Новое на сайте

Популярное

Александр Торопцев. Книга «История викингов» - Глава III. Великое переселение народов

E-mail Печать PDF
Оглавление
Александр Торопцев. Книга «История викингов»
Глава I. Вводная
Глава II. Римская держава и германские племена до III в. н.э.
Глава III. Великое переселение народов
Глава IV. От Карла Великого до Рагнара Кожаные Штаны
Глава V. Веер викингов
Глава VI От эпохи викингов к эпохе мировой распри
Глава VII. Европа после Эпохи викингов. XI – XV вв.
Глава VIII. Справочная
Оглавление
Все страницы

 

Глава III. Великое переселение народов

Коротко о проблеме

Термин «Великое переселение народов» в современной исторической науке имеет вполне конкретное, ограниченное во времени и пространстве значение: так ученые условно называют массовое вторжение «на территорию Римской империи в IV-VII веках германских, славянских, сарматских и других племен, способствовавших крушению Западной Римской империи» (Советская историческая энциклопедия. Т. 1, стр. 248). В последней трети XX века появились ученые, которые слегка раздвинули временные рамки этого мощного исторического явления, оставив при этом в неприкосновенности пространственный ареал, то есть территорию

Римской державы и прилегающих к ней регионов, и некоторым образом систематизировали, разложили по этапам «дело «великих переселенцев». Так, например, В.П. Буданова в книге «Варварский мир эпохи Великого переселения народов» пишет: «Великое переселение народов как временной «зазор» между античностью и средневековьем делится на три этапа: первый (II-IV вв.), «германский» –  охватывает время от Маркоманских войн до Адрианопольского сражения; второй (IV-V вв.), «гуннский» –  между Адрианопольским сражением и битвой на Каталаунских полях; третий этап (VI-VII вв.), «славянский» –  связан с передвижением в Восточной, Юго-Восточной и Центральной Европе славянских племен. Этапы переселения отличаются этническим составом участников переселения, позицией мигрирующих племен, основными акцентами противостояния и взаимодействия, направлением миграций и их результатом» (стр. 6).

Ни в коем случае не вступая в полемику с крупными учеными автор данных строк напоминает лишь о том, что период с V по VII века вполне можно назвать и «альбионским», потому что мощные миграционные потоки племен саксов, англов и готов с материка на остров в значительной степени повлияли на ход дальнейшей истории Туманного острова, а это, в свою очередь, повлияло и на движение истории Европы по дорогам Средневековья.

Но дело даже не в некоторой неточности поэтапного деления Великого переселения народов, в конце концов, серьезное осмысление этого могучего явления началось не так давно. Дело в другом.

Столь глубинное явление в истории Присредиземноморья не могло быть локальным, замкнутым, отгороженным от всеобщего потока истории Земного шара. Великим то переселение (очередное!) можно назвать только потому, что в обозначенном временном интервале по белу свету, по нашей планете, бродили с оружием в руках многие племена и народы. В сложной судьбе Земного шара они, обитавшие на окраинах либо далеко за пределами крупнейших держав Древнего мира (Римской державы, государства Сасанидов в Передней Азии, Маурьев –  в Индостане, империи Хань на Дальнем Востоке), сыграли громадную роль.

Некоторые чрезмерно эмоциональные люди обвиняют «великих переселенцев» в том, что они уничтожили роскошные дерева в саду Мировой цивилизации, стерли с лица Земли прекрасные города, сожгли практически все библиотеки –  кладезь знаний древности, и ввергли планету в варварский хаос. Жестокий приговор «великим переселенцам». Другие ученые считают, что, постарев и одряхлев, морально разложившись, великие державы Древнего мира превратились к II-III векам н.э. в огромные вредоносные наросты на теле Земли. Уничтожив эти ракообразные опухоли, «великие переселенцы» омолодили планету, оздоровили моральный климат...

Существуют и другие мнения по поводу «дела великих переселенцев». Мы не будем их приводить, но перед тем как поведать о войнах и битвах эпохи Великого переселения народов, все же напомним читателю о том, что и до этой эпохи, и после нее человечество долго не засиживалось на месте. Например, одним из первых Великих переселений народов, известным современной науке, можно считать движения племен и народов в XIX-XII веках до н.э. Вспомните миграции евреев во главе с Авраамом, ахейцев, гиксосов, ариев, гутиев, дорийцев и других племен! Разве это не Великое переселение?! А напоминаем мы об этом с одной лишь целью: чтобы кто-нибудь из читателей серьезно заинтересовался причинно-следственными # этого Земношарного явления, периодически возникающего в истории планеты и отправляющего племена и народы в неописуемо сложные походы...

Готы до III века

В I тыс. до н.э. эры готы обитали на Скандинавском полуострове. В IV-II веках до н.э. самые воинственные из них переплыли на трех кораблях Балтийское море и стали обживаться южное его побережье. Еще готский историк Иордан называл остров Скандзы, мастерской, изготовляющей племена, или, вернее, утробой, порождающей племена. (Иордан. Происхождение и деяния гетов. «Getika». СПб. 1997. С.65).

В I-II веках н.э. готы осели в среднем течении Вислы, затем пошли к Черному и азовскому морям. К этому времени сарматы ослабли. Новые пришельцы, разделившись на остготов и вестготов, без особого труда овладели северо-западным Причерноморьем. Они заняли земли, которые издавна притягивали великих воинов: сначала греков, затем римлян, византийцев и – всегда! – кочующие по огромной степи племена и народы. Благодатный уголок земного шара. Удержать его можно быть только с оружием в руках. Но ждать, пока другие племена и государства будут нападать на них, готы не стали. Они сами пошли в атаку, не страшась никого, даже легионов могучей Римской державы.

Римская империя в начале II в. усилиями одного из самых удачливых за ее историю завоевателей –  императора Траяна достигла вершины могущества, но после его смерти завоевания прекратились. Ни мощь легионов, ни внешний блеск Римской державы не пугали соседей. История меняла ориентиры. Римский путь утомил людей. Они искали иные маршруты.

Уже появилась, но еще не стала мировой (не в смысле географии даже, а в смысле духовного и душевного влияния на человека, в котором языческое мироощущение, миропонимание еще преобладало) новая религия –  христианство, а в арабском мире резко возросло чувство национального самосознания. Как единая сила арабы еще не выступали, но у Аршакидов и сменивших их Сасанидов были прекрасные арабские воины, свершившие немало подвигов в войнах между персами и римлянами.

Еще полтора века после Траяна римляне чувствовали себя слишком уверенно. Первым императором, почувствовавшим себя неуверенно, был Деций (195-251 гг.). Это он организовал в громадной державе массовые преследования христиан. Но зачем?! Разве христиане были самыми заклятыми врагами Рима? Что плохого сделали империи скромные, сильные люди? Почему озлился на них Деций? Сам он ответы на эти вопросы не оставил, может быть, потому что не успел. Всего два года он был императором.

Готы к этому времени разделились на две ветви. Восточные (остготы) отошли к Меотиде (Азовскому морю), западные (вестготы или везеготы) приблизились вплотную к Балканскому полуострову, а по мнению некоторых ученых, даже проникли на Балканы, впервые вторглись в пределы империи в 238 г.

Но вполне возможно, что с готами воевал уж император Каракалла, Марк Аврелий Антонин (186-217). Точно известно, что он вел пограничные войны с германскими и дунайскими племенами и дважды ходил на Парфию. Так или иначе, но готы в середине III века до н.э. окрепли, не скрывая своих агрессивных замыслов.

Но римляне все еще чувствовали себя уверенно. Слишком уверенно! Первым из императоров почувствовал себя неуверенно – и слишком поздно! – Деций (195-251 гг.). Это он организовал в державе массовые преследования христиан. Но зачем?! Разве христиане был самыми заклятыми врагами Рима? Почему озлился на них Деций? Сам он ответы на эти вопросы не оставил, может быть, потому что не успел. Всего два года был он императором. В 251 г. Деций выступил с прекрасной армией навстречу готам и потерпел сокрушительное поражение, сам погиб в бою.

Человечество меняло ориентиры, духовные и душевные ценности, намечало новые цели и новые маршруты. Люди устали от громадных империй, от высокопородной гордости их создателей. Они мечтали о свободе, о победах, о добыче. Процесс этот происходил независимо от воли императоров, полководцев, знатных римлян, которые, купаясь в роскоши, не в состоянии были понять суть происходящего.

А готы тем временем усиливали давление на Империю. Они совершили во второй половине III в. восемь крупных походов на территории, принадлежавшие Империи. И это были не прогулки любопытных путешественников, а грабительские дерзкие налеты.

Напомним читателям маршруты разорительных набегов. Из Приазовья остготы на кораблях прорывались в богатые районы восточного Причерноморья (255 г.), грабили города Питиунт, Диоскуриаду, Фазис. Уже в 257 г. они прошли до Трапезунда. В 264 г. высадились западнее этого города и прошли с огнем и мечом по земле Понта, Каппадокии, Галотии, Вифинии. В 266 г. грабили прибрежные города-порты, дошли до Гераклеи. В 275 г. высадились в Фазисе и двинулись по тем же областям, меняя первоначальные маршруты. Их соплеменники, вестготы, облюбовавшие земли западнее Днепра, осуществили в 258, 263, 269 гг. походы на Балканы, разорили десятки цветущих городов. В походе 269 г. налетчики дошли до островов Родос и Кипр, высаживались на побережье Малой Азии.

Римская империя вела с ними тяжелую борьбу.

Деций против Куивы

Деций, Гай Мессий Квинт Траян (около 200 – 251), римский император с 249 г. В 251 г. во Фракию и Македонию вторглись полчища готов. Деций, снарядив крупное войско, выступил в поход. Он имел лучшую в воюющем мире пехоту, вооруженную короткими мечами, удобными в бою, великолепное защитное вооружение, опыт, железную дисциплину, обученных, одержавших много побед легионеров. Готы одевались в звериные шкуры, воевали длинными копьями, от которых те же македоняне отказались после гибели Александра Великого.

Отношение к противнику в войске Деция было пренебрежительное. Деций подошел с войском к осажденному готами во главе с Куивой городу Филиппополю, гарнизон которого вместе с горожанами сражался героически, надеясь на помощь сограждан. Но Децию не удалось деблокировать город. Готы взяли крепость. Около 100 тысяч воинов и жителей погубили готы. Но Деций еще верил в общую победу.

Вторая битва состоялась в том же г. неподалеку от города Абритта в болотистой местности. С первых минут схватки готы продемонстрировали и выучку, и дисциплинированность, и страстное желание победить. Умело маневрируя, они оттеснили римлян к болоту, лишили легионы подвижности. Войско

Деция потеряло строй, превратилось в неуправляемую толпу. Началось избиение. От стрел и копий готов погибло очень много римлян, пал в бою император Деций и его сын. Готы во главе с Куивой одержали полную победу.

 

Победитель готов

 

Клавдий II Готский (220 – 270 гг.), римский император с 268 г. Родом иллириец. Был провозглашен императором солдатами после смерти Галлиена. Отразил вторжение алеманов в Верхнюю Италию. В 269 г. крупное войско готов вторглось в Мезию. Клавдий II встретил противника близ Наиссуса (современный Ниш). Готы смело атаковали римлян. С каждой минутой упорного сражения они усиливали натиск. Положение войска Клавдия было критическим. И вдруг с тыла по готам неожиданно ударил пятитысячный отряд, укрывшийся по приказу императора в горах. Готы были разгромлены. С обеих сторон пало 50 тысяч человек.

Император Клавдий II присвоил себе титул Готский. Он очень гордился победой. Но, сознавая опасность, которую представляли собой готы, он стал проводить политику расселения пленных на римских территориях. Чуть позже римляне стали расселять племена варваров на территории Империи на правах федератов.

Этот факт говорит, в том числе, и о том, что в III в., в ответственейший момент истории созданного римлянами великого государства, вдруг начался демографический спад. Крупнейшее, богатейшее государство, грубо говоря, стало хуже рожать! Причем процесс этот с каждым десятилетием прогрессировал. Иначе римские императоры не приглашали бы на земли Державы чужеземцев.

Такая политика являлась обыкновенным самообманом. Расселенные на территории Римской державы племена и народы не становились и не могли стать ни морально, ни правово теми римлянами, которые сражались с врагами за свою Родину со времен Республики. Понятие Родина стало размываться в сознании римлян сразу после завоевания Карфагена и Коринфа в 146 г. до н.э. Но до середины III в. н.э. оно еще было сильным, и этот факт способствовал победам римских легионов. Во второй половине III в. положение стало меняться в этом смысле в худшую сторону.

Византийская империя

8 ноября 324 г. Константин принял решение о перенесении центра Римской империи в город Византий. 17 января 395 г. умер император Феодосий, после чего Римская империя разделилась на Западную Римскую империю со столицей в Риме и Восточную Римскую империю со столицей в Константинополе. В тот же год Аларих занял значительную территорию в Греции.

В 413 г. были построены новые крепостные стены вокруг Константинополя, так называемых стен Феодосия. Город заметно увеличился.

С 424 по 447 гг. территория Восточной Римской империи подвергалась неоднократно опустошительным грабительским набегам гуннов.

В 468 г. войско Византийской империи осуществило неудачный поход против вандалов.

В 478, 481, 487 гг. готы совершали нападение на Константинополь.

В 498 г. в империи отменили налоги на городское население, что сняло политическую напряженность в государстве.

Приблизительно в 500 г. была принята так называемая Конституция Анастасия, согласно которой арендаторы стали прикрепляться к земле после 30-летнего срока аренды.

В 527 г. на византийский престол воссел Юстиниан, и в тот же год был обнародован Кодекс Юстиниана. В нем была провозглашена единая «полная собственность», отменены все виды античной собственности. Исходя из христианского положения о божественном происхождении императорской власти, Юстинианово право гарантировало сохранение рабовладельческих отношений, причем главным рабовладельцем было государство, то есть по сути дела — император.

В 529 г. по указу Юстиниана была закрыта языческая Академия в Афинах, основанная еще Платоном.

В 532 г. между Византией и Персией был заключен «вечный мир».

В 532—537 гг. в столице державы построен знаменитый храм Софии.

В 535 г. вторжением войска Велизария в королевство остготов началась почти двадцатилетняя война с готами.

В 565 г. умер Юстиниан.

В 569 г. был издан указ, позволяющий местной знати выдвигать кандидатов на правительственные должности в провинции.

В 578 г. усилилось давление славян на Фракию и Балканы.

В 581 г. византийская армия перешла в наступление в Персии, но через семь лет Византия потерпела поражение в Испании и покинула эту страну.

В 591 г. был заключен мир с персами, и византийцы активизировали свои действия против славян.

2 февраля 601 г. вспыхнуло народное восстание в Константинополе, осенью следующего г. восстало войско, провозгласив императором полководца Фоку.

Пользуясь внутренними неурядицами в Византийской империи, а также напряженной борьбой ромеев со славянами, персы в 604 г. перешли в наступление и до 608 г. они одержали немало побед.

5 октября 610 г. император Ираклий вошел с войском в Константинополь. Фока был казнен.

Вплоть до 629 г. Византия вела упорные войны с персами, которые в 614 г. захватили Иерусалим, а через пять лет захватили Константинополь, и с аварами и славянами.

В 633 г. в пределы Византийской державы вторглись арабы.

В 636 г. в битве при Ярмуке (или Йармуке) византийское войско потерпело от арабов крупное поражение.

В 642 г. Византия потеряла Александрию.

В 671 г. начались вторжения в пределы империи сыльных болгаров.

В 674 г. арабы осадили Константинополь. Осада продолжалась четыре г.. Но ромеи выстояли в трудной борьбе, и 12 августа заключили мир с арабами.

В 681 г. Византия признала Первое болгарское царство.

В конце VII в. дела Византийской империи ухудшились. В 689 г. правительство страны вынуждено было разрешить славянам поселиться в Азии; в 698 г. арабы захватили всю Северную Африку.

В начале VIII в. на окраинах империи не раз вспыхивали волнения.

 

Апеннинский полуостров

 

В 455 г. на полуостров ворвалось племя вандалов. Цель была прежней. Грабеж. Грабеж.

В 476 г. Одоакр свергнул и сослал последнего римского императора Ромула Августула, и тем самым официально прекратила свое существование Римская держава, а на территории Апеннинского полуострова возникло королевство варваров во главе с Одоакром. Одоакр щедро наградил верных своих воинов, раздав им одну треть всей земли римских собственников. Это был богатый дар. В корне менять внутреннюю структуру государства Одоакр не стал. Да он и не знал, как это сделать, что для этого делать.

В 488 г. на Север Апеннинского полуострова ворвались племена остготов во главе с талантливым вождем Теодорихом. Он основал здесь королевство со столицей в Равене в 493 г. и начал войну с Одоакром, одержал победу, провозгласил себя королем готов и италиков. Теодорих, понимая, что государству нужен закон, издал приблизительно в 512 г. «Эдикт» — единое для римлян и готов законодательство. Это было крупным шагом вперед по сравнению с деятельностью Одоакра. Но государству остготов также не суждена была долгая жизнь.

В 535 г. в дело вмешалась Восточная Римская империя во главе с сильным государственником, императором Юстинианом I, решившим возродить былую славу и величие Римской державы и пославшим на Апеннины крупное войско во главе с опытными полководцами. Эта долгая война закончилась победой Византии. Восприемник попавшего в плен Теодориха король Тотила, желая привлечь на свою сторону побольше местных жителей, обещал вступавшим в его войско рабам свободу и землю, признавал законными захват участков земли, принадлежащих римской знати… Недовольных на Апеннинах было много. Но Тотила так и не смог совладать с полководцами Велизарием и Нарзесом, погиб в бою…

Византия, победительница, возвращала на Апеннины старые порядки, и даже неглупый Юстиниан не хотел думать о Времени, которое требовало перемен.

В 568 г. на территорию Северной Италии вторглись лангобарды. Они изгнали и физически уничтожили бывших рабовладельцев, разделили крупные поместья, раздав их свободным крестьянам. Но уже в середине VII века в государстве лангобардов стала весьма ощутимой разница между бедными владельцами небольших участков и крупными землевладельцами – королями, герцогами, другими представителями новой знати, то есть новых хозяев Апеннинского полуострова.

В середине VII века лангобарды овладели большей частью Апеннинского полуострова. В 751 г. они взяли принадлежащее Византии Равеннское наместничество. Но через пять лет король франков Пипин Короткий отвоевал его и вместе с Римским дукатом (областью вокруг Рима) передал в дар папе. С этого момента началась история церковного государства — Папской области.

Оборотень

 

В III в. германские племена алеманов прорвали пограничную линию римлян, овладели правым берегом Рейна. Римский полководец Юлиан с десятитысячным отрядом разгромил 35-ти тысячную армию германцев при Агенторате, взял в плен вождя Хлодомара. Но уже в 364 г. на Римскую державу началось массированное наступление готских племен.

Готы, оттесненные за Дунай гуннами, вынуждены были сдать оружие римлянам, чтобы сохранить жизнь себе и своим семьям. Императорские  чиновники стали притеснять беженцев, грабить имущество несчастных, отнимать жен и детей. Готы подняли восстание, разгромили несколько отрядов римлян, смело пошли к столице империи Константинополю.

Император Валент встретил их у Адрианополя. Вождь готов в ожидании отряда конницы послал противнику послов, затеял переговоры, оттянул время, а когда вдали показались конники, стал готовиться к бою, отозвав посла. Пехота готов окружила свои позиции повозками.

Пока Валент возмущался проделкой вождя противников, легкие пехотинцы римлян самовольно вступили в бой, затем и тяжелая пехота и часть конницы втянулась в драку. Готы отбили хаотичные атаки противника. Римляне, перестраиваясь, замешкались. Правый фланг конницы еще не вступал в бой, долго там шло построение. Валент никак не мог ухватить нить начинающегося сражения, взять управление войсками в свои руки. Вдруг с холмов ринулась на позиции римлян конница готов. Император лишь хлопал глазами, наблюдая стремительный ход вражеской кавалерии. Римляне побежали. Валент был убит.

Готы осадили Константинополь и взяли бы крепость, совершенно не подготовленную ко встрече грозного противника ни морально, ни физически, но…

Римляне нанимали в армию арабских конников. Прекрасные наездники, умелые воины, те кружились вокруг пехоты готов, отвлекали внимание, убивали врагов копьями, мешали готовиться к штурму. Один арабский всадник убил отставшего от своих гота, спрыгнул с коня, полоснул кинжалом по горлу врага… напился на виду у всех горячей крови и завыл от дикой радости по-волчьи.

— Оборотень! Оборотень!! – в ужасе закричали готы, решив, что римлянам помогают черные силы, и побежали, куда глаза глядят.

Бесстрашные готы! Ничего-то они никогда не боялись, кроме таких вот оборотней. Константинополь был спасен. Вожди восставших с трудом собрали перепуганных насмерть воинов и повели их грабить Македонию и Грецию: там оборотни им не попадались на горе местным жителям.

 

Алеманы (алеманны, аламанны)

 

Западно-германское племя, впервые упоминаемое в источниках III века, когда они прорвали границу Римской империи между Рейном и Дунаем и захватили Декуматные поля. В IV-V вв. они завоевали земли современной Юго-западной Германии, Эльзаса и значительной части Швейцарии. На севере они дошли до реки Майна, где в конце V века их разгромил король франков Хлодвиг, подчинив большую часть алеманов. В VI веке уже все племя было покорено франками, хотя все алеманы при этом управлялись своими герцогами, сохраняя обособленность и самостоятельность в решении многих внутренних задач, исходя из Алеманской правды, свода законов, действовавшего в VI-VIII вв.. В 843 г. после раздела империи франков, алеманы отошли к Германии и образовали в Х веке самостоятельное герцогство Алеманию, или Швабрию.

 

Время Диоклетиана

Диоклетиан Гай Аврелий Валерий (245 – 316 гг. н.э.), римский император. Родился в Далмации, в семье вольноотпущенника. Правил с 284 по 305 гг.. До этого Диоклетиан командовал императорской гвардией, отборным войском. Его провозгласили императором воины. Он успешно воевал на берегах Рейна и Дуная, а также против алеманнов, сарматов.

В 285 г. старый друг Диоклетиана Максимиан помог ему подавить крестьянское восстание в Галлии. Затем он же защищал Галлию от нападений германских племен, а сам император обеспечивал надежность границ на Востоке.

В 286 г. Диоклетиан отправился в Сирию, уладил там дела с персами.

Сразу после этого он переправляется в Европу и отстаивает пограничную линию вдоль Дуная от налетов сарматских племен, оттесненных сюда готами.

В конце 290 г. император, одержав победу над арабскими бедуинами, разорившими пограничные районы Сирии, провинции Римской державы, возвращается в Европу. Здесь проводит реформу государственного управления, избирает вместе с Максимианом двух кесарей Констанция и Галерия. В 293 г. произошло торжественное приобщение кесарей к власти. Да, управлять крупнейшей державой, постоянно воюя, было невозможно. Да, реорганизация в управлении назрела. Нужно было искать какой-то выход. Но только –  не делиться властью! Диоклетиан, хотел он того или нет, еще больше осложнил ситуацию в государстве. Хотя внешне это пока не проявлялось.

Констанций отнял у узурпатора Каравзия Британию, успокоил восставшую вновь Галлию, отбил за Рейн германцев в 296 г.,

В 296 г. сам Диоклетиан после восьмимесячной осады овладел Александрией Египетской, где засел узурпатор Ахиллей, поддержанный египтянами. Пощады император не знал. Египтяне заплатили за измену очень дорогой ценой.

Галерий тем временем ходил в Месопотамию на персов. Первый раз неудачно. Персы, воевавшие с армянами, которым римляне покровительствовали, одержали победу над войском Галерия. Но во втором походе он нанес противнику жестокое поражение, и персы уступили победителям пять провинций за рекою Тигр в 297 г.

Последние годы III века Римская держава, вернув почти все земли времен наивысшего могущества, жила в мире и спокойствии. Но мир тот был шаток.

Диоклетиан провел ряд реформ в государстве для облегчения управления державой. Оставив верховную власть в своих руках, Диоклетиан передал западную часть империи в управление Максимиану, в государстве появилось два августа — так еще называли императоров. Поощрял древний культ Юпитера.

В 303-304 гг. Диоклетиан устроил гонения на христиан, пытаясь искоренить эту религию, но вскоре отменил гонения. В 305 г. Диоклетиан отрекся от престола (и Максимиан сделал то же самое) и остаток жизни провел в роскошном дворце в Салонах. Реформами Диоклетиана начался новый период в истории Римской державы, названный учеными «доминатом» (от dominus, то есть «господин»). В 313 г. н.э. он умер.

В последующие полтора столетия римские императоры решали в той или иной степени и последовательности те же военные задачи, с которыми не без успеха справлялся Диоклетиан. И вряд ли с полным на то основанием можно сказать, что готская проблема была до 375 г. главной для Империи. Но она имела одно качественное отличие от других военных и внешнеполитических проблем: готы медленно набирали внутреннюю силу. Она проявила себя довольно-таки странно. Например, в первой половине IV века, когда в Римской империи то и дело вспыхивали внутренние неурядицы, причиной которых была борьба императоров и претендентов в императоры за власть, готы не решались на широкомасштабные вторжения в пределы империи, как то было, скажем, во второй половине III века, хотя и участвовали в борьбе императоров, и устраивали иной раз налеты на территорию Империи. Объяснить эту относительную пассивность можно разными причинами: например, войнами с сарматами и другими племенами, близостью крепнущих гуннов за Доном, внутренними проблемами, связанными с созданием Эрманарихом (согласно сведениям Иордана) крупнейшего в Восточной Европе государственного объединения, и так далее, и даже слабостью готов.

Но как бы то ни было, а события V, VI, VII вв. в Европе, в которых готы, как правило, принимали активное участие (не обязательно военное), говорят о том, что это был сильный народ, обретший силу не в одночасье по Божьему промыслу или по щучьему велению, но копивший эту внутреннюю мощь долго, в том числе и в IV в.

Забегая по дорогам истории вперед, мы напомним читателю о том, что вестготы, завоевавшие в начале VII в. Пиренейский полуостров, вели позже упорную борьбу с арабами, были оттеснены ими в небольшую горную страну Астурию, не сдались, продолжили в начале VIII в. войну, получившую у историков название Реконкиста, и, в конце концов, одержали победу! Слабому народу такое не по силам. Сила готов накапливалась, мы повторимся, на фоне агонизирующей, но еще очень сильной Римской державы.

 

Константин Великий

Константин, Флавий Валерий (ок. 285 – 337), римский император в 306-331 гг., внебрачный сын Констанция Хлора и Елены. При дворе Диоклетиана получил военное и политическое образование. Принимал активное участие в войнах, которые вел его отец. После смерти Констанция Хлора британские легионы провозгласили Константина императором в 306 г., и началась его долгая борьба с претендентами (Лицинием, Максенцием и Максимианом Дат) за власть. Он выиграл эту тяжелую гражданскую войну.

Константин объединил всю Римскую державу, перенес столицу в город Византий, который с 324 г. стал называться его именем –  Константинополем. В последние годы жизни Константин уделял военному делу большое внимание. В 332 г. он отбил нападение готов. Этой войной завершился, по мнению В.П. Будановой, важный этап в римско-готском противостоянии. «Трезво оценив готскую опасность для империи», Константин «вмешался в конфликт между сарматами и готами, победил последних и заключил с ними мир, снявший на время напряжение и неуверенность, которые вносились этими племенами».

Вскоре после этого готы выступили в союзе с римлянами. Даже Константин Великий не мог ничего предпринять для резкого увеличения рождаемости в Империи, именно поэтому он и все, кто правил империей после него, старались привлечь на свою сторону любое из варварских племен. Помогло ли это римлянам? Император Константин в 334 г. разгромил сарматов, поселил часть этих племен на территории державы, затем воевал с персидским царем Шапуром II и умер в 337 г. во время похода в Азию.

 

Византийская империя после смерти Константина Великого

 

Борьба за власть продолжалась. Император Констанций, сын Константина Великого, привел в 351 г. под Мурсу восьмидесятитысячное войско. Узурпатор Магненций имел 100 тысяч воинов. Они пошли в атаку и после долгой, упорной битвы отбросили врага, потерявшего 24 тысячи человек. Магненций потерял 30 тысяч человек.

Жаль, что историки тех времен, описывая битвы Гражданских войн в Римской империи со второй половины III века и до того момента, когда обреченные воевать готы в 375 г. активизировали свои действия, не всегда указывали на потери римлян в сражениях против римлян. Но даже дошедшие до нас сведения о потерях дают представление о той катастрофе, в которую ввергли себя сами римляне, методично уничтожавшие друг друга перед готским, а затем –  гуннским нашествием. Не нужно быть мудрецом, гением-политиком, чтобы понять, какое губительное значение имели для Империи битвы типа той, при Мурсе, где в один день погибли 54 тысячи воинов.

Констанций за год до этой битвы (после смерти Константа в 350 г.) был провозглашен императором всей Римской империи (хотя Констант управлял только западной ее частью), но, победив Магненция, он утвердился на троне. И все же спокойствия в державе не было. Против Констанция выступил двоюродный брат Юлиан, управлявший Галлией. Император умер в 361 г., в начале борьбы с ним.

 

Юлиан Отступник

Юлиан Флавий Клавдий (331 – 363 гг.), римский император в 361—363 гг. Племянник Константина Великого. Воспитывался в христианском духе, но находился под большим влиянием евнуха Мардония, поклонника эллинистической культуры. В 355 г. император Констанций провозгласил его цезарем и отправил в Галлию для управления и защиты этой провинции от нашествий варварских племен. В 356-358 гг. Юлиан одержал несколько побед над алеманами, франками, другими германскими племенами.

В 357 г. в Галлию вторглись алеманы. Юлиан с войском в 13 тысяч человек встретил войско варваров во главе с Хнодомаром, у которого воинов было гораздо больше, неподалеку от Аргентората.

Римляне перед этим проделали трудный долгий переход, подошли к месту событий под вечер, отдыхать не стали, сходу атаковали врага. Хнодомар не растерялся, контратаковал неприятеля на своем левом фланге, потеснил римлян (здесь находился сам Юлиан), но военачальники будущего римского императора организовали оборону на этом участке, восстановили боевые порядки, вновь атаковали позиции Хнодомара, разгромили противника, потерявшего 6 тысяч человек в бою и много воинов в ночной резне. Хнодомар попал в плен.

В 360 г. восстали галльские легионы. Они провозгласили Юлиана императором-августом. Он не отказался от предложенной ему чести. После смерти Констанция в 361 г. Юлиан стал единодержавным правителем империи. Отступником его прозвали потому, что, став императором, он попытался реанимировать безнадежно больного: языческую религию и эллинистическую культуру. Сторонники христианской религии, к тому времени надежно упрочившей свои позиции, ненавидели его.

Он умер как воин: в войне против персов, на реке Тигр от ран.

 

Как погиб Валентиниан

 

Валентиниан I Флавий (321 – 375 гг.), римский император с 364 г. Родился в Цимбалах в Паннонии. Служил офицером. В 364 г., после смерти его отца, императора Иовиана, войско провозгласило Валентиниана императором. В июле 366 г. римское войско во главе с Валентинианом встретилось на Каталаунах с крупным войском алеманов, возглавлял которое Вадомайер. Битва шла весь день. Алеманы потерпели сокрушительное поражение, потеряв убитыми 6 тысяч человек и пленными 4 тысячи человек. Потери римлян составили 1200 человек. Успешно воевал против франков и саксов, осуществил успешный поход в Германию, дойдя в 368 г. до истоков Дуная. Здесь Валентиниан нанес крупное поражение алеманам в битве при Салицинии (современный город Зульц). Восстановил власть римлян в Британии до вала Адриана, подавил восстание в Африке в 372—374 гг. По Рейну и Дунаю возвел систему укреплений. Был христианином, но терпимо относился к язычникам. Император внезапно умер в лагере на Дунае, где он вел переговоры с вождями племени квадов.

 

Союз гуннов и готов – смертный приговор Римской империи

 

К началу второй половины IV в. гунны, кочевавшие в степях между Черным, Азовским и Каспийским морями, окрепли, и их вожди стали думать о крупных военных операциях. Возвращаться на Восток, где они когда-то потерпели сокрушительное поражение от ханьских войск, они не хотели по разным причинам. Да и зачем нужно было туда идти, если здесь, в Восточной Европе, за Кавказом, в Средиземноморье жили богатые люди, столетиями возделывавшие землю?! Гуннам и здесь хватало дел. Они могли бы, по примеру киммерийцев и скифов, пойти на юг, в Малую Азию, и дальше в Междуречье, но они этого не сделали, может быть, испугались сильных в те десятилетия Сасанидов, о чем мы поговорим позже.

С готами, которые, если верить Иордану, создали западнее Дона крупное восточноевропейское государство, ранее гунны старались не конфликтовать. У готов были мощные крепости на Дону, защищали их опытные герулы, другие племена. Гунны, уже готовые к прыжку и мечтавшие о крупных победах, побаивались форсировать Дон, охраняемый линией готских крепостей.

Однажды гуннские всадники, развлекаясь охотой на Таманском полуострове, увидели мирно пасущуюся олениху, бросились на жертву. Олениха помчалась во всю прыть воде, вдруг кинулась в море и, не спеша ступая тонкими ногами по водной глади, пошла в Крым. Гунны смотрели на нее и радовались: животное указало им брод, по которому можно пройти в Крым, оказаться в тылу врага.

Они быстро собрались в поход: их огромное конное войско пролетело ураганом по Крымским степям к Перекопу, неожиданным ударом сокрушило небольшие отряды готов. По царству Эрманариха был нанесен страшный удар. После гуннского смерча 371 г. у готов, если верить Иордану, оставались огромные ресурсы для борьбы с сильным соперником. Почти вся Восточная Европа!

После похода гуннов в 371 г. держава готов стала разваливаться. Первым откололось от Эрманариха племя росомонов. Вождь готов, узнав об этом, приказал казнить жену повелителя росомонов. Несчастную женщину разорвали конями. Ее два брата кинулись на Эрманариха, прорвались сквозь плотный строй телохранителей и вонзили меч в бок старику. Рана оказалась смертельной. Сто десятилетний старик скончался. Созданная им держава проиграла войну гуннам.

Готы вынуждены были просить у императоров Восточной Римской империи пропустить их за Дунай, дать им возможность укрыться от наседавших кочевников.

Это движение двух воинственных народов на запад, образно говоря, выполнило роль включателя мощного миксера истории. Всколыхнулись вдруг все большие и малые племена и народы Европы, двинулись друг на друга, по пути меняя ориентиры, маршруты, ведущие их всех в Рим. «Все дороги ведут в Рим» –  не с тех ли времен эта поговорка? Миксер истории работал напряженно.

Проиграв войну гуннам, готы усилили натиск на Империю. Теперь им просто некуда было деться –  только воевать. За жизнь. За жизненное пространство. В битве при Марцианополе в 376 г. войско римлян сражалось самоотверженно. Готы, которых вел в бой Фритигерн, имели преимущество в живой силе. Натиск их не ослабевал. Почти все римляне погибли в том бою, и лишь тогда, когда стало ясно, что одолеть готов невозможно, Лупицин с горсткой телохранителей бежал.

 

Смерть от рук своих воинов

Грациан Флавий (359 – 383 гг.0, римский император с 375 г. Был соправителем Валента, затем Феодосия. Являлся решительным защитником христианства. Успешно воевал на Рейне и Дунае, приостановил натиск германских и других племен на земли империи. В 378 г. при Аргентарии римское войско во главе с Грацианом встретилось с крупным войском алеманов, которое возглавлял Приарий. Римляне упорно атаковали врага, но долгое время бой шел равным –  хорошо сражались воины Приария. Но в какой-то момент алеманны дрогнули и были разгромлены. Они потеряли очень много людей. Спаслись лишь 5 тысяч воинов. В бою пал вождь Приарий. А Грациан погиб в 383 г. от рук своих воинов, взбунтовавшихся. Подобные случаи в Римской державе были не так уж и редки. Воины в любую минуту могли взбунтоваться, провозгласить любимого полководца императором, а нелюбимого –  убить. Слишком много воли, свободы было у них. Римское войско давно уже превратилось в некий политический институт. Самомнение легионеров росло. Дисциплина падала. И стоит лишь удивляться тому, как долго римское войско оставалось боеспособным!

 

Битва при Адрианополе

 

Под давлением готов гунны отошли к Дунаю, а затем и поселились с разрешения римских властей за Дунаем, на территории империи. Римские чиновники донимали беженцев поборами, грабили их имущество, отнимали жен и детей. В 378 г. готы подняли восстание и прямым ходом отправились к Константинополю.

Навстречу восставшим выступило римское войско во главе с императором Валентом. Готами руководил Фритигерн, человек опытный и коварный. Противники встретились близ Адрианополя. Фритигерн в ожидании крупного отряда конницы стал тянуть время, отправил к Валенту послов. Наконец появилась конница, вождь готов, забыв о переговорах, построил войско в боевые порядки, окружив свою пехоту повозками.

Легкие пехотинцы римлян без приказа атаковали противника, их поддержала тяжелая пехота и часть конницы. Готы, хорошо организованные, отбили атаку, римляне отступили. Часть конницы на правом фланге все еще строилась, теряя драгоценное время. И вдруг с близлежащих покатых холмов на позиции замешкавшихся римлян, военачальники которых не подумали организовать разведку, ринулась конница готов. Она окружила легионы Валента и буквально стала топтать противника. То ли у страха глаза велики, то ли действительно у готов были несметные полчища конников, но воины Валента почти не сопротивлялись.

Две трети пехотинцев-римлян, девять крупных военачальников погибли в той битве. Раненого Валента вынесли с поля боя, спрятали в небольшом доме. Но готы, не знавшие, где скрывается император, подожгли дом потехи ради, и Валент погиб в огне. А готы подошли к столице державы и осадили Константинополь, прекрасную крепость. Гибель Валента дезорганизовала защитников. У Фритигерна была прекрасная возможность взять город, но ценою огромных, а то и невосполнимых потерь.

Фритигерн решил оставить Константинополь и пойти грабить Грецию и Македонию. Там добра не меньше, чем в столице державы. Балканский полуостров! Начиная с IX-VIII веков до н.э. здесь начался экономический подъем после дорийского нашествия. Бывало, что и воевали на Балканах. Но грабительства, причем постоянного, целенаправленного, здесь не было до Великого переселения народов. Кто только не грабил в III-VII веках н.э. обитателей Балканского полуострова, предки которых работали, работали, работали, творили Балканское чудо Мировой цивилизации, творили, чтобы жить было радостнее...

 

Феодосий I Великий

 

Феодосий, Флавий, Феодосий I Великий (около 346 – 395 гг.), римский император с 379 г., родился в Испании, в семье полководца. Проявил себя как толковый, энергичный полководец, ловкий дипломат. После гибели Валента император Грациан провозгласил его августом (своим соправителем), передав ему в управление восточную часть державы. В 382 г. Феодосий разгромил готов, приостановил их наступление, расселил их на правах федератов на землях империи. В 388 г. он одержал победу над Максимом, узурпировавшим власть в западной части державы. Феодосий I окончательно утвердил господство ортодоксального христианства (эдикт de fide catholica, 380). Он преследовал сторонников арианства и запретил отправление языческих обрядов. При нём было разрушено много языческих храмов, сожжена Александрийская библиотека. В 394 г. он отменил Олимпийские игры. Христианская церковь признала его Великим. Феодосий I был последним императором, объединившим в 394–395 гг. власть над восточной и западной частями Римской империи. В год его смерти сыновья окончательно разделили державу на Западную Римскую империю и Восточную Римскую империю.

 

Аларих

 

Аларих (около 370-410), король вестготов с 395 г. Осуществил крупномасштабный поход в Грецию. Сначала вторгся во Фракию, затем захватил Афины, Коринф, Аргос, Спарту. Император Восточной Римской империи Аркадий пошел на уступки. Он заключил с Аларихом мир, поселил вестготов в Имусии, наместником там сделал короля вестготов, который обязался не воевать с Восточной Римской империей и с Западной Римской империей. В 401 г. Аларих поднял восстание и отправился в поход на Апеннинский полуостров. Он расположился лагерем у Полленции, укрепил позиции. 6 апреля во время празднования пасхи римская конница из войска полководца Стилихона неожиданно атаковала лагерь Алариха. Готы стушевались, но их вождь быстро навел порядок и отбросил атакующих. Римляне понесли большие потери. Однако Стилихон вновь повел воинов на штурм укреплений, прорвался в лагерь противника, одержал победу. Готы бросились бежать. Римляне резали их не жалея. Много готов попало в плен, в том числе и жена Алариха. В бою под Вероной в 402 г. Стилихон одержал вторую подряд победу над готами, и Аларих покинул Апеннинский полуостров.

 

Петух императора

В 408 г. Аларих вновь отправился в поход на Апеннинский полуостров. Момент он выбрал очень удачный. В тот год по приказу императора Гонория был убит полководец Стилихон. В гибели опытнейшего военачальника, два года назад при Фьезоле разгромившего варваров во главе с Радагайсом, повинны были придворные интриганы, боявшиеся усиления влияния полководца на императора. Впрочем, вполне возможно, что интриги плелись вокруг Стилихона, вандала по происхождению, выдвинувшегося на военной и дипломатической службе во времена правления Феодосия I, не без участия готов и их вождей.

Так или иначе, но в 408 г. Аларих осадил Рим.

Узнав о приближении армии варваров, Гонорий покинул Рим, сбежал со своим петухом в Равенну, город-крепость на берегу Ионийского залива, где надеялся пережить тяжелые времена. Не встречая серьезного сопротивления, готы шли по земле, заботливо возделанной многими поколениями людей, превращали города и селения в груды развалин, убивали всех подряд от грудных детей до глубоких старцев, словно бы расчищали землю от людей. Для себя. Такой жестокости Европа еще не знала.

Армия Алариха осадила Рим, продолжая грабить и уничтожать в окрестностях города все. Взять крепость штурмом они не могли, не было у них осадной техники, да и римляне сражались хорошо.

Гонорий целыми днями возился со своим петухом. Императору доставляло большое удовольствие кормить любимца из рук, говорить  ему всякие глупости. Петух молчал, и это нравилось Гонорию. Они не мешали друг другу жить в свое удовольствие.

А в Риме кончились продукты, к изнеженным жителям столицы подкрался голод. Готы следили за тем, чтобы в крепость не попала ни одна повозка с хлебом. Римляне ели собак, кошек, варили баланду из травы, но не сдавались. Они понимали, что Аларих и его воины не пощадят никого. Готы придумывали много хитростей, пытаясь овладеть городом, римляне были начеку.

И тогда Аларих вспомнил о рабах. Сотни лет римские знатные граждане имели рабов, сражались из-за них в битвах и войнах на трех континентах. Золото и драгоценности, конечно, тоже ценились, но самой лучшей добычей считались все-таки рабы. Раб и кровать постелит, и пищу приготовит, и позабавит в гладиаторском бою. Великим счастьем для римлян были рабы.

Аларих вызвал к себе триста юных воинов из знатных готских семей, рассказал о задуманном. Готы одобрили план вождя. Утром он послал гонца в Рим. Тот сообщил сенаторам, что Аларих восхищен стойкостью и мужеством защитников Вечного города, дарит им в знак уважения триста рабов и навсегда покидает Рим.

Сенаторы понимали, что враг может подстроить ловушку, но как хороши были статные юноши-готы, выносливые, трудолюбивые! Они стояли, понурив головы, у ворот, и у римских патрициев помутились мозги от одного только вида этих прекрасных рабов. Армия готов тем временем готовилась к походу. Это видели все со стен Рима. Отказываться от рабов было никак нельзя. Сенаторы поблагодарили гонца, впустили в город грустных, одетых в рабские хламиды юношей, распределили их между собой, повели каждого в свой дом, негромко приговаривая: «Не горюй! Римским рабом быть лучше, чем свободным варваром».

Вечером юноши с покорностью баранов уже занимались исполнением своих рабских обязанностей. А войско Алариха уже подготовилось к походу. На следующий день после обеда, когда по обычаю сенаторы отдыхали, готские юноши собрались у Саларийских ворот, напали на стражников, перебили их, открыли ворота и впустили в город армию готов.

Густым раскаленным потоком вливалась дикая армия в Рим, растекалась по улицам, площадям, просачивалась в здания, дома и домишки, и всюду, к чему бы она не прикасалась, раздавались страшные звуки смерти. Словно лава проснувшегося вулкана вливалось войско Алариха в Рим, чтобы разграбить все, что… награбили римляне в завоеванных ими странах.

В Равенну прискакал гонец, доложил императорскому слуге о катастрофе. Слуга, он же смотритель императорского птичника, прибежал в покои властителя, крикнул:

— Гонорий, Рим погиб!!!

— Какое горе! Я ведь его только что кормил! Неужели пища была отравлена? — сокрушался римский император.

— Город Рим погиб, — уточнил птичник. — Аларих взял столицу.

— Ох, напугал ты меня, бестолковый! Я думал, что любимый мой петух погиб. Не расстраивай меня по пустякам, а то лишу тебя места.

Готы, погубив Рим, отправились дальше по Италии. В обозных повозках было много всякого добра, в том числе и дичи, и петухов.

В 410 г. Аларих вновь подошел к городу. В ночь на 24 августа сторонники готов открыли Саларийские ворота, воины Алариха ворвались в Рим, и теперь уж вождь вестготов не сдерживал своих людей, отдав им Вечный город на разграбление на три дня. Он думал в тот момент о будущем: о походе в Сицилию и Северную Африку. Ему нужны были верные воины, свято верящие в то, что их вождь, их полководец всегда готов отдать любую жемчужину мировой истории в их грязные руки.

Осуществить свои мечты Аларих не успел. В конце 410 г. он умер.

Гонорий пережил его на 13 лет. А как долго жил любимый петух императора, неизвестно.

 

Арианство и готы

 

Арианство – течение в христианстве в IV-VI вв., возникшее в Римской империи и получившее название по имени александрийского священника Ария (ум. в 336 г.). Ариане не принимали основной догмат официальной христианской церкви о единосущности Бога-Сына Богу-Отцу. По учению Ария, Сын Божий Логос (Христос) — творение Бога, следовательно, не единосущен ему. То есть в сравнении с Богом-Отцом является существом низшего порядка. В условиях превращения христианской церкви в господствующую церковь в государстве арианство нарушало единообразие церковного учения и становилось опасным для империи. В 325 г. Никейский собор осудил арианство как ересь. Но поддержанное императором Константином (ум. в 337) арианство было признано официально, и вскоре оно распространилось среди германских племён, в первую очередь среди готов, из которых комплектовались дружины, состоявшие на службе императора. Конфликты на религиозной почве становились подрывали военную мощь государства. Константинопольский собор 381 г. вновь осудил арианство. Оно сохранилось после этого лишь в варварских государствах Западной Европы и Северной Африки.

 

Современники о готском нашествии

 

Блаженный Августин, описывая и оплакивая беды римлян после того, как Аларих в 410 г. пишет о дикости и варварстве победителей и вместе с тем удивляется, что «варварская дикость чудесным образом обернулась такой мягкостью, что в самых больших базиликах, выбранных и предназначенных для спасения народа, никто не был избит и никого не тронули, никто оттуда не был уведен в рабство жестокими врагами, а многие сочувствующие враги сами препровождали туда, чтобы сохранить им свободу…»

Исследуя причины поражения римлян в борьбе с варварскими народами, монах с острова Лерен, автор трактата «О божественном управлении» Сальвиан писал в середине V в.: «Римляне сами себе были врагами худшими, нежели внешние враги, и не столько варвары их разгромили, сколько они сами себя уничтожили». И далее, поясняя свою мысль, монах пишет о положении дел в Римской державе: «Бедные обездоленны, вдовы стенают, сироты в презрении, и настолько, что многие из них даже хорошего происхождения и прекрасно образованные, бегут к врагам. Чтобы не погибнуть под тяжестью государственного бремени, они идут искать у варваров римской человечности, поскольку не могут больше сносить варварской бесчеловечности римлян. У них нет ничего общего с народами, к которым они бегут; они не разделяют их нравов, не знают их языка и, осмелюсь сказать, не издают зловония, исходящего от тел и одежды варваров; и тем не менее они предпочитают смириться с различием нравов, нежели терпеть несправедливости и жестокость, живя среди римлян…»

Галлию после нашествия варваров в 417 г. описал Орент, епископ города Оша:

«…И холмистые лесные кущи, и высокие горы, и стремительные реки, и крепости с городами, и морские преграды, и места пустынного затворничества, и ущелья, и даже пещеры в мрачных скалах — все оказалось под властью варваров. Одни погибли, став жертвой подлости и клятвопреступления, а другие были выданы на смерть своими согражданами».

«Те, кто сумели устоять перед силой, пали от голода».

«Многие стали кормом для собак; другие живьем сгорели в своих домах, охваченных пламенем. В городах, деревнях, виллах, вдоль дорог и на перекрестках, здесь и там — повсюду смерть, страдание, пожарища, руины, скорбь. Лишь дым остался от Галлии, сгоревшей во всеобщем пожаре».

Епископ Идаций был в Испании после варварского вторжения: «На Испанию набросились варвары; с не меньшей яростью обрушились заразные болезни; имущество и припасы в городах захвачены сборщиками податей, а оставшееся разграблено волками. Голод свирепствует столь жестокий, что люди пожирают человечину. Матери режут детей, варят и питаются их плотью. Дикие звери, привыкшие к человечине, обильно поставляемой голодом, оружием и болезнями, набрасываются даже на живых и полных сил людей».

Из приведенных выше фрагментов сочинений историков и писателей V века видно, в каком тяжелом положении оказалась Европа в те годы, когда Аттила создал могучий союз гуннских и примкнувших к ним других племен и начал планомерные широкомасштабные набеги на Балканский и Апеннинский полуострова… Именно поэтому победа Аэция в битве на Каталаунских полях является важнейшей для будущего Европы. Да, светлым и безоблачным оно не будет. Средневековье, особенно раннее, — это сплошная череда войн, эпидемий, голода, это — борьба людей за право жить на земле красиво, это — напряженный поиск самой красоты: в душе и в природе, в архитектуре и искусстве, в литературе, философии, в законах общества.

 

Готы – помощники Рима?

В V веке императоры Западной Римской империи нанимали вспомогательные войска из готов, гепидов, вандалов, герулов, гуннов во главе с их вождями, с которыми заключались договоры. Повелители империи выплачивали им ежегодное жалование либо продовольствие. Вспомогательные войска (их называли федератами) не смешивались с основным войском и охраняли границы государства. Обычно каждое вспомогательное войско составлялось из одного племени. Оно располагалось в приграничных районах империи, обживались здесь, сохраняя обычаи предков и образ жизни. Федераты не были ни покоренными римлянами, ни, тем более, их рабами. Они служили империи на равных правах с ее гражданами. Но уже в VI веке в Восточной Римской империи герулы, например, получали в собственность земли, становились римскими воинами и, хотя они по старинке назывались федератами, но особой разницы между теми и другими теперь уже не было. Вероятнее всего, это было вызвано тем, что в Восточной Римской империи в VI веке своих воинов, способных защитить границы отчизны от постоянного напора орд «великих переселенцев» не хватало. Приходилось использовать в военном деле самих «великих переселенцев» для защиты от тех «великих переселенцев».

 

Теодорих I

 

Теодорих I (? – 451 гг.), вестготский король в 419 – 451 гг. Он расширил и укрепил Тулузское королевство. Он понимал, что для упрочения государства необходимо на юге овладеть устьем Роны и закрепиться на Средиземном море, а на севере – раздвинуть границы до Луары. Это можно было осуществить только одержав победу над Римом, в вассальной зависимости от которого Тулузское королевство находилось. Короли вестготов не раз восставали против империи и сохраняли за собой в Испании и Галлии завоеванные ими земли. В 422 г. Теодорих воевал на стороне Рима в испанской Бэтике с вандалами. Смута при Валентиниане III позволила ему под видом защиты законного государя против узурпатора напасть на Арль, важнейший город всех семи галльских провинций, ключ к долине Роны. Галльский наместник Аэций отразил нападение. В 427 г. готы вновь воевали с врагами империи в Испании, но в 429 г. Теодорих воспользовался войной Рима с франками, вновь попытался взять Арль и вноьв Аэций был начеку. Отразив нападение. В 436 г. Теодорих вступил в союз с правителем Африки Бонифацием. Аэций действовал на опережение. С двух сторон римские войска вторглись в Тулузское королевство. На севере Аэций нанес готам крупное поражение. На юге осадил Тулузу. Осажденные осуществили неожиданную вылазку, Литорий был разбит и взят в плен. В 446 г. готские дружины воюют в римской армии в Испании против свевов. Но Теодорих вступил в переговоры со свевами, а затем заключил с королем Рекиаром союз, выдал за него свою дочь и помог отвоевать у римлян Сарагосу и Иллерду. Пытался он сблизиться и с вандалами, выдал за сына Гензериха, Гунериха, свою вторую дочь. Но в Карфагене разразилась смута, жену Гунериха заподозрили в заговоре против Гензериха, изуродовали и отослали обратно к отцу.

Вскоре в Европу ворвался Аттила, и Теодорих встал на сторону империи. В битве на Каталаунских полях престарелый король погиб, сражаясь впереди своих воинов. Вестготы провозгласили королем его старшего сына Торисмунда.

Гот гибнет от готов

 

Торисмунд (? – 453 г.), король вестготов. По совету Аэция после Каталаунской битвы он отправился в Тулузу, где пятеро его братьев могли помешать ему взойти на престол. Торисмунд продолжил завоевательную политику отца, но погиб в результате заговора готов. Его место на вестготском престоле занял Теодорих II.

 

Заговоры и убийства

 

Теодорих II (? – 466 гг.), король вестготов с 453 г., сын Теодориха I. Брату Фридериху, участвовавшему в заговоре против Торисмунда, он доверил звание главного начальника готских войск. Держался политики сближения с империей. Смерть Аэция, yбийство Валентиниана III Максимом и война империи с Гензерихом вызвали волнения в Галлии. Префект Авит уговорил Теодориха признать Максима. Но, узнав о смерти Максима и о взятии Рима Гензерихом, готские вожди в 455 г.провозгласили императором самого Авита. Вскоре готы вместе с бургундами воевали в Испании против свевов. Теодорих взял свевскую столицу Бракору, пленил и казнил короля Рекиара, посадив на его место другого, из подчиненного готам свевского племени варнов. Теодорих не признал нового императора Майориана в 457 г. и продолжал войну в Испании в собственных интересах. Затем он попытался взять Арль. Но потерпел поражение и возобновил договор с Майорианом. В 461 г. готы воюют в Испании в союзе с Римом. После убийства Майориана в 461 г. Теодорих не признал императором Севера и захватил Нарбонну. Теодорих активно воевал с Римом на Луаре и в Испании, но в начале 466 г. в Тулузе его убил брат Эврих.

 

Падение Западной Римской империи

 

В начале V века н. э. на территории Европы образовался мощный союз гуннских и союзных с ними племен. В 434 г. его возглавили сыновья гуннского кагана Мундзука — Аттила и Бледа. У каждого из них было свое войско, каждый обладал большой властью, каждый мечтал распорядиться ей по-своему. Бледа, человек миролюбивый, мешал Аттиле, который рожден был лишь для того, чтобы ходить в походы, воевать, грабить, подчинять, брать дань с народов — со всех народов мира. В 445 г. Аттила убил брата и сам стал править единолично.

Его резиденция находилась на территории современной Венгрии. Подчинялись ему племена и народы от Кавказа до Рейна, от датских островов до правого берега Дуная. Рядом, на побережьях Средиземного и Черного морей, находились богатейшие земли Византийской империи и Западной Римской империи, которую уже обихаживали готы, чуть раньше гуннов явившиеся в благодатные края. Аттила, может быть, потому и убил Бледу, что тот не хотел воевать, мечтая о мирной жизни гуннов, о создании на контролируемой им территории процветающего не воинственного государства, ведь сразу после убийства брата теперь единоличный правитель гуннов стал готовить войско к грабительским налетам.

В 447 г. он опустошил Фракию, Иллирию, разрушил 70 городов и крепостей, дошел до знаменитых Фермопил, приблизился к окрестностям Константинополя, но брать город не рискнул. Аттила был по-военному мудр. Победа, грабеж и богатая дань являлись самыми главными его целями в жизни, он все делал ради достижения этих целей. Штурмовать могучую крепость вождь гуннов не стал. Зачем рисковать, терять людей, подрывать в них веру в непобедимость гуннов? Не лучше ли напустить страху на простолюдинов и повелителя империи и потребовать с него огромной ежегодной дани?! Император Феодосий II был перепуган насмерть. Сначала он платил дань в 350 золотых ливров, затем — в 700, а после мира в 448 г. — 2 тысячи золотых ливров. Аттила деньги не транжирил направо и налево, хотя попировать любил, золото любил, женщин любил, к роскоши относился неравнодушно. Великий воин, жадный до побед и власти над людьми Аттила оставил на некоторое время в покое Восточную Римскую империю и начал подготовку к вторжению в пределы Западной Римской империи. Прекрасный стратег он понимал, что справиться с римлянами, а также готами, образовавшими на севере Апеннинского полуострова сильное королевство, с другими обитавшими в Западной Европе племенами и народами, вожди которых догадывались о злой сущности политики Аттилы, и отправил своих послов к императору Валентиниану III  и одновременно — к королю вестготов Теодориху с одинаковыми «льстивыми речами и приветствиями», но с противоположными предложениями. Римлянам он предлагал союз против хитрых готов, готами — против коварных римлян.

Поссорить находившихся тогда в союзе римлян и готов ему не удалось. Валентиниан III и Теодорих не дали себя ввести в заблуждение. Большую роль в этом сыграл патриций Аэций (Эций). Он родился приблизительно в 390 г. в городе Доростоле (ныне Силистрия) на нижнем Дунае в семье Гауденция, магистра конницы. Долгие гг. отец вел трудную борьбу против варваров, рвавшихся на территорию империи: кто-то грабить, а кто-то и жить, трудиться, не воюя. Однажды по условиям договора с варварами Гауденций вынужден был отдать королю вестготов Алариху I своего сына в качестве заложника, и Аэций сначала провел несколько лет у Алариха, а затем попал к гуннам.

Будущий полководец времени даром не терял. Он изучил военную тактику гуннов, их обычаи, нравы. В эти же гг. юные он встречался и с Аттилой, с которым на Каталаунских полях ему придется решать не только спор между собой, но и будущее Апеннинского полуострова и, главное, — будущее всей Европы.

Оказавшись в Риме, Аэций сделал блестящую карьеру при дворе императора как полководец и политик. Неоднократно ему помогали возвыситься или удержаться на той или иной должности… те же варвары-гунны и союзные им племена. Они с охотой шли в войско Аэция, который сдерживал упорное давление на Галлию бургундов, алеманнов, франков, отряды и армии других племен, закружившихся в вихрях Великого переселения народов. Авторитет римского полководца возрастал. Это пугало императора и его супругу. Не раз Аэция подвергали опале, но те же варвары помогали ему выбраться из беды и занять достойное место при дворе императора.

В конце сороковых годов V века полководец, однако, разругался с гуннами. Никто точно не знает почему. Не оставили нам историки описание сцен и причин раздора между Аэцием и Аттилой. Поэтому мы имеем право высказать свои предположения — а они очень нужны тем, кто хочет понять исторический смысл битвы на Каталаунских полях и ее значение для народов Европы.

Разлад между гуннами и римским полководцем произошел сразу после того, как полчища Аттилы прошлись с огнем и мечом по Балканскому полуострову, и вполне логично предположить, что Аэций, всю жизнь боровшийся за целостность Гесперии (так еще назывались западные области Римской державы), за укрепление ее границ, понял, куда Аттила повернет свои дикие орды после крупномасштабного похода под стены Константинополя. Естественно, оставаться в дружественных отношениях с гуннами римский военачальник теперь не мог и не хотел. А вождь гуннов не мог и не хотел менять свои планы. Государственное образование, созданное его ближайшими предками и достигшее при нем вершины могущества, экономически поддерживалось «доходами» от военных походов, от дани, которую платили гуннам напуганные их силой народы. Не воевать Аттила не мог. От него тут же разбежались бы те, кто составлял основу его могущества — воины, осколки воинственных племен, сорвавшихся по разным причинам с родных мест и втянувшихся в воронку Аттилы. Оттуда для многих из них был лишь один путь — на войну. Война кормила и одевала их самих, их жен, их детей…

Некоторые ученые и раньше, и в наши дни называют нашествие гуннов прогрессивными для Европы явлением, которое в значительной мере способствовало падению рабовладельческого строя в Европе. Но, во-первых, ни один из сохранившихся договоров тех веков между гуннами и императорами, ни одно литературное произведение, в котором рассказывается о деяниях Аттилы (в «Песне о Нибелунгах» — это Этцель, в сагах и в скандинавском эпосе — это Атли и так далее), не говорится о том, что вождь гуннов крушил города и селения, жег лачуги бедняков и дворцы знати, храмы с единственной целью отмены рабовладельческих отношений на территории Римских империй и готских государств; во-вторых, ему и дела никакого не было до рабов и их господ; в-третьих, история подобных гуннам народов (скифов, сарматов, тюрков, печенегов, половцев, ордынских племен и так далее) говорит о том, что все они — слишком воинственные (в определенные периоды своей истории) народы к рабству относились спокойно.

Нет, не помогать рабам пришли гунны в Европу, а пользоваться результатом труда тех же самых рабов в виде дани с их господ и повелителей. Это нужно понять всем — рабам и господам.

Это, вероятно, поняли многие вожди племен, которых призвал под свои знамена Аэций, узнавший о продвижении крупного войска Аттилы в Галлию. Помимо вестготов во главе с королем Теодорихом I  и его сыновьями Торисмундом и Теодорихом и римлян в войске Аэция (а он осуществлял общее руководство битвой) «были такие вспомогательные отряды: франки, сарматы (по-видимому, это были аланы — А.Т.), арморицианы (жители Арморики, расположенной на северо-западе современной Франции — А.Т.), литицианы (скорее всего, так называли варваров — военных поселенцев в Галлии — А.Т.), бургундионы, саксоны, рипариолы (франки, обитавшие в те времена на Рейне — А.Т.), брионы — бывшие римские воины, а тогда находившиеся уже в числе вспомогательных войск, и многие другие как из Кельтики, так и из Германии», — написал Иордан в своем труде «Getica».

Уже по перечисленным историком VI в. племенам ясно, каким многонациональным, многоплеменным было войско у Аэция. И неужели все воины римского полководца бились не на жизнь, а на смерть в том сражении за сохранение рабства?! Нет. Они дрались за Европу без Аттилы, который нес народам континента огонь, разрушение и еще более постыдное для любого человека рабство, когда господином всей Европы должен был стать гениальный организатор и военачальник вместе с наиболее преданными ему гуннами, а их рабами — вся Европа.

Медленно продвигалось по Галлии гуннское воинство, в котором, как говорилось выше, тоже были представители и целые отряды разных племен. Аттила по пути к месту битвы нервничал, неуверенный в победе (впервые за свою победоносную военную «карьеру»!), посылал в стан врага разведчиков с заданием расколоть изнутри войско противника, найти у Аэция предателей.

Но недаром историки говорят о том, что римский полководец хорошо знал нрав гуннов! Аэций внимательно следил за своими подчиненными. Верные ему люди доложили о том, что король аланов Сантибан способствовал перед Аттилой, обещал сдать хорошо укрепленный город Аврелиан (современный Орлеан — А.Т.). Аэций и Теодорих действовали в этой ситуации быстро. Они повелели укрепить город большой насыпью, не стали (очень мудрое решение перед тяжкими испытаниями!) раздувать дело, предавать его огласке, но за Сантибаном установили строгий надзор.

А тут и Аттила пожаловал на Каталаунское поле, и ужаснулись люди-воины: у вождя гуннов, как уверяет Иордан, было около 500 тысяч человек; у Аэция и Теодориха — не меньше, иначе не испугался бы боя расчетливый Аттила, раздавил бы всесокрушающим катком войско противника.

Не раздавил. Испугался (!), встревожился, узнав о делах в Аврелиане, призадумался, обратился к гадателям. Те предсказали беду гуннам. Вождь их совсем опечалился. У него даже появилась мысль отступить, уйти от битвы. Но законы и обычаи Великой Степи, не раз извергавшей из недр своих потоки диких орд, возглавляемых прекраснейшими полководцами, Аттила знал хорошо. Трусов Степь не любит, не признает. Трусость степного воина равносильна самоубийству.

Пока вождь гуннов размышлял о невеселых своих делах, день приблизился к вечеру, и, хотя многие народы мира, мудрецы мира говорят, что утро вечера мудренее, именно вечер тот кровавый дал Аттиле мудрую мысль: немедленно начать бой. Немедленно. Потому что утром будет поздно, будет невозможно… убегать, если вдруг сражение не удастся выиграть.

Аттила! Гроза народов. Бич Божий. Непобедимый гунн. Испугался. Но вида не подал. Иначе он бы не был вождем гуннов.

В девять часов вечера Аттила построил свое войско в боевой порядок. В центре расположилась ставка вождя, плотно окруженного телохранителями. На флангах стояли отряды многочисленных племен. С высоты птичьего полета войско Аттилы напоминало могучую птицу, распластавшую по Каталаунским полям длинные мощные крылья. Не обычная птица — птица боя. Сейчас по приказу своего гения — гения боя, Аттилы — она зашевелит крылами, они поднимут ее над притихшей травой, багряно окрашенной ниспадающим солнцем, и на бреющем полете, шумно дыша полетит на сопку в самом центре равнины. Эту сопку нужно взять, опередив противника. Завтра в решающем бою она может сыграть важную роль.

Аттила дал приказ. Птица боя ожила. Крылья — фланги гуннского войска — изогнувшись, будто так легче им было взлететь, поползли на сопку. Этот строй предки гуннов, хунну, могли позаимствовать у народов Северного Китая, с кем воевали степняки-хунну небезуспешно с середины I тысячелетия до н. э. по V век н. э. Не раз мощные крылья Птицы боя сминали тех же степняков… но вздрогнул вдруг Аттила, увидев на сопке воинов врага! Торисмунд и Аэций оказались проворнее гуннов, первыми заняли вершину и легко сбросили с нее наступающего противника.

Гунны отступили, страхом светились их лица, покрасневшие от боевой работы и от лучей солнца, совсем уже низких. Великолепный оратор Аттила, понимая важность момента, произнес пламенную речь. Воины и сами чувствовали, что прекращать бой нельзя, но слова вождя подействовали на них волшебным (а лучше сказать колдовским) образом.

И теперь-то началось настоящее сражение.

Гунны и их союзники лезли на сопку, добирались до вершины, рубились врукопашную с римлянами, готами и их союзниками, падали раненые и убитые с той и другой стороны, сопка тяжелела, по ней тонкими извилистыми ручейками струилась вниз, к небольшой речушке, кровь и тех и других. Ручейки сливались, кровь от этого не менялась, лишь быстрее становилась она и бурливее.

Старый король Теодорих верхом на коне объезжал ряды своих воинов, ободрял их, посылал на вершину. Там стон стоял и вой, и скрежет металла обозленного, там побеждали то римляне, то гунны, но всегда проигрывали мертвые, там люди были нужны. В какой-то момент колыхнулось воинство готов у подножия горы, будто ветром внезапным толкнуло его. Теодорих вовремя не отреагировал на это, слетел, старый, с коня, толпа завыла: «Где король?!» заходила ходуном, подмяла под себя короля, погубила и, даже не осознав это, ринулась на вершину, утяжеляя ее.

А ночь уже хозяйствовала над Каталаунскими полями. Она и развела врагов, накрыла черным саваном побежденных, оставила в полной неизвестности остальных. Эта коварная ночь чуть не сдала в плен Торисмунда, наткнувшегося на повозки и едва отбившегося от гуннов. Оказался в чужом лабиринте возков, людей и Аэций. Ему повезло чуть больше. Он выбрался из вражеского лабиринта незамеченным.

Ночь тянулась очень медленно.

И когда небо слегка посерело, то даже бывалые воины ужаснулись: так много трупов они еще не видели. За два-три часа ужасной битвы здесь, на Каталаунских полях, погибло и с той и с другой стороны около 180 тысяч человек!

То есть в минуту погибало здесь 1000—1500 воинов. А в секунду — от 16 до 25. Такого показателя, пожалуй, в истории войн не добивались даже самые великие изверги… А кто же выиграл битву на Каталаунских полях?

На этот вопрос ответил сам Аттила. Многие его недоброжелатели называют его разными грубыми словами и, по всей видимости, он того заслужил. Но и таких людей, очень сильных, кровь человеческая может напугать как самую изнеженную девочку. Он страшно испугался. Если бы Аттила остался равнодушным при виде стольких трупов, то его вполне можно было назвать нелюдем. Нелюдем он не был. И потому испугался. Но взял себя в руки, никому не показывая свое состояние, и повелел трубить в трубы, «бряцать оружием», шуметь на все голоса. Аттила прекрасно знал, что за лагерем гуннов наблюдает опытнейший Аэций, что демонстрацией его не обманешь, что римский полководец прекрасно знает — атаки на римский лагерь не будет, и все равно дал этот приказ. Чтобы шум оружия и тревожный говор труб сняли с души его, вдруг оробевшей, напряжение страха проигравшего бой полководца.

Атаковать он не собирался.

Торисмунд, отыскав тело отца и предав его земле, хотел атаковать гуннов. Но Аэций, скрывая свои мысли от молодого воина, отговорил его от этой затеи и посоветовал ему вернуться домой и утвердиться на готском троне. Римский полководец боялся, как бы готы, разгромив гуннов на Каталаунских полях, не усилились и не сокрушили Римскую державу, которой верно служил этот патриций.

Так закончилась Битва народов. Умирающая Римская империя совершила свой последний подвиг во имя народов Европы. Аэций, которого смело можно назвать последним римским полководцем по духу, по отношению к родине, к войне, к побежденным и так далее, был вскоре убит… императором Валентинианом, боявшимся, как бы победитель в Битве народов не сбросил его с престола.

Аттила, не рискнувший утром атаковать врага, тревожился в тот день не зря. Он понимал, что Аэций развеял по поднебесью миф о непобедимости гуннов и их вождя, что союз гуннских племен удержать теперь будет невозможно, и вел он себя после поражения как раненый дикий зверь. В 452 г. гунны ворвались на Апеннинский полуостров, разорили Северную Италию, Рим штурмовать не стали, взяли с императора огромный выкуп.

Не способный жить мирно, Аттила вскоре послал императору Восточной империи письмо, в котором оповестил монарха о желании своем пограбить некоторые провинции Византии, потому что, мол, ему не платят дань в увеличенном размере, как обещали. Император Маркиан очень огорчился. Совсем как малое дитя вел себя Аттила! Дашь ему дань — он больше захочет. Увеличишь — он еще больше запросит. Что с таким детенышем-зверюгой делать?!

Пока Маркиан думал, Аттила, еще не догадываясь о действии моральных потерь Каталаунской битвы, повел войско в долину Луары, веселой реки, где в настоящее время можно увидеть, радуясь сердцем, десятки чудеснейших дворцов, замков, старинных крепостей. В середине V века здесь была другая красота — земная. И люди трудились изо дня в день. Хорошо они трудились, было чем поживиться здесь воинам Аттилы.

Он выступил из Дакии и Паннонии, своего логова, с крупным войском и отправился в долину Луары (в те времена река называлась Лигером). Узнав об этом, король вестготов, Торисмунд, который владел долиной Луары, смело вышел наперерез гуннам и достойно встретил налетчика. Состоялась битва, «почти такая же, какая была до того на Каталаунских полях». И гунны вновь потерпели сокрушительное поражение! Смелость и уверенность воинов короля Торисмунда сделали свое дело. Гунны не выдержали напряжения битвы, отступили. Вот теперь-то почуял Аттила, что плохи его дела, и затеял он новую свадьбу.

Пил он на пире как никогда раньше. Пришел в покои свадебные, лег на кровать, уснул пьяным тяжелым сном, и пошла у него из носа кровь, и горлом кровь у него пошла, и задушила Аттилу собственная кровь…

Аэций пережил вождя гуннов не надолго. Его убили на аудиенции, состоявшейся 21.09.454 г. Император Валентиниан III, очень боялся, что полководец лишит его престола. Но не прошло и семи месяцев, как император сам был убит заговорщиками.

А еще через двадцать лет, в 476 г., 4 сентября, был низложен последний император Западной Римской державы юный Ромул Августул.

 

Королевство вандалов

 

В 409 г. готское племя вандалов ворвалось на Пиренейский полуостров, а еще через двадцать лет отправилось в Северную Африку. Готы создали на территории Римской империи несколько государств. В эти же десятилетия с полуострова Ютландия, разделяющего Северное и Балтийское моря, на Альбион стали совершать походы на легких быстрых судах воины племени данов; кельтские племена бриттов покинули родину, отправились на юг, осели в благодатном местечке Галлии, которое получило название Бретань; франки, сгруппировавшиеся на севере Галлии, одержали первые, пусть незначительные победы. В 409 г. с верховьев Дуная ринулись в сторону Пиренейского полуострова племена свевов, битых не раз еще Юлием Цезарем. Били их, били римские полководцы, но выстояли свевы и другие племена, и теперь, когда история резко изменила вектор напряженности, они, увлекаемые мощными потоками полчищ готов, отправились на Апеннины, на Пиренеи.

В 429 г. вандалы во главе с королем Гейзерихом вторглись из Испании в Северную Африку, основав здесь свое королевство. В 430 г. они осадили город Бон, расположенный на территории современного Алжира. Гарнизон во главе с римским полководцем Бонифацием 14 месяцев держал осаду. Бонифаций имел много боевых кораблей, господствовал на море, что давало ему возможность доставлять в город продукты питания. Гейзерих вынужден был отступить.

Продолжая завоевания на севере Африки, король вандалов Гейзерих взял в 439 г. Карфаген. Его успешному продвижению сопутствовало недовольство низов социальной политикой Рима.

В 442 г. вандалы заключили с Западной Римской империей мир, получив богатые земли в Северной Африке.

В середине V века Королевство вандалов превратилось в крупнейшее государство Средиземноморья. Гейзерих захватил часть Нумидии, Мавританию, Триполитанию и, нарушив мирный договор, осуществил морской поход на север, захватил Сицилию, вторгся на Апеннинский полуостров, взял Рим. Вандалы разграбили город и разрушили много бесценных для истории зданий и сооружений в Риме. Отсюда и пошло выражение «вандализм».

В 468 г. римский флот во главе с Василиском стоял на якоре близ Бона (в современном Алжире). Здесь было 1100 галер и транспортных судов. Флот вандалов во главе с Гейзерихом значительно уступал флоту противника. Василиск высадил на берег войско, вел себя опрометчиво. Гейзерих воспользовался случаем, а также благоприятным ветром, послал в бой брандеры, зажигательные суда, а когда они внесли сумятицу в стан противника и подожгли несколько галер, атаковал римлян. Вандалы потопили больше половины судов неприятеля. Василиск чудом не попал в плен.

В 476 г. Одоакр, вождь остготов, свергнул и сослал последнего римского императора Ромула Августула. Официально прекратила существование Римская держава, а на территории Апеннинского полуострова возникло королевство варваров во главе с Одоакром. Он щедро наградил верных воинов, раздав им треть всей земли римских собственников. Это был богатый дар. В корне менять внутреннюю структуру государства Одоакр не стал. Да он и не знал, как это сделать, что для этого делать.

В 488 г. на Север Апеннинского полуострова ворвались племена остготов во главе с талантливым вождем Теодорихом. Он основал здесь королевство со столицей в Равенне в 493 г. и начал войну с Одоакром, одержал победу, провозгласил себя королем готов и италиков. Теодорих, понимая, что государству нужен закон, издал приблизительно в 512 г. «Эдикт» –  единое для римлян и готов законодательство. Это было крупным шагом вперед по сравнению с деятельностью Одоакра.

 

Теодорих Великий

Теодорих Великий, Теодерих (около 454-526 гг.), король остготов с 493 г., сын Теодемира из знатного рода Амалов. В середине V в. остготы обитали в Паннонии, совершая набеги на Восточную Римскую империю. Отец вынужден был отправить мальчика Теодориха заложником в Константинополь. Здесь будущий король пробыл около десяти лет. Талантливый мальчик проникся величием греко-римской культуры, и, повзрослев, он решил объединить остготов и создать могучую державу, которая продолжила бы традиции греков и римлян. Приблизительно в 475 г. он объединил старые нижнедунайские поселенья. Приблизительно в 485 г. император Зенон  даровал Теодориху звания сенатора, патриция, военачальника и консула. Кроме этого Зенон баловал короля остготов богатыми подарками, своего рода данью. Вторую цель осуществить было сложнее. Теодорих во главе своего народа двинулся на Константинополь. Император, сознавая беду, нависшую над Византией,  , предоставил Теодориху возможность занять отложившуюся от империи Италию. Около 250 тыс. остготов с семьями и всем своим имуществом человек на правах союзников императора глубокой зимой отправились в Италию, оказавшуюся под властью герулов. Пройти Альпы в это время года было очень сложно, тем более не войску, а народу. Но остготы сделали это. Они разгромили войска Одоакра в битвах при Изонцо, Вероне и Адде, загнали их в 489 г. в сильную крепость Верону. Взять город остготы не смогли. Теодорих обещал разделить с противником Италию и Одоакр открыл ворота. Но через несколько дней Одоакр на пиру Теодорих убил доверчивого Одоакра. Затем все сторонники бывшего короля были вырезаны, а герулы рассеяны. Победители заняли многочисленные заброшенные земли. Теодорих вел по отношению к местному населению мудрую, мягкую политику. Король мечтал о мирном слиянии германцев и римлян в новый народ.  Он относился терпимо ко всем религиям. По его приказу на полуострове были восстановлены разрушенные еврейские. Римские первосвященники пользовались при нем большой независимостью. Он открыто признавал римские общественные порядки лучшими из существующих. Памятники Рима, где он впервые побывал в 500 г., привели его в восторг, и он объявил, что Вечный город всегда должен пользоваться особыми привилегиями. Уважая девиз неразрушимой целости империи, он признал свою легальную зависимость от императора Восточной Римской империи, приняв в 498 г. сан короля Италии от императора Анастасия.

В Италии он оставил почти нетронутым бюрократический аппарат как центральной, так и областной администрации. Римляне сохранили судебные, финансовые и муниципальные учреждения и поставлены были в положение равноправное с готами, за одним лишь исключением: только последние могли носить оружие и отправлять военную службу. Теодорих стремился подчинить и готов нормам римского права и устройства. В его королевстве не проводился практиковавшийся в вестготском, бургундском и франкском государствах принцип множественности так называемых «личных прав», т. е. подчинения человека закону того народа, к которому он принадлежал по происхождению. «Эдикт» Теодориха должен был служить сводом, общим для готов и для римлян; в своей основе он являлся сокращением римского кодекса Феодосия с дополнениями из указов позднейших императоров. Правда, в этот эдикт проникли некоторые варварские обычаи, но и они оказались смягченными влиянием римских юридических понятий. Он создал должность «сайонов», которые должны были служить как бы «очами и ушами государя» в областях, следя за точным исполнением высочайшей воли. Особенное внимание правительства сосредоточивалось на правильном взыскании податей, которыми обложены были, по старой имперской системе, не только коренные жители Италии, но и готы-переселенцы. Самым выдающимся исполнителем начинаний Теодориха был его «статс-секретарь» и главный советник Кассиодор. Он редактировал его указы и был при его дворе активным проводником романизации. Собранные им в конце жизни рескрипты, письма и грамоты Теодориха составляют важный источник для изучения его правления. Высшие и средние слои населения жить стали заметно лучше, стало развиваться земледелие, возродилась торговля, совсем упавшая с начала V в.

Территория государства Теодориха выходила далеко за пределы полуострова, захватывая часть современного Прованса, Швейцарию, Тироль, Австрию и Далмацию. Теодорих стремился утвердить влияние во всем варварском миpe. Одну свою дочь он отдал за бургундского короля, другую – за вестготского короля. Сестра его стала женою Гензериха вандальского. Сам он женился на дочери Хлодвига, короля франков. Теодорих много жертвовал на восстановление в Риме памятников древности, улучшил городское управление, относился с почтением к сенату, заботился о развлечении народа пышными играми в Колизее. Он украсил столицу своего королевства Равенну и построил роскошный дворец. Он ценил просвещенных людей, особенно писателей, собрал около себя немало видных людей, прославивших его царствование. Во главе равеннского литературного кружка стояли Кассиодор, Боэций и Симмах, представители права, философии и красноречия. И все же настоящего, прочного единства между готами и римлянами не было. Да и не могло быть. Сознание теми и другими культурных и религиозных различий возрастало. Единый народ из двух столь разных народов создать не удалось. Это была иллюзия Теодориха, крупного политика. В конце концов Сенат стал органом оппозиции, о чем мы чуть подробнее поговорим в рассказ о Боэции, после гибели которого начался правительственный террор, который поставил крест на идее Теодориха сшить не сшиваемое, «скрестить» два столь разных народа: готов и римлян. Престарелый король вскоре и сам умер.

 

Последний «антик»

 

Государство, начало которому положил Ромул, основатель Рима, в 753 году до нашей эры, прекратило свое существование в 476 году уже нашей эры, когда Одоакр, сын скифского царя Эдикона наместник в императорской гвардии, возглавив мятеж, сверг последнего императора Западной Римской империи малолетнего Ромула, отправил его на юг Италии на дачу. Он Ромула Старшего до Ромула Последнего прошло 1229 лет. Одоакр официально правил Италией как полководец Византийской империи, но по сути дела он проводил политику прежних императоров, стараясь быть самостоятельным.

В 480 году в Риме в знатной семье Анициев родился сын. Назвали его Боэцием. Судьба предоставила ему возможность стать последним мыслителем многовековой истории античного мира.

В судьбе, в творчестве, в самом отношении к жизни, к человеческой мудрости, даже в трагической гибели Боэция есть что-то от Сократа и Конфуция, Будды и Платона, Пифагора и Диогена, от других мудрецов планеты людей, мечтавших сделать мир благороднее, добрее. Прекрасный ценитель и переводчик древнегреческих философов на латинский язык Боэций начал работать в молодые годы, и уже первые его труды были оценены и признаны специалистами.

Ученый, поэт, теолог. Из знатной семьи. В годы краха Римской державы. Неужели он не понимал, что время «антиков» безвозвратно кануло в вечность? Неужели не чувствовал он душой и разумом мощное движение новой жизни? Неужели не видел, что новые люди — остготы ничего общего не имеют с тем, кого он считал и мог считать своим идеалом? Да все он прекрасно видел! Но он был настоящим «антиком», человеком ушедшего времени. И жить иначе он не мог.

Остготы во главе с Теодорихом ворвались в Италию в 488 году. Одоакр справиться с ними не смог. Проиграв несколько сражений, он три года удерживал Равенну. Теодорих сломил сопротивление осажденных, ворвался в город, самолично расправился с германским наемником и образовал королевство остготов на севере Апеннинского полуострова.

Это была во многих отношениях странная страна. Победители во главе с талантливым полководцем и политическим деятелем Теодорихом, конечно же, мечтали о том, чтобы стать полновластными хозяевами Италии, но для этого у них не хватало опыта, средств и образованности. Король остготов понимал сложность положения и в своей политике находил верные решения, смело привлекая к делам государства римскую элиту. Время работало на него. Немногочисленные, но активные остготы, ошеломленные роскошью итальянских городов и достижениями побежденных ими врагов, быстро набирали силу. «Великое переселение народов» к тому времени не прекратилось. Этот мощный «миксер истории» работал напряженно. На Апеннины забредали осколки разных племен, доставшихся Европе в наследство от гунна Атиллы и от других переселенцев. Они становились союзниками остготов. Население государства остготов увеличивалось в большей степени за счет новых людей — победителей. В 510 году Боэция избрали консулом, а это говорит о разносторонних практических и теоретических талантах молодого аристократа, о безграничных его возможностях. О последующих двенадцати годах жизни Боэция известно мало.

В 522 году Теодорих доверил ему пост «магистра всех служб», по современным меркам — это пост премьер-министра! Какая удача, какие перспективы для тщеславных! Никаких перспектив для Боэция. В государстве остготов человек античного склада мышления, потомственный римлянин, предки которого были известны со времен Республики, ученый, великолепно освоивший и творчески обработавший громадный пласт древнегреческой культуры, не мог занимать второй пост в государстве. Боэций это знал. И тем не менее занял высокую должность. Почему? Неужели неутоленные амбиции подтолкнули его на опрометчивый шаг? Нет. Такие ученые подобными болезнями не заболевают. Вероятнее всего, Боэций стал «магистром всех служб» потому, что был он еще и романтиком — как и любой ученый Древнего мира, он верил, что силой своего разума сможет изменить мир, сделать его лучше.

В 523 году Боэция обвинили в заговоре против короля и государства и бросили в тюрьму. Но как обвинили!

Главный осведомитель Теодориха Киприан сначала обвинил сенатора Альбина в том, что то, якобы, ведет секретную переписку с императором Византии Юстином. Была ли на самом деле эта переписка, о том знают лишь Юстин, Альбин и Боэций. На суде магистр всех служб защитил Альбина и в заключении сказал, что Киприан все это выдумал. Затем Боэций не сдержался (романтик, одно слово!) и бросил в зал: «Но если Альбин так сделал, то и я, и весь сенат единодушно так сделали»… после чего магистр спохватился и изрек уже Теодориху: «Но это ложь, великий государь!»

После некоторой заминки Киприан смело пошел в атаку, обвинил в соучастии в заговоре самого  Боэция. Магистра тут же арестовали и отправили в тюрьму. Суда он ждал недолго. Судили его строго. Сам обвиняемый при сем действе не присутствовал. И это было хорошо. Потому что романтикам очень больно лицезреть подобные сцены, когда свидетели явно лгут, причем, с высокоподнятой головой, а судьи с непроницаемыми лицами нарушают те законы, которые они должны оберегать. Три свидетеля подтвердили, что «магистр» сокрыл важные документы, а также то, что он мечтал о свободе Италии. Еще бы Боэцию об этом не мечтать!

За честь и достоинство, за жизнь своего родственника выступил на суде лишь сенатор Симмаха, который в свое время являлся опекуном и воспитателем обвиняемого. Тщетно. Сенат приговорил Боэция к смертной казни. Чуть позже римский сенат повторил приговор — на этот раз Симмахе. Рим прощался с античностью на суде. Римские сенаторы мечтали теперь только о том, как бы им выжить при остготах, сохранить свои должности, свои деньги.

Боэций думал о другом. Он мечтал спасти Рим. Защищая Альбина, который по логике событий того времени, вполне мог заниматься налаживанием секретных связей с Юстином и его племянником Юстинианом, который став чуть позже императором, начнет войну с остготами, «магистр всех служб» защищал свое Отечество. Не Апеннинский полуостров, как географическое место точек, а Римскую империю. Не получилось. Теодорих, мудрый правитель, вовремя понял, какую опасность представляет собой этот человек. Приговор был суровым. Но не окончательным. В противном случае Боэция казнили бы сразу. Не казнили. Дали ему время посидеть в темнице, подумать о том и о сем.

Если бы Боэций очень хотел жить по законам остготов, он бы выдал Альбина, его сообщников (наверняка такие имелись, наверняка Теодорих поверил своему премьеру!), получил бы за это жизнь. Он сделал по-другому. Как сделал бы любой уважающий себя мудрец: он обратился к своей верной спутнице жизни — к философии — и пробыл с нею наедине последние дни жизни, написав лучшее свое произведение «Утешение философией». Вот некоторые мысли о человеке и государстве из этой работы Боэция:

 

Ведь желать дурного, быть может, наш недостаток, но возможность осуществления против невиновного того, что замышляет какой-нибудь злодей, должна выглядеть чудовищной в глазах Бога.

Утрачивается удовлетворение и достоинство, как только кто-нибудь попытается стяжать награду славы, выставляя напоказ свершенное им.

 

Тех же людей, кто собьется

С правой дороги, нарушив

Мира вековечный закон,

Горький исход постигает.

 

И ничто не является несчастьем, если ты не считаешь его таковым, напротив же, кажется блаженным жребием все, что ты переносишь терпеливо.

Жадность всегда делает людей ненавистными в глазах других, а щедрость — славными.

Сокровища лишь тогда приобретают ценность, когда, будучи переданными другими из щедрости, перестают принадлежать вам.

Ваша ошибка простирается столь далеко, что вы считаете, будто вам могут придать блеск украшения. Но это невозможно, ведь если нечто сверкает благодаря украшениям, то прославляется само украшение, сокрытое же под ним сохраняет свое безобразие.

Наихудший человек тот, кто из-за жажды чужого золота и драгоценных камней считает себя наиболее достойным обладать ими.

Лишь обретение друзей, что представляется мне священнейшим видом блага, зависит не от Фортуны, а от добродетели, причиной же стремления к прочим благам может считаться либо могущество, либо удовольствие.

Истинное уважение не имеет ничего общего с чинами, обладающими лишь видимостью достоинства.

 

Разве стоят почести чего-то,

Коль бесчестным людям достаются.

 

Царям неизбежно достается большая доля несчастий.

 

Правители, пошатнувшись, часто увлекают за собой невиновных.

 

И чума нанесет меньший вред, чем враг, прикинувшийся другом.

 

Кто правду ищет, — нелегко ему, —

Он вещи познает, но охватить

Их сущность ведь не сразу всем дано.

 

Война с вандалами

 

Все попытки римлян выбить вандалов из Африки провалились. Более того, несколько раз вандалы устраивали налеты на Италию, грабили и безжалостно громили Рим.

Летом 474 г. между Восточной Римской империей и королевством вандалов был заключен договор о мире. Все завоеванные вестготами земли оставались за ними, римлянам предоставлялась свобода вероисповедания. Кроме того, вандалы обязались отпустить за выплату всех римских граждан, плененных в боях. Унизительный договор для Византии.

Прошло полвека.

Император Юстиниан послал в Африку корпус Велизария. Это была трудная война для полководца. В Африке он раньше не воевал, о вандалах знал мало. К тому же среди его воинов было много массагетов. Хорошие в сухопутных боях они в длительных переходах, тем более – по морю, стали неуправляемыми. Флот прибыл в Сиракузы. Два массагета напились неразбавленного вина, убили товарища за то, что тот пошутил над ними. Случай для массагетов обычный. Велизарий, однако, отнесся к этому сурово, приказал посадить виновных на кол, собрал армию на месте казни и, не боясь родственников и друзей казненных, сказал, что так будет со всеми, кто попытается своевольничать, нарушать дисциплину. Буйные массагеты притихли. С одним важным делом Велизарий справился.

Но было еще море, было непригодное, лишенное удобных гаваней побережье Северной Африки, были вандалы, которые могли разбить войско римлян при высадке на берег.

Велизарию помог Прокопий, военный советник, писатель. Случайно он встретил в Сиракузах знакомого моряка, хорошо знавшего Средиземное море, уговорил его за награду провести флот в Африку. Снабдив корабли всем необходимым, Велизарий дал приказ выйти в море. Сильный попутный ветер принес корабли к Африке, флот незаметно для вандалов пристал к берегу, высадка прошла успешно.

Незнакомая Африка, неизвестный враг, местные жители – как встретят они византийцев?

Велизарий издал указ о том, что все случаи грабежа и насилия будут пресекаться самым жестоким образом. Он не хотел восстанавливать против себя местное население, и все вскоре убедились в правильности сделанного Велизарием шага. До Карфагена, столицы королевства вандалов, предстояло пройти несколько недель по знойному бездорожью. Провиант и вода закончились, их можно было приобрести в селениях, и жители, зная, что воины Велизария плохого им не сделают, открывали базары, торговали продуктами по сходной цене, которая устраивала воинов.

Армия продвигалась к Карфагену вдоль побережья осторожно, как дикая кошка на охоте. Впереди, на расстоянии двадцати стадий (около 4 км) шел отряд из трехсот щитоносцев, самых храбрых и сильных воинов, слева продвигались массагеты, сам Велизарий с полком замыкал колонну, флот плыл, не отдаляясь от берега на виду у полководца. Все было предусмотрено, враг не мог застать Велизария врасплох неожиданной атакой.

Вандалы во главе с Гелимером, узнав о вторжении византийцев, вышли им в тыл и – тоже осторожно – стали преследовать противника. Гелимер отправил в Карфаген послание к брату Аммате, в котором приказал ему выйти в определенный день и час в местечко децим, расположенное в 14 км от Карфагена, где и задумано было разгромить противника, охватив его с трех сторон, прижав к горам, тянувшимся вдоль берега.

Место было выбрано прекрасное. Горная гряда с севера прикрыла византийцам проход к морю – к кораблям в случае поражения. Велизарий сам догадался, что здесь состоится сражение, да и разведчики обнаружили в тылу вандалов. Несмотря на сложность ситуации, полководец, веря в успех, продолжил продвижение по опасному месту.

Аммата, получив послание брата, поспешил, вышел навстречу византийцам на несколько часов ранее условленного срока. Увидев отряд щитоносцев, он сходу бросился в бой. Прекрасный воин Аммата убил двенадцать византийцев, но, сраженный копьем, упал с коня. Его смерть внесла сумятицу в ряды вандалов, неорганизованных перед сражением, непостроенных даже в боевые порядки. Аммата был совсем плохим полководцем. К месту битвы из Карфагена шли, как гуси к водоему, разрозненные отряды и группы отдельных воинов, а авангард, уже проиграв битву, смятый врагом, устремился в панике назад – на своих же, ничего не понимающих, беспечно бредущих, совсем не готовых биться соотечественников. Это был не бой, а избиение вандалов.

На отряд массагетов тем временем наскочила группа Гибамунда, посланного Гелимером с приказом ударить во фланг неприятеля. Увидев врага, один из лучших воинов-массагетов смело направил коня на вандалов. Гарцуя на лихом скакуне, крупный и дерзкий, он пытался вызвать кого-нибудь на поединок, но вид могучего бойца привел в трепет солдат Гибамунда. Вандалы спасовали, испугались. Даже кони их почуяли страх, занервничали. Массагет прискакал к своим, крикнул, что Бог послал им сегодня праздничный обед, повел в бой отряд. Атака саммагетов была неотразима, почти все вандалы погибли.

Гелимер еще мог исправить положение, спасти битву. С крупными силами он подошел к месту событий, оттеснил собравшихся после удачной схватки с Гибамундом массагетов, хотел нанести удар по противнику, но, спускаясь с холма, увидел труп Амматы и… заплакал горючими слезами, как малое дитя – очень он любил младшего брата.

Момент для атаки был им упущен. Велизарий таких ошибок не прощал. Он собрал свои силы, кинулся в бой. Вандалы, хотя и потеряли строй и не готовы были воевать, похоронив славного юношу, все же сражались до ночи, не дали себя уничтожить – растворились в темноте.

Днем византийская армия вступила в Карфаген. Понимая, что война не окончена, полководец приказал восстанавливать стены, разрушенные временем и битвами. В захваченной столице он проводил миролюбивую политику по отношению к местному населению, к вандалам, бросившим оружие, и к маврусиям – аборигенам Африки. Массагеты были недовольны такой политикой. Они мечтали грабить, набивать мешки драгоценностями, но Велизарий упорно стоял на своем. Прослышав об этом, Гелимер, сновавший вокруг города и собиравший солдат в свою армию, решил подкупить массагетов. Лживыми обещаниями, наговорами на Велизария, которому, якобы, дано было указание оставить массагетов в Африке после окончания войны, он добился своего: союзники Византии приняли его условия, обещали в решающей битве перейти на сторону вандалов.

Велизарий догадываясь о настроении среди массагетов, пошел к ним на откровенный разговор. Они очень удивились прозорливости полководца. Беседа была спокойной. Велизарий обещал им в случае успешного для римлян окончания войны и пленения Гелимера огромные суммы и возвращение на Родину.

У массагетов не было причин не доверять ему, и все же сговорились они как-то странно. Степняки обещали не участвовать в сражении на стороне … ни той, ни другой армий, пока не станет ясно, что кто-то одерживает верх: тогда они помогут добить побежденного! Велизарий и этому был рад.

Несколько месяцев продолжалась тихая война: византийцы строили стены Карфагена, повышали боеготовность войска, делали тактические вылазки, следили за действиями вандалов. Наконец полководец понял, что настал час решающего сражения.

Победил в той битве Велизарий. Его воины взяли обоз такой огромный, какой ни до, ни после этого ни одна византийская армия не захватывала. Вандалы, выполнившие обещание, получили все, что обещал им полководец.

Степняки были очень рады победе византийцев.

 

Война с готами

 

Не закончив дела на границе с Персией, где несколько лет Византийская империя вела войну, император Юстиниан начал войну с готами, которые хозяйничали в Италии уже полвека. Эта утомительная, драматичная для всех война продолжалась с переменным успехом около двадцати лет. Прокопий из Кесарии, византийский историк, описал ее весьма подробно в книге «Война с готами», а мы поведаем лишь о ее финале, в котором важную роль сыграли готские военачальники Тотила, Тейя и византийский полководец Нарзес.

 

Тотила

Удача сопутствовала Тотиле одиннадцать лет. Он сплотил готов, не добитых Велизарием по вине Юстиниана, гонял римлян по Италии, несколько раз брал Рим. С трудом император нашел силы и полководцев, способных противостоять удачливому готу, к которому из-за страха переходили даже римские воины. Были моменты, когда Тотила всерьез подумывал о создании на базе готов могучей империи со столицей в Вечном городе.

После изнурительных походов и кровопролитных битв командующему римской армией Нарзесу удалось выманить готов на решающее сражение. Оба полководца выстроили войска, сказали солдатам призывные речи. Готский воин Кокка, находчивый и сильный, выехал вперед и, легко играя копьем, стал вызывать желающего сразиться в поединке. Он был из римских солдат, перебежавших к Тотиле, его хватку знали многие. Кто сразится с Коккой?

Телохранитель Нарзеса, римлянин Анзала.

Кокка пришпорил коня, тот с места взял в галоп, развил большую скорость. Копье Кокка метил в живот противника. Твердая рука у него, много поединков выиграл он.

Конь Анзалы скакал медленно, казалось даже робко, и сам наездник, поддерживая словно бы нехотя копье, лениво колыхался в такт неспешного галопа. Но в тот миг, когда оружие Кокки должно было вонзиться в живот противника, то резко бросил умного скакуна вправо, готский воин остался, обескураженный, слева, и Анзала, изогнувшись, воткнул врагу в живот копье. Кокка мертвый пал с коня. Анзала под шум соотечественников встал в строй.

Но битва не началась. На «сцену», на поляну между двумя армиями, выехал на резвой кобыле Тотила и на удивление всем дал сольный концерт джигитовки. Увешанный оружием с золотой инкрустацией, в богатой одежде пурпурного цвета, гордый и величественный король боевого народа готов пускался по кругу и стрелой носился взад-вперед, подкидывая звенящее копье и хватая его налету. Изгибаясь и изворачиваясь, поднимаясь на стремена и вставая на седло, он вращал копье, как игрушку, вызывая зависть римлян и готов. Тотила летал перед ними, будто запомниться людям хотел, и даже Нарзес, улыбаясь, качал головой – красиво!

Наконец Тотила увидел поднятую руку телохранителя, закончил чудесный концерт и занял место полководца, выслушав доклад: конный отряд, столь необходимый в битве с римлянами, прибыл. Пора было начинать битву, хотя, если говорить откровенно, никому не хотелось биться после такого циркового представления. Разве что Нарзесу: он, хотя и улыбался, но о деле не забывал: приказал усилить фланги пешими стрелками, выстроить их дугой.

Готы построили войско просто. Впереди они поставили конников, за ними – пехоту. И еще проще Тотила хотел победить, приказав солдатам вооружиться одними копьями. То ли перегрелся полководец от джигитовки, то ли послушался совета глупца, то ли сам себя перемудрил.

Сражение началось бурной атакой кавалерии Тотилы, устремившейся в центр римлян. Ее встретили градом стрел восемь тысяч пехотинцев, а с флангов тем временем пошли навстречу друг другу недавно выдвинутые вперед части Нарзеса и чуть было не сомкнули кольцо. Готы, поняв, в какую беду они попали, бросились на врага яростно, как остервенелые псы, но римляне, споро перезаряжая луки, осыпали их стрелами и не подпускали к себе. Много конников потеряли готы, проявив невиданную и бестолково организованную храбрость. А храбрость без ума – это бешенство, хаос, перенапряжение нервных и физических сил, затрачиваемых, как правило, впустую.

С трудом удалось готам избежать разгрома, отступили они к своим, а под вечер на них двинулись пехотные колонны римлян. Нарзес знал военное дело по книгам и битвам, помнил, чем сильны были легионы Камилла И Мария, Павла и Цезаря. Строжайшая дисциплина строя, выдержка, напор. Войско римлян надвигалось на готов ровной единой массой – страшное зрелище. Враг не выдержал, не вынесла душа человеческая сокрушительной красоты людей, облаченных в военные доспехи и стеной надвигающихся на душу человеческую. Побежали готы, куда глаза глядят.

Первой их нагнала ночь, и в мире светлого осталась лишь луна, блеклая, далекая, ненадежная: не прыгнешь на нее, не спасешься под ней. Бежали готы по неровной земле, падали мертвые. Тотила уже не думал о битвах – спастись бы. Догнал его римский воин Аспид. Наперерез кинулся телохранитель короля готов Скипуар, поднял копье, метнул во врага. Но тот на мгновение опередил гота – копье римлянина поразило Тотилу. Упал король, погиб Аспид, рухнул и Скипуар – то наступающие поразили его.

Смертельно раненого полководца готы усадили на коня и долго скакали с умирающим куда-то в сторону луны, совсем поблекшей. Тотилу пытались лечить, но он совсем ослаб от потери крови и умер.

 

Тейя

 

Утром погоня продолжалась. Римляне не знали о смерти Тотилы, гнали готов. Имя короля приводило в трепет всех. Только его смерть удовлетворила бы римлян. Какая-то женщина сказала, что Тотила мертв, показала свежий холм. Римляне разрыли могилу, увидели труп и с облегчением вздохнули: Тотила. Труп закопали, поспешили с радостной вестью к Нарзесу. Но рано было радоваться.

Готы отступили за реку По, где в городе Кумы хранились их сокровища, выбрали нового короля Тейю. Он должен был поправлять дела. Тейя стал собирать готов. Золотом он хотел привлечь к борьбе сильных франков, те не вступили с ним в союз.

Нарзес приказал полководцу Валериану следить за подступами к реке По, держать на замкé переправы. Сам же полководец с крупным войском провел ряд успешных операций в Италии, взял Рим, дробя мощные отряды готов и не давая им возможности соединяться.

Узнав о сокровищах, Нарзес послал к Кумам отряд. Готы укрепились в крепости. Нарзес перекрыл дороги, но Тейя совершил рейд вдоль Ионийского залива, вывел армию к реке Дракон. Позже туда прибыли и войска Нарзеса. Река быстрая, с крутыми берегами. Два месяца римляне и готы не решались атаковать первыми. Но Нарзесу удалось разбить флот Тейи, подвозивший продовольствие, и готы отошли, заняли удобную позицию на «Молочной горе». Подступы к ней были неприступны, небольшой отряд мог выдержать здесь атаку огромного войска. Первое время готы чувствовали себя вне опасности, но вскоре поняли, какую совершили ошибку, бежав от голода к… голоду. Продовольствие на «Молочной реке» быстро закончилось, готы оказались в западне. Нужно было прорваться сквозь плотное кольцо римских войск.

Рано утром началась битва. Соперники понимали, что сражение будет последним в долгой войне. Отчаяние голодных готов и усталость римлян от бесконечной войны с бесстрашным народом утраивали силы и тех и других, но особенно хорошо в тот день сражался король готов. С отрядом лучших воинов он выдвинулся вперед и со щитом перед собой отражал атаки, наносил врагу смертельные удары. Его гордая, высокая фигура в ярком королевском облачении, быстрые движения, сила и отвага притягивали римлян. Всем хотелось убить Тейю. Его нужно было убить, потому что отвагой, умом и авторитетом он не уступал Тотиле. Но телохранители, щитоносцы и сам король были неуязвимы.

Тейя сменил утыканный копьями и стрелами щит, еще один, похожий на дикобраза щит сменил он. Римляне усилили натиск. Щит, утыканный двенадцатью дротиками, трудно было удержать. Тейя крикнул: «Еще!» Щитоносец пробился к нему, подал щит. Тейя повернулся, протянул руку, на мгновение оголил грудь, и дротик римлянина вонзился в него. Король упал. Несколько часов дрался он, надеясь, что ему удастся победить, спасти дело готов, но меткий удар лишил его всех надежд.

Римляне думали, что со смертью короля боевой дух врага ослабнет, но готы превзошли самих себя: дрались они в тот день очень хорошо.

Пришел вечер. Не снимая доспехов, воины уснули. Отдых был коротким. Утром армии вновь вступили в жестокий бой. И вновь невиданную стойкость и силу духа проявили готы. Но наконец поняли, что проиграли они и битву и войну. Устали готы воевать.

Прислав к Нарзесу гонцов, они предложили достойные условия мира: римляне должны были пропустить их с оружием и сбережениями через реку По, а готы, в свою очередь, обязались не пересекать границу Империи.

Нарзес не сразу, но принял условия, и готская война, продолжавшаяся восемнадцать лет, закончилась.

 

Дело и характеристика герулов

Германское племя герулов (эрулов) первоначально обитало в Северной Европе. В III в. герулы двинулись на юг. Восточные герулы во 2-й половине IV в. были подчинены гуннами, а после распада гуннского союза племён основали приблизительно в 500 г. на Дунае своё «царство». В начале VI в. его разгромили лангобарды. Западных герулов в начале 6 в. подчинили франки.

Вот как характеризует герулов в книге «Война с готами» историк VI в. Прокопий из Кесарии.

«Они жили по ту сторону реки Истра, к северу, и почитали большое количество богов; они считали делом благочестия ублажать их даже человеческими жертвами».

«У них не полагалось стараться продлить жизнь стариков или болящих; но всякий раз, как кого-нибудь из них поражала болезнь или старость, он обязательно должен был просить своих родственников возможно скорее устранить его из числа живых людей. Тогда его родные, навалив большую и высотную кучу дров и положив этого человека на самый ее верх, посылают к нему кого-либо из эрулов, но только не родственника, вооруженного ножом. Полагается, чтобы убийца этого человека не был ему родственником. Когда убийца их родича возвращается к ним, они тотчас же поджигают всю кучу дров, начиная с самого низу. Когда костер потухнет, они, собрав кости, тотчас же предают их земле. После смерти какого-либо эрула, если его жена хочет проявить свое высокое нравственное достоинство и приобрести себе вечную славу, она обязательно должна спустя короткое время удавиться у могилы своего мужа. Если она этого не сделает, то в дальнейшем ей предстоит позор, и со стороны родственников мужа она является отверженной. Таковы-то были обычаи эрулов в древности». (Прокопий из Кесарии. Война с готами. Пер. С. П. Кондратьева. М., 1950. С. 205-206).

 

Франкское государство

 

В IV в. н. э. салические (приморские) франки, обитавшие в долине реки Эйсел, расселились в нижнем течении Рейна. В середине того же века они потерпели поражение от римлян, но император Юлиан счел нужным оставить их на месте, в области Токсандрии, на правах федератов Римской державы.

К началу V в., постоянно расширяя свои владения, франки захватили северо-западную Галлию до реки Соммы. На новых землях они создавали обособленные от галло-римлян поселения, что, с одной стороны, помогало им сохранять долгое время самобытность и силу, а с другой стороны, сводило к минимуму (что было важно на первоначальном этапе колонизации) лишние трения с местными обитателями.

В 451 г. франки храбро сражались на Каталаунских полях в составе войска Аэция против гуннов Аттилы.

В 457 г. королем одного из племен салических франков стал Хильдерик I, которого некоторые исследователи называют сыном Меровея, легендарного основателя династии Меровингов.

В 463 г. Хильдерик I воевал в союзе с римлянами против вестготов и против саксов.

В 481 г. королем салических франков стал Хлодвиг I, сын Хильдерика I. Римская империя к тому времени перестала существовать. Небольшой областью Галлии вокруг Суассона управлял бывший римский наместник Сиагрий. В 486 г. Хлодвиг I разгромил войско Сиагрия, расширив территории, подвластную франкам, до реки Луары. Эта победа считается начальной в истории Франкского государства.

В 496 г. Хлодвиг покорил алеманнов, и принял христианство. Этот шаг укрепил королевскую власть, поддержанную после крещения Хлодвига духовенством — а оно в Галлии было мощным. Кроме того галло-римское население стало относиться к повелителю франков благожелательнее. Резиденцией короля стал небольшой городок Париж. Хлодвиг сделал власть наследственной, что тоже укрепило позиции двора, и записал в начале VI века Салическую правду, свод законов нового государства.

В 497 г. франки заняли Париж. К середине VI в. вся территория Франция входила в состав Франкского государства, которое не раз подвергалось разделу.

В 507 г. франки завоевали земли вестготов в Аквитании и восточных франков (второй ветви этого племени) на Нижнем Рейне. Хлодвиг умер в 511 г..

Его сыновья продолжили завоевательную политику. В 534 г. франки захватили королевство бургундов, в 536 г. — Прованс, чуть позже — приальпийские земли алеманнов, владения тюрингов между Везером и Эльбой, баваров на Дунае…

В конце VI и особенно в VII веке короли стали посылать в óкруги своих слуг, графов, наделяя их для управления данной областью судебной, административной, военной и фискальной властью. Впрочем, уже в VII веке короли пришли к верному выводу, что графами лучше назначать местных землевладельцев (в IX веке должность графа стала наследственной).

В VII в., когда власть франкских графов на местах укрепилась, перестал быть политически важным и необходимым для поддержания на нужном уровне авторитета королевской власти древний обычай франков устраивать ежегодный общий обязательный военный смотр, получивший название «мартовские поля».

В первой половине VII в. в государстве франков обострилась внутренняя борьба. К этому времени окрепла в результате завоеваний франкская знать, к которой переходили владения (а часто и рабы) бывшей галло-римской знати. Да и военная добыча была немалая. При правлении Хлотаря II (правнука Хлодвига) знать добилась в противоборстве с королевской властью многого: ей передавался законодательно оформленный контроль над местным самоуправлением.

Следующей крупной победой знати было получение права влияния на назначение майордомов, которые сосредоточили к этому времени всю власть в государстве. Потомки Хлодвига, упустив инициативу в борьбе со знатью, теперь лишились важнейшего шанса укрепить власть королей.

Еще после смерти Хлодвига в Австразии, Нейстрии, Бургундии, завоеванных франками, стали править представители разных ветвей рода Меровингов. В середине VII века центральная, ослабевшая власть стала терять контроль над ними. Правившие короли не имели ни авторитета, ни средств воздействия на местную знать, склонной к сепаратизму, к расчленению государства. Этих королей по заслугам назвали «ленивыми».

На территории Франции в VII в. обособились, став независимыми, Нейстрия, Бургундия, Аквитания. Франки постепенно слились с местным галло-римским населением. Германские народы сломили рабовладельческое государство, изменили общественный строй. Складывание феодальных отношений происходило на основе синтеза отношений позднеантичных, характерных для галло-римлян, и общинных, принесённых франками. При сохранении общей собственности на не поделённые угодья (пастбища, леса, пустоши) у членов германской общины (марки) прекратились переделы пашни, пахотные наделы становились частной собственностью, происходила имущественная дифференциация среди свободных германцев. Галло-римские рабы и колоны, а также разорявшиеся германцы превращались в зависимых крестьян.

В конце VII века положение во франкском государстве было критическим.

Внутренняя борьба закончилась тем, что австразийская знать во главе с Пипином Геристальским одержала победу. Пипина признали майордомом Австразия, Нейстрия и Бургундия. А его сын, Карл Мартелл, сохранив права майордома в этих областях, вновь подчинил центральной власти отколовшиеся было от государства франков Тюрингию, Алеманнию и Баварию.

 

«Новое и старое»

 

В III в. в низовьях Рейна несколько германских племен объединились в союз. Отважными, свободными называли себя франки, и, действительно, даже тогда, когда Римская империя находилась на вершине могущества, эти племена оставались независимыми. Они любили свободу. Но только свою собственную.

В IV в. франки заняли северо-восточную Галлию на правах союзников империи. Они подразделялись на две ветви: салические франки обитали на побережье, рипуарские -–в долинах среднего течения Рейна. В V веке власть над салическими франками перешла к сильному роду Меровингов (Меровей, «рожденный морем», основал, согласно легендам, этот род).

В начале VI века Хлодвиг Великий (481-511) подчинил себе всех франков, а затем — почти всю Галлию и создал крепкое государство. Он умел решать самые сложные политические задачи и правил страной уверенно. Его не зря прозвали Великим. Но после его смерти Франкское государство попало в полосу длительных неурядиц. Причины внутренних раздоров были сложные. Можно обвинять во всех злодействах отдельных людей, тщеславных, завистливых, жадных, готовых убивать даже родных ради богатств и ради собственной славы. Да, они повинны — каждый за свои преступления — перед человечеством. И нет оправдания, скажем, королеве Фредегонде, по приказу которой убивали, травили ядом, сажали в темницы, отправляли в ссылки ни в чем не повинных людей.

Но чтобы понять первопричины раздоров и внутренних смут и уберечь себя от подобной несдержанности, нужно помнить о глобальной «политической атмосфере», сложившейся во всем мире и, в частности, в Западной Европе в IV-V века, когда античный мир в лице Римской империи, рушился, и человечество пыталось найти новые формы международных отношений и отношений внутри каждой страны, народа, племени, рода. Старые законы и обычаи, нравы и порядки тех же франков уже не годились. Галло-римские — тоже. Новая жизнь требовала создания новых законов. Но разве можно забывать обычаи предков? Разве это хорошо? Нет, конечно же. Вот вам и противоречие. Вот и попробуйте его разрешить одним указом. Не так-то это просто.

 

Гость в доме

 

В 486 г. Хлодвиг Великий начал войну с римским полководцем Сиагрием, последним представителем Римской империи в Галлии. Войско франков подошло к Суассону. Хлодвиг, согласно обычаям тех лет, потребовал от полководца римлян подготовить «место сражения». Сиагрий принял вызов, но римское войско проиграло битву, и сам полководец едва спасся бегством от быстрых конников-франков. Бежал он к королю вестготов Алариху II в Тулузу. Тот принял его с подобающими почестями, как и положено у добрых народов мира встречать гостей. Издавна существовала и существует на земле никем не писаный, но свято соблюдаемый закон: «Гость в доме — хозяину честь и слава». Бывали случаи, когда в отчаянии, спасая свою жизнь, человек искал приюта… у врага, и если он переступал порог его дома, то хозяин даже ценой собственной жизни, обязан был сохранить жизнь гостя. Так было. Такой обычай бытует у добрых народов мира по сей день.

Хлодвиг знал об этом. Но ему нужно было создать крепкое государство франков, а римский полководец Сиагрий мешал этому, мог в любую минуту собрать войско, нанести ответный удар по франкам. Хлодвиг потребовал от короля вестготов невозможного: выдать гостя. В противном случае — война. Аларих спасовал. Франки не знали поражений. Войско у них было сильное. Король вестготов приказал выдать гостя послам Хлодвига. Сиагрия бросили в темницу. Без мудрого полководца римские воины не смогли оказать франкам достойного сопротивления. Хлодвиг без труда захватил все земли контролируемые Сиагрием и повелел верным слугам убить пленника.

 

Чаша для церкви

 

Франки были язычниками. Галло-римляне приняли христианскую веру. На территории Галлии во времена Хлодвига было много церквей и монастырей. Не считаться с христианами король не мог, хотя долгое время оставался язычником.

Одержав победу над войском Сиагрия, франки почувствовали себя полными хозяевами Галлии и стали грабить даже храмы. Мы отважные, нам помогают наши боги. В Суассоне воины Хлодвига вынесли из церкви не только драгоценности, но и большую расписанную прекрасным мастером чашу для отправления службы. Все награбленное, согласно обычаям, было собрано в кучу на площади перед церковью. Настала приятная для отважных воинов минута: дележ добычи.

К Хлодвигу подошли послы епископа реймского Ремигия и сказали, что епископ просит вернуть церкви хотя бы чашу. Король не хотел нарушать древние обычаи франков, но понимал, что грядут новые времена, что время языческих богов уходит. Он никому об этом вслух говорить не мог — его бы растерзали за измену собственные воины. Молча выслушав послов, Хлодвиг сказал: «Если сосуд достанется по жребию мне, то я верну его вам».

На площади стояли в ожидании вождя отважные. Глаза воинов горели жадным огнем. Золото, драгоценные украшения, великолепной работы чаша, другая церковная утварь. Скорее бы начался дележ. Кому же достанется чаша?!

Хлодвиг с послами епископа явился на площадь, поднял руку и сказал: «Храбрейшие воины! Я первый раз в жизни прошу вас дать мне без жребия эту чашу. Я вас очень прошу».

Много славных побед одержали франки, благодаря удивительному полководческому дару короля, как много богатств получил (и еще получит) каждый из них! Неужели нельзя один раз уважить повелителя, нарушить обычай предков? Конечно же можно! «Бери чашу, она — твоя! — закричали в один голос франки. — А потом будем кидать жребий!»

Не успели Хлодвиг и послы епископа порадоваться как один молодой заносчивый воин крикнул: «Ты получишь только то, что тебе положено по жребию!» — после чего он опустил секиру на чашу: либо бери чашу, либо участвуй в жребии. Таков был обычай предков. Нарушать его не имел права даже король.

Хлодвиг спокойно поднял чашу, передал ее послам епископа и, ничем не выдавая обиды, покинул площадь. Он не хотел нарушать обычаи франков, но и терпеть в войске таких смельчаков не мог. Врагов у франков было много. Без железной дисциплины, без строжайшего подчинения воле полководца отважные с ними не справились бы.

Через день король почувствовал, как дух своеволия стал разлагать войско. Но Хлодвиг умел ждать. Месяц он терпел, никому ни о чем не говорил, еще месяц, еще один — целый год ждал. Пришла весна. Хлодвиг приказал собираться 1 марта всему франкскому народу на Мартовском поле. В этот день все франки по обычаю показывали королю свое оружие, и горе тому, у кого меч или другое оружие окажется не в порядке! Воинственные франки обязаны были следить за личным оружием. День Мартовского поля являлся для них самым любимым праздником.

Воины в полном вооружении предстали перед королем. Хлодвиг медленно шел вдоль строя, внимательно осматривая мечи и секиры, щиты и копья, другое оружие, приблизился к молодому, запальчивому франку, обидевшему его год назад. Своенравный юноша дерзко посмотрел в глаза королю. Тот спокойно выдержал взгляд и, осмотрев оружие воина, громко, — чтобы слышали все — сказал: «Твой меч, копье и секира хуже всех. Ты не следишь за личным оружием!» Затем Хлодвиг — человек очень сильный — вырвал секиру из рук юноши и бросил ее на землю. Воин опешил, нагнулся к земле, хотел поднять оружие — не успел! Король, резко взмахнув своей отточенной секирой, ударил ей по голове воина. Тот упал замертво. «Так поступил ты с чашей в Суассоне», — сказал негромко Хлодвиг и на поле воцарилась тишина. Лишь мартовский ветер шевелил длинные волосы франков, да в небе пела веселая птаха. Король не нарушил обычай. Но… что он будет делать дальше?

Хлодвиг продолжил осмотр — будто ничего не случилось, будто тишина на поле родилась сама по себе, а не страх породил ее. Ее породил страх! Боялся в те мгновения сам Хлодвиг, догадываясь, что может произойти с ним, если вдруг в войске найдется еще один смельчак! Боялись все без исключения воины, потому что они, пораженные духом своеволия, следили за оружием плохо. Напряженным и осторожным был каждый шаг короля, скованны движения воинов. Они боялись друг друга. Они боялись за собственную жизнь.

Но с каждым шагом Хлодвиг чувствовал себя уверенней и спокойней. Он победил. И своевольного юношу, и дух своеволия, и собственный страх. Больше он в своей жизни не убил ни одного соотечественника. Зато побед одержал над разными врагами много. И воинов своих награждал за подвиги по-королевски, и церкви они уже старались не трогать.

 

Кто крестит Хлодвига?

 

Когда в душе короля произошел переворот и он внутренне, сам по себе, отвернулся от своих богов-идолов, не знает никто. Можно лишь предположить, что уже в те дни, когда случилась история с чашей церкви Суассона, Хлодвиг относился к христианской церкви лояльно, а то и доброжелательно, чего никак нельзя сказать о его подданных.

Однажды королю сообщили, что в Бургундии живет красавица Хродегильда из королевского рода. Хлодвиг через послов попросил повелителя бургундов Гундобада отдать ему в жены девушку. Гундобад не смог отказать королю отважных и отправил Хродегильду, свою племянницу, в Хлодвигу. Девушка действительно была редкой красоты. Свадьба состоялась, Хлодвига и других франков не смутило то, что невеста была крещеной, верила в Бога Иисуса Христа, но сам по себе этот факт говорит о том, что суровые язычники, еще совсем недавно строго придерживающихся обычаев и нравов предков, стали меняться не только внешне, но и внутренне, душевно и духовно…

Вскоре у Хлодвига родился сын. Отец был так рад этому, что поддался на уговоры жены-христианки и разрешил крестить мальчика. А тот через некоторое время умер. Король обвинил во всем христианскую веру. Трудно было Хродегильде успокоить супруга, лишь глубокая, чистая вера молодой женщины в Бога помогла ей в тяжком горе.

Но судьба ниспослала королеве франков еще одно испытание. Она родила второго сына, крестила его, и мальчик — назвали его в крещении Хлодомером — опасно заболел. Тут уж совсем разгорячился Хлодвиг и сказал жене: «Крещеный во имя вашего Христа, и этот мой сын умрет!» Что оставалось делать молодой матери? Молиться Богу. Денно и нощно молилась Хродегильда, просила, чтобы сын ее выздоровел. И Бог услышал ее молитвы. Хлодомер поправился.

Хлодвиг удивился, порадовался божественному  исцелению сына, но на все просьбы жены принять крещение отвечал отказом. По другой причине, для него очень важной. Король отважных был прежде всего королем. Он хорошо знал обычаи и нравы, неписаные законы соотечественников. Взять в жены иноверку он мог, хотя это не всегда поощрялось франками. Но сменить веру отцов и дедов было чрезвычайно опасно. Король франков должен верить в богов франков. Хродегильда, однако, неустанно умоляла его принять крещение.

Однажды в битве с алеманами Хлодвиг попал в серьезную переделку, почувствовал себя неуверенно (такое случалось с любым гением боев). Алеманнов было гораздо больше отважных. Они теснили франков, занимали удобные позиции для решительной атаки. Опытный Хлодвиг сердцем чувствовал, что вот-вот силы его воинов иссякнут, противник сомкнет кольцо окружения и начнется избиение отважных. Король пытался взбодрить воинов личным примером, но алеманы гасили всякую попытку противника изменить ход сражения. Катастрофа приближалась. Лучшие из лучших франков были на волоске от гибели. Что делать?

Как говорят легенды, записанные Григорием Турским в «Истории франков», Хлодвиг в отчаянии обратился к Богу Иисусу Христу, попросил его помочь ему в битве. В этой страстной молитве сильного человека было отчаяние и неверие в богов-кумиров, бросивших франков на произвол судьбы, искреннее обещание уверовать в Бога Иисуса Христа и столь же искреннее желание вызволить соотечественников и себя самого из беды. В этой молитве, очень неумелой, был — человек! Не король, не полководец, но — человек.

Не он первый, не он последний в такую минуту вдруг прозревает, обращается к Богу. Не всем помогает Бог. Почему? Это знает лишь Господь Бог. Это не известно ни одному смертному, но вдруг франки обрели нечеловеческую силу и уверенность, выстояли под натиском алеманнов и перешли в атаку. Этого враг не ожидал.

Король алеманнов погиб в жаркой схватке, франки усилили напор, неприятель, оставшись без полководца, бежал с поля боя. Началось избиение. Алеманны в панике обратились к Хлодвигу с просьбой прекратить резню: «Король, ведь мы уже твои», — сказали они. Повелитель франков «своих» убивать не стал.

Он вернулся домой довольный. Хродегильда, пользуясь случаем, стала уговаривать его принять крещение. Хлодвиг и рад бы, но сомнения все же мешали ему: а вдруг решения короля не поддержат соотечественники? Мудрая супруга втайне пригласила на помощь Ремигия, епископа из города Реймса. Тот внушил королю «слово спасение».

А что же франки? Испытав на себе божескую благодать в страшной битве, они с охотой отказались от «смертных богов» и последовали «за бессмертным богом», которого проповедовал Ремигий. Случилось это в 494 г.

«Отважные» против воинов ислама

В 687 году Пепин II Геристальский победил в битве при городе Тертли армию Меровингов, основал новую династию Каролингов, которая сыграла большую роль в борьбе европейцев с арабами.

В 711 году арабы переправились через Гибралтар в Испанию, разбили вестготов, обитавших там несколько столетий, завоевали Пиренейский полуостров и в 732 году вторглись во владения франков, взяли Пуатье.

Сын Пепина Геристальского Карл вывел навстречу арабам тридцатитысячное войско. «Отважные» во главе с талантливым полководцем одержали до этого прекрасные победы над европейскими племенами фризов, алеманов, саксов, и, по сути дела, восстановили Франкское королевство. Но арабы сто лет не знали поражений. И в этот раз они не думали уступать победу. Никому.

Арабское войско во главе с Абдеррахманом, опустошив Аквитанию, продвигалось по старой римской дороге к Парижу. Около четырехсот тысяч человек шло под знаменами ислама. Конница была подкреплена отрядами африканских кочевников-берберов, прекрасных наездников, метких стрелков. Пожалуй, со времен Кира Великого не собиралось в одном войске так много великолепных конников.

Войско Карла состояло из хорошо обученных, набранных из свободных крестьян-пехотинцев и отрядов кавалерии. Рыцарями назовут их позже от немецкого слова Риттер-конный воин, всадник, и слово это станет символом бесстрашия и воинской доблести. Но сможет ли небольшой отряд бронированной конницы удержать напор атак легкой кавалерии арабов? Карл, зная, что сделать это, практически, невозможно, все же смело повел армию навстречу грозному врагу. Полководец франков по своему усмотрению выбрал удобную для боя местность, изрезанную холмами и перелесками, и вынудил уверенных в себе арабов принять бой именно там, где ему нужно было.

Некоторые полководцы и политики считают, что нападение - лучшая защита. Карл в битве при Пуатье доказал, что защита может быть лучшим нападением. Он построил пехотинцев в глубокую фалангу между реками Клен и Вьена, надежно прикрывавшими фланги, на флангах поставил тяжелую кавалерию, разбросал перед позициями юрких метких лучников.

Арабы не раз сокрушали и более крепкие бастионы, с фалангой они должны были справиться молниеносно, но уже первая атака быстрой конницы отскочила от позиций франков, будто обожженная неожиданным огнем. Но и такое начало в истории войн арабов бывало, они повторили атаку. И вновь отлетели от фаланги "отважных".

Франки "тесно стояли друг с другом, насколько хватал глаз, подобно неподвижной и обледенелой стене и ожесточенно бились, поражая арабов мечами". Три дня шел бой. Сменяя друг друга, отряды арабов вихрем налетели на франков и не в силах взрезать строй, откатились назад. Тяжелая конница Карла лишь изредка вступала в бой. Сам полководец зорко следил за ходом битвы, ждал чего-то. И в тот момент, когда, усталые и обескураженные, они уступали место отдохнувшим воинам, Карл пустил наконец в дело тяжелую кавалерию.

Охватывая арабов с флангов, рыцари, разогнав лошадей, устремились к лагерю арабов. То было невиданное ранее зрелище для воинов ислама. Могучие кони, бронированные воины с длинными копьями, большими мечами, со шлемами на головах мчались двумя тупыми клиньями, сминая арабов. Ход коней не быстр, но накатист, остановить их поступь не в силах ни стелы, ни копья. Словно огромные два молота ударили слева и справа по позициям арабов.

Франки прорвались в лагерь врага, убили Абдеррахмана. Весть о гибели полководца в столь критическую минуту сломила воинский дух арабов. Ночью они спешно покинули лагерь, оставили победителям богатый обоз.

Карла с тех пор прозвали Мартеллом, "Молотом". Через несколько лет он вновь разбил арабов и доказал, что Молотом его прозвали не зря.

 

Лангобардское королевство

Государство, образованное в 568 г. вторгшимися на Апеннинский полуостров лангобардами, и уничтоженное в 773 – 774 гг. Карлом Великим. Лангобарды (в переводе с немецкого – длиннобородые) – германское племя. В I в. н. э. они жили на левому берегу в низовьях Эльбы.  В 9 г. н.э. вступили в союз с Марободом, вождем маркоманов, но в войне с херусками в 17 г. лангобарды переметнулись на сторону херусков. Принимали участие в Маркоманской войне 166 – 180 гг., которая велась между германскими и сарматскими племёнами с Римом и была вызвана передвижениями этих племён на западных границах Римской империи. Нарушив рейнско-дунайскую границу, маркоманы, квады, гермундуры, языги и другие племена прошли в Италию. В 169 г. они хлынули в Северную Италию, осадили Аквилею, разрушили город Опитергий. Война шла с переменным успехом. Лишь в 172 – 174 гг. император Аврелий с большим трудом остановил натиск маркоманов и других племён. По миру 175 г. племена признали римский протекторат. В 177 г. германские племена вновь начали наступление на империю. В 180 г. Коммод заключил с ними мир на условиях восстановления довоенной границы между империей и племенами. Римлянам пришлось построить новую сеть оборонительных укреплений на дунайской границе. В IV – V вв. лангобарды обосновались в бассейне среднего Дуная. В 568 г. авары выбили их оттуда, и лангобарды, образовав и возглавив союз племен, в который вошли саксы, сарматы и др.,  вторглись во главе с королем Альбоином в Северную Италию, которую контролировала в те времена Византийская империя. Лангобарды захватили территорию Ломбардии, получившую от них название, и Тусцию (Тоскану), образовав новое королевство. Позже они  заняли Сполето и Беневенто, получившими статус самостоятельных герцогств. Во время войн лангобарды разрушали города и селения, истребляли или изгоняли римских землевладельцев. Местное население платило лангобардам треть своих доходов. И все же они не стали разрушать позднеримскую структуру землевладения. Лангобарды селились отдельно от римлян, кровнородственными группами во главе с герцогами. В конце VI – середине VII вв. основную массу лангобардов составляли свободные общинники, между которыми происходило имущественное и социальное расслоение. В VIII в. начался процесс феодализации. Обедневшие общинники попадали в зависимость от дружинников, разбогатевших сограждан, от чиновников. В конце VII – VIII вв. оживились ремесло и торговля. При Лиутпранде лангобардский король в 712 – 744 гг. королевство достигло вершины могущества. Сначала жил в мире с папой Григорием II и экзархом, но, воспользовавшись замешательством в Италии из-за иконоборческих эдиктов, стал расширять свои владения в Италии,  завоевал Равеннский экзархат, Эмилию и Пентаполис, покорил герцогов сполетского и беневентского, союзников папы и подошел к самому Риму. Папа римский лично явился в стан Лиутпранда и убедил его отступить. Однако после смерти папы Лиутпранд опустошил римскую область и мирится с папой лишь при условии, чтобы римская милиция помогла ему покорить сполетское и беневентское герцогства. Вскоре он подступил к Равенне, и папе римскому вновь пришлось спасать город от разорения. В 739 г. Лиутпранд вместе с войском Карла Мартелла ходил против арабов. Кроме этого он серьезно занимался правовыми проблемами,  дополнил и развил законодательство предшествующих королей. Айстульф (? – 756 г.), король лангобардов с 749 г., воевал против экзархата, взял в 751 г. Равенну и прогнал последнего экзарха. Затем начал войну с Римом и папа Стефан II отправился во Францию просить о помощи Пипина Короткого. В 754 г. тот вошел с войском в Италию, разгромил лангобардов в битве при Сузе, осадил Павию –Айстульф обещал вернуть Равеннский экзархат. Но после ухода франков Айстульф вновь осадил Рим. Пипин, поддержанный баварцами, в 756 г. отправился в поход в Италию. Айстульф признал верховное владычество франков и вернул экзархат Пипину. Тот подарил его папе.  В 756 г. Айстульф упал с лошади и внезапно умер. В поражении лангобардов сыграли свою роль франки, действовавшие  в союзе с папством. В 773 – 774 гг. при короле Дезидерии Карл Великий завоевал Королевство лангобардов.

 

 

Альбион. Хронология

В середине III в. с территории современной Швеции началось движение германских племен данов со Скандинавского полуострова на юг и юго-запад. Эта миграция явилась составной частью явления, которое ученые назвали Великим переселением народов, хотя происходила она на окраинах Римской державы.

Даны оседали в непосредственной близости от Альбиона, но, пока там находились римские легионы, германцы не совались на богатейший остров, ждали, будто бы предвидя ход истории, копили силы.

В конце IV века, во время разгоревшейся в очередной раз борьбы за власть в Риме, британские легионеры провозгласили Максима Магна императором. Он захватил Альбион и Галлию, но проиграл битву при Аквилее своим соперникам Феодосию и Валентиниану в 388 г., оказался в плену и был казнен.

Его воины остались в Арморике, области на северо-западе Галлии, основали здесь королевство Бретань. Ученые считают, что этот шаг легионеров значительно ослабил бриттов, обитавших на юге Альбиона, куда стали врываться, пользуясь моментом, племена скотов и пиктов с севера острова, и явился причиною многих бед жителей острова. С этим мнением не считаться нельзя, хотя издревле хорошо известно, что свою землю, свою родину нужно защищать и отстаивать собственными руками, не доверяя это важнейшее дело иностранцам.

В 407 г. Альбион покинули последние легионеры. Они отправились в Европу драться с готами, гуннами, другими варварскими племенами. 388 год. 407 год. Следующим ключевым для Альбиона и его обитателей, в том числе и для бриттов, станет 449 год. Обратите на эти цифры внимание!! История проявила по отношению к бриттам завидную щедрость. В 388 и 407 годах она дважды предупреждала жителей юга Альбиона о том, что им пора заняться военным делом самым серьезным образом. Как же отнеслись к этому предупреждению бритты?

В первой половине V века, ближе к середине этого столетия, на острове разразилась межплеменная борьба. Ослаблением обитателей Альбиона тут же воспользовались терпеливые даны и другие «морские разбойники» –  англы, саксы, юты, фризы.

В 446 г., согласно данным «Англосаксонской хроники», в Рим отправились послы-бритты с просьбой оказать им помощь в борьбе против пиктов. Римляне по вполне понятным причинам сделать это не смогли. У них своих проблем было предостаточно.

И предостаточно было времени у бриттов (сорок лет!), чтобы организовать самим на должном уровне военное дело. Они пошли другим путем. Получив отказ в Риме, король бриттов Вортигерн (Гуортеирн) пригласил на остров в 449 г. других «помощников».

В 449 г. три корабля братьев Хенгеста и Хорзы (Генгиста и Горзы), вождей ютов, племенного союза саксов, высадились на острове Тэнет на востоке современной земли Кент. (В «Англосаксонской хронике» говорится, что они высадились у местечка Иппинесфлит.)

В 449—455 гг. саксы, имея лучшее вооружение, одержали несколько побед над пиктами и скоттами, а тем временем на острове Тэнете собралось много воинов и других соплеменников Генгиста и Горзы, постоянно прибывающих с материка. Островок уже не мог удовлетворить всех желающих обрести на Альбионе новую родину.

В 455—475 гг. саксы захватили земли Кента и основали королевство людей Кента — Кентварик.

В 477 гг. на юге Британии высадился второй крупный отряд саксов во главе с Эллом.

В 491 г. саксы взяли и разрушили Андериды, оттеснили бриттов к северу и западу острова и основали королевство южных саксов — Суссекс.

С 500 по 519 гг. саксы, прибывая с материка, расселились в долине реки Темзы и основали королевство западных саксов — Уэссекс.

Согласно английской традиции в 517 г. в Гвинедде (Северном Уэльсе) король Мэлгон Гвинедд организовал сопротивление саксам, успешно отражая натиск чужеземцев до 547 г..

В 519 легендарный вождь бриттов Артур одержал при Бадоне победу над саксами. Эта победа подняла обитателей Альбиона на борьбу с врагом, приостановила англосаксонское завоевание острова.

В 527 основано королевство восточных саксов — Эссекс.

В 545 г. на Альбион вторглись германские племена англов. Они продвигались по острову, обессиленному борьбой с саксами, внутренней, так и не прекратившейся распрей, громили войска местных жителей, с невероятной жестокостью расправляясь даже с мирным населением. Вождя англов Ида не зря назвали Огненосцем. Король бриттского племени Уриен привлек на свою сторону союзников и двадцать лет упорно сопротивлялся сильному врагу, но проиграл решающее сражение, погиб, и Ида захватил все земли к северу от реки Твида до границы пиктов и скоттов…

В 547 г. англы основали королевство Берниции.

В 559 англы основали королевство Дейры.

Приблизительно в 575 г. в Британии стали чеканить золотые монеты.

В 585 г. англы образовали королевство Мерсии.

В 586 г. обитатели Альбиона, не покорившиеся врагу, бежали на запад острова — в гористую небогатую страну камбров (валлийцев) и в Арморику — область на западе Галлии, где жили родственные племена.

Приблизительно в 593 г. англы основали королевство Восточная Англия.

«Англосаксонская хроника» свидетельствует о том, что и во второй половине VI века на Альбионе частыми были войны и сражения, но все же военное напряжение стало спадать. У людей появилось много новых проблем. Государственное устройство, христианизация, законотворчество, созидательный труд увлекали людей, находящихся на разных социальных ступенях, все больше. Войны отодвигались на второй план, хотя, стоит повториться, были они не редкостью в этом благодатном уголке Земного шара. И уж совершенно точно можно сказать, что тот «человеческий ветер», который гнал толпы людей с материка на Альбион, к рубежу VI-VII веков затих, будто бы устав от тяжелой работы и набираясь сил, упрямой упругости для новых бурь. Они всколыхнут Северную Европу в самом конце VIII века, о чем мы поведаем в следующей главе.

В 597 г. началась христианизация острова миссией монаха Августина, посланника папы Григория I в Кен. В этом же г. принял крещение король кентский Этельберт I.

Приблизительно в 602-604 гг. была записана «Правда Этельберта», ставшая первой записью англо-саксонских обычаев и законов.

В 604 г. началась христианизация Эссекса.

В 605 г. объединились Берниция с Дейрой в одно королевство — Нортумбрию.

В 613 г. король Нортумбрии Этельфрид захватил город Девы (англо-саксонский Честер), являвшийся важным стратегическим пунктом бриттов на западе.

В 633 г. в битве при Хитфилде король языческой Мерсии Пенда вместе с союзниками бриттами разгромил войско короля Нортумбрии Эдвина.

В 655 г. в битве на реке Уинвед король Нортумбрии Освью разгромил войско короля Мерсии Пенды, погибшего в сражении, и временно присоединил Мерсию к Нортумбрии.

В 686 г. король Уэссекса Кэдвалла вместе со своим братом Мулом разорили Кент и остров Викт.

В 687 г. Мул вместе с 12 воинами попал в западню. Их закрыли в доме и сожгли. Кэдвалла осуществил карательный поход и опустошил Кент. В следующем г. он, приняв крещение в Риме, умер. На престол Уэссекса вступил Ине. Он правил 27 лет.

В 694 г. народ Кента уплатил за убийство Мула большую сумму денег, заключив с Ине мир.

В период с 600 по 800 гг. белое знамя англосаксов («белый дракон») теснило на запад красное знамя валлийцев. Захватчики дошли до Форта и Клейда.

В середине VII века на Балтийском море наметилось оживление «людей Севера», обитателей Скандинавского полуострова.

В конце VII века завершилась христианизация англосаксов.

В 710 г. король Уэссекса отправил войско против пиктов и против валлийцев.

В 715 г. Ине осуществил поход на запад полуострова, видимо, еще принадлежавший бриттам, нанес им поражение в битве при Воднербере.

В 725 г. Уэссекс воевал с южными саксами, одержал над ними победу.

 

Генгист и Горза

 

Как уже говорилось выше, в 407 г. с Альбиона отплыли на больших кораблях последние легионеры. Они отправились в Европу на помощь соотечественникам: Римская империя переживала самые тяжкие в своей истории времена. Помощь, хотя и своевременная, не спасла ее от беды, но юг Альбиона римляне потеряли.

Даны, «морские разбойники», на быстрых легких судах все чаще высаживались то там, то здесь на острове, грабили население, сжигали небольшие приморские города и уплывали в море. Организовать отпор «бродягам моря» вожди бриттов были не в силах. Разучились они воевать, находясь под надежным прикрытием римских легионеров. Ненадежное дело: чужими руками защищать родину. Вожди бриттов поняли это слишком поздно.

В 449 г. на востоке земли Кент, в том самом месте, где когда-то высадился с войском Юлий Цезарь, вышли на берег два брата Генгист и Горза, вожди народа Юты из племенного союза саксонов — «людей с длинными ножами», как они сами себя называли. Три корабля, около двух сотен головорезов было в распоряжении братьев. Королю бриттов доложили о пришельцах. Гуортеирн через послов предложил братьям пойти к нему на военную службу и защищать морские границы бриттов от набегов данов, а также вести борьбу против пиктов и скотов. Многие племена бриттов не поддержали вождя. Камбрийский бард Голиданна сочинил по этому поводу песню. (Чуть подробнее о песносказителях V – XV вв. н. э. мы поведаем позже).

 

Песня Голиданна

 

Вдохновенные барды пророчили
нам бесчисленные блага, мир,
обширные владения, отважных
предводителей, но после тишины
разразилась буря над всеми племенами
народа. Вожди перессорились,
полные дикой ярости. Скоты
на нас напали. Германцы отразили
наступавших до Каэр-Вайра
и, победив их, свою победу и свое
к нам прибытие праздновали с
кимрами, с людьми из Дублина,
гаэльсами Ирландии Мона, Бретани,
Корнуаля и обитателями
Алквида. Бритты опять
будут могущественны. Издавна
предсказано, что придет день,
когда они будут властвовать, и
что успех венчает их усилия,
когда люди, живущие на их
границах к северу, сойдут в
середину их земли. Так пророчествовал Мирддин,

и это сбудется!

 

В Абер-Периддоне, подчинен-
ные лошадиного начальника
затеяли вражду, не имея еще
повода к законной жалобе. По
общему между собой согласию
они насильственно требовали
дань и начали ее собирать. Кимры
были сильны и не обязывались
платежем дани. Нашелся благо-
родный человек, который ска-
зал: «С дающим плату не долж-
но поступать как с рабом».

 

Во имя Сына Марии, которого
слова святы, будь проклят день,
когда мы не вооружились на от-
ражение владычества саксов, когда
мы их полюбили! Прокляты
будьте малодушные, окружав-
шие Гуортеирна Гвинедда! Они
могли бы выгнать германцев
из нашей страны и ни один
из них не захватил бы и не
опустошил наших земель; но
они не умели предугадать, какие
люди пристают в наши заливы.

 

С того дня, как германцы в
одном из набегов, под
предводительством Горзы и Ген-
гиста взяли хитростью Танет,
они не переставали теснить нас.
Посланный их, обманув нас,
возвратился. Подумайте об опья-
нении на большом пиру от креп-
кого меда; подумайте о насиль-
ственной смерти стольких людей;
подумайте об испуге, о слезах
слабых женщин, терзаемых го-
рем посреди ночной темноты;
Подумайте о нашей будущности.
Если разбойники с Танета когда-
нибудь станут нашими госпо-
дами.
Пресвятая Троица! Пощади стра-
ну бриттскую и не дай ее в
жилище саксам! Отведи им
землю в других странах и спа-
си кимров т изгнания.

 

Во имя Сына Марии, которого
слова святы, будь проклят тот день,
когда кимры не отвергли мало-
душного желания предводителей
и старейшин! Созовемте все,
соберемся все, станем едино-
душно! У кимров одно сердце,
одно намерение, одна отчизна.
Если они были безмолвны, то не
из страха сильных, но потому,
что не одобряли их гибельных
намерений. Теперь призовем Бо_
га и Святого Давида, и они воз-
дадут германцам за их преда-
тельство; пусть раздор поселит-
ся между нашими врагами, и не
будет у них предводителя!
Пусть кимры и саксы сойдутся
на поле битвы, и оружие решит
нашу участь! Когда неприятель
вступит в бой с нашим ве-
ликим предводителем, когда в
рощах раздадутся крики воинов,
тогда битва загорится за берега
Вии и за землю Озер, тогда под-
нимется наше знамя, тогда мы
устремимся за ним и саксы па-
дут, как листья с дерев.

 

Кимров подкрепили их дуб-
линские союзники; передовые ря-
ды германцев смешались с их
задними рядами, лица их были
бледны, и они дрожали. Товари-
щи их лежали в окрест в кро-
вавых лужах. Оставшиеся в
живых пустились бежать пеш-
ком и в беспорядке через ле-
са киллинские и бурхидинас-
кие. Война уже не будет опус-
тошать страны бриттов: свои-
ми руками мы покончили эту вой-
ну. Враги, идущие на Каэл-Гери,
лукаво жалуются на тех, кото-
рые не покидают своих холмов
и свои доли. Не на добро
высадились они к Абер-
периддону. Потребованная ими
подать принесла им беду. Их
высадилось восемнадцать тысяч
Страшно было их поражение, -
Только четверо возвратилось до-
мой. рассказывали они своим же-
нам о мирном деле, но от
одежд их слышался запах
крови.

 

Соберитесь кимры, и не бойтесь
подвергнуть опасности свою жизнь.
Люди юга не будут платить да-
ни. Наточите мечи: лучше будут
они убивать. Нанесенные нам ра-
ны принесут доходы лекарям.
Отважные воины Кадвалладера
идут. Воспламенитесь, кимры,
пойдемте на бой: ужас и убийст-
во им сопутствует. Чтоб
избавиться от платежа дани, они
весело идут на смерть, они еще
пронижут своими стрелами чу-
жеземцев, но никогда, никогда
не будут они платить им дани.

 

В лесах, на полях, по го-
рам, в темноте перед нами
идет свет. Конан водит нас
в каждое предприятие. Саксы
перед бриттами закричат: «Бе-
да!» Кадвалладер, наше копье,
и его сотрудники своим мужест-
вом истребят саксов, пото-
пят их в их же крови, если
только они осмелятся выйти за
свои пределы. Они положат ко-
нец их опустошениям, их на-
силиям, и саксы, обращенные в
бегство, поспешат в дорогу к
Каэр-Гюинту.

 

Счастливый день, когда кимры
расскажут, как Пресвятая Трои-
ца избавила их от всех бед!
Дивед и Гливиссиг, не опасай-
тесь более! Посланные вожди ло-
шадей не встретят похвал; саксон-
ские предводители не найдут
припасов. За вторжение к нам
они заплатят жизнью. Пусть уве-
личивается между ними число си-
рот, лишенных отцов, и умень-
шается число детей, имеющих
отцов! Молитвами Давида и дру-
гих Святых Британии, обратим
их в бегство, далеко отсуда,
к берегам Аргело!

 

Пророческое вдохновение гово-
рит: придет время, когда вои-
ны соберутся одной душою, од-
ним сердцем, когда земля ло-
грийцев будет опустошена ог-
нем. Пусть союз наших дове-
рится нашему прекрасному боево-
му строю: чужестранцы, ранее
вечера, побегут перед нами,
я знаю это наверное: чтоб ни
случилось, нас ожидает побе-
да. Подобно горному медведю,
бросайтесь, воины, к отмщению
за убийство ваши предков. Сом-
кните ваши острые копья. Друг
не старайся защищать собой

тело друга. Пусть будет много

разрубленных голов, мно-
го вдовых женщин, много
жадных воронов над грозными
воинами, много отрубленных
рук, разбросанных перед войском.

 

Когда их предводители встре-
тятся лицом к лицу со смертью,
когда трупы полягут вокруг
их вождей, им будет отмщено
за все грабительства, частые на-
беги и предательства.

 

Кимры победили в бою. У них
одна мысль, одно слово, один
язык, одна вера. Кимры опять
будут победителями. Они хотят
сражаться. Они соберут свои си-
лы, они развернут хоругвь свя-
того Давида, и гаэльцы Ирландии
устремятся к ней через море.
С нами поднимутся люди Дуб-
лина, и они не отступят ни на
шаг в бою.

(Из книги О. Тьери. История завоевания Англии нормандцами, кн. 1-3, - 1858 год).

 

(Лошадиными начальниками прозвали военачальников англосаксов, потому что первые их вожди, Генгист и Горза означали жеребец и лошадь).

 

 

Зачем царям нужны женщины?

Нельзя сказать, что вожди бриттов в VI веке н. э. проводили пассивную внешнюю политику, заботясь лишь о том, чтобы остановить поток сильных племен с континента на остров. Из нижеследующего негрустного рассказа ясно, что их силу, авторитет и влияние ощущали на себе многие народы и племена Западной и Центральной Европы.

Царь Гермегисл правил в шестом веке варнами, осевшими на севере Истра (Дуная). Хорошая была земля, и Гермегисл правил мудро, старался не воевать с соседями: франками на Западе, за Рейном, бриттами — за морем, славянами — на востоке, готами — на юге. Племя варваров было небольшое, царь, понимая, что любой могущественный народ может напасть на него, решил добиться прочного мира старым, испытанным средством: сам женился (он был вдовым) на сестре франкского короля Теодеберта, а за юного сына, Радигиса, сосватал сестру  царя ангилов, одного из племени бриттов, не пожалев для важного дела большого приданного.

Закончив с этим, он как-то прогуливался верхом в сопровождении знати по лесу, с удовольствием слушая хвалебные речи. Погода была прекрасной. Мирно шумели деревья, пели птицы, верещал быстрый ручей, извиваясь между соснами. Вдруг конь остановился, люди увидели на дереве старую ворону, жуткий крик ее встревожил вождя. Побледнел Гермегисл, будто понимая, о чем каркала ворона, и сказал: «Через сорок дней я умру». Его пытались успокоить, но он продолжал: «Чтобы у варнов был мир, надо женить моего сына на мачехе, сестре царя франков, ибо они ближе к нам, сильны, всегда подадут руку помощи. Бритты живут через буйное море, они не опасны для нас. Это предсмертный наказ Радигису. Свадьбой с мачехой он не нарушит законов племени. Сестре царя бриттов отдайте богатое приданное, чтобы и ей не было обидно».

Вождь на вид был здоров, но через сорок дней действительно заболел и умер. Сын выполнил волю отца. Мачеха, став женой юного Радигиса, не очень переживала. И ангилке отослали богатые дары — казалось, чего ей, разбогатевшей, горевать!

Но у ангилов были свои понятия о чести. Бывшая невеста, узнав о выходке Радигиса, пришла в бешенство. Ангилы относились к девушкам строго. Если свадьба не состоялась, то женщина считалась потерявшей честь. Но в чем провинилась невеста?

Несколько раз она посылала к Радигису людей с просьбой узнать, почему он оскорбил ее — тот молчал. И вскипело девичье сердце, мстить кровавой местью призывало оно. Ангилы поддержали девушку, собрали стотысячное войско, подготовили четыреста кораблей, тронулись в путь. Руководила ими девушка, с ней рядом был второй брат, хорошо знавший военное дело. Море переплыли без потерь, устроили укрепленный лагерь. Девушка отправила брата во главе большого отряда на бой с варнами. Битва была беспощадной, войско Радигиса потерпело поражение, юный вождь укрылся в лесах, надеясь, что войско врага не простоит долго на чужой земле, и на помощь франков, с которыми недавно породнился.

Ангилы вернулись без Радигиса. Возмущенная девушка отругала брата, не организовавшего погоню, выбрала сильных и сметливых воинов, приказала доставить жениха живым или мертвым. Лучше — живым. Почему — не сказала. Но ангилы догадались: пытать она хочет обидчика.

Разведчики обыскали земли варнов, нашли беглеца в болотистой чаще, связали его и привели к бывшей невесте. Радигис трепетал от страха: ему жить хотелось, а сестра царя варнов смотрела на него, как на заклятого врага. «Ох, погубит она меня смертью позорной», — думал он, склонив голову.

Девушка смотрела на обидчика и думала: «Какую же пытку ему устроить?» Но в глазах ее блеснуло вдруг что-то явно не смертельное.

— Как посмел ты содеять такое?! — спросила она, разглядывая его, жалкого, перепуганного, а он поднял робкие глаза и рассказал о воле отца, о его мирной политике и очень надежных средствах прочного мира.

— Вот тебе и раз! — девушка покраснела от удивления. — Вы мировые планы строите, а как же я?

Парень-то, Радигис, был красивый: борода пышная, руки крепкие, высокий рост — чем не жених?!

— Не для себя старался, — объяснил Радигис, поглядывая на разъяренную бывшую невесту: стан прямой, упрямый, как ореховая лоза, щеки пунцовые, лицо сердитое, глаза горят. — Хотел мира варнам, — повторил он с мольбой, не стыдясь победителей и девушки.

С каждой минутой, с каждым брошенным на него взглядом юноше все больше хотелось жить. Но суровые ангилы стояли вокруг, и он понимал, что жить ему оставалось мало: сейчас попытают и убьют. Отчаявшись, Радигис крикнул:

— Ну если так хочешь, давай поженимся! — и совсем тихо добавил. — Я исправлюсь.

Сестра царя ангилов услышала его слова и, если верить Прокопию, «так как девушка согласилась на это, то она освободила Радигиса от оков и дружески отнеслась к нему во всем остальном. Тогда он отпустил от себя сестру Теотеберта и женился на бриттийке».

 

Король Артур

 

«Люди с длинными ножами», саксонские племена, уже в первые годы пребывания на острове показали всем, что явились они на Альбион не служить местным вождям, но жить здесь как на родной земле — хозяевами. Народам, обитавшим на Альбионе, это не понравилось. Они начали бескомпромиссную борьбу с пришельцами. Но те действовали активно. В течение семидесяти лет, с 449 по 519 гг., саксонские племена закрепились на Альбионе, образовали здесь три королевства, постоянно расширяя свои владения. С континента на Альбион прибывали все новые племена саксов, и, казалось, на острове не найдется силы, способной остановить этот упрямый людской поток. Но сила такая нашлась.

В Гвинедде (Северном Уэльсе) король Мэлгон, сын Касваллауна, организовал народ на борьбу против саксов, не подпускал врага к своим владениям тридцать лет, с 517 по 547 гг..

В 519 г. вождь бриттов, как гласят легенды, Артур повел войско к горе Бадон. До сих пор некоторые ученые считают, что такого короля не существовало, что это имя легендарное. Оставим ученые споры дело в другом.

Сражение близ Бадона закончилось сокрушительным поражением саксов, началось время короля Артура. Народы Альбиона воспрянули духом, могучая фигура вождя притягивала бойцов. Со всех уголков острова в местечко Каэрлеон на Аске, в замок Артура шли люди. Еще не было мифа, легенды, сказок, бесчисленных рыцарских романов. Но уже был круглый стол Артура, одного из последних ярких представителей уходящего в прошлое, в забытье язычества. Круглый стол! Символ язычества. Символ равных. Никаких пастухов, никаких овец. Все сидят вокруг стола, круглого, как солнце. Солнце — Бог многих языческих верований. Солнце греет одинаково всех, кто сидит за круглым столом.

Образ короля Артура и сидящих за Круглым столом славных рыцарей пришелся по душе романистам эпохи Возрождения. Почему? Быть может, потому, что люди всех времен и эпох мечтали и будут мечтать о своем Круглом столе, о вожде за Круглым столом? Но разве это вождь? За Круглым столом нет вождей – есть только собеседники.

Артур был вождем, которого ждали племена Альбиона. Он одержал несколько побед над саксами. Боевое вдохновение, буквальное, заразило обитателей острова.

Двадцать лет бритты теснили саксов, не давали им покоя. Воины короля Артура не знали поражений. За эти гг. выросло новое поколение бойцов, они мечтали о воинской славе отцов и старших братьев, они мечтали выдворить незваных иноземцев с острова. Артур готовил сильное войско для решительной схватки с врагом. Саксы были в панике. Драться они не разучились, погибнуть славной смертью в великой битве не боялись, но как трудно выходить на бой с заведомо более сильным соперником, какую огромную армию собирает Артур!

Вожди саксов готовились к тяжкой битве.

И вдруг по острову невидимыми волнами пошли радостные для пришельцев слухи о том, что король Артур поругался с Медраудом, собственным сыном от Моргаузы! Сын был хоть и незаконный, но очень сильный. У него была дружина, с которой он не раз побеждал врага. Опытный боец, пользующийся большим авторитетом среди бриттов. Отец поверил слухам и обвинил сына в том, что Медрауд, якобы, соблазнил жену отца Гвенвифар и живет с ней. Как узнал об этом Артур, кто сказал ему об измене жены, о подлости сына, кто замыслил великое зло для народов Альбиона, поссорив двух великих воинов и военачальников?

Жена вождя бриттов Гвенвифар – «сияющая белизна» – заслуженно пользовалась славой женщины неотразимой красоты и мудрой души. К ней часто приходили за советами стар и млад. Ее уважали. К ее мнению прислушивались. Ее любили. Полюбил ее и Медрауд – любовью юного, азартного бойца. Она была старше его, но это обстоятельство, порою, сводит с ума пылких и неосторожных юношей. Выдержанная г.ми красота действует на них, как дерзкая брага после тяжкой битвы.

Друзья отговаривали Медрауда от опасного шага, а вот успел ли он сделать его, про то известно только Гвенвифар и Медрауду! Артур, впрочем, поверил в это не сразу. Некоторое время он носил беду в себе. Однажды ему доложили, что его незаконный сын весь вечер провел в покоях Гвенвифар, и вождь не выдержал, взорвался, пришел к жене, накричал на нее.

«Сияющая белизна» покраснела, забыла про мудрость, про известный всем дар свой успокаивать людей добрым словом, верной мыслью. В этот раз Гвенвифар была – как все обыкновенные женщины в подобных случаях. Муж кричит – и я буду кричать. Муж обвиняет – и я буду обвинять.

– Зачем кричишь?! – спросила резко Гвенвифар. – Ты же не видел. Ты же не знаешь!

– Я знаю. Так было!

Ничего путного они не сказали в тот день, может быть, потому, что ситуация такая непутевая, беспутная, безвыходная: либо ты пойдешь на поводу у жены и будешь всю оставшуюся жизнь терпеть скрытые улыбки за Круглым столом, либо пойдешь по своему пути… Больше дорог нет на этой развилке, если можно считать дорогами то, что с диким визгом отстаивали весь день, всю ночь Артур и Гвенвифар.

– Я все знаю. Он мне сам расскажет. Он – сын, – закончил разговор Артур и вышел из дома прямо на солнце. Утро пришло.

Медрауд об этом еще ничего не знал. Он ехал, спокойный, домой кружной дорогой. Весь день ехал. Всю ночь. Никого не боялся: шалого люда в те гг. на Альбионе не водилось, некому было шалить: воевали с саксами. Дома Медрауда ожидала нехорошая весть, перегнавшая неторопливого путника. Отец вызывал его на разговор. Он не поехал к отцу, испугался. Он уважал и почитал Артура, боялся слов его. Но не силы. Он сам был неслабым человеком.

Артур, не в силах погасить в себе гнев, пригрозил сыну жестокой расправой. Сыну не понравился тон отца. И оба они стали готовиться к битве.

На огромном поле при Камлане встретились два войска бриттов: одно вел в бой знаменитый победитель при Бадоне, другое – его сын Медрауд.

Вот и вся история вождя бриттов, полководца и государственного деятеля, обиженного мужа и прекрасного «плотника», соорудившего известный всему миру уже пятнадцать веков Круглый стол.

Битва была жестокой. Отец и сын собрали в свои дружины всех лучших воинов Альбиона. И почти все они, честно сражаясь друг с другом, погибли. И спасли тем самым саксов от большой беды, переложив на свой народ беду врага.

Некому теперь было сражаться за свободу Альбиона.

Лишь король Гвинедда Мэлгон еще оказывал саксам сопротивление, не подпуская их к границам Восточного Уэльса. Умер Мэлгон в 547 г., когда по острову пронеслась эпидемия «желтой заразы».

Она губила люд без разбора, не спрашивая сакс ты или пикт, скотт или валлиец. Для нее не это было главным. Она землю решила облегчить от непомерной тяжести чрезмерно расплодившихся двуногих существ, и сделала это со спокойствием старой домохозяйки, а люди, старожилы и новые обитатели Альбиона, впервые за сто лет борьбы поняли, притомившись от похоронных дел, что не они друг другу самые страшные враги, что есть у человечества соперники посильнее. Об этих соперниках все они быстро забыли – не прошло и десяти лет после того, как «желтая зараза» задохнулась, сдохла, оставила в покое остров, и занялись своими «конкретными делами»: полями и стадами, домами и детьми, вооружением и воинами, воспоминаниями. Стали люди вспоминать недавнее прошлое, рассказывать долгими зимними вечерами детям все, как было.

Перед битвой при Камлане Артур отправил посла Иддаута в войско сына с тем, чтобы уговорить Медрауда прекратить войну, закончить дело миром. Иддаут предстал перед юным полководцем и с вызывающей гордостью передал слова вождя бриттов. Медрауду не понравилась эта гордость, он сказал:

– Такая речь мне непривычна.

Посол (народ назвал его после этого «Возмутителем Англии») с еще большей спесью крикнул:

– Тебя приучит меч отца слушать речи старших!

Медрауд вспылил:

– А тебя приучит плетка! – но вовремя одумался и махнул рукой. – Ступай!!

Посол вернулся в лагерь Артура, доложил вождю:

– Он хотел меня высечь плеткой.

Битва продолжалась весь день. Силы соперников были равными. Отец и сын хорошо вели бой. Но вот усталый меч рыцаря вонзился в грудь Медрауда, тот пал с коня, и пыл воинов стал резко угасать. И мало осталось на поле боя людей. Король Артур получил смертельную рану. Он слез с коня, опираясь на свой меч Каледфолх, лег на землю. Воины, не стыдясь слез, смотрели на умирающего Артура, на знаменитый Каледфолх, которым он поразил бесчисленное множество врагов. В то страшное мгновение, когда глаза вождя должны были закрыться навечно, откуда ни возьмись явилась к брату сестра – волшебница Моргана и перенесла Артура на волшебный остров Аввалон (Яблочный), исчез куда-то и меч Каледфолх.

На волшебных островах, как всем давно известно, герои не умирают. Они там лечатся, отдыхают, готовятся к новым подвигам, ждут свое время, свой час. Артур был великим героем, достойным того, чтобы попасть в столь прекрасную лечебницу на неопределенное время до полного выздоровления.

 

Барды Альбиона

 

Вожди бриттских племен делали все, чтобы сплотить соотечественников в неравной борьбе против тех, кого судьба гнала на Альбион. Силы действительно были неравные. Представить себе трудно, на чем держались альбионцы, опутанные недоверием друг к другу, враждой. Даже барды — а они сыграли в той борьбе выдающуюся роль — вынуждены были говорить в песносказаниях о внутренней распре бриттских племен в столь отчаянный миг истории.

В середине VI в., когда погибли лучшие воины и вожди бриттов и стало ясно, что борьба проиграна, что жизнь на острове изменилась, барды упрямо заявляли, никого не страшась: каждый завоеватель, проходя равнины Камбрии, будет слышать от побежденных: «делай, что хочешь, но ни твое, ни чье бы то ни было могущество, кроме Божьего, не истребит нашего племени, нашего языка». Это была вера мудрых. Завоеватели не истребили обитателей равнины Камбрии.

Барды находились на острие жизни, и жизнь, многообразную во всех проявлениях, они фиксировали в своих творениях. Бард Анеурин написал «Прославление Кинфелина» о подвигах короля Артура. Талиесин сложил сборник поэм и пророчеств. Он входил в тройку лучших бардов Британии. Давид ап Гвиллим воспел христианскую мученицу Элинед, дочь Брихана. Бард Лливарх Хен воспел битву при Ллонгборде. Мирддин сын Морврана (из тройки лучших) описал борьбу островитян против саксов…

Вот строки из их песносказаний.

 

Да не услышь, мой возлюбленный,

слов укоризны:

я вовек не увижу,

как в мечевой потехе

ты испугался кого-то

или врагу сильнейшему

уступаешь, пятясь,

или, вспять обратившись,

бежишь для спасения жизни,

хотя бы муж многочисленные

рубаху твою железную

лезвиями рубили…

 

Но лишь от него, благого,

стерегущего справедливость,

ратующего за правду,

даруется нам победа:

каждый, кто взыскует,

покорствуя Богу,

помочи Господней,

преуспеет немедля,

коль нелживой жизнью

заслужил ее прежде…

 

О людях всевластных

я слыхивал немало:

должен владетель

жить добродетельно…

 

Везде видал я,

во всех пределах,

что людям всего милее

на земле правитель,

кому над подданными

Господь дарует

власть до века,

пока живет он.

 

…и на севере, и на юге,

всюду найдется

в песнях искушенный,

не скупящийся на подношенья

державец, перед дружиной

жаждущий упрочить

дела свои славословьем,

покуда благо жизни

и свет он видит.

Под сводом небесным

хвалу он да заслужит

и славу вековечную.

 

 

Гномические стихи

 

Бедному быть согбенным,

слабейшему— кротким,

а правде— править.

Добро — в полезном совете

а зло — в бесполезном,

на беду полученном;

Не зазорно украсить…

…жену — сокровищами,

Пиршество — песнопением,

Копейщика — древом битвы,

а рубеж — дружиной,

чтобы жить в мире;

тарч подстать герою,

татю — дубина,

невесте — подвески,

словеснику — писанье…

 

Фрисландия и фризы

Фрисландия - историческая область у берегов Северного моря. Первоначально Фрисландией называлась вся территория, заселённая фризами. Постепенно из Фрисландии обособились отдельные части. На Западе страны выделилась область Кеннемерланд, вошедшая в XI в. в состав графства Голландия, графы которой в 1287 г. присоединили к своим владениям территорию к Западу от залива Зёйдер-Зе (т. н. Западная Фрисландия, в основном соответствует современной нидерландской провинции Северной Голландия).

Фризы – германское племя из группы ингвэонов, единственное из германских племен, сохранившее в древние времена этническую чистоту. Фризы, соседи саксов, занимали Буртангское болото, пространство между Зюдерзее и Эмсом. Еще в XIX в. здесь жили фризы, говорившие на своем родном языке.  Они пришли в эти края с востока из северных фрисландских и дитмарских болот, расположенных на западе Шлезвиг-Голштинии. Во времена Тацита фризы делились на больших и малых и были независимым племенем. В 12 г. до н.э. Друз провел канал от Рейна к Зюдерзее и северное побережье Германии, в том числе и фризов.  В 15 г.  они помогли Германику в его походе к северу от Майнца. Но в 28 г. подняли восстание и добились независимости почти на двадцать лет. В 47 г. Домитий Корбулон их подчинил, но через двадцать г. большая часть фризов, а чуть позже и все они, добились самостоятельности. В великом переселении народов они не принимали активного участия, но оттеснили салических франков от устьев Рейна и Шельды. В Средние века Φризы распадались на западных, средних и восточных. Западные обитали между Зинкфалой и Фли, средние между Фли и Лаубахом, восточные между Лаубахом и Везером. Меровинги начали завоевывать фризов. Карл Мартелл в 734 г. окончательно покорил их и обратил их в христианство. С распадом империи Карла Великого фризы вошли в состав владений императора Лотаря, а затем в состав Лотарингского герцогства Лотаря II. Позже западные и средние фризы частью вошли в состав Голландского графства, Утрехтского епископства, графства Гронинген и т. д., частью образовали союз 7 фризских областей. Восточная Фрисландия сохранила самостоятельность в виде княжества до середины XVIII в. («Брокгауз и Ефрон»).

Об одном из эпизодов войны фризов с данами повествует героическая песнь «Битва в Финнсбурге», предшествовавшая Эпохе викингов и повествующая о нравах тех времен, о нескончаемой распре между германскими народами и их соседями.

В нашей книге мы будем активно использовать произведения средневековых бардов, песносказителей. По мнению автора данных строк, IV – XV вв. н.э. вполне можно назвать Эпохой песносказителей, которые в те одиннадцать лет играли в жизни людей разных стран огромную роль, далеко выходящую за рамки «чистого искусства». В XIX – XXI вв. специалистами проведена титаническая работа по разысканию текстов, переводу их на родные языки (в том числе и на русский язык), исследованию их поэтических и поэтологических особенностей и ценностей. Мы уже говорили, что Земной шар представляет собой единый социально-психологический организм. Одним из очень веских и симпатичных обоснований данной формулы можно признать это явление в жизни нашей планеты: искусство песносказителей, поэтов. Именно явление, а не событие и тем более не факт. Оно было бесконечно многогранным и в то же время имело много общий черт, которые совершенно по разному отражались в эти гранях в зависимости от времени и пространства, от эпохи и страны, от поэта к поэту. Сотни, тысячи поэтов (Звезд Первой Величины на небосклоне поэзии) дали в эти века арабский мир и мусульманский мир,  Индостан, Юго-Восточная Азия, Поднебесная, Япония, Корея и Великая степь, Восточная Европа, Скандинавия, Островная Европа, Западная Европа. И Африка!..

Для того, чтобы понять человеческую суть любого пространственно-временного интервала той эпохи, необходимо (но, конечно же, не достаточно) ознакомиться с творчеством песносказителей. В их произведениях есть и напряжение жизни (социальное, психологическое, бытовое, военное), и могучая поэзия, в строках которой можно услышать шум волны, плеск весел быстроходных драккар, и упрямое дыхание викингов, неравнодушных к крови человеческой, и печальная аритмия угасающих сердец их беззащитных жертв… Там есть образы, рожденные жизнью, завораживающая  аллитерация, уникальные для каждой страны и каждого времени поэтические средства и приемы.

Нет, нет! Мы не будем в данной книге излагать историю или, не дай Бог, теорию поэтики и поэтологии IV – XV вв.

Но мы обязаны подсказать читателю, где он может найти то, что он не найдет ни в одном учебнике, ни в одной даже очень популярной книге о Средних веках, в нашем случае об Эпохе викингов, то есть самою жизнь. Жизнь, ее многомерное и тем именно интересное напряжение, ее тончайшие – душевные – токи он может найти только в сочинениях историков тех времен, хронистов, но, главным образом, - в произведениях поэтов, бардов и песносказителей.

 

Битва в Финнсбурге

Сказание о Финнсбургской битве было сочинено на континенте в те времена,  когда фризы были соседями англов на землях по берегам Северного моря. Оно повествует о том, как датский вождь Хнэф со своей дружиной пировал у короля фризов Финна, женатого на его сестре Хильдебург. Этот брак должен был положить конец долгой междоусобице фризов и данов. Но на пиру старая ссора вспыхивает вновь. Фризы нападают ночью на гостей (здесь и начинается сохранившийся отрывок поэмы), укрывающихся в палатах Финна. Происходит кровопролитная битва. Даны, возглавляемые Хнэфом и его соратником Хенгестом, сначала имеют перевес. Но, в конце концов битва заканчивается фатально для обеих сторон. В ней гибнут и Хнэф, брат Хильдебург, и ее юный сын. Во главе данов становится Хенгест. Он заключает мир с Финном и остается на зиму у него в доме. Даны, однако, нарушают условия мира, убивают Финна и увозят на родину Хильдебург. Ученые пока не могут точно назвать дату написания поэмы и время, изображенное в ней. Некоторые из них считают, что она была написана во времена написания «Беовульфа», другие относят время создания поэмы к X в.

 

…то не крыши горят ли?"

Юный тогда измолвил

муж-воеводитель:

"То не восток светается,

то не змей подлетает,

то не крыши горят

на хоромах высоковерхие,

то враги напустились,

птицы свищут,

бренчат кольчуги,

щит копью отвечает

и рожны звенят;

вот луна просияла,

под облаками текущая, –

вот злые козни подымаются –

обернется им ненависть

новой пагубой.

Вы вставайте,

воины, просыпайтесь,

снаряжайтесь мужи,

о дружине порадейте,

поспешайте в сражение,

неустрашимые бейтесь!"

Пробудилась тогда

добродоблестная дружина,

златосбруйные встали

знатные мечебойцы

У дверей на страже,

ратники великолепные

с мечами, сильные

Сигеферт и Эаха,

у других же дверей –

Гудлаф и Ордлаф,

с ними Хенгест,

храбрый воитель.

Тут же Гудере

Гарульфу молвил,

мол, животом не стоит

в первой же стычке

рисковать не двери

воину столь славному,

когда надеются смертодеи

завладеть этой жизнью;

и вопросил он –

все услышали –

герой бесстрашный,

кто там стоит на страже.

"Сигеферт я, повсюду

сеггский воитель,

вождь известен:

я изведал немало

битв убийственных;

судьбой назначено

тебе лишь то,

что у меня добудешь".

Тут под оградою грянул

гром сраженья,

щиты блестели,

костей защита,

пели доспехи,

половицы скрипели,

покуда Гарульф

не сгинул в сече,

лучший из наилучших,

на земле живущих,

Гудлафа отпрыск,

и другие пали

трупами обескровленными, –

кружит над ними ворон

исчерна темнобурый;

и будто Финнсбург

пламенем весь пылает –

лезвия так сияли.

Я о людях не слыхивал,

чтобы лучше ратовали

и достойней в стычке

тех шестидесяти победителей,

чтобы лучше расплачивались

молодые за сладкий мед,

чем державному Хнэфу

отплатила его дружина:

пять рубились дней,

и не пал, не попятился

ни единый из верной

придверной стражи.

Тут прочь отпрянул

израненный воин,

он сказал, что разорвана

и пронзена его кольчуга,

рубаха кольчатая,

и расколот шлем;

и тотчас воскричал

ратеначальник:

как же ратники ратуют,

раны терпят

как же юные эти…

(Древнеанглийская поэзия. М., 1982. С.5 – 7)

 

Германия. Хронология

 

В конце V в. король франков Хлодвиг разгромил германское племя алеманнов, покорил большую их часть.

В 506 г. алеманны восстали против франков, но были разгромлены и полностью подчинились победителям.

В 510 г. Хлодвиг подчинил рипуарских франков.

В 531 г. сын Хлодвига, Теодорих (Теодерих) I, одержал решающую победу в битве на реке Унструт над тюрингами и включил их земли в государства франков.

Во второй половине VI века была записана Рипуарская правда.

Приблизительно в 560 г. на территорию расселения германских племен впервые ворвались племена аваров.

В VIII—IX вв. германские территории входили в государство Каролингов.

В 746 г. алеманны были окончательно покорены франками.

 

Ирландия. Хронология

Появление человеческого общества на территории Ирландии относится приблизительно к Шестому тысячелетию до н. э. В IV в. до н. э. Ирландию начинают заселять кельтские племена гэлы, или гойделы, постепенно ассимилировавшие докельтское население. Римское завоевание Британии в I в. н.э. не затронуло Ирландия. Процесс социальной дифференциации привёл уже в первые века н. э. к выделению знати и появлению различных категорий зависимого населения (в том числе рабов). Приблизительно в III в. стали складываться небольшие территориальные (первоначально совпадавшие с клановыми) объединения (туаты) во главе с риагами (королями). На их основе сложились первые государства. Сначала было пять государственных объединений, затем, уже в V веке, их стало семь. Около 430 г. Патрик, шотландец по рождению, распространил в Ирландии христианство. Спокойствие, царившее на острове, благоприятствовало развитию учености среди монашествующих. Уже с VI века Ирландия стала центром западной учености, из ее монастырских школ выходили проповедники христианства на материке; главным рассадником их был монастырь на острове Ионе. Эта образованность духовенства, имевшая мало влияния на народ, исчезла, как только норманны и датчане стали тревожить своими набегами Ирландию. Это случилось в 795 г.

 

Предания древней Ирландии

 

Мы предлагаем читателю эти новеллы из древнего прошлого Ирландии для того, чтобы хотя бы слегка приблизиться к далекой истории одного из талантливейших народов мировой истории.

Как говорят предания, до Потопа в Ирландию прибыла Кессаир с племенем. После Потопа из людей Кессаир остался в живых лишь Финтан. Он и поведал о том, как следующие пришельцы во главе с Партолоном сражались с фоморами, демоническими существами, обитающими на острове. Партолон одержал победу в первой на ирландской земле битве. Он научил людей многому — даже варить пиво, заключать выгодные сделки, обрабатывать землю. Племя жило безбедно, но эпидемия страшной болезни уничтожила всех потомков Партолона.

Затем в Ирландию прибыл Немед. Ему удалось победить фоморов, но после его смерти племя попало в жестокую зависимость к ним. В кабале жить плохо. Немедцы решили драться за свободу, потерпели поражение и покинули Ирландию, рассеялись по земле: Старн попал в Грецию, Иарбонел укрылся на «Северных островах»…

Потомки Старна (их называли Фир Болг) много веков спустя вновь поселились в Ирландии, поделили страну на пять частей, избрали короля, реорганизовали армию, улучшили вооружение.

Но вот с «Северных островов» приплыли потомки Иарбонела — племя Богини Дану. Они владели  магией, тайными знаниями, разнообразным чудесным оружием. Племя Богини Дану победило Фир Болг, а затем и фоморов. Казалось, не найдется народа, способного победить племя, но на остров прибыли новые люди, которые до этого долго странствовали по свету, были опытными в военном деле, знали много житейских секретов. Даже магия не помогла племени Богини Дану одолеть их. Шестых по счету поселенцев Ирландии и считают прямыми предками исторического населения страны.

 

Музыка — счастье для друга и меч для врага

 

Шел 300-й г. до н. э. Кобтах Коэл Брэг правил Брегой, его брат Лоэгайре — Лейнстером, где и земли богаче, и рек, озер, лесов много. Королевство Лоэгайре процветало. Кобтах завидовал брату, мечтал завладеть Лейнстером, но воевать с родственником не решался, да и сил у него не хватало, и полководцем он был плохим.

Притворился Кобтах смертельно больным, повелел слугам посадить себя в колесницу, вывезти в поле и позвать Лоэгайре проститься с умирающим. Брат прискакал незамедлительно, спрыгнул с коня, подошел со слезами на глазах к колеснице, наклонился над исхудавшим, побледневшим Кобтахом, который, казалось, едва дышал. Но лицо его было не смертью близкой бледно подкрашено, тело не болезнью иссушено, а завистью человека ничтожного, готового на все. Лишь только Лоэгайре склонился над «умирающим», тот выхватил из-под одежды кинжал и вонзил его в сердце брата, который скончался тут же со слезами жалости и горя на глазах.

Власть в Лейнстере перешла к сыну Лоэгайре. Не успел он похоронить отца, как люди Кобтаха отравили его самого, подсыпав яда в питье. Внук Лоэгайре Лабрайд принял власть. Юноша был добрым и мудрым, имел много друзей, в том числе и чудесного музыканта Крайптине. Лабрайд догадывался о злодеяниях Кобтаха, о том, что коварный родич мечтает завладеть его королевством.

По соседству с Лейнстером, на востоке, правил Скориат. У него была невиданной красоты дочь. Отец строго охранял девушку, не подпускал ко двору сватов. Однажды он дал большой пир, пригласил Лабрайда с Крайптине. На пиру Лабрайд и дочь Скориата влюбились друг в друга с первого взгляда, но даже заикнуться об этом отцу девушки не могли. Крайптине помог им. Поздей ночью он сыграл сонную песню, и все, кроме девушки и Лабрайда, уснули крепким сном. Остаток ночи влюбленные провели в уединении. Скориат узнал об этом, долго ругался, но все же смирился, согласился отдать дочь за Лабрайда, который понравился ему обходительностью, умом и силой.

Сыграли веселую свадьбу.

Кобтах вновь стал худеть и бледнеть. У молодых мог родиться сын, и тогда, даже если Лабрайд умрет, Лейнстер достанется его потомку. У Кобтаха оставался один шанс завладеть королевством — войной. Он решил уничтожить оружием всех, кто мешал осуществлению его планов. В Динн Риг («Крепости королей») он собрал армию. Лабрайд и Скориат, не ожидая, пока враг нападет на них, осадили Динн Риг. Штурмом крепость взять было невозможно и длительной осадой — тоже: прочные стены и большие запасы продовольствия спасали осажденных.

Лабрайд не знал, что делать. Крайптине вновь решил помочь ему, предложил свой план. В полдень он вышел с арфой к стенам крепости, настроил инструмент и заиграл сонную песню. Такой сладкой, успокаивающей мелодии еще не слышали защитники крепости, они быстро засыпали, улыбаясь во сне.

Воины Лабрайда и Скориата лежали на земле, крепко зажав уши. Они знали о великом музыканте, не раз пели и танцевали под его музыку, но все же не верили, что песня овладеет крепостью. Суровые воины лежали на земле и посмеивались: в детские игры играем, а на стенах и внутри крепости уже спали крепким сном воины, дети, старики и сам Кобтах.

Лабрайд без труда взял крепость, пленил коварного родича, и только через трое суток проснулись славные защитники Динн Риг: хорошо они чувствовали себя после долгого, крепкого сна.

 

Похищение быка

 

Поспорили король Айлиль и королева Медб, которые правили в Коннахте на западе Ирландии в I веке нашей эры, кто из них богаче. Они, хоть и были мужем и женой, но, по обычаю, хозяйства вели порознь и богатства копили каждый в своем сундуке. Долго они спорили. Затем повелели слугам принести сокровища из своих покоев. После этого им привели отары овец, табуны лошадей, стада свиней и коров: ни в чем не уступало богатство Айлиля богатству Медб. Только красивый и могучий бык Финдбеннах, родившийся в стадах Медб и по праву принадлежащий ей, перешел в стада мужа. Не хотел бык находиться под властью женщины. Настоящий племенной бык, с норовом.

Такое неуважительное отношение животного печалило Медб. Позвала она Мак Рота, известного гонца, спросила, есть ли в Ирландии бык, подобный Финдбеннаху?

— В королевстве уладов, в краю Куальнге, есть бык Донн Куальнге. Он не уступит Финденбеннаху в красоте и в силе, — сказал Мак Рот.

Королева отправила его к уладам, чтобы он попросил одолжить ей быка на год. Пятьдесят телок обещала Медб в конце г. Дайре — хозяину могучего быка. Дайре согласился оказать ей услугу, но вечером один из сопровождающих гонца неосторожно молвил: «Не дал бы быка добром, взяли бы силой и навсегда». Услышал те слова Дайре, возмутился и отправил послов ни с чем.

Мак Рот рассказал королеве обо всем.

— Что ж, — произнесла Медб, — возьмем быка силой, — и тут же стала собирать войско.

Вскоре в столице Коннахта Круахан Ай собралась огромная армия и двинулась в страну уладов.

Был в войске ирландцев Фергус с тридцатью сотнями воинов. Когда-то он правил Уладом, но сместил его Конхобар. Фергус покинул родину, попросил у Медб приюта. Та приняла его с почестями, и теперь, когда затеялась война, Фергус встал под знамена Коннахта. Хороший полководец он прекрасно знал страну, обычаи, силу и слабость уладов, хотел отомстить Конхобару за нанесенную обиду. Айлиль и Медб поставили Фергуса главнокомандующим.

Улады не готовились к войне, более того странная болезнь поразила их, ослабли воины от болей в животах, не могли поднять меч.

Армия Коннахта подошла к владениям уладов. Никто не встретил врага: лишь холмы и лесные реки встали на пути ирландцев. Увидел Фергус беззащитные родные дали, и перевернулось у него все внутри, забыл он обиду, послал тайно гонцов к уладам и к воину Кухулину, а сам повел войско одному ему известными дорогами: то на север, то на юг. Королева заподозрила Фергуса в измене, спросила, почему войско идет путанной дорогой? Полководец смело ответил:

— Чтобы Пес Кузнеца не выследил нас.

Медб удивилась: кто такой Пес Кузнеца и почему славные ирландские воины должны его бояться?

— Пес Кузнеца, Кухулин, лучший воин уладов, — сказал Фергус, но королева с недоверием отнеслась к его словам и историям о великом воине уладов.

А Кухулин, узнав о вторжении ирландцев, послал отца к Конхобару, сам на колеснице, ведомой Лаэгом, поскакал в приграничные районы, где плутал Фергус. Юный герой хотел тут же сразиться с врагами, но, как ни горяч он был, а план Фергуса пришелся ему по душе.

В лесу, у брода Ат Грена, сошел Кухулин с колесницы, срубил одним ударом меча шест с четырьмя сучьями, заострил его, обжег, написал на нем грозное послание и с такой силой вогнал в землю, что на две трети шест ушел в глубь. На поляне появились разведчики ирландцы, четыре человека, увидели врага, заспорили, кому биться с ним. Кухулин разрешил их спор: на быстрой колеснице бросился на четверых, победил их, отрубил головы, насадил на четыре сука. Затем взвалил тела на коней, и побрели грустные кони в стан ирландцев.

Ирландцы увидели трупы, страшный шест с четырьмя головами, удивились: кто победил прекрасных бойцов, кто написал дерзкую записку, объявил Медб партизанскую войну?!

— Это Кухулин, Пес Кузнеца, — сказал Фергус и добавил. — Теперь он не оставит нас в покое.

Король и королева поняли, что не зря Фергус увиливает от Пса Кузнеца: опасен и грозен улад. Вечером они попросили рассказать о нем. Фергус поведал много историй о подвигах Кухулина, но один из них поразил ирландцев. Случилось это, когда Кухулин был еще мальчиком, хотя знали о нем уже многие, а Конхобар объявил его своим приемным сыном. Однажды царя уладов пригласил на пир знаменитый кузнец Кулан. Король решил взять с собой Кухулина, но мальчик играл со старшими друзьями в военные игры, обещал догнать Конхобара в пути.

Король со свитой прибыл к Кулану. Кузнец принял гостей, постелил всем циновки, началось веселье. Вечером Кулан спросил, не будет ли еще гостей? Конхобар уже забыл о мальчике, да и не мог тот один найти дорогу в лесу. «Нет», — ответил король.

— Тогда спущу с цепи пса, — сказал хозяин.

Пес у кузнеца был огромный и свирепый. Он обежал окрестности, лег перед домой, но учуял чужака и зарычала так громко, что могучие деревья в страхе поджали ветви, ветер замер, боясь шевельнуться. Мальчик, однако, смело шел вперед, хотя был он в два раза ниже ростом пса. Тот вскочил, открыл пасть, кинулся на путника. У Кухулина был лишь шар, который он постоянно держал в ладонях, укрепляя кисти. Увидев зверя, мальчик метнул металлический шар ему в пасть, снаряд выворотил псу кишки. Затем Кухулин схватил собаку за лапы, ударил о камень. В доме услышали звуки боя, и все выбежали на улицу. Кухулин гордо стоял рядом с поверженным псом. Кулан вздохнул: «Что же мне делать без верного стража моих отар?»

— Пока не найдешь такого же пса, — сказал Кухулин, — я буду сторожить твои владения.

В ту же ночь Конхобар решил вручить мальчику боевое оружие, перепоясал его мечом, дал два копья и щит. Кухулин поднял оружие, тряхнул им в воздухе — на мелкие куски разлетелись копья и щит, и еще четырнадцать комплектов оружия разлетелись в щепу! Тогда Конхобар вручил ему собственное оружие. Потряс им мальчик в воздухе, уцелело оно.

— Вот славное оружие, — обрадовался воин, которого с тех пор и прозвали Псом Кузнеца.

Долго рассказывал Фергус о герое уладов, с волнением слушала его Медб, а утром войско отправилось на восток, посылая вперед разведчиков. В полдень у брода Кианнахт Кухулин напал на шестерых воинов, победил их. Вечером он подкрался к лагерю врага, увидел Медб, метнул в нее камень, убил любимую птичку, сидевшую на правом плече королевы, и скрылся. Пока ирландцы искали его в одном месте, он с противоположной стороны метким броском из пращи убил любимую куницу королевы, восседавшую на левом плече. Улад был быстр и неуязвим. С утра до вечера он кружил вокруг ирландцев, но и ночью не давал им покоя.

Королева пыталась подкупить его, предлагала несметные богатства, но отказался Кухулин от всех благ, продолжал наносить врагу удары. Трое суток ирландцы не ставили шатры и палатки, не варили на кострах пищу, не пели песни, думая лишь, как бы спастись от града камней. Медб понял, что поход может закончиться печально, послала Мак Рота к Псу Кузнеца. Тот вновь отказался от богатств.

— Назови свои условия! — воскликнул в отчаянии гонец, и Кухулин сказал, что если каждый день на поединок будет уходить один воин, то он прекратит ночные атаки.

Это понравилось Медб: лучше терять одного бойца днем, чем сто — ночью.

Странная болезнь не отпускала уладов. Конхобару трудно было собрать войско. Вся надежда была на Кухулина. Он ежедневно убивал ирландцев, армия Медб продвигалась вперед медленно. Королева разделила войско на два части: одна пошла в Куальнге за быком, другая отвлекала Кухулина. Замысел удался: бык Донн Куальнге был похищен!

Но Кухулин верил, что Конхобар соберет войско, отобьет быка, и продолжал свое дело, побеждая в поединках лучших ирландцев. Медб знала, что в отряде Фергуса есть воины-улады, способные сразиться с героем. Многие, конечно, будут отказываться, но королева решила осуществить свой план (пусть улады бьют уладов!) с помощью неотразимой красавицы Финдабайр. Вечером королева пригласила в шатер Фер Баета, молочного брата Пса Кузнеца. Финдабайр приветливо встретила воина, наполнила кубки вином. Фер Бает выпил крепкого напитка, разговорился с хозяйкой. Сам того не замечая, он подчинился злым чарам ведуньи, и та, угощая его напитками, постепенно завладела волей воина… Не дожидаясь рассвета, тот отправился на поединок.

Кухулин отговаривал его, но словно бы в заколдованном сне был Фер Бает. Позабыл он дружбу — хотел биться. Кухулин победил его.

Победил Пес Кузнеца еще много уладов и ирландцев, раны и усталость валили его с ног, а врагов оставалось много. Но и Медб занервничала: никто не хотел гибнуть в поединках с Кухулином. Даже Финдабайр не могла ей помочь — воины отказывались входить в шатер королевы. Послала тогда Медб сразу шестерых воинов на бой, но Кухулин вновь одержал победу и, так как враг нарушил договор, вновь стал обстреливать лагерь ирландцев по ночам из пращи.

Однажды на закате солнца пришло небольшое войско уладов во главе с Фолломайном, сыном Конхобара. Сменили они Кухулина на боевом посту, уговорили поспать. Фолломайн приложил травы и зелья на раны, уснул Кухулин крепким сном — трое суток спал, тело его отдыхало, раны затягивались.

Трое суток отряд уладов бился с ирландцами. Втрое больше врагов, чем было в отряде Фолломайна, убили они, но и сами полегли в неравном бою. Фолломайн остался один в живых. Сжал он крепко меч и бросился на Айлиля. Да не суждено было ему пробиться к королю врагов: шесть воинов преградили ему путь, убили смельчака.

Проснулся Кухулин, узнал от Лаэга о битве, крикнул:

— Запрягай косящую колесницу!

Лаэг облачился в кожаную, но легкую, тонкую рубаху из шкуры оленя, одел черный плащ, который, как говорят предания, Симон Маг сшил для правителя Рима, тот подарил его Конхобару, Конхобар — Кухулину, а Пес Кузнеца — Лаэгу. Голову возничий украсил гребенчатым шлемом. Лошадей укрыл металлическими пластинами с наконечниками, остриями копий, шипами и колючками. Такие же колючки, кривые ножи прикрепил к колесам и перед дышлом: все вокруг раздирали они в клочья на бешеном скаку лошадей.

Кухулин надел для боя платье: «двадцать семь нательных рубах, крепко подвязанных к телу ремнями. Поверх надел он пояс из шкур семигодовалых быков, крепкий, дубленый, что прикрывал его тело от пояса до подмышки. Скользили по нему дротики, пики и стрелы как по камню. Повязал Кухулин тонкий передник из шелка, расцвеченный золотом, прикрывающий тело ниже пояса, поверх него одел передник из мягкой кожи годовалых бычков. Взял он меч светлоликий с рукоятью из кости, восемь малых мечей, пятирогое копье, восемь малых копий, изогнутый щит с краем, заточенным, острым, разящим, разрубающим волос на воде. Водрузил гребенчатый шлем…»

И пустился Кухулин на врагов, врезался в центр ирландского войска, рубил врага нещадно. Ирландцы перепугались, вновь заговорили об измене Фергуса. Медб вынудила полководца выйти на бой с Кухулином.

На рассвете Фергус отправился к броду, но меч свой оставил в палатке. Удивился Кухулин: «Почему Фергус пришел без меча?»

Фергус сказал, что все равно он бы не поднял бы меч над ним, да только не это главное: «Честью твоей и воспитанием, что дал тебе я, Конхобар и улады, я заклинаю тебя отступить предо мной на глазах у ирландцев. Не бойся позора. В день главной битвы я отступлю — и все ирландцы побегут. Тогда придет час уладов».

Призадумался Кухулин.

А ирландцы и улады, не зная, что происходит у брода, с тревогой смотрели туда, где ходили друг против друга два бойца. Внимательно следили Кухулин и Фергус за движениями рук, ног, тел соперника. Нужно быть очень внимательным в поединке с равным противником, смотреть ему только в глаза, потому что в глазах сокрыта тайна всех мыслей, движений. Там, в глазах врага, сокрыта самая великая тайна — тайна твоей жизни! Замерли воины обеих армий. А поединщики ходили и ходили по поляне у брода. Напряжение в мышцах, мыслях, в душах — в зрачках напряжение. Жизнь и смерть ходили друг вокруг друга.

Вдруг Кухулин вскочил в колесницу и поскакал от брода быстрее крика людского. Фергус под восторженные возгласы прибыл в лагерь. И на этот раз не удалось уличить его в измене.

По всей Северной Ирландии собирал Конхобар войска. У него нашлись союзники. Они с небольшими отрядами устремлялись туда, где должна была состояться решающая битва, в местечко Гайрех и Илгайрех.

Королева решила послать на поединок с Кухулином Фер Диада, любимого друга Пса Кузнеца, с которым когда-то он познавал секреты боевого искусства у одних и тех же приемных матерей Скатах, Уатах и Айфе. Фер Диад наотрез отказался. Медб направила к нему друидов. Те возвели на лицо воина порчу позора, пригрозили умертвить. Смерть с позором — страшная кара для воина. Фер Диад явился к Медб. Королева устроила пир, незаметно подсыпала в кубок гостя возбуждающего снадобья. Воин расхрабрился, Медб обещала ему великолепную колесницу, о которой не мечтают даже короли, другие богатства, красавицу Финдабайр в жены. На виду у всех королева сняла золотую пряжку со своего платья и подарила Фер Диаду. Такого внимания она не оказывала никому.

Два бойца встретились у брода. Долго вспоминали они былые времена, укоряли друг друга за то, что предали дружбу. Кухулин делал все, чтобы остановить Фер Диада, но тот горел желанием сразиться. Бились они несколько дней. Все виды оружия перепробовали, все виды схваток: ни тот, ни другой не могли одержать победу. В очередной день право выбирать оружие было у Кухулина. Он предложил биться в воде. Фер Диад согласился, хотя знал, что здесь Кухулин особенно опасен. Бой продолжался до полудня всеми видами оружия. Затем воины взяли мечи. Фер Диад нанес противнику удар в грудь. Кровь густо окрасила брод. Кухулин крикнул Лаэгу дать ему га булга. Это тонкое короткое копье со сложным наконечником металось пальцами ноги, впивалось в тело, оставляя на нем до тридцати зазубрин, выдернуть наконечник га булга можно было только вырезав кусок мяса.

Фер Диад прикрыл щитом низ тела, Кухулин рукой метнул га булга выше щита, попал ему в грудь. Возничий подал еще одно копье. Противник дернулся от боли, поднял щит, но второй га булга, пущенный ногой, попал в тело снизу.

— Довольно, ты сразил меня насмерть, — сказал Фер Диад, и только теперь, когда схлынул с души накал битвы, понял Кухулин, что потерял лучшего друга.

Подбежал Пес Кузнеца к умирающему, подхватил его на руки, перенес на родной берег, поднялся и ощутил в теле своем немощь и дурман.

Медб, предполагая, что так и закончится поединок, послала к броду воинов с заданием напасть на ослабевшего Кухулина. Но улады опередили их, упрятали бойца в надежное место, а, чтобы он не сбежал, связали его крепкими ремнями и обручами, приставили к нему женщин, знавших лекарственные травы. Покой нужен был бойцу.

Кухулин рвался в бой, хотел помочь уладам, просил возничего развязать ремни, но Лаэг успокаивал его: «Довольно, о Куку. Ты славно сражался, нужно отдохнуть и залечить раны. Улады справятся с ирландцами без нас».

Утром, в день битвы, через поле у холма пролетела стая птиц. «Это предвестье большого сраженья», — сказал Кухулин и послал Лаэга на дерево следить за битвой и докладывать ему о ней.

На огромном поле выстроились восемнадцать отрядов армии Медб и Айлиля, напротив — воинство Конхобара. Сражение начали молодые улады ударами с флангов. Ирландцы сдержали натиск. Конхобар ввел в бой отряды центра. Битва развернулась по всему полю. Лишь на вершине холма спокойно шелестела трава, а внизу гулял ветер дикой людской злобы, шумела буйная трава человеческая, косил ее бог войны, пугал живой кровью глубоких ран и трупами, замиравшими в глупых позах. Уже не было ни левого, ни правого флангов, ни передовой, ни тыла. Все поле, равномерно засеянное воинами, шумело, волновалось.

Айлиль, Медб и Фергус ринулись с отрядами в бой, потеснили на севере уладов. Конхобар дрался в центре, но громовой шум битвы не мешал ему следить за ходом сражения. Услышав победные голоса ирландцев, он направился на север.

Фергус помнил обещание, данное Кухулину, ждал удобного случая, но вдруг увидел Конхобара, и туман обиды замутил его разум. Он сжал в руках меч, пошел навстречу врагу, повинному в его бедах. Замахнулся Фергус, ударил мечом по щиту Конхобара, выдержал тот удар. Вновь занес Фергус свой меч.

Лаэг доложил о поединке Кухулину. Тот крикнул: «отпусти меня!» Рванулся так, что отлетели прочь ремни и обручи, и без оружия, с оглоблей от колесницы, побежал на поле, поражая противников, пробираясь к месту поединка.

Фергус наступал. С каждым его шагом прибавлялось сил у ирландцев. Они упорно напирали на уладов. Кухулин подбежал к Фергусу сзади, мог бы убить его оглоблей, но не нападал Пес Кузнеца на врагов сзади, да и не смерть Фергуса ему была нужна. Крикнул Кухулин:

— Повернись ко мне, господин мой Фергус!

Фергус увидел израненного, в кровавых повязках Кухулина.

— Ты обещал отступить в день главной битвы предо мной! — сказал герой, и Фергус тут же освободился от поразившего его дурмана, забыл обиды и… побежал.

Бегство командующего ошеломило ирландцев. В паническом страхе они бросали оружие, бежали на запад. Улады гнали их с родной земли, убивали, топили в глубоких реках. Королю и королеве удалось спастись на быстрых колесницах.

Медб, понимая, что улады будут воевать, пока не вернут Донна Куальнге, задумала устроить поединок быков. Донн Куальнге проделал тяжелый путь, незнакомая местность нервировала его — он должен был проиграть.

Бык уладов вышел на поляну, заревел могучим голосом. Финдбеннах, холеный, молодой, приближался к нему с уверенностью непобедимого бойца. Быки ударили копытами, ошметки земли полетели в разные стороны. Глаза животных налились злобой, «ноздри и щеки раздулись, словно кузнечные мехи», изогнулись в напряжении спины. Финдбеннах изловчился, налетел справа, пронзил рогом бок Донна Куальнге.

Улады из отряда Фергуса вздохнули, один из них сказал:

— Не нужен нам такой бык, он даже с молодым не справился. Зря бились из-за него, людей губили.

Донн Куальнге услышал эти слова, рассвирепел. Он понимал, когда его хвалили, им восхищались, но никогда раньше бык не слышал такого презрительного тона по отношению к себе. И коварный удар его разозлил. Он бросился в перед, поддел Финдбеннаха рогами, бросил на землю, вновь поднял и вновь рухнул могучий красавец на землю. Рогами вспорол Донн Куальнге брюхо Финдбеннаху, копытами топтал его, затем поднял умирающего на рога и побрел гордо на родину, разбрасывая по пути останки поверженного противника.

Шел Донн Куальнге, не останавливаясь, спешил. Он на родину хотел быстрее попасть, он чувствовал близкое дыхание родных трав. Пришел бык на землю Куальнге, вздохнул воздух родины, и сердце его от радости или от усталости, а, может быть, от сострадания к погибшим из-за него воинам, «раскололось, словно орех». Умер Донн Куальнге, закрылись его печальные глаза.

 

Мать Донн-Бо

 

Все верховные короли Ирландии, резиденция которых находилась в городе Таре, мечтали установить единодержавную власть, но короли Улады, Мунстера, Эохо, Коннахта, Лейнстера не хотели подчиняться правителям, платить им борома — дань. Дело часто доходило до войн.

В конце I века нашей эры верховный король Ирландии Туатал совершил много военных походов, силой подчинил всех, заставил платить борома. Особенно упорное сопротивление оказали ему лейнстерцы. Много битв выиграли они, не желая жить по указке повелителей Тары и в следующих веках.

Король Ирландии Фергал шел с севера в Лейнстер за борома, собирал по пути армию. Воины с неохотой вступали в войско Фергала: каждый из них говорил, что если пойдет Донн-Бо, то и я пойду.

Донн-Бо был один у матери, потерявшей в предыдущем походе мужа. Внимательный и добрый юноша сочинял стихи, песни, королевские истории, лучше всех запрягал лошадей, заботился о матери, владел копьем и мечом прекрасно. Воины знали, что мать не отпустит его на войну.

Фергал пришел к ней под вечер. Она сидела у окна, смотрела в даль и отпускать сына не хотела. Фергал обещал ей награду, говорил много ласковых слов, только к чему матери слова короля, если сына она посылает на войну? И богатства матерям не нужны…

До поздней ночи шел разговор короля со вдовой. Никто не знает, какое последнее слово сказал ей Фергал, но согласилась мать, молвила сыну: «Я отпускаю тебя. За спины людей не прячься, постарайся вернуться. Да не делай зла безвинным».

Приблизившись к Лейнстеру, Фергал нанял проводников, и те повели армию по глухим тропам в болотистое страшное место. Не успел король сообразить, что его предали, как проводников след простыл. Пришлось разбить лагерь, заняться пищей. Самая удобная площадка находилась близ церкви. Там и обосновалось войско на день-другой, пока Фергал найдет новых проводников. Король не скрывал своей злобы на лейнстерцев, а злость — заразна! От короля она перешла к полководцам, от них — к воинам. А тут еще обоз с продуктами застрял в дороге. Голодные воины установили шатры и палатки и, злобно озираясь, бродили по округе.

Увидели они прокаженного. Тот вел корову домой. Хорошая была корова. Одна-единственная у владельца маленького домика, стоявшего под охраной церкви в глухом краю. Воины потребовали корову, приготовили ее на железных прутьях в огне.

Прокаженный искал защиты у Фергала, его приближенных, но его никто не слушал.

Донн-бо видел все это, жалел несчастного, но помочь ему не мог — денег у него не было. Поужинав, воины попросили Донн-бо развлечь их, спеть песню, рассказать историю. Донн-бо отказывался, ушел в палатку. Шут Уа Майглинни веселил в тот вечер ирландцев. Долго веселил, потому что всем, кто совершил злодеяние, было страшно. Страх шел из сытых утроб, кружился вокруг бурей, шумел шалым ветром, барабанившей ливнем по шатрам и палаткам. До поздней ночи шут веселил воинов — не развеселил.

Утром армия продолжала путь. Унылые воины брели по лесным дорогам, вздрагивая от каждого шороха: всюду им чудились стрелы и копья врагов.

Лейнстерцы встретили их на большой равнине. Битва была жестокая, но уже к середине дня Королю Южного Лейнстера удалось сломить сопротивление противника, и погнал он войско Фергала, и били в тот день пришельцев за борома сотнями. Погиб и сам Фергал.

Остатки войска бежали на север. Проходя мимо селения, где жила мать Донн-бо, воины ускорили шаг, не желая вступать с матерью в грустные разговоры, боясь, как бы она не вышла на дорогу.

Она не вышла.

Мать Донн-бо сидела на скамье у окна, смотрела куда-то далеко-далеко. Она знала, что сын ее плохого сделать никому не мог, она пыталась ответить себе, почему же в таком случае он погиб? Но не находила ответа старая женщина, и смотрела, смотрела далеко-далеко — за небо.

 

Победило молоко

 

Королю Лейнстера Кримтану Скиатбелу вначале битвы против войска племени Фидга доложили, что стрелы и копья противника смазаны ядом. Даже незначительное ранение выводит воина из строя: на теле появлялись пятна, люди падали от нестерпимой боли и зуда, корчились в страшных муках. Только самым сильным удавалось терпеть зуд и боль.

Кримтан повелел привезти к нему жреца-друида из племени круитни. Тростан, так его звали, прибыл незамедлительно, хотя и не вмешивался он в нескончаемые битвы людей, но, узнав о яде, поспешил к лейнстрецам, осмотрел раны и сказал: «Пусть подоят сто пятьдесят коров и сольют молоко в яму». Повеление друида было исполнено. Воины удивленно смотрели на Тростана: что дальше?

«Пусть каждый раненый опустится в яму с молоком. Оно вылечит его от яда», — произнес друид.

Молоко действительно вылечило воинов, боль и зуд прекратились, солдаты брали оружие и спешили на поле битвы.

Войско племени Фидга было разгромлено.

Друид повелел собрать все копья и стрелы, смазанные ядом, и бросил их в костер. Пламя словно бы надломилось от страха, отяжелело, перепуталось, переплелось извилистыми змейками с бледными красными язычками, устремленными вверх. Также змеино корчились недавно люди, пораженные ядом. Но костер, обволакиваемый небом, быстро справился с ядом, огонь выровнялся, пламя стало легким, треугольные острые флажки весело затрепетали над костром.

«Небесное молоко помогло ему», — сказал задумчиво друид и пошел себе думать дальше.

 

Некоторые достижения древних ирландцев

 

В Ирландии было написано разных произведений больше, чем в античной Греции… Мир кельтов удивительно поэтичен и музыкален, мудр и очарователен, как очаровательна и неповторима, фантастична и мудра природа Ирландии.

Кельтам были известны целебные свойства трав и разных продуктов. Они знали секреты заклинаний, заговоров, умели воздействовать на подсознание человека, на его психику.

Кельты в совершенстве овладели морским делом. Во второй половине ХХ века ученый и исследователь Тим Северин построил по древним чертежам и по древней технологии удивительно остойчивую лодку. Он прошел на ней из Англии в Америку по штормовым северным широтам и доказал возможность плавания монаха Святого Брендана через Атлантический океан уже в VI в. н. э., о чем говорят предания и легенды об этом человеке. Контуры, технология изготовления деревянных, обтягиваемых кожей лодок, а также описания одежды из разных кож во многих произведениях кельтов говорят о том, что они были прекрасными мастерами, секреты ремесел которых, к сожалению, практически, все утеряны.

Кельты не записывали специально произведений по философии, государству и праву, эстетике, этике. Они даже не знали о существовании таких слов, понятий и терминов. Но прочитайте их мифы и предания, и вы поймете, что о проблемах мироздания и проблемах человека они думали много и напряженно. Не меньше, чем в Древнем Египте, Месопотамии, Индии.

Ирландцы изобрели две игры, называвшиеся буанбах и фидхелл, которые отдаленно напоминают шахматы. Они изготавливали для своих музыкантов прекрасные инструменты, напоминающие арфу. Ирландские музыканты, арфисты, обязаны были постичь искусство «Музыки Сна, Музыки Смеха и Музыки Плача».

Поединки, описываемые в ирландских сагах, говорят о том, что ирландцы в совершенстве владели искусством боя, которое в настоящее время демонстрируют на рингах мира знатоки восточных единоборств и всевозможные ниндзя.

Ирландцы использовали огамическое письмо, в котором звуки передавались комбинациями различных линий, расходящихся от ствола.

Из описаний одежды в сагах можно сделать вывод о том, что ирландцы знали такие секреты выделки кожи, которые и современные «кожемяки» не прочь были бы узнать. Из кожи ирландцы шили нежное, легкое, прочное нижнее белье и непробиваемую одежду воинов.

 

Плавание Святого Брендана

 

В VI веке ирландский монах, аббат Клонфертского монастыря,  Святой Брендан (Брандон, Брандан) Мореплаватель (484 – 578 гг.) осуществил много морских путешествий, в том числе, он вполне мог ходить вплоть до Америки. До Х века в Ирландии было создано сказание «Плавание Святого Брендана». Существуют легенды о его плаваниях, в том числе и в дальние страны, на небольших кожаных лодках. В XX в. известный исследователь Тим Северин доказал, что на кожаных лодках можно плавать в северных широтах.

 

Филиды

 

Как гласят ирландские легенды, в 432 г. Святой Патрик, получив повеление Всевышнего, прибыл в Ирландию, чтобы обратить островитян в христианскую веру. По мнению же Проспера Аквитанского, жившего в V веке, папа римский отправил в Ирландию в 431 г. Палладия -–с той же целью. Так или иначе, но в VI веке Ирландия была почти вся христианской.

Процесс христианизации прошел здесь мирно, на острове, в местах бывших языческих капищ, были основаны монастыри, ставшие центрами новой религии и письменной культуры. Много скрипториев (переписчиков) стали записывать со слов знаменитых филидов «повести» и «истории» ирландской дохристианской культуры, которые получили название (по исландскому образцу) — саги.

Филиды, великие песносказители Ирландии, честно передали свои бесценные знания, хотя и понимали, что в новой жизни им места нет. В самом деле, зачем и кому нужны люди, способные запоминать до 350 своих и чужих песносказаний (позже их назовут, как сказано выше, сагами), если все теперь можно было записать и любое художественное произведение в любую минуту взять у скриптория и прочесть?!

Да, филиды сочиняли чудные творения. Но частенько они критиковали повелителей, причем во всеуслышание, когда собиралось много народу! Не всегда и не всем на Земном шаре правителям нравилась резкая критика, а то и дерзкое осмеяние. Кроме того, авторитетные среди сограждан филиды, обвинив какого-нибудь зарвавшегося повелителя, могли испортить всю его жизнь: уличенные ирландскими песносказителями хамы часто лишались почестей, славы и даже власти!

В конце VI века в обновленной Ирландии подобная критика стала ненужной. Над замечательными поэтами нависла серьезная угроза. Причем угрозу эту никто из простолюдинов не замечал! В самом деле, зачем приглашать на какой-нибудь праздник гениального поэта, если его роль вполне мог исполнить любитель зубрить стихи и напевать их кое-как?! Зачем рисковать и приглашать филида, у которого глаз пытливый, ум быстрый, а душа, хоть и добрая к добрым, но к злому-то да к неправедному она зла! Сколько раз бывало, выйдет на площадь филид, запоет свою «повесть» или «историю» о людях-согражданах, о делах их, у собравшихся лица от стыда краснеют…

Нет, не нужны, особенно власть имущим, такие филиды. Лучше скриптория заиметь. Скрипторий поскрипит пером, перепишет сагу, повелитель прочтет ее, ненужное (о себе, конечно) тем же пером зачеркнет — тогда уж хоть читай вслух, а хоть хором пой — не страшно.

Не понимали «обновленные» ирландцы, что отказываясь от услуг филидов, они губили великую культуру, величайших поэтов (Точно также покидали сей мир древние барды Альбиона после того, как англосаксы вторглись на туманный остров…).

Действительно, серьезная угроза! Выручил (на время, правда) филидов Колумба, один из трех ирландских святых. На соборе в Друимкете в 575 г. он поддержал филидов, их оставили в покое люди-недруги, но жизнь потребовала от них неисполнимого для поэтов-песносказителей: приспособиться к реалиям христианской Ирландии. А приспособленный филид, это уже не филид…

Следует подчеркнуть, что к филидам в Ирландии отнеслись по-доброму, не так, как, например, в Провансе, на юге Франции, отнеслись в XIII веке к трубадурам. О трагедии трубадуров мы расскажем позже, а пока предлагаем читателям некоторые мысли из произведений филидов Ирландии.

 

Три разговора двух мудрецов

Скажи, о поучающий юноша, знаешь ли ты историю?

Неде ответил:

—Воистину хорошие истории:
изобильное море,
берег залитый,
леса улыбаются,
бегут деревянные лезвия,
цветут деревья,
вырастают злаки,
множество пчел,
сверкающий мир,
счастливый мир,
ласковая весна,
войско с наградой,
солнечные короли,
дивная мудрость,
уходят сражения,
каждый при своем деле –
храбрость мужчинам,
женщинам рукоделье,
…………
сокровища улыбаются,
доблесть в достатке,
искусно всякое ремесло,
благороден каждый,
добрые песни,
песни прекрасны.
А ты, о почтенный, знаешь ли историю?
Ответил Ферхертне:
— Воистину да: ужасны они,

страшное время наступит:
много будет вождей, доблести мало,

добрый суд позабудут живые.

Во всем свете не даст потомства скотина.

Люди забудут скромность.

Покинут герои великих вождей.

Скверными будут мужи,

мало станет королей, а недобрых много.

Много будет несчастий, всякий станет с изъяном.

Колесницы станут ломаться на скачках.

Враги разорят долины Ниалла,
Истина не сбережет богатства.

Забавой шута станет всякое дело,
явится всякая ложь.

Всякий из гордости забудет свое место,

и не встретят почтения статус, возраст,

честь, благородство, искусство или ученость.

Разорение каждому мужу,
растеряет богатства всякий король.

Благороднорожденный заслужит презрение

и возвысится раб, и не станут

почитать ни человека, ни бога.

Истинные короли погибнут

от рук насильников и людей с черными копьями.

Вера исчезнет,
больше не будет даров,
рухнут полы,
кельи падут,
низвергнутся храмы.

Станут пустыми амбары,
негостеприимство погубит цветение.

Наземь падут плоду от неправых суждений.

Исчезнет тропа каждого.

Псы осквернят тела, так что…

на другого из-за тьмы, злобы и скупости.

Под конец последнего мира

будет пристанище нищете, хуле и злобе.

Много распрей с людьми ремесла,
всякий купит шута для веселья,
всякий поставит препоны другому.
На всяком холме утвердится измена, и

не защитит больше ни ложь, ни клятва.

Всякий восстанет на ближнего и предаст брат брата.

Всякий поднимет руку на друга за питьем и едой, так
что не будет между ними ни клятвы, ни духа, ни чести.

Иссушат друг друга скупцы,
хулу вознесут друг на друга насильники.

Уравняются, забудут о клириках, отринут мудрых.

Музыка достанется простонародью.

Геройство пребудет в кельях монахов,
обернется мудрость неправым судом,
станут судить церковь правом короля.

Зло проникнет в епископский посох.

Станет всякая любовь прелюбодеянием.

Гордость и своеволие обуяют сыновей крестьян и рабов.

Скупость, негостеприимство и

нужда завладеют благородными,

так что померкнут их песни.

Великое искусство в рукоделии достанется шутам,
так что станут получать все бесцветные платья.

Неправый суд станут вершить короли и вожди.

Непокорность и злоба овладеют умами людей,

И не станут рабы да служанки нести службу,

Короли и вожди не услышат просьб и решений племен,

Управители церковных земель станут глухи

К голосам земледельцев, не пожелает крестьянин

Заплатить должное своему господину,

Держатель церковной земли не воздаст

Положенное церкви и законному аббату,

Не подчинится жена слову первого мужа,

А сыновья и дочери — отцам и матерям,

Не встанут ученики перед учителем.

Суемудрием и ложью обернется всякое ремесло,

И пожелает каждый превзойти своего учителя,

Пожелает младший сидеть тогда, когда стоит старший,

Не постыдятся короли и вожди

Идти в покой для еды и питья перед лицом своих друзей,

Что станут прислуживать им вместе с их людьми и свитой,

Не постыдится земледелец есть,

Затворив свой дом перед искусным человеком,

Что продает свою честь и дух за платье и пищу,

За едой и питьем повернется всякий щекой к другому,

Зависть овладеет всяким,

Так что продаст он свою честь и душу за крупицу.

Скромность забуду, станут людей презирать, вождей
убивать статусы забудут, воскресенье отбросят,
буквы забудут,
поэтов не станет больше.

Не станет больше правды, и лживый суд будут творить
насильники последнего мира;
чуть появившись, погибнут плоды от нашествия
чужеземцев и простого люда.

Слишком много людей станет повсюду.

Границы раздвинутся до предгорий.

Каждый лес станет огромной равниной,
всякая равнина — лесом.

Явится много ужасных болезней,
нежданных и грозных бурь,
молнии и треск деревьев,
зима зеленая, лето мрачное,
осень без урожая, весна без цветов,
мор от голода,
падеж скота…

Живность без прока, укрытия без сокровищ,
богатство без людей.

Исчезнет геройство,
иссохнут поля,
ложные клятвы,
суд со злобой.

В три дня и три ночи погибнут две трети людей.

Треть их напастей падет на живность морей и лесов.

Наступят семь лет после плача,
исчезнут цветы,
поднимется плач по домам.

Чужеземцы заполнят долины Ирландии,
люди станут служить людям.

Сражение будет у Кнамкаилл,
светлые заики будут убиты.

Дочери понесут от отцов своих.

Станут сражаться в местах достославных.

Горе вокруг холмов Острова Зеленых Долин,
устремится море на края, чающие Обетованной Земли.

Семь лет пребудет Ирландия до Страшного Суда.

Оплачет она убийства,
явятся знаки рождения Антихриста,
в каждом племени родятся чудовища.

Заводи потекут против течения,
конский навоз станет цвета золота,
вода станет словно вино,
горы станут равнинами,
болота станут полями клевера,
рои пчел будут сожжены между горами.

День ото дня станет позднее моря прилив,
потом придут семь темных лет,
они закроют светильники небес.

С погибелью мира отправятся все на Суд…

______

Перевод С. В. Шкунаева

 

 

Государства, образованные германскими племенами

на территории Римской империи

Мы хотим обратить внимание читателя на следующую деталь: сколько времени существовали государства, образуемые участниками Великого переселения народов, чтобы в конце поговорить серьезно о пользе о вреде подобных переселений для Земного шара в целом и для народов, попавших не по своей воле в эпицентр людских ураганов.

 

Королевство маркоманов

О нем мы уже выше рассказывали.

 

Государство Эрманариха

Основателем остготского могущества был Эрманарих (Германарих). Он происходил из царского рода Амалов, когда-то владевшего всеми готами. Будучи конунгом одного племени, он соединил под своей властью соседние финские и славянские племена. По Иордану, владения Эрманариха простирались от Тиссы до Волги и устьев Дона, от Чёрного моря до Балтийского или даже до Белого. Соседи уважали его за храбрость. В народных преданиях он занимает видное место. Ему было более ста лет, когда появились гунны и бросились на богатые владения остготов. Он храбро повел войска против гуннов, но был разбит два раза. Не желая пережить своего стыда, Германарих закололся в 375 г. Его преемник Винитар отчаянно сражался с гуннами, но был разбит и пал на поле битвы. Алатей и Сафрах отступили, с уцелевшими остготами и маленьким сыном Винитара к Днестру, под прикрытие лагеря вестготов. Остальные покорились гуннам, которые оставили их жить на прежних местах.

 

Королевство бургундов

Королевство на Рейне, основанное бургундами 406 г. с центром в Вормсе было уничтожено хуннами в 436 г. Бургунды племя восточных германцев. В первые века н. э. они, жившие, предположительно, на острове Борнхольм, проникли на континент. В 443 г. они поселились на правах римских федератов на территории Савойи. В 457 г. бургунды воспользовались ослаблением империи и заняли бассейн р. Роны, где основали новое королевство с центром в Лионе. Это было одно из первых «варварских» королевств на территории Западной Римской империи. Они стали селиться среди галло-римлян, что ускорило распад родовых связей и зарождение феодальных отношений. Большое значение для процесса феодализации имел захват и раздел ими земель галло-римлян. Важнейший источник для изучения общественного строя Б. в 6 в. — так называемая Бургундская правда. В начале VI в. бургунды, до этого являвшиеся арианами,  приняли католичество. В 534 г. королевство бургундов было присоединено к Франкскому государству.

 

Государство остготов в Италии

В 488 г. остготы под предводительством вождя Теодориха направились в Италию. Там правил в те годы Одоакр (около 431 – 493 гг.), «король» Италии в 476 – 493 гг. Он происходил из германского племени скиров. Был предводителем одного из наёмных германских отрядов в армии императоров Западной Римской империи. 23 августа 476 г. низложил последнего западно-римского императора Ромула Августула и провозгласил себя «королём Италии» (с этим событием традиционно связывается падение Западной Римской империи). Ворвавшиеся в Северную Италию племена остготов в 493 г. завоевали «королевство Одоакра» было завоёвано. Сам он погиб от руки вождя остготов Теодориха, который разгромив войска Одоакра, образовал в том же году своё королевство со столицей в Равенне. В его состав (в период наибольшего расширения) входили Италия, Сицилия, предальпийские области, Далмация, Прованс. Основная масса остготов осела в Северной и Восточной Италии. На общественный строй остготов сильное влияние оказали остатки римских социальных и государственно-правовых институтов. Часть остготской знати сближалась с римско-италийской знатью. Выражением компромисса между ними была политика правительства Теодориха, встречавшая противодействие и некоторых соплеменников, и части итальянских римлян. Убийство Амаласунты, дочери Теодориха (правила в 526 – 534 гг.), ориентировавшейся на союз с римской аристократией, послужило предлогом для византийского императора Юстиниана I начать в 535 г. войну с остготами, о которой мы коротко рассказали. В 554 г. большая часть территории королевства остготов была завоёвана Византией, и оно перестало существовать.

 

Государство вестготов

Вестготы (визиготы, тервинги) – германское племя, западная ветвь готов. Жили в III – IV вв. восточнее Днестра, участвовали с 70-х гг. IV в. в Великом переселении народов. В 418 г. основали в Южной Галлии первое на территории Западной Римской империи варварское королевство с центром в Тулузе. Во 2-й половине V в. вестготский король Эйрих (правил в 466 – 484 гг.), разорвав союз с Римом, захватил почти всю территорию Пиренейского полуострова, за исключением северо-западных областей, где обосновались свевы, и севера, населённого независимыми племенами басков. В 507 г. в битве с франками при Вугле, близ Пуатье пал Аларих II – король вестготов, сын Эйриха, царствовавший с 484 г. Вестготы проиграли войну франкам, и те захватили Южную Галлию. Испания стала основной территорией королевства вестготов. Столицей государства стал город Толедо. Вестготы конфисковали у части местных землевладельцев их пахотных земель. В 585 г. вестготы присоединили к своим владениям государство свевов, в начале VII в. завершили отвоевание испанских территорий у византийцев (утвердившихся на юге полуострова в 554 г.). В государстве вестготов интенсивно протекал процесс феодализации путём синтеза разлагавшихся родоплеменных отношений германцев и испано-римских рабовладельческих отношений (при преобладающем влиянии последних). Характерная особенность раннефеодального государства вестготов — наличие пережитков рабовладения. С усилением складывавшегося класса феодалов (важнейшей составной частью которого явились испано-римские землевладельцы) уже в 6 в. наметилась тенденция к ограничению королевской власти. Влияние испано-римских магнатов (светских и церковных) увеличилось с переходом короля вестготов Рекареда (правил в 586—601) из арианства в католицизм и особенно после превращения католицизма в конце VI в. в государственную религию. Сепаратистские тенденции магнатов, внутренние усобицы способствовали ослаблению военной мощи государства вестготов. Вестготы, представлявшие в Вестготском королевстве господствующую этническую группу, постепенно смешались с испано-римским населением и были ассимилированы им. В 711—718 гг. государство вестготов завоевали арабы.

 

Государство свевов

 

Свевы, свебы – собирательное название ряда германских племён (семноны, гермундуры, квады и др.), занимавших в I в. до н. э. — II в. н. э. бассейн Эльбы, Майна, Неккара, верхнего Рейна. Впервые описаны Цезарем, который в 58 г. до н. э. нанёс поражение свевам во главе с Ариовистом, перешедшим около 71 г. до н. э. Рейн и пытавшимся обосноваться в Галлии. Впоследствии (после Тацита) название «свевов» вытесняется в источниках названиями отдельных племён свевской группы, но не исчезает окончательно. Оно часто прилагается к квадам, основавшим в начале V в. своё королевство в Северо-Западной Испании («Северное королевство»).

 

Королевство вандалов в Африке

 

Вандалы – группа племён восточных германцев. Жили на Скандинавском полуострове. На рубеже II - I вв. до н. э. переселились на южное побережье Балтийского моря, к III в. н. э. — на Дунай. В 335 г. были поселены в Паннонии в качестве римских федератов. В начале V в. В. (вместе с аланами) двинулись на запад, в течение нескольких лет опустошали Галлию и в 409 г. поселились в Испании. Затем, оттеснённые на юг Пиренейского полуострова, вандалы во главе с королём Гейзерихом (правил в 428 – 477 гг.) в 429 г. переправились через Гибралтар. В течение 10 лет они завоевали (встречая поддержку рабов и колонов) римскую провинцию Африка (в 439 г. взяли Карфаген), где основали своё королевство. Отсюда они совершали опустошительные набеги на острова и берега Западного Средиземноморья (в 455 г. разграбили Рим). На части территории Северной Африки вандалы конфисковали земельные владения римских магнатов и поделили их между собой. В 533 – 534 гг. королевство вандалов, ослабленное противоречиями между обогатившейся знатью и рядовыми воинами, пало под ударами византийского войска во главе с Велизарием, о чем мы рассказали подробно. Вандалы растворились в местном населении.

 

Королевство Лангобардов на Апеннинском полуострове

 

… О нем мы уже говорили.

О государствах, созданных германскими племенами на Альбионе, о королевстве франков мы тоже вкратце говорили.

 

Заключение

А теперь мы с легкой душой поговорим, во-первых, о пользе или вреде подобного рода экспериментов в истории мировой цивилизации, а, во-вторых, проведем совсем короткий сравнительный анализ содеянного переселенцами.

Казалось бы, на первый вопрос можно ответить очень коротко: конечно же, никакой пользы цивилизационному процессу эти переселения не приносят, потому что слишком уж дорогой ценой человечество в целом платит за подобные эксперименты, за подобные метаморфозы на теле Земли. Но!

Что сделает садовод со старой, давно не плодоносящей яблонею в своем саду? – Он ее спилит и посадит новое, молодое дерево.

Готы, гунны и другие племена и народы, участвовавшие в Великом переселении народов и сыгравшие заглавную роль в гибели Римской империи (а на Востоке – империи Хань, а в Центральной Азии – империи парфян и т.д.), помогли «садоводу» срубить или спилить одряхлевшие дерева в Саду Мировой цивилизации. Они попытались посадить на истерзанных внешними и внутренними войнами землях молодые дерева и взращивать их, но, как мы убедились, сделать им это в полной мере не удалось. Может быть, потому, что это две разные работы, два вида деятельности: сокрушать и созидать.

Так или иначе, но попытки были, и дело Теодериха (Теодориха) Великого говорит о том, что среди готов были люди государственного мышления и государственного таланта, способные, оказавшись в иной социально-политической и социально-психологической ситуации, и сажать новые дерева Мировой цивилизации, и взращивать их.

Нам же стоит обратить внимание на следующие факты: германские и другие племена во времена Великого переселения народов, во-первых, ходили в походы в те самые страны (за исключением, Ирландии, Исландии, Гренландии и т.д.), в которые, начиная с середины VIII в. будут ходить викинги, во-вторых, самые великие из готов мечтали о созидательной деятельности, как и самые великие из «людей Севера», и в третьих, германские племена сыграли очень важную роль в победе народов Европы над «бичом Божьим», Аттилой, и вообще над гуннами и другими азиатскими кочевниками, они же нанесли первое крупное поражение воинам ислама в битве при Пуатье, а «люди Севера», в свою очередь, сыграют одну из заглавных ролей в Крестовых походах, в войнах европейских народов против воинов ислама.