриевича Ермолина…

В духовной великого князя Василия Темного 1462 года упомянута каменная церковь Егорья на Посаде (Георгиевский монастырь). По случаю пожара в 1472 г. упомянута церковь Богоявленное, чудное, как его именовали (Богоявленский монастырь)».

В 1462 г., а по некоторым данным в конце XIV в., неподалеку от Кремля, в местечке, позже названном Псковской Горкой, на Варварке, стояла церковь Покрова Божьей Матери, которую (церковь) часто называли по приделу церковью Георгия Великомученика (Страстотерпца).

“Известна каменной с 1462 года” другая церковь Георгия Великомученика на Большой Дмитровке.

C 1460-х годов известна церковь Георгия Великомученика, что в Старых Лучниках.

Строились в Москве и другие каменные и деревянные храмы, здания.

 

Было ли иго?

 

Осенью 1471 г. митрополит Филипп повелел готовить камень на строительство в Кремле нового Успенского собора взамен обветшавшего, возведенного во времена Ивана Калиты. Пока готовился материал, мастера-каменосечцы Ивашка Кривцов и Мышкин ездили во Владимир обмерять храм, возведенный Андреем Боголюбским и Всеволодом. В апреле 1472 г. они сделали разметку нового храма, который, по задумке Филиппа, должен был иметь формы Владимирского, но превосходить его в длину, ширину и высоту на полторы сажени, то есть на три с половиной метра. Серьезная задача стояла перед строителями. Выкопали они рвы, “набили в их подошву сваи и потом положили основание зданию кладкой”. Вроде бы все грамотно сделали Ивашка Кривцов и Мышкин, но одна незадача случилась с русскими строителями: забыли они секрет раствора извести. Во времена Андрея Боголюбского раствор получался густой, застывая, становился крепче камня.

Но разве можно было строителям, каменщикам забыть одну из главных составляющих каменного строительства - секрет раствора?! Что же это за строители?

Русские строители! Очень способные, талантливые. Они за трое суток, не на спор, а по привычке, рубили резные терема неописуемой красоты, они тепло дерева, его возможности, его душевную ценность знали лучше всех в мире. Разве что японские да китайские мастера могли на равных с ними соперничать в искусстве деревянного зодчества. Но давно уже пришло на Русь время камня, кирпича, материала более долго прочного, хотя и трудоемкого.

До 1238 г. русские люди освоили секреты каменного храмостроения, возвели шедевры мирового искусства. В 1471 г. митрополит Филипп не мог найти на Руси людей, сохранивших секрет раствора извести! Жидкую какую-то известь делали Ивашка Кривцов да Мышкин. Но хоть жидкий, а все же раствор! Надо работать. Отказываться нельзя.

К 1474 г. “к весне… церковь виделась “чудна вельми и превысока зело”, уже была доведена до сводов, которые осталось только замкнуть, чтобы на них соорудить верх большой, - среднюю главу”. Ну, уж с этой задачей справились бы русские мастера, если бы их раствор не подвел. 20 мая на закате рухнула северная сторона храма и половина западной стороны.

В чем же дело? Кто виноват в катастрофе?

Кто-то из летописцев сваливает все на землетрясение, которое, якобы, случилось в тот час. Кто-то упрекает мастеров за то, что они клали стены по старинке (возводился каркас из внутренних и внешних стен, а между ними укладывались камни, заливаемые раствором). Некоторые обвиняют высокую лестницу, пристроенную к северной несчастной стороне.

А мастера из Пскова похвалили коллег (стены, мол, красивые, гладкие) да поругали раствор извести. Но когда им предложили возвести храм, они отказались, довольствуясь церквями поменьше. Почему? Плохой раствор извести не позволял им соорудить громадный храм? А, может быть, что-то еще, более существенное? В Пскове и Новгороде и не без помощи немцев возводили они церкви, красивые, надежные. Но Успенский собор, задуманный митрополитом, был при внешней простоте, сооружением чрезвычайно сложным! Тут одними золотыми руками, волей, желанием ничего не сделаешь.

Тут нужен был опыт! Многовековой.

В конце июля 1474 года Иван III отправил в Венецию Семена Толбузина (первого посла русского в Западной Европе). Тот на следующий год вернулся с Аристотелем Фиораванти (Муролем), крупным зодчим, инженером. Он, единственный из венецианских мастеров, согласился поехать в Восточную Европу учить русских строительному делу и другим премудростям.

Муроль-Аристотель осмотрел развалины, похвалил каменщиков за гладкость кладки, поругал известь, очень “неклеевитую”, да и камень, рыхловатый для такого дела. А затем принялся крушить уцелевшие от “странного землетрясения” стены.

Обо всех тонкостях и хитростях этого гения говорить надо в других книгах, но почему так отстали русские от европейских соседей?! Почему, хоть не погасла свеча, да нить знаний, навыков мастерства прервалась? Потому что Орда мешала русскому народу жить. Она ворвалась на Русь великим ураганом, смела все подчистую, увела в плен мастеров. Это бы ладно, подобные ураганы народы не убивают. Но затем она на двести с лишним лет нависла густым смогом над Восточной Европой, погрязшей в распре, избиваемой то и дело чумой. В такой ситуации выжить, сохранив в себе национальный дух, удавалось далеко не всем народам, оказавшимся в подобном несчастном положении. Русские люди сохранили свое русское, как мы уже отметили ранее, и об этом говорить лишний раз нелишне, хотя бы потому, что нет-нет да и появляются разные теории о благотворном влиянии “ордынского присутствия” в Восточной Европе, о великой пользе этой самой дани, которая - не нашествие Батыя, а именно дань! - чуть было не превратила русский народ в стадо покорных овец. Ордынская дань могла лишить людей (от черни до великих князей) того жизненного стимула, который так нужен любому из рода человеческого. Она мешала мыслить творчески, всеохватно. Она не позволяла думать о будущем, творить это будущее. Она пыталась даже мечту жить по-человечески, то есть творчески, искоренить из русского народа. Но именно это, последнее, сделать ей не удалось.

Гнусное состояние - данная зависимость, отбросило русский народ в начало XI в. Спустя четыре с половиной века он все начинал сначала. Это - тяжелый труд. Это невозможно было сделать, если бы угасла мечта, если бы не было церкви на Липне, каменных храмов, которые упрямо возводились в Восточной Европе и в начале XIV века, и в XV в..

Иван III Васильевич и митрополит Филипп, как когда-то Калита и Петр, Дмитрий Иванович, Владимир Андреевич и митрополит Алексий, вовремя поняли, что “волну уныния и страха” можно сбить радостью творчества, созидательным трудом. Они прекрасно распорядились имеющимися у них средствами, не жалели деньги на зарубежных мастеров. Вместе с Успенским собором росла радость и гордость людей, которые готовились к важнейшему событию - к освобождению от  ордынской зависимости.

Впрочем, великий князь деньги в Орду давно не возил и не собирался делать этого.

Возведенный Аристотелем Фиорованти Успенский собор возвышался над старыми и новыми строениями Кремля, Москвы, и любому человеку, мало-мальски чувствующему красоту рукотворную и земную, бросалась в глаза дисгармония неудачного сочленения величественного здания храма и низких, ветхих построек, окружавших его. Все понимали, что Успенский собор - это началонового устройства города, новой государственной идеи, идеологии, в том числе и строительной идеологии. Иван III замыслил крупные работы на Боровицком холме и в других районах города. Но не хватало на Руси, истрепанной ордынским “присутствием”, внутренней распрей и волнами чумы своих мастеров. Аристотеля же Иван III перебросил на важнейшее для того времени дело: пушечное и колокольное литье. Ему нужны были пушки - для побед, колокола - для озвучивания радостей жизни. Великий князь посылал людей в Италию и к немцам. Но время шло быстро, а чужеземные зодчие, инженеры, художники думали долго. Пришлось задействовать псковских строителей. 6 мая 1484 г. они начали возводить в Кремле на месте старого дворцовый храм Благовещения. Он строился пять лет. В тот же год мастера из Пскова стали строить для митрополита церковь Ризположения. 31 августа 1486 года ее освятили.

В 1485 г. итальянские зодчие начали возведение Кремлевских стен и башен. Строительство сложного архитектурного и фортификационного сооружения осуществляли подъезжавшие в разное время в Москву Марко Руффо (Марк Фрязин), Антонио Джиларди (Антон Фрязин), Пьетро Антонио Салари (Петр Фрязин) и Алоизо ди Каркано (Алевиз). Десять лет понадобилось мастерам, чтобы в целом закончить работу. Кремлевские стены и башни явились великолепной огранкой еще полностью не сформировавшегося комплекса на Боровицком холме и господствующим ядром новой Москвы. Окончательное архитектурное оформление Кремлевских стен и башен Кремлевской крепости завершилось в 1508 г. сооружением глубокого рва, выложенного белым камнем и кирпичом “со стороны торга и Красной площади”, а со стороны Неглинной - устройством прудов, “из которых по рву Неглинная была соединена с Москвою-рекою, так что крепость со всех сторон окружилась водою и Кремль стал островом”.

В 1485 г. каменные хоромы стали строить большие бояре.

Итальянские мастера параллельно со строительством Кремлевской крепости возводили на территории Кремля Набережную палату, Грановитую палату.

В 1492 г. Иван III наконец-то решил строить каменное здание для жилья, переехал на время с семьей во двор Ивана Юрьевича Патрикеева, затем, когда началась разборка деревянных хоромов, построил временное жилье за восточной стороной Архангельского собора. Два пожара 1493 г. в Кремле на шесть лет приостановили работы, и закладка каменного дворца произошла лишь в 1499 г. Возведением так называемого Теремного дворца руководил Алевиз Фрязин. Он закончил работу в 1508 г.

В середине лета 1506 г. Василий III заложил в Кремле кирпичную церковь Николая Чудотворца на месте деревянной церкви Николы Льняного. Через девять недель, 1 октября, храм был освящен. Его назвали Николой Гостунским по чудотворной иконе, которую поставил в церкви великий князь.

Василий III в 1514 г. приказал Алевизу Фрязину построить каменные и кирпичные церкви на Посаде.

В 1508 г. великий князь переселился в кирпичный дворец и повелел расписать дворцовую церковь Благовещения мастеру Феодосию Денисьеву с братией. После этого Василий приказал “украсить стенописью” Успенский собор. Работа была закончена  27 августа 1515 года. Церковь Благовещения расписал русский мастер  Федор Едикеев.

В столицу прибывали выписываемые из Италии архитекторы и пушечные литейщики, техники по металлическому производству (литья колоколов, украшения икон окладами, изготовления церковной и домашней утвари), серебряных и золотых дел мастера.

В 1503 г. Петр Фрязин отлил колокол, на который, не считая олова, пошло только меди 350 пудов. В 1532 г. Николай Фрязин отлил колокол уже в 500 пудов. На следующий год отличился Николай Немчин: его колокол весил 1000 пудов.

Понимая, что пришла пора переустройства многих русских городов, Василий III организовал и в значительной степени финансировал строительство каменных стен в Нижнем Новгороде, Туле, Коломне и Зарайске.

В 1543 г. Петр Фрязин (Малый) возвел церковь в Кремле при колокольне Ивана Великого (Святого), заложенной еще в 1532 г., но окончательно построенной в 1600 г.: храм Воскресения, который достраивали уже русские зодчие, в 1552 г. приделав к храму лестницы. К этому времени отечественные строители, переняв секреты мастерства у зарубежных архитекторов и инженеров, “выработали свой самобытный, своеобразный Русский стиль церковных построек, превращая старозаветные типы и образы своих деревянных строений в кирпичные сооружения с прибавкою к ним фряжских образцов, что касалось мелких деталей по преимуществу в так называемых обломах по отделке и украшению поясов, карнизов и всяких подзоров”.

В 1561 г. Иван IV Васильевич возвел для сыновей во дворце особые хоромы с храмом Сретения Господня.

В 1563 - 1564 годах над папертями Благовещенского собора были надстроены четыре придела.

В 1565 г. неподалеку от колокольни Ивана Великого построена Посольская палата.

Во времена Ивана Грозного было основано много городов в разных районах и областях.

 

Храм Василия Блаженного

 

В 1552 г. царь Иван IV вновь отправился на Казань. Военные действия продолжались с 13 августа по 2 октября, когда Казань в результате прекрасного подготовленного штурма пала. За это время произошло много боев и крупных сражений.

Каждая победа русских под Казанью отмечалась в Москве возведением рядом с церковью Троицы на Рву деревянной церкви, посвященной тому святому, день которого совпадал с днем сражения. То были первые крупные победы Страны Московии после Куликовской битвы и «безбитвенной» победы во время «Стояния на Угре». Строители рубили небольшие храмы с невиданным воодушевлением, что отражалось на внешнем облике церквей. Семь крупных побед одержали воины Ивана Васильевича под Казанью. Семь церквей возвели мастера.

Царь подивился смелой красоте сооружений и приказал Барме и Постнику Яковлеву (Некоторые ученые считают, что это одно лицо – Иван Яковлевич Барма) построить вместо деревянных точно такие же каменные храмы. Мастера соорудили одно общее для всего комплекса основание и возвели вокруг центрального храма на месте деревянных каменные церкви и еще одну – восьмую тоже каменную церковь. Получился храм «оригинальнейший во всем свете по своей архитектуре». Построить такое чудо на склоне холма, на «горке» могли исключительно смелые люди. Сотворить такие неожиданные формы могли только гении и только в момент исключительного вдохновения. Любой читатель может убедиться в этом, пройдя неспешно вокруг Храма Василия Блаженного и осматривая его «пошажно» со всех сторон. Что ни шаг, что ни ракурс, то новый сюжет, новая мысль, новая идея. И никакого давления, полное ощущение свободы. Свободы, которая способна творить чудеса. В общих контурах храма ни одной симметричной фигуры. И в тоже время в любом ракурсе завершенность,  внутренняя сила, устойчивость, надежность и одновременно крылатость, легкость, невесомость.

Многоликость храма на едином основании – не идея ли многонациональной державы, на пути к которой был сделан первый шаг: к Московии присоединено Казанское ханство.

В истории создания Москвой евразийской державы много логичного. Храм Василия Блаженного, построенный «на горке», на склоне Боровицкого холма в самом начале сложного движения национального Русского государства к Российской империи, являет собой помимо всего иного еще и запечатленную в камне идею империи. Даже сам склон символизирует некую энергетическую линию, соединяющую Европу, в те времена мощную, и Сибирскую Азию, которая в предыдущие века растеряла могучий потенциал…